Драбблы: Волейбол

Чувствую, как раз за разом кулак встречается с чьим-то лицом. Сначала было больно, кожа на костяшках вновь порвалась уже на третий удар, спустя столько лет драк неудивительно, настолько истончилась, что для появления нового разрыва много было не нужно. Лицо соперника превращается в один сплошной кровоподтек, губы, брови, скулы, понадобятся швы, синева под глазами не пройдет еще недели две, из уголка рта капает кровь, а на пол летят осколки зубов. Только когда он падает лицом вниз без движения, я отступаю, тяжело хватая ртом воздух, и открываю глаза. Тренажерный зал, в который мне порекомендовали ходить для снятия стресса, два раза в неделю по два часа после учебы. Вместо изувеченного человеческого лица передо мной боксерская груша, а намотанная на руки белая ткань насквозь пропиталась кровью. Больно. Но спокойно. Больше года как не было ни одного инцидента. Ни избитых обидчиков или попросту попавшихся под горячую руку несчастных, ни вызовов к директору, ни слез матери. Что ж, хоть изначально идея с психотерапией мне не понравилась, результат налицо. Взглянув на часы, понял, что мое время подходит к концу. Приняв душ и обработав костяшки, я вышел на улицу. Морозный воздух ворвался в легкие, заставляя ежиться и в то же время делая голову невероятно легкой. Хорошо. Повернув в сторону дома, включил телефон, проверяя звонки и сообщения. Лишь одно SMS: «Как закончишь — позвони». Я улыбнулся, мне нравилась эта традиция. Если нам не удавалось встретиться, телефонный разговор заменял личный, конечно, не то же самое, что идти рядом, сплетя пальцы и стараясь контролировать шаг, чтобы не уходить вперед, но услышать ее голос определенно было одной из лучших частей дня. Я набрал номер и стал вслушиваться в гудки. Было темно, снег летел в спину и хрустел под ногами, окна домов горели теплым светом, а все шумы города отошли на второй план. — Алло — раздался с того конца отклик. В очередной раз по коже пробежали мурашки. Я был готов слушать ее голос вечно. — Привет — отозвался я — я только что вышел. — Я поняла — ответила она и послышался звук отодвигаемого стула — как тренировка? — Хорошо. — Опять костяшки разбил? — Да — не люблю врать, а особенно ей, и к тому же бесполезно, все равно завтра увидит. Послышался долгий выдох. Она никогда не высказывала недовольство, но это было итак понятно по голосу, выражению лица, даже по позе. И по чему-то еще, едва уловимому, благодаря чему я мог ощущать ее настроение в данный момент времени, было странно это чувствовать, но интересно, давало ощущение того, что я знаю ее лучше, чем многие другие. Как и она меня. — Обработал? Не сильно болит? — Все хорошо. Как у тебя дела? — Да вот сижу над учебниками. Второй курс это ад. Не представляю, как ты справляешься. Скоро экзамены, еще и клуб — она наверняка закатила глаза, разворачиваясь на кресле к стене, на которой у нее были развешаны плакаты и рисунки, всегда на них смотрела, когда говорила по телефону или задумывалась. — Все получится. — Хотелось бы. Мимо проплывали потухающие витрины магазинов, сверкающие всеми цветами лампочки гирлянд и редкие прохожие, а мы продолжали говорить, пока я не подошел к дому. — Пока — шепнула она — до завтра. И спокойной ночи. — Спокойной — отозвался я и сбросил звонок. Возможно, мне так казалось, но вокруг моего дома тени будто бы сгущались, поглощая льющийся отовсюду свет. Я простоял еще несколько минут грея руки в карманах и глядя на него, горело лишь одно окно. В конце концов, сделав глубокий вдох и досчитав до десяти, зашел внутрь. Вопреки ожиданиям, мне не стало теплее. Оттягивая встречу с отцом, не торопясь разделся и прошел в свою комнату. Когда стрелка часов подползла к восьми, делать уже было нечего. Закрыв за собой дверь, направился на кухню, иначе пришли бы ко мне, выяснять, что случилось, комната была какой никакой, а крепостью, в которой можно было запереться от всего окружающего мира и пускать в свой лишь то, что хотелось. Кухня и была тем единственным освещенным местом. Небольшая, но уютная, на стенах семейные фото на фоне старых обоев, на мебели появлявшиеся в течение многих лет царапины и трещины. Мама кружилась по комнате, накрывая на стол, однако прервалась, чтобы обнять меня, наспех спросить, как дела и продолжить свое занятие. Я улыбнулся, отвечая, что все хорошо. Сидящий же за столом отец едва одарил меня взглядом. Я поздоровался, на что получил лишь кивок. Что ж, ничего не меняется. Прочитав короткую молитву, мы приступили к ужину. Никаких разговоров или чего-то вроде этого, лишь неуютная тишина. Я вызвался убрать со стола и помыть посуду, ожидая, что родители пойдут готовиться ко сну, но не тут-то было. Отец остался сидеть и вся кухня заполнилась давящей аурой. Не помню, когда в последний раз мне было легко находиться рядом с ним, массивная фигура и непроницаемый взгляд не располагали к приятному общению. Наверно, это началось когда я впервые попал к директору за драку. Я и до этого в них ввязывался, но это было так, мальчишеская возня, а тогда что-то случилось, в меня как будто бы кто-то вселился. Итог — мальчик в медпункте, я в кабинете у директора, а во взгляде отца разочарование. — Кьётани — произнес он, когда я поставил последнюю тарелку в шкаф. Началось — сядь, надо поговорить. На секунду задумавшись, не сбежать ли, я все же сел и тут же уставился на оставшуюся на столе солонку. Этот разговор повторялся уже много раз, особых результатов не имея. За исключением посещающих меня после него сомнений, которые впрочем развеивались довольно быстро. «Сейчас спросит, как у меня дела в школе». — Ну, рассказывай, как учеба? — Хорошо. Одни и те же вопросы. Одни и те же ответы. Как будто ему бы не сообщили, если бы все было плохо. Конечно, не блистаю, но экзамены сдам без проблем, все равно планирую уйти в профессиональный спорт. — Как в целом? Не было ли…кхм-кхм…неприятных случаев? Я мысленно закатил глаза, сделал бы это в реальности, получил подзатыльник. Как интересно он называет мои вспышки агрессии. — Нет. Уже долгое время все хорошо. — ответил и попытался расслабиться. Просто разговор с отцом, все же так делают, вдруг на этот раз он пойдет в другом направлении? Я ошибся. — А как Сузуми? Я скрипнул зубами. Спокойно. Вдох-выдох. — Хорошо. А что еще сказать отцу о девушке, отношения с которой он не одобряет? — Ясно — помолчали. Прекращение разговора вовсе не означало что я могу идти, нужно ждать отмашки — ты подумал о том, о чем я тебе говорил в прошлый раз? — Да. — И что же? — Я не хочу делать ей больно. И не делаю. — Это пока — перебил он, не дослушав. Челюсти сжались сами собой, в виски ударила кровь. Спокойно. Я даже не знал, что хуже — то, что он против моих с Нагато отношений или причина, по которой они ему не нравятся. Слышать от одного из самых близких людей, что я не способен держать себя в руках и в любой момент могу сорваться на нее из-за какой-нибудь мелочи было по меньшей мере неприятно. По большей злило так, что хотелось вернуться в тренажерный зал. — Отец — сделав над собой усилие, начал — я не держу ее рядом с собой, и я никогда не… — Отговорки — тяжелый кулак опустился на столешницу. Я невольно вздрогнул — Кто знает, что у тебя в мозгу переклинит. Скольких ты отправил в больницы? — с каждым разом его голос становился все громче — Сколько раз нам приходилось склонять колени? Я не хочу видеть, что ты сделаешь с этой девочкой, если… — Хватит — раздалось сзади. Мы оба вздрогнули. В проходе стояла мама, а в глазах ее блестели слезы. — Сколько раз можно — голос ее дрожал и то и дело глох. Она редко перечила мужу, из-за чего вся эта сцена казалась мне странной, словно все происходило во сне, а не наяву — говорить такое своему собственному сыну — прошептала она, смотря на онемевшего вмиг отца — Кьетани, иди к себе. Кинув взгляд на своего собеседника, я сделал как она велит. В комнате не раздеваясь повалился на постель и уставился в мигающую точку на мониторе компьютера. Мне нечего было опасаться ссор родителей, сколько себя помню, они всегда решали все словами. Иногда — криками, но это было большой редкостью. Конечно, у них ведь нет никаких проблем с контролем гнева, в кого же сын такой уродился — непонятно, только и делает, что позорит семью. Из кухни послышались приглушенные голоса и, не желая их слышать, я нацепил наушники, надеясь провалиться в сон как можно быстрее. Не получалось. Вдруг я почувствовал прикосновение к плечу. Чуть помедлив, снял наушники и повернулся к маме. Она сидела на краю кровати со стаканом молока в руке. Протянув его мне, погладила по голове и уставилась в стену. Видимо, привычка смотреть в одну точку, когда плохо, это семейное. — Ну а теперь серьезно. Как там Нагато? — Сложности с учебой, а в целом правда хорошо. Кстати, Сузуми-сан звала тебя как-нибудь на чай. — Надо ей позвонить, договориться о встрече. Нашим матерям пришлось познакомиться после того, как однажды Сузуми сбежала из дома, когда ей запретили пойти со мной на прогулку. Немного неприятно, но вспоминая, что это было самое начало отношений, а характеристика моя не блистала, ничего против сказать не могу. Мы еще немного посидели молча. С ней это было совсем не тяжело, уютно. — Ладно, спокойной ночи. Передавай ей завтра привет. Я кивнул. *** Пробуждение далось с трудом, поэтому на уроках едва удавалось держать себя под контролем и не ронять голову на парту. То и дело в сознании проносились обрывки вчерашних разговоров и единственное, чего я ждал — это обеденного перерыва. Наконец прозвенел звонок и все дружно бросились в столовую. Наконец протиснувшись сквозь толпу, бегло осмотрел помещение. Знакомую макушку заметил почти сразу, она сидела на конце длинного стола и что-то набирала в телефоне, улыбаясь. Через секунду мой мобильник прозвенел и пришло сообщение о том, что она ждет меня. В тот же момент стало легче. Я прекрасно понимал, что пытается втолковать в меня отец, но это, пожалуй, чуть ли не единственный случай в моей жизни, когда я точно знал, что он не прав и готов был это доказать. Поэтому прочистив голову, направился к приветливо махающей мне Сузуми.