В унисон у горизонта событий

Моё сердце не прекращает биться. Оно хочет жить, хоть я уже мёртв внутри. Город полностью разрушен, памятник Всемогущему давным-давно порос мхом и лозами. Пытаясь найти его, я брожу по мёртвому Мусутафу. Во мне уже нет жизни, но надежда на то, что он вернётся, ещё живёт. Она будто бы живёт отдельно от меня. Мои волосы грязны как никогда, я закрываю лицо тканью, чтобы не наглотаться смогом. Он тут такой густой, словно туман в Лондоне. В нём сейчас не лучше, смога чуть меньше, чем здесь, но заводы вновь начали функционировать, и город погряз в серости. Ещё, я слышал, там недавно рухнули все мосты, а Биг-Бен всполыхнул похлеще собора Парижской Богоматери. О Нотр-Даме-де-Пари, его не успели отреставрировать. Каркас почти был изготовлен, как он рухнул. Это ведь не по его вине, верно? Он не может быть причастен к этому всему. Я уже ничего не слышу, кроме собственного сердцебиения, тяжёлого дыхания и скрипа гальки под подошвой. Совсем озябшие муравьи выбежали из-под камней, кажется, я наступил на их город. Они разбегаются во все стороны, словно я устрою им Рагнорёк. Страшный суд подождёт, мне нужно найти его любой ценой. Ах, кажется, муравьёв тут гораздо больше, чем кажется. Только я подался вперёд, слегка скрипнув камнями под ногами, появилась огромная стая букашек, которая заполнила всю разрушенную дорогу и устремилась во все щели. Это так похоже на ту ситуацию, которая произошла и здесь. Нужно добраться до здания академии UA, он может быть там, нет, он обязан быть там. Может, он ничего и не помнит, но от геройского факультета он не сможет оторваться. Поправив рюкзак на плечах, я двинул дальше. «Я найду его», – не уходило из моей головы. Когда-то и меня приходилось искать. Он был единственным, кто решился пойти против сэнсэев и пошёл против Паранормального Фронта Освобождения, то есть, бывшей Лиги. Он пошёл в одиночку спасать меня. Ему было всё равно, что Фронт наладил дружественные отношения с Восемью Заветами Смерти. Он мужественно ринулся в бой против злодеев. Это было эпично и чертовски красиво. Он, в прямом смысле слова, подорвал задницы АРИС. Он был великолепен, можно расписывать огромные тирады по поводу того, почему он такой охуенный, красивый и почему его стоит любить. Подходя к академии, я не поверил своим глазам. Сняв капюшон и пилоты, я был убеждён в том, что я вижу, не является иллюзией. Гектары леса были вырваны с корнем, открывая вид на разрушенную и перекопанную землю. Где-то остались обрубленные пни, вон там видно корень совсем старого дерева, но в большинстве своём всё в небрежных ямах. Такое чувство, будто бы здесь была ровная поляна, но её обстреляли со всевозможных пушек и орудий. Чувствуется запах гари, но он так слаб, что его с трудом учует даже ищейка. Смог заканчивался у подножия холма, на котором и был расположен этот лес, это здание, поэтому, я скинул повязку с себя и рванул в сторону здания. «Он должен быть здесь», – говорил я про себя, убеждаясь в верности этого факта с каждым рывком вперёд. Я чувствовал, как мои глаза горят, как появлялись тёмные пятна перед ними. Я чувствовал, как засыхает моё горло, чувствовал, как мои слабые связки готовы порваться от малейшего шёпота, чувствовал, как звуки становятся тише, и я перестаю слышать. В этот момент, я так же почувствовал невероятную тягу к жизни. Я хотел увидеть его, я хотел помочь ему, я хотел обнять его; обнять так крепко, чтобы мои больные рёбра сломались окончательно, чтобы кожа на руках порвалась от напряжения и костяшки оголились. Мне осталось совсем немного. Вот оно, здание, я совсем рядом, возле него, я возле входа! Отдышавшись, я сжал кулак и, набравшись смелости, зашёл в академию. Она была вся в царапинах, следах от взрывов и выстрелов; всё здание заросло мхом, где-то трава пробила пол и сломала плитку, в некоторых местах вьются лозы, и весит паутина. Пройдя вглубь здания, я увидел огромное дерево, которое проросло в центре столовой. Как UA успело так сильно преобразиться за несколько лет, для меня останется загадкой. Мне нужно двигаться дальше. «Пожалуйста, будь тут!» – хотелось крикнуть мне, но я не мог. Моя челюсть дрожит, а глаза болят так сильно, будто бы в них попал чистый хлор. Так хочется промыть их, избавиться от этого ощущения, но нельзя. Всё что тут находится – испорчено. Что-то может быть пропитано химикатами и лучше не приближаться к и без того прогнившей еде или загрязнённой воде. Она может показаться наичистейшей, но это просто уксус, где-то это тот же хлор, а где-то это целая болотная трясина. О, вот как раз по стене стекает струя зелёной воды, кажется, ещё с травой или водорослями. Она прекращает течь, её кто-то выливал! Меня пробил энтузиазм. «Он тут!» – вертелось у меня на языке. Моё сердце разрывается от боли, пока я шёл к кабинету 3-А класса, я успел встретить несколько скелетов учеников академии. Их черепа и сумки мне были так знакомы, это были первые и вторые классы, на окне лежали останки ученицы с факультета поддержки, край её чёрной майки свисал с подоконника, а усовершенствованные пилоты валялись на полу рядом с каким-то сломанным прибором. Как же жалко её, всех жалко. Подле класса лежал скелет, не знакомый лично мне. Он не был похож на учеников, которых я встречал. Но когда я пригляделся и прокрутил все лица, до меня дошло, чей это труп. Я закрыл рот руками и слёзы сорвались с моих глаз. Это скелет Тору-чан. Встав с пола и вытерев слёзы, я подошёл к двери в класс. По возвращению домой, я обязательно возьму её с собой и лично помогу с похоронами всех трупов, находящихся здесь. Я открыл дверь в кабинет и увидел того, ради кого я сюда и пришёл. Парень тут же слез с парты и забился куда-то в угол. Бросив сумку, я хотел подойти к нему, но он кинул в меня небольшой камешек, который оставил на моей щеке царапину. – Уходи отсюда, – сказали мне хрипло. Рёбра начали болеть, а дышать стало тяжелее, это он, точно он! Так хотелось упасть на пол и разрыдаться, ведь он жив, с ним всё в порядке, он жил годами в этом чахлом месте и теперь хочет, чтобы я ушёл? Я не могу, я должен вернуть его домой! – Я сказал, проваливай! – выкрикнул он мне в своей привычной для него манере. – Я не могу! Пошли со мной, тебя все ждут! Я прошёл такой длинный путь, чтобы ты просто прогнал меня? Твои родственники волнуются за тебя, я беспокоюсь, тебя искали всем островом! – на эмоциях, отвечал я. – Меня никто не ждёт! Хватит пиздеть! Я – монстр, я разрушил префектуру, не Якудза, не АРИС, не Фронт, а я! И ты реально думаешь, что раз ты попёрся искать меня в такие дебри, я ещё должен поблагодарить тебя и пойти с тобой под ручку в закат в «светлое» будущее? – вскочив с пола, начал кричать бывший студент. – Я прошу тебя вернуться, вернуться домой. Где тебя не тронут, – попытался успокоить его я. Это мне всегда с трудом давалось, но сейчас у меня нет другого выбора, я не могу вернуться без него, пусть кто-то будет и не рад этому. – Я ждал, когда ты придёшь, обращался в полицию и к про, с просьбой найти тебя, но никто не смог. Я так волновался за тебя–! – И зря! – меня перебил его громкий надрывистый голос. Мне будет сложно его перекричать, в спорах он мастер на всю глотку, да и переубедить его сложно. Но что мне остаётся делать? Я просто хочу вернуть его, вернуть домой, чтобы позабыть обо всём, что произошло. – Мне срать с высокой телебашни на то, что кто-то меня искал и кому-то на своей жопе не сиделось! И куда ты собираешься меня возвращать? Я уже дома! Эта академия, этот город и есть мой чёртов дом! Это мой Лимб, мои девять кругов ада с чистилищем в подарок и ты не можешь забрать меня отсюда! – Бакуго! – не выдержав, сорвался я. В этот миг в глазах у меня потемнело. Мне стало плохо, тошнотное ощущение подбиралось к горлу и застряло где-то на уровне кадыка. Я перестал что-либо чувствовать. Открыв глаза, я ничего не увидел, вокруг меня только темень, будто бы я попал в самую задницу мира. Я ничего не слышу, будто бы оглох. И вот, я слышу шаги. Это он! – Если хочешь, чтобы я вернулся, – грубо разорвав тишину, начал он, – то сначала, может, ты глянешь на него? К чему этот вопрос? Зачем мне смотреть на кого-то? Раздался щелчок. Теперь я вижу. Я вижу небольшую комнату, привязанного человека к стулу с моей одеждой и его позади человека. Он стоит возле двери с выключателем. Человек, который сидит передо мной, выглядит ужасно. Его руки в крови, всё лицо в шрамах, ожогах и синяках, волосы на голове ободраны, а на лбу красуется огромная повязка. Видимо, у него сотрясение. – Ничего не напоминает? – спросил он меня. Я повернулся к нему, с явным недоумением. – А должно? – Приглядись, – ответил он, подойдя ко мне вплотную. Он повернул мою голову вперёд и шепнул на ухо. – Эта комната окружена зеркалами. Я в удивлении раскрыл рот. Это разве я? Это совершенно другой человек! Этого не может быть! – Как думаешь, кто это сделал с тобой? Думаю, ты уже догадываешься, – усмехаясь, продолжал он. Его глаза горели, словно пламя в самой жаркой точке ада, отражаясь в зеркале рубиновым блеском, заставляя меня волноваться ещё больше. Грудь болит, дышать становится труднее. Воспоминания того рокового дня накрыли меня с головой, но он продолжал. – Это я сделал. Я уничтожил твои конечности, я разбил тебе сердце, сломал рёбра и заставил захлёбываться в собственной крови. Я изуродовал твоё прекрасное лицо, я опалил тебе глаз, сломал челюсть и оставил столько шрамов, а ты идёшь возвращать меня? – Да, – сглотнул я. Мне тяжело говорить, мой голос дрожит, а горло болит так, словно по нему прошлись самосвалом около сотни раз, а сердце заливается кровью от вида его узких зрачков. – И всё ещё хочу. – Тогда, – обойдя стул, он сел подле меня, – оставайся. Я дам тебе кров, пропитание, составлю компанию, подлечу и разрешу называть не то, что моё имя, мою фамилию. Взамен, ты не возвращаешься обратно и остаёшься здесь, со мной и никому больше не подумаешь о том, что я могу вернуться туда. По рукам, Эйджиро?