Драбблы: Волейбол

Она ненавидела школу, ненавидела сверстников, ненавидела вообще выходить из дома, покидать тёплые объятия мамы, которая единственная на всем свете понимала её и любила. Все остальные, в том числе и родственники, считали её болезнь смешной. Ха-ха, она не может прочесть первое слово. Ха-ха, не умеет даже расписываться. В последний раз друзья у неё были ещё в песочнице, когда читать не умел никто. А потом все внезапно разбежались. Кончились. Стыдились отстающей подруги. Каких усилий стоило маме пристроить её в обычную школу, не специализированную. Она училась наравне со всеми, даже преуспевала, делала все то же самое, что и они. Единственное — писала намного медленнее, но и это постепенно поддавалось. Всем окружающим было плевать с высокой колокольни на то, сколько часов она тратит на то, чтобы прочесть одну несчастную главу. Повезло с памятью. Все запоминалось сразу же после прочтения, иначе спецшколы было бы не избежать. Она сама не знала, почему не хочет туда. Вернее, не признавалась. Ей не хотелось быть изгоем, выделяться. Не хотелось слышать сочувствующие вздохи родственников. Она обычная. Такая же, как и все. *** Сузуми сидела у самой стены, подперев её спиной. На коленях обед, лицо овевает свежий ветер, тепло, но не жарко. Облако прикрыло солнце. Идеальная погода. Девушка открыла глаза. В нескольких метрах от неё Ойкава Тоору, кто же его не знает, доставал разговорами Миру Шикори. Нагато уже начинала надоедать эта картина. Обычно девушка у главного ловеласа всей округи задерживалась недели на две. А тут он увивался за иностранкой, ловя каждый её жест, взгляд, слово. Это продолжалось недели три, не меньше. А Мира не обращала на него внимания. Сузуми Мира не нравилась. Как замкнутый человек, она любила наблюдать за другими и научилась видеть их буквально насквозь. И внутренний мир Шикори ей не нравился. Она была красивой, идеальной. Но при этом наполненной ужасными мыслями, порывами и желаниями. Чего стоил только этот цирк с Ойкавой. Вся школа знала, что она его бросила, не успели они начать встречаться. И Нагато не интересовали, какие у неё там были благородные позывы. Хотя, Тоору может и на пользу. Сбить спесь. Размышления её прервал голос сверху. — На что уставилась, идиотка? — одноклассник. Любимый и неповторимый. Как и все её одноклассники — неужто влюбилась? Поверь, тебе не светит. Сузуми глубоко вздохнула, выдавила улыбку и посмотрела наверх. — Ну так тебе Мира тоже не светит — ухмылку с лица любимого одноклассника сдуло — я может плохо читаю, но вижу превосходно. Он оскалился и в следующую секунду находящийся в её коробке рис оказался у неё на голове. Не сказав больше ни слова, ушёл. Сузуми Нагато вздохнула, подавила привычно подступившие к глазам слёзы и, стянув с головы коробку, принялась выпутывать из волос рис. Когда с этой процедурой было покончено, она встала и, отряхнув юбку, вошла в здание. В туалете она посмотрела в зеркало и убрала оставшиеся рисинки. Остаток дня прошёл вполне сносно. Её толкнули всего три раза, за волосы дернули пять, а обозвали идиоткой всего раз десять. После учебного дня у неё был назначен поход к школьному психологу. У него было занято, поэтому она села на стул в коридоре и стала ждать. Чтобы не терять времени, достала учебник по истории и принялась читать. Слова давались с трудом, но процесс пошёл. Минут через пятнадцать в коридоре оказался ещё один пациент психолога. При виде него Сузуми резко опустила глаза в книгу. Сердце забилось быстрее, кровь прилила к щекам. Кьётани Кентаро. Она боялась его, хоть напрямую никогда не разговаривала. Это было и не нужно. Он давил на неё одним своим присутствием. Тёмная аура окружала его плотным кольцом, не давая пробиться чему-то светлому. Поэтому она облегчённо вздохнула, когда из кабинета психолога вышла пациентка. Нагато закинула в сумку книгу и забежала в дверь. Однако её все же накрыло волной ужаса, когда их взгляды случайно встретились. Двери на десяти замках, а не глаза. У обоих. *** Он шёл по коридорам школы, вспоминая о вчерашней встрече. Правда, её и встречей-то назвать нельзя было. Он знал её. Косвенно. Слухи о первогодке с дислексией распространились по школе со скоростью света. Позже он увидел её. Опять же в кабинете у приёмной психолога. Она и тогда вжалась в стенку, уставилась в книжку и не поднимала головы. По правде говоря, ему нравилось её упорство. Она читала несмотря на трудности, стараясь показать всем, что она не хуже, а иногда и лучше окружающих. Он завернул за угол и уловил знакомый голос. — Отдай — она. У неё был такой тембр, который просто невозможно было спутать с чьим-то другим голосом. А дальше смех. Кентаро знал, что она не пользуется популярностью, но не думал, что её травят. Однако эти представления рассеялись, стоило ему посмотреть в ближайший пустующий класс. Она сидела и смотрела как рвут её тетрадь. — Зачем она тебе? — усмехался какой-то парень в пирсингах и с гелем в волосах — ты ведь писать не умеешь. — Умею — огрызнулась она. В голове пронеслись уже приевшиеся в кошмарах картинки. Он играет в волейбол. На улице. В спортзал ему ходить не запрещали, но у самого охоту отбило. Мяч летит в стену, отскок, приём, отскок, удар. Ладонь горит. По лицу растекается улыбка. Что такого плохого в том, что он любит забивать и это у него получается лучше, чем у других. — И зачем ты тренируешься, если не умеешь играть в команде? — спрашивала его очередная посредственность. А он не отвечал ничего. Не знал, как объяснить то, что он чувствовал, получая пас и ударяя по мячу, пробивая блок и слыша звук вбитого в пол мяча. Победа. Ему нужна только она. Он ведь не виноват в том, что сверстники не в состоянии даже нормально принять. И сейчас, стоя в дверях чужого класса, он видел своё прошлое. Себя в ней, забитого и закомплексованного, а в окружающих усмешках бывших сокомандников. — Ты чо творишь? — вырвалось у него помимо воли, когда увидел, что все тот же парень с лаковыми волосами вытряхивает её сумку. Все находящиеся там удивленно уставились на него. В том числе и она. — Ничего — пробормотал обидчик. — Собери сумку. Пирсингованный цыкает, но послушно выполняет то, что сказано. Слава Пса бежит впереди него. Вон уже и первогодки в курсе, что бывает с теми, кто ему не нравится. — Извинись. Так же безропотно подчиняется. После этого Кентаро уходит. Он сам не понимал, зачем сделал это. Она ведь ему никто. Наверняка это из-за того, что она напомнила ему о прошлом. Как следовало ожидать, слух о случившемся разошелся в мгновение ока и уже на тренировке сокомандники с величайшим интересом на него пялились. Чего только Ойкава стоил, который мало того, что смотрел, так ещё с таким выражением лица, словно он все понимает, все знает, эксперт хренов. Во время перерыва даже поговорить подошел. Уселся напротив в позе лотоса и уставился, ухмыляясь. Через несколько минут молчания выдал: — Рассказывай. — Что рассказывать? На лице капитана появилось обиженное выражение. — Как что? Как вы познакомились, давно ли вместе и все такое прочее. Кентаро смотрел на него непонимающе, а догадавшись, о ком говорит Ойкава, сказал: — Мы не знакомы. На лице капитана отразилось удивление. — Как это? — Я вижу её только на приёме у психолога. Ойкава единственный, кто знал, что Кетани посещает врача. Многие догадываются, но напрямую спросить не решился пока никто. — И чего ж ты за неё заступился? Кинтаро пожал плечами. — Её обижали и все. Ойкава многозначительно покивал головой. — Ясно-ясно — сказал он — только дам совет на будущее. В следующий раз поговори с ней прежде чем убегать. Капитан увернулся от пинка. *** Сузуми опять сидела у стены и держала на коленях обед. День сегодня был лучше. Может, потому, что была прекрасная погода, а насмешки не преследовали её с утра. Правда, словом никто не обмолвился, но это было лучше, чем выковыривать из волос рис, обрезать локон с застрявшей жвачкой или покупать новую тетрадь. Даже Мира не казалась такой противной. Может, потому, что надела юбку подлиннее или не смотрела на Ойкаву как на отброс общества. — Идиотка — одно слово и прекрасный день окончен. Волосы блестят от геля, склеенные в сосульки, пирсинг в носу блестит на солнце. — Чего тебе? — спросила она как можно высокомернее. — Расскажи мне, дорогуша — одноклассник задумчиво потирал подбородок — когда это ты успела спутаться с главным хулиганом всей школы? — Я не.! — вскрикнула она, заливаясь краской гнева и вставая. — Ну что ты, что ты — он поднял в извиняющемся жесте руки — это личное дело каждого, конечно. Нагато знала, что это не конец разговора, она чувствовала приближающуюся опасность, но не понимала, когда именно ждать удара. Одноклассник в последний раз оглянулся и, не увидев угрозы, ухмыльнулся, а через секунду девушка согнулась пополам от резкой боли в животе и вскрикнула. Она упала на землю и ощутила ещё один всплеск боли. Третьего удара не последовало. Она раскрыла глаза и увидела перед собой красивое лицо Шикори, склонившейся и шепчущей что-то ей. На расстоянии метров трёх на земле лежал пирсингованный, а Ойкава всячески старался удержать рвущегося Пса. *** Они вчетвером сидели на траве. Сузуми было непривычно. Ещё несколько дней назад над ней насмехался почти весь её курс, а сейчас она сидит в окружении старших. Мира оказалась не такой уж и стервой. Чем дольше Нагато с ней общалась, тем отчётливее это понимала. Ойкава, конечно, любил себя до ужаса, но отношение к нему менялось сразу же, стоило лишь увидеть, какими глазами он смотрит на Шикори. Вся правая половина лица заплыла огромным синяком, но улыбка на этом фоне сияла ещё ярче. У Пса вид был не менее ярким. Синяки и ссадины вкупе с пластырем на носу как нельзя лучше иллюстрировали его репутацию. Ударившего её одноклассника выгнали со скандалом. Все то время после драки рядом были эти трое. В медкабинете удалось познакомиться поближе. Ойкава всячески отворачивал лицо, по которому ему ненароком заехал локтем Кетани, а сам виновник был как будто ни причём. Сидел себе и молчал, тараща в пустоту злые глаза. Мира то и дело спрашивала, не разболелся ли живот сильнее. Один её ярко-голубой глаз косил в сторону, придавая вид человека, не способного на чем-то сосредоточиться. — Ну что, пойдёмте — наконец сказал Ойкава — скоро звонок. — Сейчас. У меня есть одна идея — остановила его Мира — брат отдал мне билеты в кино, как раз четыре. Сходим на выходных? Все согласились и пошли по классам. Кетани и Нагато шли впереди на расстоянии друг от друга и о чем-то тихо переговаривались редкими фразами. Оба держали руки за спиной. — Странно — сказал Ойкава — ведь брат отдал тебе всего два билета. Мира хитро скосила на него глаз. Ойкаве было этого достаточно, чтобы вспылить. — Ах вот как! Чужим личную жизнь устраиваешь, а мне и слова доброго не сказала! Изгаляться он мог ещё долго, однако один поцелуй в щёку остановил поток слов. И похоже, что до следующего дня минимум.