Necessary by the Order (Необходимо по приказу)

Глава 7: Быть оставленным — значит быть одному.       Уже на следующий день супруги получили уведомление о второй ежемесячной проверке от Министерства. Как и в прошлый раз, мистер Шортбук осмотрел квартиру, чтобы убедиться в истинности их брака. Гермиона с Сириусом стояли возле камина, ожидая прибытия проверяющего, и, хоть сотрудник Министерства ещё не явился, пара уже неистово желала, чтобы он как можно быстрее покинул их квартиру.       Сириус краем глаза подмечал, как Гермиона ежесекундно поправляет свою рубашку или юбку, чтобы всё выглядело идеально, но по итогу эти действия только поднимали девушке нервы. Он ощутил острую потребность защитить её от всего мира, едва вспомнил, что может случиться с девушкой, если их обман раскроется… И это желание защитить было вполне привычно для Сириуса, сказать честно, за последнюю неделю они сблизились ещё больше, это было заметно даже по уже обыденным для пары прикосновениям друг к другу.       Гермиона больше не смущалась, когда Сириус приобнимал её за плечи, — вместо этого она просто улыбалась ему. С каждым днём она смеялась всё больше над его шутками, потешалась над его постоянными подмигиваниями и вообще вела себя с ним довольно игриво. Даже сейчас, во время очередной проверки от Министерства, пара не лишала себя удовольствия от этих элементов их общения…       Тихо мурлыча какую-то незатейливую и довольно нежную мелодию, Сириус притянул девушку к себе, на что она непринуждённо обняла его за талию и вздохнула, почувствовав, как его подбородок опустился на её макушку.       Лицо Гермионы прижалось к груди Сириуса, и девушка медленно уплыла в свои мысли под гипнотический и приятный звук его сердцебиения. Его рука мягко погладила её спину, пройдясь вверх и вниз по позвоночнику. Услышав голос мистера Шортбука, она попыталась вырваться из объятий мужчины, но Сириус крепко удержал её. Юная ведьма слегка повернула голову, чтобы лучше видеть невысокого лысеющего человечка, и приготовилась к разговору с ним.       Как и в прошлый раз, мистер Шортбук достал свой блокнот и начал делать дополнительные заметки об их паре: — А что насчёт копуляции? — Серьёзно? «Копуляция»?! — простонал Сириус, всё ещё возмущённый научным словом, которое упорно продолжал использовать клерк.       Гермиона, улыбнувшись забавному тону Сириуса, ответила: — Всё отлично… — Запоминай новое слово, Шортбук. И не будь таким занудой. Мы чпо-ка-ем-ся, запиши у себя, — перебил её Сириус, поднимая ладонь к затылку Гермионы, чтобы запустить пальцы в её густые кудри.       Невысокий лысеющий человечек кинул взгляд на Сириуса, а затем продолжил делать пометки в своём блокноте. — Но Вы при этом не беременны?       У Гермионы перехватило дыхание, и она сумела отстраниться от Сириуса, при этом позволив ему оставить руку на своей спине: — Нет! — гаркнула она. — Я имею ввиду, пока что нет.       Мистер Шортбук нахмурился и пролистал несколько страниц в своём блокноте: — Вы женаты уже почти два месяца и до сих пор не зачали ребёнка? Я надеюсь, вы помните содержание закона. — Помним, но Вы не можете нас винить в том, что жизнь не озарила нас этим драгоценным даром, — взорвался Сириус, чувствуя, как Гермиона, вновь прижавшись к нему, расположила свои руки на его груди, чтобы успокоиться.       Немного встревоженная его реакцией, Гермиона мягко стукнула его ладошкой, боясь, что он вот-вот слетит с катушек. — Можешь проваливать обратно в Министерство и сказать этим мудакам, чтобы они сидели и ждали! Уже одно то, что они заставляют магглов жениться против их воли, попахивает дерьмом, но ещё и изводить их требованиями залететь — это уже совсем иная степень охренения! — Но, мистер Блэк, никто не заставлял миссис Блэк выходить за Вас замуж. Вы ведь сказали, что уже давно вместе, — мистер Шортбук ждал подобного развития событий. Он ждал, когда же скандально известный Сириус Блэк не выдержит, и вся правда вырвется наружу, разрушая этот нелепый брак в считанные минуты. У министерского клерка даже был готов план на тот случай, если Блэк потеряет свою выдержку и сболтнёт что-то лишнее. — Так и есть! — перебила Гермиона, отчаянно боясь, что Сириус опять ляпнет что-нибудь, что может быть неправильно понято и разрушит всю игру. — Нам повезло, что у нас были отношения до принятия этого закона, и мы в любом случае собирались узаконить наш союз! А ещё я уверен, что Вы закончили, Шортбук. Всего хорошего, — прорычал Сириус, позволяя Гермионе ласковыми и успокаивающими движениями прикасаться к его лицу и шее, чтобы утихомирить его.       Быстро кивнув, мистер Шортбук приподнял шляпу в знак прощания и воспользовался каминной сетью, чтобы наконец покинуть пару. — Что это было? — тут же вскричала Гермиона, положив руки ему на грудь и глядя на мужчину испуганными глазами. — Ты почти всё испортил!       Сириус отвернулся, не желая признавать, что потерял контроль над собой в присутствии этого коротышки: — Ничего подобного. Министерство состоит из кучки мудил, которые не имеют права говорить, что мы должны или не должны делать. А они тем временем пытаются выставить нам грёбаный дедлайн! — упрямо произнёс он, смотря куда угодно, только не на девушку. — И всё равно ты не должен был говорить подобных вещей! Если мы продолжим себя так вести, они будут ещё пристальнее рассматривать нашу жизнь и наши отношения. Сириус, прошу тебя! — умоляла его юная ведьма, прижав свою ладошку к его щеке.       Но словно не желая её слышать и слушать, Сириус, включив в себе режим упёртого ребёнка, отстранился от девушки и, не оглядываясь, схватил свою куртку и аппарировал прочь.       Гермиона почувствовала, как кровь мощным потоком прилила к кончикам её пальцев, ноги начали дрожать, а весь воздух из её лёгких будто исчез в один миг. В ушах зашумело, а девушка, неожиданно для самой себя, вдруг начала всхлипывать. У неё было ощущение, будто важная часть её жизни разбилась вдребезги, будто весь смысл существования исчез по мановению волшебной палочки. Она зависела от Сириуса, а он её подвёл, оставив одну вариться в своих страхах и переживаниях. Вполне возможно, он разрушил все их старания, а когда она захотела обсудить произошедшее, просто аппарировал. Он оставил её одну стоять в пустой квартире, ничего не объяснив, не извинившись; просто исчез, не желая выходить с ней на диалог.       Девушка затравленно бегала взглядом по окружающей обстановке, полная ожиданий того, что перед ней вот-вот аппарируют представители Министерства, схватят и выдадут замуж за первого попавшегося Пожирателя Смерти. Её мысли метались со сверхзвуковой скоростью, подсовывая в её воспалённое воображения картины того, как её заставляют подписывать документы о разводе или аннулировании брака, как подбирают ей другую пару, в результате чего она больше никогда не увидит Гарри или Сириуса, мать его, Блэка.       Гермиона ощутила, как по её разгоряченным щекам текут слезы, и только сейчас осознала, что уже некоторое время рыдает, словно маленькая девочка, что потерялась в толпе. Волшебница чувствовала себя одинокой, потерянной и напуганной. Она не хотела аппарировать, боясь, что кто-то или что-то может помешать её перемещению в пространстве, и вместо этого девушка медленно направилась к своей спальне. Она шла, опираясь рукой о стену, чтобы найти хоть какую-то поддержку в окружающем её пространстве; она чувствовала, как огромная волна эмоций накрывает её с головой. Когда юная ведьма наконец добралась до своей комнаты, она с изнеможением рухнула на кровать, свернувшись калачиком под своим старым одеялом и обняв любимую подушку. Девушку охватила лёгкая дрожь, когда за окнами в отдалении прозвучали раскаты грома, сообщающие о приближении бури. Веки Гермионы становились всё тяжелее, и вскоре она тихо заснула, обессиленная от нахлынувших эмоций и страхов.       Спустя пару часов Сириус аппарировал обратно в квартиру. Его куртка была мокрой, брюки казались тяжёлыми, а сердце сжималось от непривычного чувства вины. Он снял свою кожанку и повесил её на вешалку у двери. Некоторое время мужчина стоял молча, прислушиваясь к тишине в квартире и пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук. В гостиной было темно, а за бушующая за окном буря плавно переходила в ранний вечер. Анимагическое чутьё Сириуса уловило дыхание Гермионы где-то в недрах квартиры. Он тяжело вздохнул, готовясь к непростому разговору, и, проведя рукой по влажным волосам, направился по коридору в спальню волшебницы.       Он увидел, что её дверь приоткрыта, как и в прошлый раз, и, заглянув внутрь, увидел девушку спящей. На этот раз не было никаких чувственных движений, никаких извиваний под одеялом и томных всхлипов самоудовлетворения. Ничего. Только юная девушка, которую он, Сириус, глубоко ранил и причинил боль. Сердце Сириуса будто ухнуло куда-то вниз, едва он осознал, что она, вероятно, легла спать так рано будучи не в силах справиться со внезапно навалившимся на неё стрессом.       Он тихонько толкнул дверь и вошёл в маленькую уютную комнату для гостей, которую девушка сделала своей спальней. Никаких личных вещей, ничего, что могло бы сказать, что это комната Гермионы. Только книга, аккуратно лежавшая на тумбочке рядом с палочкой девушки.       Вполне возможно, что она собиралась швырнуть в меня парочку заклинаний, когда я вернусь.       Мужчина угрюмо улыбнулся, увидев, как прекрасна Гермиона, укрытая лёгким одеялом и распустившая волосы, расположившимися на подушке словно львиная грива. Её дыхание затихло, и она, казалось, погрузилась в глубокий сон, который он не хотел нарушать. Волшебник опустился на колени рядом с кроватью, сложив руки перед собой, словно в молитве, и нежно прошептал её имя. Она не пошевелилась.       Сириус потянулся к её руке, прижатой к груди, и невесомо прикоснулся пальцами к её щеке. Он увидел, как её веки затрепетали, и она медленно открыла их, чтобы увидеть перед собой по-ослиному упрямого, но всё же красивого мужчину, который выглядел очень раскаивающимся в своём поступке.       Она не выглядела опешившей или встревоженной, но всё же закрыла глаза. Блэк обхватил её ладошки своими ладонями, желая, чтобы она посмотрела на него. — Ты оставил меня, Сириус, — слабо прошептала она сонным голосом.       Он опустил голову, как провинившийся щенок: — Я знаю. Извини. Я не должен был уходить.       Она снова открыла глаза и без всяких эмоций добавила: — Ты уходишь от всех женщин, чьё благополучие зависит от тебя и твоих поступков?       Сириус не мог поднять взгляд. Не тогда, когда она вызвала его на откровенность. Не тогда, когда она, лёжа перед ним, казалась такой невинной и честной в своих высказываниях. Она была права: он ответственен за её благополучие и жизнь, и тем не менее он просто взял и ушёл, потому что именно это он и делал с остальными женщинами. Он облажался перед Гермионой и подвёл её. — Ты права. И я знаю, насколько это важно для тебя, Гермиона. Я не должен был говорить тех вещей этому маленькому муда… — Сириус, — прошептала она, одёргивая его и стараясь воззвать к манерам, и даже полубессознательное состояние не могло ей помешать это сделать. — Я знаю, что должен был постараться не обзывать его, — он сделал паузу. — Ну, по крайней мере, пока он не уйдёт. — Он сообщит обо всём Министерству. — Я понимаю. И обещаю тебе, что разберусь с этим. Не волнуйся. С тобой всё будет в порядке, — ответил он тоном обиженного раскаяния. Ему не хотелось признавать свою неправоту, но он осознавал, что ему придется включить всё своё чувство ответственности и впредь следить за своим языком, чтобы Гермиона могла ему полностью доверять.       Девушка открыла свои глаза и начала часто моргать, пытаясь сдержать слёзы. До прихода Сириуса рыдания прорывались даже сквозь сон Гермионы… Она сказала ему, что ей хорошо быть замужем за ним, также подразумевая, что она рада довериться ему, но мужчина этого не понял.       Как он мог так поступить с ней? Почему? Когда ей необходимо было поговорить с ним и она была напугана последствиями его выходки, он просто ушёл. Он оставил её в одиночестве. Она не может больше доверять ему.       Тем временем, пока девушка находилась в раздумьях, Сириус, повторив свои обещания о том, что он со всем разберётся и с ней всё будет в порядке, взял её маленькую ладошку и словно какой-то рыцарь поцеловал её. Его губы задержались на несколько мгновений дольше, чем это было необходимо, и ведьма почти почувствовала лёгкое жжение на своей коже. Губы Блэка были мягкими, но грубыми из-за лёгкой щетины на подбородке.       Он отстранился и склонил голову, чтобы заглянуть в её красивые глаза. Ощутив себя немного лучше после того, как увидела, что мужчина действительно раскаивается в своём поступке, Гермиона улыбнулась его жесту.       Улыбнувшись ей в ответ, он прошептал: — Я тебе кое-что принес.       Она улыбнулась шире и прошептала: — Что?       Сириус сунул руку в карман джинсов и вытащил короткую толстую палку. Он протянул её юной ведьме, которая, взяв палку в руку, нахмурилась, глядя на неё: — Это всего лишь палка, Сириус.       Сириус потянулся к её волшебной палочке, прошептал заклинание и превратил обыкновенную палку в руках Гермионы в прекрасный букет кроваво-красных роз. Когда в руках оказался прекрасный букет, девушка медленно поднялась из-под одеяла. Она почувствовала, что её щёки вспыхнули, и с широкой улыбкой, всё ещё не забывая о том, что он сделал, она положила цветы рядом с собой, чтобы протянуть свои руки к Сириусу. Он встал и, сев на кровать рядом с девушкой, притянул её в свои объятия. Мужчина почувствовал, как она крепко сжала его, благодарная за то, что он вернулся и смог извиниться за свой проступок. Он, очень довольный тем, что её сердце бьётся почти в унисон с его сердцем, поцеловал Гермиону в макушку и нежно пригладил волосы девушки. Ей было так хорошо рядом с ним, её руки крепко обнимали его, будто показывая ему, что она действительно нуждается в нём. И теперь волшебник должен был загладить свою вину перед юной ведьмой и доказать, что он достоин находиться рядом с ней и продолжать её защищать…       После ужина, который они заказали в маггловском китайском ресторане, Сириус предложил Гермионе посидеть и почитать рядом с ним. В этот раз он полулежал на своей кровати в одних лишь пижамных штанах. Гермиона собрала всё своё мужество в кулак, принимая приглашение мужчины, и внутренне умоляла себя сохранять самообладание и не пялиться, ведь то, что татуировки на груди Сириуса не были произведением искусства, не отменяло тот факт, что его поджарое тело как раз-таки было великолепным… Мужчина утверждал, что у него наверняка возникнут вопросы по книге, которую волшебница посоветовала ему прочитать, и он надеется, что Гермиона будет рядом, чтобы помочь разобраться в непонятных для Блэка моментах. Она согласилась, но, располагаясь на его кровати, сохраняла определённую дистанцию. — Я не укушу тебя, красавица, — вкрадчиво произнёс мужчина, оторвавшись от чтения и наблюдая, как девушка старалась держаться от него по меньшей мере на расстоянии трёх футов, поправляя подушки у изголовья кровати.       Она, изобразив спокойствие и заинтересованность в придании подушкам нужной ей формы, ответила: — Я и не боюсь. Просто не хочу внедряться в твоё личное пространство и занимать много места.       Он улыбнулся, глядя, как она вдруг начала нервно теребить свою майку, стараясь не выдать своего волнения. А также Сириуса искренне интересовало, задумывалась ли когда-нибудь эта юная ведьма о том, насколько коротки её шорты, в которых она спала. Он был рад, что она не заметила, как он смотрел на её упругие бледнокожие бедра. — Не беспокойся за меня, я бывал и в более тесных местах, — ухмыльнулся волшебник, подумав о скрытом подтексте своих слов.       Сейчас не время, Сириус.       Он мысленно проклинал себя за то, что отметил в уме, как соблазнительно она выглядела в этой облегающей майке и коротких шортах; даже её книжное задротство, которое он наблюдает ежедневно, не делает волшебницу менее соблазнительной. Возможно, раньше он не рассматривал её как женщину, но сейчас он осознал, что в ней есть нечто, заставляющее его чуть ли не ежесекундно бросать на неё свои взгляды… Мужчина чувствовал, что с каждым днём она всё больше привыкает к его обществу, и если раньше она позволяла себе окончательно расслабиться только при Гарри и Роне, то теперь ей стало комфортно и рядом с Сириусом.       Тот факт, что прошло уже много лет с тех пор, как его укладывали в постель, не имел к этому никакого отношения.       Спустя двадцать минут Сириус вновь кинул взгляд на Гермиону, услышав, как она закрыла книгу, и увидел, как девушка прислонила её к груди, откинув голову назад и размышляя о прочитанном. Она, очевидно, закончила прочтение этой книги и была вполне довольна концовкой. Сириус же всё ещё пытался понять, почему он не замечал деталей Моны Лизы до прочтения этой книги, и поэтому был абсолютно загипнотизирован этим томом.       После нескольких минут погружения в свои мысли, Гермиона посмотрела на Сириуса, который к этому времени вновь вернулся к чтению. Незаметно для него юная ведьма скользнула взглядом по его лежащим на плечах волосам, а затем по полуобнажённому торсу и животу — она восхищалась тем, как под его кожей при малейшем движении мужчины перекатывались мышцы пресса, что был результатом довольно энергичных тренировок.       С момента его возвращения из-за Завесы он был полон решимости нагнать каждое мгновение своей украденной юности и весьма преуспел в этом. Перед девушкой лежал человек, обладающий энергией и стремлениями двадцатичетырёхлетнего, но никак не тридцатидевятилетнего.       Гермиона громко вздохнула, привлекая внимание Сириуса, который тут же взглянул на неё. Ужаснувшись тому, что она в принципе нарушила тишину, не говоря уже о том, что это был не просто вздох, а вздох восхищения, она быстро пришла в себя, начав разглядывать татуировки на его груди и руках. — Что это означает? — спросила она, перевернувшись на бок лицом к мужчине и поместив свой указательный палец на центральную татуировку, похожую на египетский символ.       Сириус опустил взгляд вниз — туда, где касался её пальчик, и ответил: — Этот символ означает правду. — А этот? — она провела пальцем невидимую линию вверх, дойдя до ключицы, где располагалась другая татуировка.       Мужчина гулко сглотнул слюну — от её нежного прикосновения у него пересохло во рту. Всего лишь лёгким касанием своего пальчика эта юная женщина смогла на мгновение заставить его задержать дыхание. — Это означает потерю. — А этот?       Он проследил за движением её пальца, одновременно подмечая, как девушка наклоняется ближе, чтобы лучше рассмотреть его татуировки; в какой-то момент мужчина понял, что её лицо было всего в нескольких дюймах от его собственного. — Это означает месть.       Гермиона подняла взгляд и увидела, что его прекрасные тёмные глаза пристально смотрят на неё. На короткое мгновение ей показалось, что он наклоняется к ней ещё ближе, но он всего лишь еле заметным движением руки убрал прядь её волос, упавшую ей на лицо.       Она сглотнула, почти утонув в тёмном море, которое плескалось в его глазах, и прочистила своё горло, чтобы бесстыже спросить тихим шёпотом: — У тебя есть татуировки, которые я не могу увидеть? Сириус замер, приподняв уголок рта в ухмылке и насладившись её любопытством: — Нет. Ты можешь рассмотреть всё, что у меня есть.       Она замерла, уверенная в том, что вот сейчас он наклонится и поцелует её. Она была готова. Она ждала этого момента. Просто стеснялась делать первый шаг и не собиралась быть инициатором поцелуя. Всё происходило непривычным для Сириуса путём, Гермиона была в этом уверена, а также она почти наверняка знала, что она не являлась тем типажом женщин, с которым он обычно шёл на сближение.       Сириусу нужна была бунтарка — дикая, сумасшедшая и весёлая девушка. Не та, что считала, что хорошо провести ночь — это побаловать себя чтением с не очень-то художественной книгой и маггловской Кока-Колой. Такой простой и скучный человек, как она, не сможет вскружить голову Сириусу…       Казалось, что они смотрят друг на друга целую вечность, и Гермиона не заметила, как её веки начали медленно тяжелеть и слипаться. Эмоциональные американские горки, которыми наградил её этот день, вымотали её, и даже тот факт, что она полулежит в непосредственной близости от сексуального мужчины, не смог удержать девушку ото сна.       Наконец глаза Гермионы плотно закрылись, а её голова уже мирно покоилась на плече Сириуса, — девушка была максимально расслаблена и крепко спала. Блэк смотрел, как юная ведьма уходит в царство Морфея, и благодарил стечение обстоятельств за то, что может послужить для этой девушки хотя бы в роли подушки. Если это удержит её в его постели, даже полностью одетой, он ухватится за эту возможность.       Однако Сириус не был бы Сириусом, если бы не попытался хотя бы чуть-чуть поразглядывать лежащую рядом с ним юную волшебницу. Поза, в которой она уснула, немного сместила вырез её майки. Его взгляд скользнул по её шее сквозь длинные тёмные ангельские кудри, и он смог взглянуть на идеальные упругие груди, принадлежащие его жене, с которой он никогда доселе не разделял кровать.       Сириус осторожно взял свою волшебную палочку, прошептал заклинание, и простыни мягко укрыли пару. Потушив свет, Сириус закрыл глаза, чувствуя тепло тела Гермионы и благодаря судьбу за то, что в эту ночь он был не один.