Беспричудная

      Друзья вышли на задний дворе. Парень, не дожидаясь разрешения, тут же стал наносить один удар ногой за другим, а Аизава, в свою очередь, уклонялась или блокировала, не давая при этом своему оппоненту и шанса на победу.       Sofd перехватила летящую ногу друга и, сжав её посильнее в области икры, крутанула с такой силой, что само тело парня перевернулось в воздухе, и Мидория, по итогу, оказался на земле лицом. Юноша прошипел от боли и цыкнул. Аизава же стояла неподвижно, дожидаясь, когда её одноклассник поднимется на ноги.        — Может уже скажешь, зачем ты меня позвал? — задала вопрос девушка, когда глаза Мидории вновь оказались на уровне её глаз. — Навряд ли тебе прям так хочется сейчас потренироваться со мной, зная, что послезавтра рано по утру начало миссии.        — Ты права, — он кивнул. — Я как раз насчёт этого и хотел поговорить…        — Мне не нужна ничья жалость, — резко выпалила Аизава, чуть наклонив голову набок и прищурившись. При этом её кисти были сжаты в кулаки, а скулы заострились из-за напряжения. — Я не могу не подчиниться Джирокё. А раз дело дошло до того, что он сказал приказать и даже пригрозить Ночноглаза, значит, я не имею права там быть.        — Это не так!..        — Но даже так мне хочется нарушить приказ Джирокё и отправиться с вами, — она не дала ему высказать своё мнение, смотря прям в глаза друга, которые были наполнены грустью и сожалением. — Но я не могу.        — Почему?        — На это есть несколько причин, и все они эгоистичны, — с противный спокойствием ответила девушка.        — Поделись, — Мидория сделал шаг навстречу. — Пожалуйста.        — Почему тебя это так интересует? Думаешь, если выскажусь, станет легче? Или ты хочешь понять, что творится в голове у Сатаны, и тем самым помочь?       Преемник Всемогущего не ответил. Он сжал кулаки и нахмурился, прекрасно понимая, что девушка права: он никак не сможет помочь своей подруге, а поддержка в данном случае даст лишь повод для ещё большей грусти и большего понимания бессилия самой Sofd.        — Во-первых, я не могу ослушаться его. Всё моё нынешнее существование держится только за счёт Джирокё: если я потеряю контроль, никто, кроме него и Каёши, не сможет меня остановить. Во-вторых… — Аизава замялась, опустила взгляд на свои уже раскрытые ладони и продолжила чуть тише: — Я боюсь Каёши…        — Боишься?.. — парень не наигранно удивился.        — Боюсь потому, что не понимаю, кто он и каков из себя. Он не церемонится со мной. Такое впечатление, что он мен ненавидит…        — Но причём здесь твой новый наставник?        — Уверена, что именно Каёши сказал отдать такой приказ. Это была его идея.        — Но ты ведь не знаешь наверняка, — возразил Мидория.        — Зато я знаю, на что способен Каёши, и знаю, что Джирокё каждый раз прислушивается к нему, особенно если это касается меня, — девушка перевела дыхание и резко сменила тему: — Давай не будем об этом? Тут ничего не попишешь. Вернёмся к миссии. У меня есть то, что я должна тебе сказать. Ночноглазу я этого не говорила, так как узнала это по пути в общежитие из его офиса, — она подняла взгляд и посмотрел в глаза друга. — Насчёт причуды Эри…       Мизуки рассказала Изуку о причуде Эри, после чего сразу же вернулась в комнату своего парня, переоделась в одну из его больших футболок и залезла под одеяло. Настроение у неё было просто ужасным: помимо того, что её не берут на такую важную миссию, её ещё не покидают мысли, что всё может закончиться плачевно. Конечно, девушка всегда верила в своих и будет продолжать это делать до последнего своего вздоха. Но всё же… это странное чувство в груди…        — Переживаешь? — Бакуго осторожно присел на край кровати, посмотрев на свою возлюбленную через плечо.       Аизава села. Одеяло упало с её плеч на колени. Она подняла глаза на парня и издала тяжёлый, наполненный болью вздох.        — Ты ведь даже не знаешь, что происходит.        — По тебе я могу понять, что происходит что-то тяжёлое, — парень поправил выбившуюся прядь угольный волос, убрав её за ухо.        — По мне? — Аизава прищурилась. — Ты различаешь мои эмоции?        — Я тебя слишком хорошо знаю, — она кивнул. — Да и в последнее время ты какая-то нервная. Из-за этого твоя «ледяная маска» не такая прочная, как раньше.       Девушка опустила взгляд на складки одеяла и задумалась.       «Нервная? — переспросила она саму себя, явно не веря своим собственным ушам. — Это я-то нервная?! Хотя… в последнее время я и правда стала чаще проявляться эмоции, и все они зачастую были отрицательными. Неужели это на меня так сильно повлиял отказ в миссии?..».       Аизава нахмурилась, явно не радуясь своим мыслям: она просто не хотела верить, что подобное происшествие могло так её пошатнуть. А значит тут дело в другом. Но вот в чём — Sofd не знала.       Бакуго, не дождавшись её ответа, пододвинулся к девушки и, обняв её и запустив пальцы одной руки в угольные волосы, поцеловал Аизаву в носик, тем самым привлекая к себе внимание.        — Не засоряй сейчас голову плохими мыслями. Отдохни, — шептал он, осыпая её лицо маленькими поцелуйчиками. — Сейчас тебе нужен отдых.        — Думаю, ты прав, — она кивнула, позволяя себе окунуться в его объятия и остаться там на ночь. — Как проходит ваша с Шото подготовка к повторной сдачи на временную лицензию? — спросила девушка, уже лёжа в объятиях Бакуго и с закрытыми глазами наслаждаясь запахом его пота.        — Хорошо, — он вкратце рассказал, как проходят их тренировки, не забывая поглаживать спину Аизавы. — Вот. А когда… — парень осёкся, услышав слабое сопение. — Вот как… — юноша тепло улыбнулся, поправил одеяло, накрыв и себя, и девушку, поцеловал чёрную макушку и, прежде чем тоже провалиться в мир снов, прошептал: — Спокойной ночи, мой герой…

ххх

      Через два дня с утра начала миссия. После того разговора с Мидорией Аизава хорошо спала только одну ночь, после почти не смыкала глаз. Она и правда стала более нервной, дёргалась от любого шороха, была не внимательной, часто отвлекалась. Это беспокоило не только Бакуго, но и других одноклассников, что продолжали ходить в академию. А чуть позже это стало беспокоить ещё больше народу…       Когда миссия была окончена, а все пострадавшие отвезены в больницу, Сотриголова позвонил своей дочери и сообщил, в какой именно поликлинике все сейчас находятся. Мужчина сделал это, так как считал, что его дочь и без того ощущает тяжесть беспомощности в этой миссии, тяжесть того, что произошло, но чего могло не произойти, будь она рядом. Именно поэтому девушка должна была хотя бы попрощаться с тем, кто верил в неё и в кого верила, кого уважала она сама.       Мизуки влетела в больницу, не зная, по какой именно причине её позвали. Она чувствовала, что не просто для того, чтобы всех навести. Что девушка, в принципе, с самого начала и сделала: навестила одноклассников, других героев, постояла около лазарета, где лежало маленькое, беззащитное и хрупкое тельце Эри. И только после этого её перехватил Сотриголова, с который шёл Мидория.        — У всех побыла? — поинтересовался мужчина.        — Да, — кивнула его дочь. Пальцы рук её дрожали, а взгляд казался беспокойным.       «Она сама не своя… — подумал Мидория. — Это не свойственно Мизуки даже тогда, когда она не надевает свою «ледяную маску». Что же произошло?..»       Когда же они дошли до специальной палате, в которой были установлены аппараты для поддержания тяжело больных, дыхание девушки спёрло. Воздух перестал проникать в лёгкие, его категорически не хватало.       Аизава прекрасно понимала, что она видела перед собой, прекрасно понимала, к чему привело её подчинение Джирокё и отказа от миссии. И это давило ещё больше. Это убивало её изнутри.        — Ночноглаз… — прошептал Мидория.       Парень прошёл вперёд, вместе с ним — Всемогущий. Чуть позже подошёл ещё Тогата, всё лицо которого было залито слезами.       Sofd колебалась и не могла решиться подойти: не знала, стоит ли, выдержит ли. А срываться на Сасаки Мирай она не хотела. Да и не достоин он был этого. Тем более-то на смертном одре…       Сотриголова подтолкнул её под ребро со стороны спины, заставляя зайти внутрь и подойти к Сасаки. Девушка ничего не сказала своему отцу, лишь молча выполнила то, что ей безмолвно приказали.       Подойдя к койке, она совсем не удивилась, когда парни отошли, чтобы дать ей увидеться с про-героем с глазу на глаз. Мужчина посмотрел ей в глаза и улыбнулся. А вот Аизава-младшая… из её глаз потекли слёзы, в то время как выражение лица и взгляд она старалась держать в холоде. Но вот солёные большие капли и подрагивающая нижняя губа разрушали весь образ «ледяной маски».        — Вы ведь обещали… — первое, что выдавали из себя девушка. — Вы ведь обещали, что вернётесь живым!..        — Извини, Мизуки, — тихо, охрипшим голосом проговорил Сасаки. — Я не смог сдержать своё обещание… Не поступай, как я… ладно?..        — Нет же!!! — Аизава вцепилась в подлокотник койки и, чуть повиснув над мужчиной, стиснула зубы. Солёные капли упали ему на тело, но мужчина даже не шелохнулся. Возможно и вовсе не почувствовал. — Вы не можете просто так уйти, Ночноглаз! Обществу нужна ваша улыбка! Мне… ваша улыбка нужна мне… и Мирио, и Изуку… и Всемогущему. Всем! Вам ведь… столько… ещё сделать… надо… — она начала захлёбываться своими слезами, в чёрных глазах появился блеск боли и отчаяния, а из уст вырвался тихий стон, смешанный с лёгким рычанием.        — Прости меня, герой Sofd, — твёрдым, насколько позволяли ему силы, сказал мужчина. — Ты уже отличный герой…       Аизава открыла рот, чтобы возразить и сказать что-нибудь ещё, но её перебили. И перебил девушку далеко не голос. Это было писк аппарата, к которому был подключен Сасаки. И писк это означал лишь одно — смерть.       Мизуки широко раскрыла глаза. Слёзы тут же перестали литься, губы перестали дрожать. Она застыла, как камень, смотря на ровную горизонтальную полоску на аппарате, не слыша стук сердца человека, лежащего на койке, не чувствуя и капли жизни в этом теле.       Врачи оттолкнули посетителей в сторону, стараясь вернуть пациенту жизнь. Но всё было тщетно. Все попытки напрасны, и Аизава-младшая это прекрасно понимала. Она вышла из палаты первой, не слыша ничьи голоса. Даже голос собственного отца не доносился до её сознания.       Молодая героиня не заметила, как спустилась вниз, не заметила, как вышла на улицу. Она не почувствовала удара коленями о землю, когда упала на них, не ощущала неприятное покалывания в глазах от ярких лучей солнца, что попадали ей в глаза. Девушка не чувствовала ничего, кроме странной пустоты внутри себя.       Но что-то щёлкнуло в её груди: глаза тут же потеряли блеск, боль разошлась по всему телу, а крик, что стоял у неё в горле, вырвался наружу. Крик, вмещающий в себя вопль боли, отчаяния, рычание злости и ненависти продолжался до тех пор, пока тело девушки не прижали к тёплой и крепкой груди. Слушая успокаивающие слова знакомого голоса, ощущая тепло тела на себе, чувствуя запах пота, что так знаком с самого детства, Аизава-младшая успокоилась. И лишь несколько минут после этого, сделав пару глубоких вдохов и сморгнув слёзы с ресниц, она подняла глаза на мужчину.        — Пап… — прокряхтела молодая героиня, сделав ещё один всхлип.        — Всё хорошо, — он продолжал гладить её угольного цвета волосы, а всё его тело продолжало дрожать от страха.       И дрожал от страха не только он, но ещё и Мидория со Всемогущим, что выбежали на крик вместе с Сотриголовой. И дело было не в состоянии девушки. Этот крик поистине напугал даже самого про-героя, который сражался против Все За Одного.        — Мизуки, это… — Аизава-старший решил подбодрить её, но она ему этого не дала.        — Он мёртв… — прошептала девушка, освобождаясь от объятий отца. — Мёртв по причине приказа Сатаны… — её шёпот перерастал в рычание, а тело медленно поднималось на ноги. Мужчина поднимался вместе с ней, готовый в любой момент вновь начать её успокаивать. — А Сатана отдал такой приказ по наставлению того гада…        — Мизуки… — прошептал Мидория, наблюдая за изменениями подруги не только в состоянии, но и в лице, в голосе, во взгляде. Он начинал её бояться, из-за чего неосознанно отступил назад.        — Мизуки, прошу, не делай глупостей! — Аизава-старший схватил её за руку.       Девушка резко обернулась к нему. Вот только в её глазах не было того ужаса и той ненависти, которую Деку видел буквально секунду назад. Она смотрела на отца с теплотой и любовью, а голос, который девушка сказала следующие слова, был мягок и спокоен:        — Всё хорошо, пап. Я не собираюсь ничего делать. Но мне нужно посетить дом Джирокё.       И, осторожно убрав со своей руки руку мужчина, Sofd в мгновение исчезла, явно направляясь туда, куда ей было нужно.       «Что это… было?! — пронеслось в голове Мидории. Его всего трясло, в глазах читалась паника, а из уст вылетали несвязные междометия. Именно поэтому свои рассуждения он продолжал в голове. — Это ненормально… Мизуки ведь человек. На половину. Но ведь человек! Тогда почему… почему сейчас я ощущал такую жажду крови… почему я не ощущал от неё, что она — человек?.. Это… это вылитая сторона демона?..»        — Аизава, — позвал того Яги Тошинори.        — Я не знаю, — уловив в глазах товарища вопрос, ответил Сотриголова. — Я не знаю, что это сейчас было. Но уверен в одном — демоны от нас что-то скрывают.       Мужчина поднял взгляд к нему. Солнечные лучи осветили его бледное от пережитого боя, от потерянных нервов и — теперь уже — от сильных переживаний за свою дочь лицо. Шота прикрыл глаза, понимая, что разгадать загадку ему не удастся, а ответ он получит либо из уст Мизуки, либо из уст Джирокё, либо из уст Каёши. Но когда — вопрос хороший. И, опять же, ответа на него нет.