— Для кого-то это одержимость, для меня — хобби!
Мне не нужна была любовь. Мне не нужны были отношения с их драмой, страстями и тем жалким и сомнительным смыслом, который они дают. У меня было нечто лучшее, нечто особенное, великое, дарующее мне и любовь, и страсть, и боль, и смысл жизни — и всё это более настоящее, чем мог бы позволить себе любой из окружающих с их бесконечными крысиными бегами.У меня был Флэш.
Кто-то мог бы с лёгкостью назвать это одержимостью: отравляющей и способной свести с ума. И поверьте, таких людей было не мало, и некоторые даже успели пожалеть о своих словах. Для меня же это было… хобби? Нет. Хобби — слишком простое слово, слишком простое определение, которым обычные люди то и дело нарекают все те жалкие увлечения, которыми они пытаются занять свое бездарно утекающее время. Моё же… «хобби» было для меня всем. Флэш был смыслом, ради которого с трепетом в сердце открываешь по утру глаза. Он был силой, заставляющей тебя шагать изо дня в день по не самой лучшей жизни; шагать во тьме и в вязком тумане, потому что ты всегда способен видеть впереди цель, искру, вспышку, которая никогда не даст тебе сбиться с пути, какой бы трудной не была дорога. Моё так называемое хобби одно единственное позволяло мне почувствовать воздух, почувствовать землю под ногами, ощутить в себе силу, которая словно электрический разряд пронзает тебя всего, искрит на кончиках пальцев, течёт по венам, делая меня чем-то большим, частью чего-то намного большего. Флэш и всё, что было так или иначе связано с этим героем, стал для меня всем: страстью, семьёй, первой любовью, пищей (причём, иногда даже в самом прямом смысле этого слова). Да… Флэш был для меня всем. И даже сейчас я бы не смог приравнять его к какому-то… хобби, поставив на «полку» между бессмысленным коллекционированием CD-дисков из прошлых веков и одержимостью собирать застывшие образцы мяса. Флэш не был для меня одержимостью, не был простым хобби. Хотя, оглядываясь назад, я порою думаю, что лучше бы этим всем он и был. Стоял бы себе на пыльных полках уже ничего не значащих увлечений юности, никогда не став тем, кто создал меня, тем, кто наполнил мою жизнь смыслом и тем же, кто разрушил всё до основания. Да, наверное, стоило бы ему лежать на полке. Вот только на одной из этих же пыльных полок, именуемой жизнью без Барри Аллена, остался бы и я сам.