***
Шум. Гам. Буйство ярких красок. Разнообразие украшений, слепящих глаза. И раздражение, медленно, но верно закипающее глубоко внутри. Тэхён не понимает, почему должен присутствовать на подобных званых ужинах семьи. Кто вообще додумался назвать подобным образом это сборище алчных и самодовольных идиотов? Ближний круг бизнес-партнёров, крупные поставщики и их напомаженные жёны, любовницы и персональные шлюхи, играющие в невинность. Все натянуто друг другу улыбаются. Все шипят за спиной друг друга проклятия и не самые лучшие пожелания, среди которых лидируют пожелания быстрее отправиться на тот свет. Это всё причуды матери, которой потакает отец, и от этого ещё более тошно. Тэхёна раздражает глупость этой женщины и не менее сильно раздражает мягкотелость в подобных вопросах отца. Набивать дом двуличными союзниками, каждый из которых может предать ради денег, тот ещё идиотизм. - Я устал, - бормочет Чонгук. Тэхён переводит взгляд с очередного вычурного колье на полуголой девице, платье которой лучше подошло бы для квартала красных фонарей, а не званого ужина крупной мафиозной семьи, на Чонгука и позволяет себе слабо улыбнуться. Часы показывают начало десятого, и это совсем детское время, но Чон слегка покачивается у него под боком, прилипнув и обвив руками за пояс, а в глазах его постепенно появляется лёгкая поволока дремоты. Вероятно, это вина самого Тэхёна, в попытке успокоиться перебирающего мягкие кудри мальчика. Подобное всегда действовало на Чонгука расслабляюще. Успокаивало и делало податливым, тихим и послушным. - Тогда почему не отправишься спать? Вряд ли кто-то заметит твой побег, - негромко сообщает Тэхён, стараясь отвлечься и игнорировать вновь разрастающуюся головную боль. - Соскучился, - бормочет Чонгук, и тепло его дыхания пригревает бок сквозь тонкую ткань рубашки. - Ты опять уехал на весь день. Сначала по делам, а потом пропал со всех радаров. Сокджин-хён так бесился из-за этого. Тэхён посмеивается и вновь ерошит мальчишке уже давно спутанные кудри. Чонгук не любит быть милым, но даже не осознаёт, что является таковым всё время. Рано повзрослевший, в свои одиннадцать он для всей семьи маленький любимый всеми ребёнок, но это не меняет того факта, что Чонгук равняется на них и хочет поскорее вырасти. Он стремится быть лучшим во всём, и Тэхён соврёт, если скажет, что у мальчишки не получается. Тот впитывает знания губкой, имеет превосходные оценки в школе и радует всех репетиторов, что приходят к ним в дом. Помимо этого Сокджин занялся боевой подготовкой мальчика, и тот отлично справляется. Иначе Тэхён давно бы изолировал его от чрезмерной «заботы» Сокджина, порой забывающего, что Чонгук всё ещё просто ребёнок. - Если ты будешь послушным мальчиком, в следующий раз я возьму тебя с собой. Совместим приятное с полезным и потренируем твою выдержку. - Тренировка? - загораются глаза Чонгука, и Тэхён кивает. - Тренировка. Там, где я пропадаю вечерами, необходимо соблюдать полнейшую тишину. Ты не должен говорить, ёрзать и даже громко дышать. - Звучит просто. - На протяжении нескольких часов. - Я согласен! Конечно, Чонгук согласен. Было бы удивительно, если бы отказался. Это всё влияние Намджуна, несомненно. Их семья насчитывает множество людей разных профилей, но лучших всего несколько. Намджун работает в поле, устраняя неугодных. Чимин тоже полевой - собирает информацию, шарясь по городу. Хосок работает с техникой, предпочитая взломы. Сокджин - аналитический центр. Сам Тэхён, как наследник своей семьи, больше по деловой части теневого бизнеса за редким исключением. А вот найдёныша Чонгука, подобранного с улицы Намджуном, было решено сделать ещё одним киллером. Поэтому мальчишка и возбуждён. Выжидание своей добычи порой занимает долгое время, и подобная тренировка поможет воспитать усидчивость и концентрацию. - Будешь хорошо себя вести, и я попрошу Хосока заняться с тобой химией, - сообщает младшему Тэхён. Загоревшиеся восторгом глаза Чонгука служат лучшим доказательством его послушания.***
Юнги немного теряется, когда его игру прерывают на середине и просят спуститься со сцены, но сразу понимает, в чём дело, когда видит знакомого хмурого мужчину. Этот человек в который раз окидывает его уничижительным взглядом сверху вниз, а после без слов разворачивается и направляется к коридору, ведущему в другую часть ресторана, в которой находятся небольшие вип-залы. Хмыкнув, Юнги направляется следом, прекрасно зная, что это значит. И стараясь подавить внутреннее волнение. Он помнит, как всё начиналось. Помнит, с каким трудом смог получить работу живого музыканта в роскошном ресторане. Помнит, как долго копил на приличный костюм, чтобы не выглядеть рохлей посреди элиты, завтракающей, обедающей и ужинающей золотом. Помнит, как впервые встретил человека, имя которого Ким Тэхён. Тогда смена Юнги только должна была начаться, и он направлялся в зал, чтобы сменить другого пианиста. Каково же было его удивление, когда прямо на пороге зала он едва не столкнулся с трясущимся бледным администратором, который тут же подскочил к нему и прошипел «не смей облажаться». Юнги понял, что дело пахнет жареным, когда в зале не оказалось посетителей. Лишь за столиком возле самой сцены сидел пьяный, что было ясно по плывущему взгляду, молодой мужчина, одаривший его усмешкой. - Ещё одно криворукое ничтожество без слуха? Ну, давай. Покажи, что умеешь. Взмах рукой в сторону сцены. Не просьба, а приказ. Юнги не ослушался лишь по той причине, что заметил в полумраке зала несколько мужчин в тёмных костюмах с угрюмыми лицами. Все они сверлили его тяжёлыми взглядами, будто готовые вот-вот кинуться на добычу хищники. От этого было жутко, поэтому Юнги послушно забрался на сцену и сел за рояль. Поэтому он послушно играл без перерыва почти два часа, воскрешая в памяти все произведения, какие только знал, и выбирая из них самые «элитные». Всё прекратилось неожиданно. В какой-то момент Юнги услышал шаги за спиной и оборвал игру, поднимая взгляд на незнакомца. - Дай руку, - приказал тот, протягивая ладонь. Взгляд его, подёрнутый алкогольным дурманом, был таким тяжёлым, что Юнги в очередной раз не осмелился возразить. Он помнил состояние администратора, едкое замечание посетителя и шкафов-охранников этого человека. Пальцы в чужой ладони слегка дрожали. Юнги был отчего-то уверен, что если его игра не понравилась, ему запросто могут их сломать. Но незнакомец лишь осматривал его пальцы, как ребёнок крутит в руках непонятную сложную игрушку не по возрасту, а после перевёл на него взгляд. - Как ты это делаешь? - Что «это»? Юнги переспросил едва слышно, но не получил ответа. Мужчина смотрел на него какое-то время, неосознанно перебирая чужие пальцы, а после отпустил и отошёл в сторону, хмыкнув. - Ты будешь играть для меня. В любое время, когда тебя позовут. Даже если бы Юнги хотел возразить, то просто не успел. Мужчина спешно покинул ресторан, уводя за собой своих прихвостней, а трясущийся администратор, едва не целующий его ботинки, подскочил к сцене и воззрился на Юнги пристальным взглядом. - Это молодой господин Ким, наследник семейства Ким. Наш постоянный и самый желанный клиент. Он приказал освободить последние часы твоих смен. В это время ты будешь играть для него в вип-зоне. И тебе лучше не оплошать, Мин Юнги. Иначе вылетишь отсюда в два счёта. Разумеется, это злило. Юнги с таким трудом получил работу не для того, чтобы вылететь с неё из-за какого-то зажратого мажора. Каково же было его удивление, когда во время следующей встречи Тэхён слегка поклонился ему и извинился за своё грубое поведение, улыбаясь. Очаровательно. Обворожительно. Слегка игриво. Он ни капли не был похож на тот портрет, что нарисовал себе Юнги после первой встречи, и далее Мин вносил всё больше и больше поправок, непомерно удивляясь. Ким Тэхён определённо относился к особому классу элиты и имел за своей спиной огромное влияние, но Юнги никогда не ощущал себя при коротком общении с ним так, будто является грязью под ногами сильнейшего мира сего. Да, помощник Тэхёна смотрел на него с презрением. Да, охрана Тэхёна смотрела на него сверху вниз. Но сам Тэхён никогда не пытался задеть или унизить Юнги. Более того, он искренне восхищался его игрой, и это где-то глубоко в душе льстило. А когда Мин узнал истинную причину внимания к себе, то чужое внимание стало вызывать ещё больше эмоций, и не все из них мужчина мог понять или принять. - Что вы имели в виду, когда спросили меня в первую встречу, как я делаю это? - О. Твоя игра. Она лечит мою головную боль. Подобное заявление вкупе с озорным взглядом и игривой улыбкой могло бы показаться флиртом, но Юнги лишь подумал о том, что пазл сложился. Теперь понятно, отчего Тэхён в его присутствии растекался в кресле, даже если до этого выглядел так, будто готов кому-то собственными зубами перегрызть горло. Почему появлялся в любую погоду, и почему появления его носили хаотичный порядок. Почему требовал оставаться с пианистом наедине в пустом зале, если не считать бесшумную охрану, и почему порой появлялся с кейсом, полным бумаг, и ненавязчиво уточнял, может ли Юнги немного задержаться после смены и поиграть для него. Разумеется, без головной боли работать намного легче. - Это моя работа. - Не думаю. За вкладывание души в музыку и полную отдачу себя делу деньги не платят. Белые камелии. Цветы. Букет. Юнги был удивлён столь неоднозначному знаку внимания. Юнги был удивлён тем, как хорошо читает его Тэхён. Как тонко чувствует его эмоции и чувства, вкладываемые в музыку. Они никогда особо не разговаривали, и чаще всего пианист играл с закрытыми глазами, но чужое присутствие всегда ощущалось явно. Под закрытыми веками Юнги видел себя, сидящего в пятне света, и Тэхёна, сидящего в полумраке. Между ними всего несколько метров, а вокруг пустота, и лишь музыка не даёт развалиться всей картине. - Зачем? - Давать деньги за столь прекрасную игру было бы пошло. Это знак моей благодарности. Пожалуй, даже хорошо, что Тэхён удалился сразу же, не дожидаясь ответа. Лишь оставшись наедине с самим собой Юнги осознал, как сильно смущён. Разумеется, он знал себе цену и знал, как выглядит в глазах других. У него были длительные отношения и короткие связи, и мужчина знал, что привлекателен для обоих полов. Но никогда он не думал о том, что на него обратят внимание не за красивую оболочку, а за то, что внутри. Причём без всякого знакомства, ужинов и прочей мишуры, что обязательно приведёт рано или поздно к постели. Тэхён восхищался его талантом. Тэхён восхищался тем, как Юнги вдыхает в музыку жизнь. Тэхён, когда не был в состоянии полудрёмы, смотрел на него сверкающими глазами и выглядел так, будто готов после каждого произведения аплодировать и бросать цветы к его ногам. Это подкупало. Это заставляло испытывать странную признательность и благодарность. Это заставляло чувствовать себя особенным. - ... здесь. Так глупо. Я нажалуюсь Сокджину-хёну. Детский звонкий голос выдёргивает из воспоминаний, и Юнги встряхивает головой. Его провожатый одаривает ещё одним испепеляющим взглядом и отходит к дальнему столику. Сам Юнги проходит вглубь зала и замирает в неуверенности. Тэхён, пропавший на полторы недели, выглядит раздражённым и бесконечно уставшим. Мальчишка, вьющийся вокруг него, выглядит заносчивым засранцем. Впечатление это только усиливается, когда тот замечает его и поджимает губы. - Твоё помешательство здесь, - фыркает мальчик и плюхается в кресло. Тэхён тут же поднимается из кресла и натянуто улыбается. Он выглядит... Плохо. Как всегда красив и ухожен, но Юнги видит дальше своего носа. Тени под глазами, поволока в глазах и складка на лбу говорят сами за себя. То, как Тэхён морщится, когда мальчик явно назло ему с громким сёрбаньем отпивает сок из стакана, окончательно расставляет всё по местам. - У вас снова приступ, - негромко начинает Юнги, подходя ближе. - И много работы, - кивает Тэхён и поводит плечом, указывая на мальчишку. - Это Чонгук. Мой... Полагаю, бывший младший брат, которого я никогда больше никуда с собой не возьму. Который не умеет держать свои обещания и бросает пустые слова на ветер. - Это не так, - тут же взвивается Чонгук. - Ты говорил, это место особенное. Ты обещал мне тренировку. Ты пропадал здесь всё это время, игнорируя меня. Я так ждал приезда сюда после твоего обещания. Я даже вытерпел эту дурацкую неделю, выполняя все просьбы Сокджина-хёна. Я думал, здесь будет что-то необычное, а ты просто таскался с цветами к смазливому пианисту! Хлёсткая пощёчина весьма неожиданная для Юнги. От звонкого шлепка мужчина даже дёргается. Чонгук ошарашено смотрит на Тэхёна, схватившись за пылающую щёку. Взгляд его, полный злости, обращается на Юнги, будто тот во всём виноват, а после мальчишка выбегает из зала. За ним тут же срывается помощник Тэхёна, а сам мужчина морщится и жмурится, потирая переносицу. Это всё очень неловко. Юнги понимает, что стал свидетелем семейной разборки, и это не то, что он хотел бы видеть. Поэтому он подходит ближе к Тэхёну и слабо усмехается. - Значит, таскаетесь с цветами к смазливому пианисту, Тэхён-ши? Тэхён вздрагивает и оборачивается к нему. Румянец на его щеках едва ли заметен, но смущение так и льётся из нервной улыбки и дёрганых движений. - Не обращайте внимания, Юнги-ши. Чонгук очень вспыльчивый ребёнок, ревностно оберегающий то, что считает своим. Даже если это живые люди. У нас в семье довольно сложные отношения между её членами, и у всех разная степень занятости. Чонгук знает, что я могу уделять ему больше времени, и бесится из-за того, что этого не происходит из-за моих отлучек. Маленький эгоист. Несмотря на слова, интонации Тэхёна мягкие и любящие. Он явно души не чает в мальчишке и жалеет о том, что не сдержался. Впрочем, Юнги понимает его. Даже если сильно любишь, иногда ставить на место просто необходимо. Особенно подобных несдержанных особ. - Разбудите меня, если я засну, - просит Тэхён, откидываясь на спинку дивана. - Обязательно, - кивает Юнги, прекрасно зная, что не сделает этого. Забравшись на сцену, он садится за рояль и касается клавиш. Как только первые ноты нарушают тишину, складка между бровями Тэхёна исчезает. Закрыв глаза, он расслабляется, растекается по дивану, ослабляя галстук. Юнги не отводит от него взгляд. Рассматривает каждую чёрточку лица. Засматривается на тени, отбрасываемые ресницами на кожу. Облегчённо выдыхает, замечая просыпающееся умиротворение. Тэхён дремлет. Проваливается в зыбучее марево, навеянное перезвоном высоких нот. Расслабляется, позволяя себе откинуть гнетущие мысли о работе, семье и проблемах. Рядом с Юнги всегда так. Только они вдвоём и музыка. - Оставьте нас. Негромкий приказ слышится спустя час или около того. Не прекращая играть, Юнги отрывает взгляд от Тэхёна и наблюдает за тем, как охранники покидают зал. И удивляется, когда видит направляющегося к нему Чонгука. Мальчик окидывает его неприязненным взглядом, а после подходит к дивану. Взгляд его переполняется любовью и теплом, когда он видит уснувшего Тэхёна. Прикосновение пальцев ко лбу, отводящих чёлку, аккуратное и бережное. - Так вот в чём дело, - шепчет Чонгук. И оборачивается к Юнги, вновь пронзая его взглядом, но теперь не пренебрежительным, а изучающим. - Как ты сделал это? Подобный вопрос ему уже задавали, и Юнги лишь пожимает плечами. Что он может ответить, если сам не знает ответа? Он понятия не имеет, почему именно его игра так действует на Тэхёна. Почему тот расслабляется именно из-за его музыки. Обычный рояль и привычные известные и не очень произведения классиков. Вкладывание души? Истинная любовь к тому, что делаешь? Юнги не верит, что это действительно способно окрашивать музыку в новые тона. Он просто занимается тем, что не ненавидит, вот и всё. - Хён много работает и мало спит. Не может спать из-за мигрени, - негромко говорит Чонгук, переводя взгляд с Юнги на Тэхёна и обратно. - Он угрюмый, молчаливый и раздражительный в подобные дни. Раньше он всегда проводил время со мной, но в последнее время начал сбегать. Сокджин-хён предположил, что мой Тэ-хён нашёл свою любовь, вот и бегает к ней. Но ты просто тот, кто может приглушить его боль. Так почему? - Потому что я не «просто тот, кто может приглушить его боль», - отвечает с едва ли скрытой насмешкой Юнги. И закрывает глаза, погружаясь с головой в музыку. Он чувствует сверлящий взгляд недовольного мальчишки и позволяет себе усмехнуться. Разумеется, тот привык получать всё, что хочет, и бесится из-за его ответа. Юнги это безразлично. Вместо этого его голову занимают мысли о том, почему состояние Тэхёна так волнует. И почему так спокойно на душе при виде умиротворённого лица спящего мужчины.***
Тэхён выбирается из салона машины и осматривает пустующую территорию склада. Намджун раздаёт указания людям вокруг и проверяет своё оружие. Ким наблюдает за этим с безразличием. Он не хочет находиться здесь. Он не хочет встревать в очередные разборки, которые обязательно окрасятся кровью. Он бы и не появился, но нужно куда-то слить раздражение. Сокджин поведал о нехороших делах, творящихся вокруг семьи. Хосок нашептал о том, что мелкие семьи подозрительно оживились. Такое периодически случается. Крысы начинают копошиться, доставляя мелкие неприятности, и необходимо напомнить им о том, кто истинный хозяин, чтобы не расплодились. - Что за ценная приманка у них может быть? - спрашивает Намджун, оказываясь рядом. Тэхён пожимает плечами. Он понятия не имеет, о ком говорилось в сообщении, приглашающем на встречу за городом на территорию заброшенных складов. Он ценит только свою семью. Не ту, что по крови, а ту, что была подарена обстоятельствами. Сокджин, Намджун, Хосок, Чимин и Чонгук - вот те люди, что составляют его семью. Лишь они ценны настолько, чтобы рискнуть ради них собственной жизнью, но Тэхён знает об их безопасности в данный момент. Разве что с Намджуном, стоящим рядом, вопрос спорный, но этот убийца лучший из лучших. Даже если наступит конец света, Намджун выживет. Что уж говорить о какой-то жалкой западне. - Пошли. Я желаю побыстрее покончить с этим, - раздражённо бросает он и делает первый шаг вперёд. Как же он устал. Голова в последнее время просто раскалывается, и лучшие врачи не могут ничего с этим поделать. Лежать, говорят они. Покой, говорят они. Тэхёну это не помогает. Тишина давит, и от этого пульсирующая боль лишь становится сильнее. Он не страдает и не прибедняется, напрашиваясь на заботу или ласку. Собственная слабость бесит, как и чёртовы приступы. Тэхён злится из-за невозможности это контролировать. Тэхён бесится из-за невозможности найти хоть какое-то лекарство. И сейчас Тэхён буквально в ярости из-за того, что какие-то шавки посмели прислать ему полное насмешек и высокомерия послание, гласящее о том, что если Тэхён не явится на встречу, какая-то его ценная игрушка пострадает. Его эмоциональная стабильность уже совсем не стабильность. Тэхён царственной ленивой походкой вплывает в просторное пыльное помещение склада и останавливается в нескольких метрах от наставившей на него дула пистолетов толпы. Намджун замирает за его спиной. Они лишь вдвоём здесь, и вышедший перед толпой жирный боров в красной рубашке с золотой цепью на шее выглядит самодовольным. Тэхён одаривает его безразличным взглядом и хмыкает. Ухмыляющаяся блестящая от пота рожа бесит. Самодовольство в чужих глазах бесит. Оскалы шавок за спиной крысы бесят. Их завышенное самомнение бесит. - У вас здесь есть стулья? Судя по твоей харе, планируется долгая пустая речь. Мне лень стоять, - взмахивает кистью Тэхён и переступает с ноги на ногу, передёргивая плечами. - Тащиться в такую даль ради кучки дерьма. Зачем я вообще это сделал? - Полегче, Тэхён-ши, - ухмыляется крыса. - Вы не в том положении, чтобы открывать на нас рот. Щелчок пальцами на самом деле такой вычурный и картинный. Тэхён едва сдерживается от желания закатить глаза и наблюдает за тем, как толпа расступается. Один из шкафообразных громил выходит вперёд, грубо пихая перед собой слабое тело. Тело это валится на пыльный грязный бетон и издаёт болезненный стон. Ещё один стон раздаётся, когда крыса подходит к жертве и хватает за волосы, заставляя запрокинуть голову. - Ну, как вам? - усмехается зарвавшаяся свинья. Тэхён не сразу понимает, кто перед ним. Это немного сложно, когда всё лицо залито кровью. Но постепенно приходит осознание. Рассечённый лоб и разбитые губы. Синяки от удушья на шее и потрёпанная грязная одежда, что говорит о побоях. Одна рука как-то неестественно подволакивается, и Тэхён понимает: вывернута или сломана. Жуткая картина изувеченного тела ни в чём не повинного человека вызывает улыбку. Свин уже не кажется столь самоуверенным и начинает хмуриться. Он не понимает, что весёлого в происходящем. А Тэхён чуть склоняет голову к плечу. И смеётся. Негромкий смех перерастает в хохот. Кажется, только едва заметное удивление на лице Намджуна не даёт шавкам сорваться. Они не понимают, что происходит, а непонимание ситуации не позволяет чувствовать себя королями положения. - И это ваша ценная наживка? - посмеиваясь, уточняет Тэхён. И резко затихает, жутко скалясь. - Больше похоже на билет на тот свет. Он бросается вперёд так быстро, что никто просто не успевает среагировать. Складной нож входит в горло зарвавшейся свиньи, как в масло. Хрипящий, захлёбывающийся кровью мужчина заваливается на спину, хватаясь за горло, но уже слишком поздно. Последнее, что он видит перед смертью, это жуткий оскал Тэхёна, выдернувшего из плоти лезвие. Грянувшие выстрелы эхом отскакивают от стен, наполняя помещение шумом. Тэхён мечется, уворачиваясь от пуль, и достаёт пистолеты. Он бросается в самую гущу, игнорируя ругань рванувшего следом прикрывающего его Намджуна. Люди Кима, окружившие склад, врываются с чёрного входа, открывая пальбу. Запах горячего металла и крови наполняет душный воздух помещения. Трупы людей с простреленными черепами и телами, набитыми свинцом, начинают устилать пол вокруг ковром. Всё заканчивается так же быстро, как и началось. Звенящая тишина заполняет помещение, в котором мгновенно замирает всё движение. Намджун убирает пистолеты с пустыми обоймами и оборачивается, взглядом ища Тэхёна. И находит. Тот как раз подходит к лежащей на полу приманке и опускается перед ней на колени, игнорируя пропитывающую дорогую материю брюк кровь, натёкшую со всех сторон. - Юнги, - зовёт едва слышно и касается щеки. - Кто это? - спрашивает Намджун, подходя ближе и взглядом проверяя тело босса на предмет ранений. - Администратор ресторана сказал мне, что Юнги на больничном. Узнать это он бы смог, если бы Юнги лично с ним связался и сообщил об этом. Но его похитители вряд ли были столь щедры, чтобы дать время позвонить в ресторан и соврать о причине исчезновения. Значит, кто-то мне солгал, - шепчет Тэхён, игнорируя вопрос и всё касаясь пальцами израненного лица, а после поднимает безумно сверкающий взгляд на Намджуна и растягивает разбитые ловким ударом одной из шавок губы в жутковатой улыбке. - Не люблю, когда мне лгут, Намджун. - Мне доставить его? - Доставь. Немедленно. Сюда. Намджун исчезает, как не было. Подозвав одного из подчинённых, Тэхён требует немедленно доставить Юнги в больницу. И едва не вышибает мозги помощнику, когда тот поднимает безвольное тело, и Мин болезненно стонет. Сознание едва ли справляется с затмевающей его яростью, напоминая, что Юнги точно так же скулил бы от боли и в его руках. Остаётся лишь надеяться, что его тело не слишком пострадало, и нет никаких серьёзных переломов или растяжений. Когда спустя полтора часа на склад возвращается Намджун, удерживая за шкирку трясущегося администратора ресторана, большая часть трупов исчезает, перетащенная на задний двор для сожжения, но кое-где ещё валяются тела с пробитыми черепами. Наверное, именно из-за них женщина, удерживаемая руками одного из подручных Намджуна, громко испуганно верещит. Верещит, дёргается, захлёбывается рыданиями. Она такая шумная. Тэхён подходит ближе и с искренним удовольствием отвешивает ей хлёсткую пощёчину, отчего голова женщины мотается в сторону с жутковатым хрустом в шее. - Заткнись, - выплёвывает Тэхён и разворачивается к Намджуну. - Какого чёрта? - Семейная прогулка, - усмехается Намджун. - Парк, мороженое, обмен слюнями. Не хотелось привлекать внимание, поэтому пришлось забирать обоих. Тэхён на секунду замирает, обдумывая полученную информацию, а после довольно улыбается. - Это даже хорошо. Так даже лучше. Я люблю наглядные примеры, - тянет он и оборачивается к трясущемуся администратору, умоляющему отпустить его жену. - Они лучше усваиваются. Намджун хмурится и качает головой. Он не одобряет подобную жестокость, но Тэхён знает - в целом киллеру плевать. В мафии нет моралистов, и пол с возрастом не играют никакой роли. Поэтому Намджун ничего не говорит. Лишь поводит плечами и прислоняется к стене, прикрывая глаза и абстрагируясь. Наверняка мечтает о горячей ванне и уединении с Сокджином. Перебьётся. Его уже ждёт новая папка с делом. - Итак, - начинает Тэхён и подходит к трясущемуся в хватке амбалов мужчине. - Ты соврал мне. - Простите, - скулит администратор. Ён Джихёк, если Ким правильно помнит бейджик. - Они угрожали мне. Ворвались после закрытия и забрали его. Сказали, что мне лучше молчать, если не хочу, чтобы моя семья пострадала. - И поэтому ты, как самая настоящая трусливая крыса, решил засунуть язык себе в задницу, - ухмыляется Тэхён и достаёт складной нож, перепачканный в крови. - Знаешь, что они с ним сделали? Знаешь, на что он был похож, когда я его увидел? На кусок отбитого мяса. Они забрали его неделю назад, и поверь, я могу представить, что они с ним творили. Неделя. Целая неделя. Они мучили моего любимого пианиста так долго. Наверняка считали, что он обладает какой-то ценной для них информацией. Они покусились на самое дорогое для него - на его руки. Ты хоть знаешь, как ценны его руки? Руки пианиста, что творят магию? Тэхён делает знак, и рыдающую женщину подводят ближе к нему. Администратор дёргается, будто это ему как-то поможет. А Тэхён бьёт. Бьёт по лицу. Бьёт в живот. Сдавливает шею, заставляя задыхаться и оставляя синяки от своих пальцев. Девка хрипит. Девка дёргается и скулит. С её губ стекает вязкая слюна с кровью, и щека распухает от удара. Тэхён вцепляется в её волосы и запрокидывает голову, заставляя смотреть на себя полным боли и страха взглядом, а после давит под ключицей, и жертва орёт во весь голос от боли. Чтобы подавиться своим воплем от нового удара в живот. - Она такая жалкая, да? Но не напоминает кусок мяса даже отдалённо. Стоит ли мне продолжить? - спрашивает у Джихёка Тэхён и усмехается, когда при виде его ладони, скользнувшей по руке жены, глаза мужчины в ужасе расширяются. - Нет, нет, - скулит, умоляет тот. - Прошу, не делайте этого. Рука ломается с хрустом. Женщина издаёт последний крик и отключается от болевого шока. Удерживающие её люди швыряют безвольное тело на бетон к ногам мужа. Тэхён смотрит на поломанную куклу с безразличием, а после переступает и подходит к заливающемуся слезами администратору, повисшему в удерживающих его руках. - Тебе повезло, что Юнги - мужчина, а потому избежал сексуального насилия. В ином случае я заставил бы тебя смотреть, как твою дражайшую жёнушку пускают по кругу. С издёвкой заботливо поправив воротник рубашки мужчины, Тэхён разворачивается и направляется к выходу. Намджун тенью следует за ним, как и все его люди. Вскоре раздаются звуки мотора отъезжающих машин, и на складе не остаётся никого кроме захлёбывающегося истеричными рыданиями мужчины, прижимающего к груди тело искалеченной бессознательной жены.***
- Он ищет тебя. - Не начинай. У меня болит голова, и я не желаю выслушивать твои бредни. Сокджин смотрит раздражённо и выглядит так, будто готов воткнуть ручку в глаз. Тэхён усмехается и провожает взглядом его сегодняшнюю партнёршу по съёмкам. Она весьма красива и аппетитна, но не вызывает в нём никакого желания. Собственно, съёмки желания тоже не вызывают. У Тэхёна на самом деле очень сильно болит голова, и он не желает находиться в толпе шумных людей. Когда и зачем Сокджин согласился на его съёмки в журнале для самых богатых людей Кореи, он не знает, но стоит сейчас посреди зала, полного аппаратуры. Перед ним вычурный диван с бархатной обивкой, а кожу холодит выбранная специально для него дорогущая дизайнерская рубашка. Фотографии пойдут на обложку, и стоит постараться ради их качества, но Тэхён не желает. Всё происходящее напоминает фарс. - Тэхён-ши, прошу сюда. Фотограф крутится и вертится вокруг, раздражая мельтешением. Партнёрша во время съёмок позволяет себе слишком многое. Если Тэхён касается её лишь ради хорошего ракурса, то она так и норовит облапать его за грудь, царапнуть не скрытые расстёгнутой на две пуговицы рубашкой ключицы или прикоснуться губами к шее, когда он прижимает её, сидящую у него на коленях, к груди. В какой-то момент всё надоедает, и Тэхён зарывается пальцами в её волосы, заставляя запрокинуть голову, и выливает вино из бокала в руке на её шею. Рубиновые капли катятся по коже, оседая на ключицах, а после скатываются ниже, впитываясь в ткань дорогого платья. Стилисты рвут на себе волосы от ужаса. Фотограф едва не выпрыгивает из штанов от восторга. Тэхён смотрит на затвердевшие соски простонавшей девушки, натянувшие тончайшую материю платья, и кривится. Ему хочется спихнуть эту шлюху со своих колен на пол. - А теперь одиночные фото, - появляется из ниоткуда Сокджин. Тэхён одновременно благодарен и ненавидит. Если бы не Сокджин, его бы здесь не было. Но если бы не Сокджин, втянувший его во всё это, то эта девка так бы и скулила на его коленях, как течная сука. Серьёзно, что не так с подобными девушками? У них больная зависимость от секса? У них отключаются мозги, когда они видят красивого мужчину? В чём их проблема? Тэхён уверен, подобным нужно лечиться у сексолога или вроде того. - Я припомню тебе, - сообщает он Сокджину, проходя мимо него. И почти сразу забывает о своей угрозе, потому что на него накидываются стилисты. Декорации, одежда, вещи для антуража смешиваются вокруг. Шум становится фоном, поверх которого пульсирующая боль разрастается в висках, и Тэхён как никогда рад, что в бокале для очередных фотографий настоящее дорогое розовое вино. Оно прекрасно пахнет и ещё лучше на вкус. Это немного примиряет с действительностью, и Тэхён даже позволяет себе немного поработать, принимая вальяжные позы и одаривая камеру таким взглядом, что фотограф через какое-то время шумно выдыхает и начинает промокать лоб платком. «Когда уже всё это закончится?» - спрашивает Тэхён уставшим взглядом у Сокджина. Джин, стоящий в дальнем углу помещения, ехидно улыбается и утыкается в свой планшет. Тэхён однажды точно его пристрелит.***
- Привет. Тэхён замирает на пороге парадной залы и не может поверить в то, что видит. Юнги с подвязанной правой рукой сидит за роялем и перебирает пальцами левой клавиши. Редкие звуки каплями падают в озеро тишины, повисшей в зале. Тэхёну кажется, он может слышать здесь громкий стук своего сошедшего с ума сердца. Как долго он не видел Юнги? Несколько дней? Недель? Месяцев? Он не уверен. Сокджин сказал, что Юнги ищет его, но это казалось насмешкой. После всего, что с пианистом сделали проклятые крысы, он не мог искать встреч с Тэхёном, по вине которого всё это произошло. Поэтому Ким так сопротивлялся тянущему его за руку Чонгуку, утверждающему, что он просто обязан оценить и одобрить его учителя игры на фортепьяно. Поэтому теперь не знает, что сказать. Неподготовленный к встрече, о которой и мечтать не смел, он может лишь смотреть на Юнги, отмечая болезненную бледность кожи, не сошедшие с лица синяки и заклеенные на лбу порезы. - Я думал, ты хотя бы раз заглянешь в ресторан и оставишь записку, - продолжает Юнги, начиная перебирать аккорды. - Но тебя не было. Я решил, что стоит попробовать разыскать тебя самому. Почему-то новый администратор ресторана был очень услужлив и поделился контактами Сокджина. Тот приглашал меня на твою съёмку несколько дней назад, но я решил не отвлекать тебя. Ты выглядел измученным. - Ты был там? - хрипло переспрашивает Тэхён и наконец-то находит в себе смелость подойти ближе. - Был. Ты на удивление фотогеничен, - задумчиво отвечает Юнги. - Даже с такими синяками под глазами от недосыпа. Я хотел поговорить, но после решил, что обстановка неподходящая. Собирался выловить тебя попозже, но неожиданно в ресторан приехал Чонгук и заявил, что если я не хочу больше играть для тебя, то обязан научить его. Ведь у тебя вновь начались приступы бессонницы из-за мигрени. Он как всегда вёл себя слишком нагло, но я согласился по той причине, что хотел увидеть тебя. Увидеть и спросить, когда это я сообщил о том, что не хочу играть для тебя. - А ты хочешь? - на автомате спрашивает Тэхён. И замирает, когда Юнги поднимает на него непривычно серьёзный взгляд. - Ты не можешь просто ворваться в мою жизнь, разрушить её, а после исчезнуть, сделав вид, что никогда не знал меня. Ты целый год ошивался рядом, с благоговением касался моих рук и задаривал белыми камелиями, заставляя чувствовать себя особенным, а теперь вот так просто хочешь исчезнуть? Тэхён медленно подходит ближе и опускается на колени. Взгляд его с лица Юнги соскальзывает на подвязанную руку. Не сломана, всего лишь вывернута. Крови было много из-за порезанного плеча. Сейчас о той жуткой картине напоминает только эластичный бинт на запястье и пара пластырей вокруг пальцев, на которых были сломаны до мяса ногти. Тэхёну хочется целовать эту руку. Тэхёну хочется трепетно огладить каждый сантиметр нежной чувствительной кожи, покрытой желтоватыми и зеленоватыми синяками, спрятанными одеждой. Тэхёну хочется молить о прощении. Хочется врезать самому себе за недальновидность и глупость. Он так много времени проводил с Юнги. Он так сильно и так открыто выделял его для себя. Но никогда и мысли в голове не появлялось о том, что пианиста могут забрать. Что его могут убить. Что его могут попытаться сломать. - Я так виноват перед тобой, - выдыхает Ким и опускает голову на чужие колени. - Это всё из-за меня. Я думал, ты не захочешь больше меня знать. Думал, что и сам не достоин находиться рядом, будучи магнитом для неприятностей. - Ты просто идиот, - хмыкает Юнги. И зарывается пальцами в его волосы. Поглаживает по затылку и скребёт ногтями кожу за ухом, отчего Тэхён жмурится и передёргивает плечами, ощущая пробежавшие по коже мурашки. Он не знает, о чём думает Юнги, но чувствует его взгляд, и это странным образом успокаивает. Осознание, что Юнги рядом и в безопасности хотя бы сейчас, вызывает умиротворение и расслабление. - Я подарю тебе камелии. Белые камелии. Много белых камелий, - шепчет Тэхён, постепенно проваливаясь в дремоту. Юнги едва заметно улыбается. Он понимает, что вряд ли осознаёт до конца, в какое безумие собирается ввязаться, но ничего не может с собой поделать. Целый год в обществе Тэхёна слишком сильно въелся в память, тогда как дни заточения, полные страха и боли, в памяти отпечатались смазанными рваными клочками воспоминаний. Тогда были имена, лица и злобное шипение. Тогда были избиения и кровь, оседающая во рту и горле вкусом металла. Сейчас Юнги не может вспомнить ни одного лица. Сейчас он не сможет сказать, когда и за что ему вывернули руку. Зато Юнги помнит безумный смех Тэхёна на складе и его леденящее душу «билет на тот свет». Помнит, как Тэхён рванул вперёд, и брызнувшие на лицо тёплые капли свежей крови. Помнит звук захлёбывания кровью до того, как отключиться, и лучшую больничную палату со специалистами, липнувшими к нему со всех сторон в попытке угодить. Помнит букет белых камелий на тумбочке и записку с коротким: «Это я во всём виноват. Прости». - Верно, Ким Тэхён, - шепчет он и наклоняется, оставляя на макушке дремлющего мужчины эфемерный поцелуй. - Ты должен мне камелии. Белые камелии. Много белых камелий. И нормальное первое свидание.|End|