Беспричудная

      Прошла неделя с начала второго семестра. Аизава и Бакуго, как раньше, в тайне продолжали встречаться. Знали лишь их родители и два друга — Киришима и Тодороки-младшая. Можно сказать, что они оба были как секретные агенты, что днём работали под прикрытием, не показывая истину, а ночью снимали свои маски и проводили время вместе. Они похожи на Ромео и Джульетту — так же, в тайне ото всех, под покровом ночи.       Но сейчас не об этом. Сейчас о том, что девушке не с кем тренироваться, особенно перевоплощение, так как её дедушка уже как семь дней отсутствует в городе. Да что в городе, в этом мире. Так ещё и об обещанном наставнике ни слово не было сказано, хотя Джирокё и обещал привезти его до начала учёбы.       Сейчас Сатана, как и, видимо, неназванный наставник Аизавы, находится у себя дома, в аду, разбирается с какими-то делами. Главному демону, как никак, и про свои владения забывать тоже нежелательно.       Однако раздражало даже не это. За это время Мизуки не научилась ничему новому, в то время как её одноклассники верно и упорно продолжают двигаться вперёд. Да, безусловно, её рукопашный бой как обычными кулаками, так и с использованием своей силы стал намного лучше, да и благодаря упорным физическим тренировкам она подобрала массу и подкачалась (что не скрылось ни от кого, особенно от её парня). Да, Аизава отрабатывала перевоплощение на одну-четвёртую и половину, укрепляя и усиливая его использование. Одного всё это было не то. Не этого ей хотелось. Ей хотелось познать что-то новое из своей силы демона. На что она способна ещё? А ещё более сильное желание у неё было узнать, что значит словосочетание «другая кровь», которое она услышала из уст злодея.       Вот только ничего этого юная героиня не получит, пока её любимый и заботливый дедушка не вернётся из своей так называемой «командировки», как он любит говорить перед уходом. Сколько его ждать, мужчина никогда не говорит. Любое дело, особенно если это касается таких мистических миров, как ад или же рай, требует индивидуального решения: иногда оно бывает настолько индивидуальным, что процесс может затянуться надолго.       Всё, что оставалось делать Аизаве, это ходить в академию, получать новые знания, выполнять домашнюю работу, отрабатывать то, что уже знает, и по вечерам отдыхать в компании друзей, а по ночам отправляться в комнату Бакуго (разрешение у отца взято) и наслаждаться его присутствием и любовью к ней.       Сейчас девушка сидела на диване, пожав к себе ноги, и слушала болтовню друзей, изредка вставляя свои фразы и мысли на тот или иной счёт.        — Ми-зу-ки, — протянула Урарака, усаживаясь как можно ближе к девушке, — не расскажешь один секретик?        — Какой? — она опешила и даже отодвинулась от неё на сантиметр.        — Скажи, а тебе кто-то нравится? — задала свой вопрос подруга, тот самый вопрос, что надоедает всем. — Может, кто из класса?        — А тебе?        — Не переводи стрелки! — Очако надула щёчки и пристально посмотрела в глаза Аизавы.        — Нет, — твёрдо ответив, девушка продолжила наблюдать за боем в камень-ножницы-бумагу между Тодороки-младшей и Кемури.       «И зачем я захотела всё скрывать? Врать тяжело, хотя я это и умею делать. Да и… зачем врать своим друзьям? — подумала Аизава. — Но, соглашусь, некий адреналин и желание не спалиться присутствует… чума!»        — Врёшь, — ехидно улыбнулась собеседница. — Сто процентов врёшь.        — Нет, — она безразлично пожала плечами.        — Вот только не включай опять эту свою холодную сторону! — попросила юная героиня. — Настоящая ты намного лучше.        — Увы и ах, а иногда приходится, — теперь пришла очередь ей ухмыляться. — Давай я угадаю, кто нравится тебе? — она сделала ударение на последнее слово.        — Д-да нет… зачем… — девушка забегала глазами по комнате.        — Это Мидория И-зу-ку! — по слогам проговорила его имя Мизуки, довольно улыбнувшись красным щекам подруги. — Я угадала.        — Ничего подобного! — завопила Урарака, но тут же прикрыла рот руками.        — Это видно, милочка, — Аизава закинула ногу на ногу, словно аристократка, и приподняла подбородок. — Так что, почему не признаемся?        — Н-ну… — она отвела взгляд.        — Стра-ашно, — протянула та, зевнув. — Знаю.        — Откуда? — та прищурила свои глазки.        — Потому что всегда страшно признаваться в своих чувствах к кому-то, — дочь классного руководителя взглянула на неё, приподняв нос немного к верху. — В книгах написано. Хотя, возможно, у тебя и другая причина. Но всё же…        — Да уж, точно, в книгах, — она хмыкнула и улыбнулась. — Али у кого-то в сердечке?        — Эй, Деку! — вдруг крикнула девушка, посмотрев в сторону парня. — Поди-ка сюда, — и подозвала его пальчиком.        — Мизуки? — он тут же подбежал к ней. — Что-то случилось?       Щёчки Мидории, веснушчатые и на вид очень мягкие, горели лёгким румянцем после вечерней тренировки, дыхание было учащённым, а взгляд уставшим — ещё не отошёл от последнего упражнения.        — Прости, что так отвлекла тебя. Ты собирался в душ?        — О, нет-нет, — он покачал головой. — В душ я собирался перед самым сном, а пока хотел посидеть. А что?        — Прям настоящая игра судьбы! — девушка посмеялась и заглянула в глаза друга. — Слушай, я что-то сегодня сильно устала, — она ещё раз зевнула и потянулась. — Спать охота, не могу. А Очако одиноко, скучно, посиди с ней, ладно?        — Ч-чего?! — Урарака подскочила и сжала кулачки. — Мизуки!        — А, да? — Мидория лишь мило улыбнулся. — Тогда спокойной ночи, Мизуки-чан.        — Без «чан», прошу, — она помахала ему ручкой, подмигнула подруге и направилась в свою комнату, оставляя этих двоих наедине.       Зайдя в комнату, девушка закрыла дверь на защёлку, подошла к зеркалу и стала смотреть на своё отражение. Плавными движениями рук она сняла с себя футболку с высоким воротом, затем штаны и, наконец, всё нижнее бельё. Лишь лунный свет освещал её обнажённое тело сквозь прозрачную, поднимающуюся из-за сквозняка тюль.       Глаза Аизавы пробежались по шее, затем груди, животу и остановились на бёдрах. Она приподняла волосы, словно хочет завязать их в неуклюжий пучок, развернулась к зеркалу спиной и посмотрелась на себя через плечо. Затем вновь опустила волосы и подошла к зеркалу ближе. Осмотрела губы, зубы, уши. Погладила свою макушку, медленно опуская руки у щекам.        — Ужас… — тихо проговорила она в пустоту. — Это больше не может так продолжаться! — девушка открыла шкаф и достала оттуда халат, нацепила его и села на кровать, уставившись на свои ноги. — Больше не может…       На самом деле, как бы окружающим не казалось, что ей каждый день весело и что она ни в чём не нуждается, — это было не так. Она нуждалась в помощи своего деда. Ой как нуждалась. А всё из-за её силы…       Как только, в тот самый день, когда Мизуки ответила парню «да», она стала открывать свои настоящие чувства, вновь стала улыбаться, задорно мигать глазками и вести эмоциональные беседы с друзьями, с её телом стало происходить нечто.       Поначалу это было незаметно. Всё, скажем, глобально, стало проявляться только на днях, буквально двое-трое суток назад она заметила первое изменение в своём теле — зубы. Точнее, клыки. Они стали расти и становиться острее. Сейчас же они доросли до той стадии, что были при перевоплощении в одну-четверть. Девушка старается их скрывать, как только может, за своими губами, но иногда это выходит плохо, и их стали многие замечать, хоть и не говорить об этом вслух.       Второе, что она заметила, — это уши. Они медленно становятся острыми, такими, как при перевоплощении в половину. Их кончики начали чернеть.       Третьим стала чешуя, что стала появляться на некоторых участках тела: бёдра с внешних сторон, лопатки, кисти, из-за чего ей приходится носить кожаные перчатки без пальцев; так же стопы и копчик.       Заметив, как ногти на ногах чернеют и начинают превращаться в когти, девушка тут же вскочила на ноги и посмотрела на фотографию напротив, что весела на стене около компьютера — на ней изображена она маленькая, сидящая на руках у своего отца, а по бокам стоят её крёстные. Глаза сразу намокли. Аизава вытерла набежавшие слёзы с ресниц и сняла с тела халат, повесив его на спинку компьютерного стула.       Она всё же решилась на этот шаг… потому подошла к шкафу и вывернула его наизнанку, собираясь найти и достать то, что ей нужно.       Спустя пару минут девушка нашла, что искала: чёрные ремни, что она обвязала вокруг ляжек и закрепила за высокие берцы, из-под которых высовываются верхушки чулков; шорты, бюстгальтер, что походил на открытый топ; длинные облегающие перчатки, длиной чуть выше середины плеча, а так же обычные кожаные перчатки без пальцы; вся одежда чёрная; волосы распущены.       Помимо всего этого Аизава прикрепила маску к ремню с правой стороны, специальную, с помощью которой она сможет закрыть глаза и спрятать свою личность от объективов СМИ.       Одевшись, девушка посмотрела на свой отражение.        — Сменить добро на зло? — она слегка усмехнулась. — Ты ведь этого желал, да, Томура?       Но просто так уйти она не могла — ей нужно было кое-кого предупредить. Поэтому, выйдя на балкон, она скользнула по стене на этаж выше, левее, и вскоре оказалась на балконе другого проживающего в этом общежитии. Бакуго Кацуки занимает эту комнату.       Аизава постучала по стеклу. Никто ей не ответил. Тогда она взломала замок своей тенью и прошла внутрь. Подошла к кровати и взглянула на спящее лицо юноши. Она осторожно присела на край кровати и, наклонившись, дотронулась своими губами до его лба, тем самым и разбудив хозяина комнаты.        — Мизуки?! — он резко сел и начал её разглядывать. — Ч-что с тобой? Почему ты в такой одежде?!        — Ш-ш! — девушка прислонила указательный палец к его губам. — Чего ты разорался-то? Привлечёшь кого-нибудь ещё!        — Н-но…        — Послушай, Кацуки, — она поставила одно колено на кровать слева от его бедра и обняла его за голову, прижав к себе. — Помнишь, я тебе рассказывала про мой разговор с Шигараки? — парень обхватил её за талию, сжав кожу на спине и утыкаясь носом в её грудь.        — Нет… не смей… — будто бы всё осознав, он начал её молить, своим горячим дыхание нагревая промежность меж грудями. — Ты не можешь уйти туда!        — Не кричи, — в который раз попросила она, отодвинувшись от Бакуго, и, взяв его лицо в свои руки, посмотрела ему в глаза. — Мне нужно понять, кто я.        — Но ты Аизава Мизуки! Будущий герой! — в его глазах читался страх.        — Да, но для этого мне надо побыть злодеем.        — Что за чушь ты несёшь?!        — Кацуки, — девушка поцеловала его в правый уголок губ, — пойми, лишь Томура, кроме Джирокё, знает про меня что-то, что не знаю я.        — Но почему…        — Дед мне ни за что не скажет об этом, — она слабо улыбнулась, в этой улыбке читались грусть и отчаяние. — Прошу, храни это в тайне, ладно? Никому не говори, даже отцу. Особенно отцу.        — Х-хорошо… — нервно сглотнув ком в горле, он всё-таки согласился. — А мы…        — Мы не сможем видеться, — Аизава села ему на колени и обняла за шею. — И, возможно, нам придётся сражаться друг против друга…        — Малышка…        — Кацуки, я прошу, никогда, слышишь? Никогда никому не говори про наш сегодняшний разговор, — она вновь посмотрела ему в глаза. — Ты ничего не знаешь так же, как и отец.        — Я понял, — он кивнул и…       …и напоследок поцеловал её в губы так жадно, будто бы они больше никогда не увидятся. Обнял её за талию, проводя руками по всей задней части её туловища. Но когда воздух у обоих закончился, им пришлось оторваться друг от друга.        — Пока, Кацуки… — проговорила девушка и растворилась в воздухе.        — Мизуки… — прошептал он в пустоту и упал спиной на кровать. — Не уходи надолго… прошу тебя…       Парень прикрыл глаза рукой, пытаясь сдержать горячие слёзы и эмоции. Однако это почти никогда не получается, ведь боль при потери настолько сильная, что даже если ты до мозга костей чёрствый человек, слёзы всё равно продолжат литься, независимо от того, хочешь ты или нет.