В унисон у горизонта событий

Жизнь и смерть существуют с самого зарождения вселенной, без них ничего невозможно. Они и похожи, и разны, они зависят друг от друга. Без жизни, не будет смерти, без смерти не будет жизни. Впоследствии смерти зарождается жизнь, а она в свою очередь стремится к этой самой смерти. Они дети одной эпохи, только после этих двоих начали появляться и баланс, и чувства, и разум. Ещё детьми эта парочка создавала такое, что вообразить сложно. Жизнь создавала созвездия, планеты, астероиды, а смерть уничтожала их, создавая так звёздную пыль. Так, после появления баланса, появилась и земля, рядом с которой эти трое всегда ходили рядом. Жизнь весёлый малый, с яркими огненными волосами и горящими в страсти алыми глазами. Смерть намного тише, почерневшие от времени склеры, тёмные, словно уголь волосы с пеплом на концах и томным взглядом. После появления людей на еле выжившей планете, Жизни иногда казалось, что смерть ненавидит его, куда он ступит, потемнеет трава, почва станет безжизненным камнем. Где коснётся, листва станет углём и разлетится по воздуху, дожди перестанут идти. С кем попытается заговорить, тот сгниёт. Жизнь не раз из-за этого срывался на эмоции, забивался куда подальше и рыдал, после создавая реки и озёра. Смерти не нравилось такое, из-за этого, он отрастил себе крылья, а с камнем он сделал то, чего Жизнь точно не ожидал, он поднял этот камень вверх, сделал скалы и горы, сделав из этого что-то прекрасное. Жизнь и Смерть дети, совсем малые, по человеческим летам им было бы от семи до десяти. Жизнь хочет дружить со Смертью, но кажется, что тот его ненавидит. Смерть хочет понять Жизнь, но делает только хуже. Жизнь и Смерть пришли к взаимопониманию. Пусть Смерть и боялся говорить рядом с Жизнью. Смерть зачастую спускался под воду, на самое дно, в одно и то же место, оно становилось всё глубже и темнее, там становилось меньше еды, и он любил кричать там, чтобы никто не видел и не слышал. Смерть влюбился в Жизнь и не знал, что с этим делать, он не знал и не понимал что это за чувство, поэтому, он кричал. Долго кричал и очень громко, иногда даже ронял слезу в огромную впадину. Так там почти и не осталось живности, а на глубине был слышен тот душераздирающий крик парня. Очень тихо слышен, будто шёпот, зовущий на глубину. Жизнь видел тот момент, когда люди начали давать друг другу имена. Ему было интересно, как их придумывают, почему они, почему тому человеку, почему имена похожи, почему фамилии разные, но есть похожие. Жизни понравилось это, и он захотел получить своё собственное имя, хотел дать его Смерти. Когда Смерть вышел из океана, весь мокрый, сорвав голос, Жизнь с присущей ему радостью предложил эту идею. Смерть не понимал, зачем это, Жизнь уверовал его, что так они будут ближе, ведь с этими именами они будут идти до конца всего, до конца мира. Тёмноволосый решил подумать над этим. Жизнь боится прикоснуться к Смерти. Смерть уничтожает всё, к чему прикоснётся, и то, что прикоснётся к нему, а Жизнь – создаёт. Если его смерть и не погубит, что если в его теле прорастёт многовековой дуб? Разорвёт на части щеку, к которой прикоснётся Жизнь, и прорастёт корнями в горле? Если рука Жизни после прикосновения станет пеплом? А после и он весь? Жизнь боится этого. Жизнь и Смерть почти подростки, по людским годам им было бы одиннадцать-тринадцать. Смерть любит Жизнь, но страшно сказать, а Жизнь боится того, что они могут сделать друг с другом, от этого им двоим больнее.

***

Знойный летний день, Жизнь ведёт Смерть в глубь леса. Птицы поют так сладко и красочно, словно в райском саду, рядом журчит кристально чистая речка, чьё устье начинается в скалах и по холмам она стекает сюда. Деревья здесь так высоки, что Смерть может спокойно парить над землёй, не заставляя её каменеть и при этом не касаться веток растений. Изумрудная листва пропускала золотистые лучи, которые пятнами падали на дорогу и парней. Так Жизнь для смерти казался только красивее. Смотря на спину того, казалось, будто бы красноволосый парень светится от счастья, даже его белоснежные одеяния казались ярче, а цветы на голове живее. Дойдя до того места, перед взором смерти оказалась небольшая поляна в чаще, с той же речкой, что бьётся по левую руку. По правую, деревья наклонены, словно аркой возле полянки, будто бы на случай дождя или если захочется отдохнуть от палящего солнца, там даже нет прохода дальше в лес. Сама же поляна была почти открыта, широкий луч солнца падал на её траву и питал прекрасные цветы, которые, судя по всему, тут решил вырастить Жизнь. Удивительно, но вокруг поляны деревьев было так много и они стояли так плотно, что пройти сюда можно было только через ту импровизированную тропу, по которой те пришли, тут даже не было животных, только редкие птицы поющие где-то там, вдали. Сверху тоже было сложно разглядеть поляну, она почти закрыта, да и находится в такой глубине леса, до которой сложно добраться. Когда Смерть всё осмотрел, его взор пал на два больших плоских камня, что стояли рядом друг с другом на поляне. – Не сочти за грубость, эти камни для того, чтобы уберечь всё, что тут находится, но при этом, чтобы можно было посидеть спокойно и поболтать, – не заставляя долго ждать ответа, улыбаясь, произнёс Жизнь. – Не стой столбом, садись, это же для твоего удобства. Смерть был в недоумении, они вроде как собирались дать друг другу имена, а его притащили куда-то в лес. Подойдя к камню, тот послушно сел, к удивлению, это и вправду оказалось удобно. Жизнь присел напротив, после под его ногами на камне уже появились трава и мох, удивительно. Смерть был немногословен, а тут ещё такое странное, по его мнению, место. Жизнь кивнул ему, самый обычный знак для них. – Зачем ты привёл меня сюда? – всё-таки задал вопрос Смерть. Хриплый от криков голос редко слышен радостному парню, но когда он появляется, на душе того становится теплее, пусть и звук не сравниться с птичьими трелями и на фоне любого другого покажется скрежетом по металлу. – Ну, как зачем? – усмехнулся Жизнь. – Дать друг другу имена! Да и давно я хотел показать тебе это место, всё-таки, тебе тоже стоит знать о нём. – Что в нём «такого»? – сделав акцент на последнем, прохрипел парень, согнувшись в спине и положив руки на колени. Если бы Жизнь говорил со Смертью через стенку, то обязательно бы схватился за сердце, обычно он спросит что-то одно, а дальше и слова не обронит и говорит только мимикой, хмурясь и вопросительно поднимая бровь. Внутри парень будто бы взлетел на небеса от радости, его воодушевило то, что его уже друг хочет знать об этом месте, что он спрашивает и ведёт с ним какой-никакой диалог, а не как обычно приходится догадываться, что он имеет в виду. – Я назвал это место «Эдем», «Наш Эдем», если быть точнее, – начал парень, пряча радостный взгляд от Смерти. – Просто, я захотел сделать то место, где мы сможем с тобой посидеть вдвоём, расслабиться и спокойно поговорить, где не будет людей, зверей или каких-либо других «богов», которые встревают в нашу беседу. То есть, это место для того, чтобы мы, как «боги неразлучники», могли получше узнать друг друга, до этого просто не было повода, а тут вот, имена, хотелось бы дать их вдали от чужого слуха. – Ладно, – тише ответил Смерть, заставляя Жизнь встрепенуться, а его сердце забиться чаще, – если так подумать, идея и вправду неплохая. Жизнь знаком со Смертью не один век и прекрасно знает о том, что их способности где-то чем-то да похожи, и одна из особенностей способностей Смерти это то, что он может слышать пульс живых. Полезная способность, если тебе нужно знать, когда человеку или другому живому существу пора на покой, но при диалогах с ним в последнее время из-за этого становится сложно. У него есть ещё привычка смотреть прямо в глаза, это многих пугает, очень сильно, но не Жизнь, хотя, когда они наедине, его пронзительный взгляд порой смущает. Подняв взор на парня, Жизнь, наверное, впервые увидел то, что взгляд собеседника не такой странный, он более мягкий и спокойный, хотя ощущение того, что он может накинуться на тебя в любой момент никуда не уходят. – Значит, ты не против поговорить? – спросил парень, на что ему ответили кивком, после которого Жизнь полез в небольшую сумку, которую носил с собой. – Тогда, давай дадим друг другу имена, у меня есть несколько идей для твоего, но какой тебе дать для фамилии я не знаю, кажется, что никакое не подходит, а для имени несколько очень даже хороших есть. Пока парень с ободком из цветов доставал небольшой блокнот, к нему на камень успел припарить Смерть, из-за которого парень потом от неожиданности чуть не свалился на траву. Конечно, после такой выходки вся растительность с камня пропала. Это была ещё одна привычка Смерти, он любил изредка появляться перед самым лицом Жизни, постоянно пугая того своей близостью и взглядом в глаза, так он ещё и над землёй парит, не догадаешься, подошёл он или нет. Ещё, Смерть научился контролировать свои чувства, он успел разобраться в них и теперь не бежит куда подальше от Жизни, он может говорить с ним, но слыша как быстро бьётся его сердце, не делает этого. Жизнь же только обуздал чувство любви, ещё не до конца поняв, что с ним, он чувствует как ускоряется его пульс, как он начинает неровно дышать и опускать взгляд рядом с уверенным парнем, как он начинает по-другому бояться близости с ним, но при этом так хотеть ещё немного сократить расстояние между ними. – Т-так, – запинаясь от неожиданного прихода гостя, показал блокнот Жизнь, – у меня есть вот такие идеи, не знаю как они тебе, можешь выбрать какой-нибудь другой вариант конечно... – Ты сказал, что мы будем давать друг другу имена, – перебил мысль парня Смерть, пока тут думал что сказать, – так значит, ты мне должен его дать, а не я выбрать вариант. – И то верно, – выдохнув, подтвердил Жизнь, после немного отодвинувшись назад, освободив место для чёрновласого. – Значит, как насчёт имени «Катсуки»? Я не знаю, какую бы фамилию тебе выбрать из этого всего, прости. Ответа не последовало, парень, смотря в блокнот, нахмурился. Сейчас Жизни стало страшно. Неужели ему не понравилось имя? Или ему не нравится тот факт, что фамилия не выбрана? – Фамилию можно взять из других вариантов, – прервав тишину, всё-таки что-то да сказал парень, – здесь много хороших вариантов, а имя... Мне по нраву, – оторвавшись от блокнота, дал краткую оценку имени Смерть, посмотрев на Жизнь, который был безумно рад этому факту. На лице парня был лёгкий румянец, который было невозможно убрать с лица, на него впервые смотрят не свысока, а как-то мягко и тепло, заставляя расслабиться и почувствовать тепло. – Раз ты хочешь взять фамилию из вариантов на имя, то вот тут был второй претендент, – взглянув в блокнот, прячась от взгляда парня, тот произнёс, – как насчёт «Бакуго»? «Катсуки Бакуго»? – Мне нравится, – коротко ответил Бакуго, закрыв блокнот в руках Жизни, лицо которого украсила небольшая радостная улыбка. В голове вертелось одно: «Ему понравилось». – Н-ну, тогда, – вновь запинаясь и спешно убирая в сумку блокнот, завёл разговор паренёк, – раз у тебя теперь есть имя, то твоя очередь давать мне. М, доставай блокнот или где оно у тебя записано. – Я уже точно определился с именем для тебя, блокнот мне не нужен, – тут румянец на лице Жизни погустел, а сердце забилось чаще, он всё ещё говорит с ним, даже не прерывается, никаких кивков, никакой мимики вместо слов, обычные предложения. Что ещё сильнее смущало парня, так это то, что он говорит так сейчас именно с ним, никому другому он так много не скажет, с кем-то он вообще никогда не говорил, и казалось будто бы он немой. Жизнь успел не только залиться краской, но и отпрянуть от Бакуго, который потянул к нему руку. Тут стало страшно, если он коснётся, то может случиться что-нибудь ужасное, о чём даже думать не хотелось. – Хэй, не бойся, ничего с тобой не случится, обещаю. Бакуго всё интересно, он изучает всё, что под руку попадётся, и способности различных богов ему были интереснее всего. Он успел досконально изучить свои и силы Жизни, придя к выводу, что они имеют противодействие. То есть, они не навредят друг другу, если прикоснуться, или если ступят на одно и то же место, да к тому же, они самые первые боги, и по совместительству неразлучники. Они вечны, и будут жить покуда, не грядёт конец всего сущего, только тогда Смерть сможет забрать душу Жизни, а после и свою собственную. – Да, точно, – подтвердил свои мысли Катсуки, приподняв за подбородок голову Жизни, заставив его посмотреть ему в глаза. Наверно, он впервые увидел глаза Смерти так близко, впервые он смог рассмотреть их. Его глаза горели рубином, отблёскивали как драгоценный камень, который только-только обработали после добычи из гор, мягко смотрели на него, в них можно было увидеть живые алые глаза напротив, которые так и сверкают страстью и любовью, можно было увидеть печаль всего мира, когда тот видел Жизнь грустным, когда забирал души людей, не хотевших умирать, когда по собственной неволе уничтожал то, что создал Жизнь. Рука, лежащая на подбородке, была холодна и груба, но доставляла обжигающее тепло и была мягче облаков в небе. – «Эйджиро Киришима» – это твоё имя. Именно его я всегда хотел выкрикнуть, когда видел тебя вдали. Тепло, что сейчас дарил Смерть Жизни, казалось таким необычным, да, парень любил обниматься, и он знает каково это человеческое тепло, но сейчас он казалось ему таким странным и необычным, а взгляд проходил в самую душу, не желая оттуда выходить. Помешкавшись и чуть опустив голову, Киришима кивнул, ему понравилось имя, что дал ему Бакуго. Положив руку тому на шею, из глаз просочились слёзы, эта печаль не оставила того равнодушным, он словно увидел всю жизнь. Увидел те крики на дне Марианской впадины, ту печаль, когда не мог сказать Эйджиро, что любит, ту боль, когда не хотел уничтожать всё, когда хотел просто успокоить парня, но его отталкивали, боясь, что и того погубят, ту неприязнь к себе, когда приходилось забирать жизни у людей, когда их не хотели отпускать, когда семьями рыдали над потерей, всю ту ненависть к себе, за то, что тот не может принести счастья, и малую, но такую сильную искру тепла и заботы, которые он хотел и хочет принести парню рядом с ним. Его чёртов взгляд со всей этой болью, говорил ему, что любит, заставляя слёзы стекать по лицу. Притянув парня за шею поближе, Киришима сделал необдуманный шаг, но о котором всё ещё не жалеет. Они прикоснулись губами, мягко, без спешки, без отталкиваний, для них это было как утешение. Будто бы в этом поцелуе они нашли спасение от всего мира, от всей жестокости, что им ещё предстоит видеть, они прекрасно знали об этом и не могли оторваться друг от друга. Эйджиро и Катсуки подростки, по человеческим годам им пятнадцать-семнадцать. Эйджиро любит Катсуки, а тот любит его, они знаю об этом. У них есть своё убежище от всех войн, что скоро грядут, их Эдем. Они готовы пережить вместе множество бед, готовы к очередным ужасным высказываниям в сторону Бакуго, что он разводит войны и забирает жизни миллионов, готовы к вопросам к Киришиме, почему он сделал людей жестокими. Никто из этих двоих не ответит, они не отвечают за это, они делают свою работу и хотят укрыться от всех криков и от всего ужаса того мира, чтобы остаться в своём, где они навсегда будут подростками, любящими друг друга до потери пульса, с бьющимися сердцами в унисон. Они навсегда останутся подростками, чтобы видеть цвет их живого взгляда, чтобы видеть всю любовь в глазах и отражение заката и восхода в сердце.