По моим правилам, мистер Старк

      Шпион быстрым шагом рассекал по этажам башни, за секунду проносясь во времени и пространстве, вспоминая все моменты проведённые на каждом углу, метре и миллиметре этого родного-чужого места. Кухни, гостиные, спальни, тут парень помедлил, заглядывая в комнату, дверь которой была приоткрыта. Его бывшее жилище. Сердце заколотилось, воспоминания, подавленные давно, — как оказалось нет, — всплыли и затопили разум. Очень несмело Паркер прошел внутрь, только переступил порог, дальше пройти не решился: отсюда все прекрасно видно. Ни одна его вещь не сдвинулась с места. У него, как у шпиона, отменная память и такие детали было полезно запоминать: где и что лежит, сдвиг в миллиметр и уже чувствуется явная опасность. Все в порядке, все на месте, только постель смята. На ней спали, но не меняли. Тони. Лишь он мог лежать на ней всю ночь, наверняка жалея. По телу от этого предположения разлилось приятное тепло. Питер злорадствовал, радовался, что страдал не один, но в то же время приятно осознавать, что тебя не забыли, по тебе тосковали.       «Остаться бы тут навсегда» — подумал мальчик, но вспомнил про тетю. Кажется, Старк говорил, что она через два коридора и налево.       Закончив со своими непонятными внутренними противоречиями, шпион двинулся дальше, почти сбивая с ног Роджерса, и, не извинившись, помчался дальше. Не хватало еще слушать этого старпёра и его суперпоучительные лекции как от человека пережившего войну и бла-бла-бла. Несомненно, Питер уважал этого человека, однако в данный момент его настроение скакало туда-сюда, будто при беременности от гормонов, и потому Стив оказался злейшим врагом Человечества.       До комнаты не пришлось идти. Тетушка махала племяннику с дальнего конца коридора, раскрыв перед ним свои объятия так, что Паркеру пришлось перейти с быстрого шага на бег. Он влетел в Мэй с такой силой, что та по меньшей мере сделала три шага назад и удержалась только благодаря стене, встречающей её. — Потише, ковбой, раздавишь! — предупредила радостно женщина. — Я тоже очень рада тебя видеть. — Питер прижался к тетушке, положив свою голову ей на плечо, собираясь заплакать, но внутренний голос громко кричал ему не делать этого, иначе возникнут ненужные вопросы, а врать юноша был больше не в состоянии. — Расскажешь про свои путешествия по Европе? — Европе? — парень отстранился, и его брови поползли вверх. На долю секунду он и забыл про фантастический бред, который придумал Фьюри. — Да! Конечно! Я просто так скучал, что всё, чего мне хочется, это вернуться поскорее с тобой домой и провести тихий вечер вместе. Можно отложить разговор на потом? — Конечно, милый, — Мэй улыбнулась и провела племянника в свою комнату. — Помоги мне собрать вещи, и мы сразу же вернёмся в наше родное гнёздышко.       Не проронив ни слова, самый честный и любящий парень в мире, по мнению тети, ринулся в её комнату, выворачивая вещи из шкафов и тумбочек. Как их тут много, хотя пробыла женщина здесь совсем мало. Он нашёл ярко-синий когда-то чемодан под кроватью и неаккуратно бросал всё туда. — Питер, милый, если ты будешь так складывать вещи, то они не поместятся, — ласково улыбнулась Мэй и потрепала юношу по волосам, доставая свои блузки обратно. — Прости, — парень улыбнулся как можно менее нервно, — просто я так хочу домой… Очень сильно, — Паркер громко сглотнул, но слюна как камень застряла где-то в горле. — Неужели Европа так надоела тебе? — лукаво поинтересовалась женщина. — Нет, но ты для меня дороже любой Европы. — Ох, милый… Расскажешь мне что-нибудь о своей поездке? — Мэй начала аккуратно складывать скомканные племянником вещи и класть их обратно в чемодан. — Да рассказывать особо нечего. Весело было, — отмахнулся мальчик, разглядывая комнату, стараясь найти себе занятие, чтобы не выглядеть таким… Подозрительным. — Так уж и нечего? В каких странах и городах побывал? — немного удивлённо спросила тетя. — Ну… В Италии там… Кхм… В Венеции. — И как? Понравилось? Поплавал на гондоле? — Да… Да. Там кормили… Вкусно, — мальчик немного пожал носом, вспоминая ту помойку, те отходы, что давали в тюрьме. — Где ещё? — тетушка села на кровать и повертела в руках любимую кофточку с надписью «I love NY». — В Чехии…       Их никак не клеившийся разговор прервал стук в дверь, а после вошедший мужчина, натянувший на лицо самую неправдоподобную улыбку в своей жизни.       Тони, пока шёл в комнату, которую выделил тёте любимого, очень сильно нервничал и переживал, что обычно ему не свойственно, хотя в последнее время только этим Старк и занимался. Самокопанием. Самозакапыванием. Деградированием и далее по списку. Миллиардер мялся, немного дрожал, ощущал сухость во рту и, казалось, хотел упасть в обморок, лишь бы не заходить в эту комнату. Гений, мягко сказать, облажался перед своим (своим ли?) мальчиком. Он хотел разузнать что-нибудь о Гидре, но больше всего Старк хотел узнать о самом Питере. Что с ним происходило в тюрьме? Не обижали ли его, или, не дай боже, не домогались ли? Страшно подумать, что Питера мог кто-то касаться с сексуальным подтекстом. Мужчина надеялся, что нет.       Он постучал. — Питер, мы можем поговорить о твоей стажировке? — с надеждой спросил Тони. — Наедине. — Мне нечего скрывать от Мэй, — парень сильнее сжал руку тети, которая наконец встретилась со своим племянником и за столь долгое время смогла-таки прикоснуться к нему, поглаживая отросшие на парочку сантиметров кудряшки. — Да, конечно, но это очень секретная информация касательно Гидры.       Паркер вскочил и, схватив мужчину за руку, вылетел из помещения, таща его так далеко по коридору, насколько это возможно. Старк не поспевал за юным протеже, но его просьбы об остановке не были услышаны. Шпион затянул гения в кладовку, которая вообще непонятно откуда тут взялась. Здесь лежал всякий хлам вроде вёдер и швабр, инвентарь для персонала по всей видимости. — Я, конечно, очень скучал, но может…       Плейбой не успел договорить, слова прервала пощёчина, неожиданно поразившая его щеку. — Хватит ерничать, Старк! Говори, что хотел поскорее, мне не терпится свалить отсюда, — прошипел не хуже любой змеи парень.       Тони опешил. Ненависть в глазах возлюбленного была не поддельной, а самой что ни есть настоящей и обжигающей. Безумно хотелось, чтобы эти глаза смотрели на него с любовью, преданностью и обожанием, как раньше, но мужчина сам сделал так, что всё исчезло. Плейбой был готов заплакать прямо сейчас, глаза уже слезились, в нос била ударная волна, но он держался до последнего. — Ты… Ты можешь рассказать что-нибудь о Гидре? Любая информация, тебя больше не осудят, это важно, нам сказали… — его голос дрогнул. — Нет, — сплюнул мальчишка. — Это всё? — наглым образом прервав своего наставника, Питер намеревался уйти, срать он хотел на важность и то, что ему там что-то сказали. С него достаточно, пусть сами разбираются. — Я… Мне жаль. — Жаль? — оскалился Паркер и сжал кулаки, очень жаждя найти им применение на лице этого старика. — Жаль?! Ты, блядь, даже не представляешь, что было со мной, Старк! Ты же, сука, не мутант, а обычный, блять, человек! Да даже если бы ты сел в тюрьму, то со всем возможным комфортом! У тебя не отбирали бы еду, не тыкали пальцем, и тебе не пришлось бы трахаться для того, чтобы жить в более менее спокойных условиях! — Что? — прошептал Тони. — Ничего, — Питер пнул швабру и вышел из подсобки.       Мальчику было даже больно видеть когда-то великолепного гения в таком виде. Но в тюрьме ему было ещё больнее, и он никогда не забудет, кто его туда засунул. Любимый человек… Даже слова не дал вставить ему тогда, гений хренов! Пусть страдает. Питеру всё равно. Питеру. Всё. Равно. Особенно на Энтони блядского Старка.