Пересечённые судьбы

      Раздался стук в дверь. В комнате громко играла музыка. Шатен нехотя встал из-за мольберта и подошёл открыть, по пути выключая музыку. На пороге стоял парень, что достигал лишь подбородка Ларри. Его длинные волосы собраны в два хвоста, а странная маска закрывает всё лицо, кроме светлых голубых глаз, что сейчас с интересом рассматривают Ларри.       — Привет, — сказал парень, улыбаясь глазами. Когда он говорил, он жестикулировал немного руками, видимо, чтобы лучше передать свои мысли и эмоции. — Меня зовут Сал Фишер. Мы с отцом сегодня переехали в четыреста вторую квартиру. Твоя мама сказала, что мы поладим.       — Привет, — усмехнулся Джонсон. — Ларри Джонсон. Приятно познакомиться.       — Взаимно, — кивнул Сал, смотря за спину шатена. — А… может, пройдём?       — Да, конечно.       Джонсон отошёл от двери, давая Салу пройти. После этого он закрыл дверь, садясь обратно за мольберт. Фишер в свою очередь сел на кресло рядом с ним, рассматривая холст, на котором была нарисована собака, лежащая на мокрой траве. Её жёлтые глаза, кажется, могут заменить фонари на улице.       — А что у тебя за маска?       — Это не маска, а протез, — несколько смущённо исправил Салли.       — Ой, прости, чувак. Не хотел обидеть.       — Да ладно. Говорили вещи и похуже, — в глазах была нежность и некое даже понимание. — Друзья меня и вовсе зовут Салли-Кромсалли.       — Салли-Кромсалли? — переспросил Ларри, поворачиваясь к голубоволосому.       — Ну… видимо, настоящих друзей у меня не было, — усмехнулся он. — А что ты рисуешь?       — Свой сон. В нём нет ничего необычного, но он мне просто очень понравился.       С того дня не было Ларри Джонсона и Салли Фишера. Были лишь два лучших друга, которые никогда не ссорились, всегда помогали и поддерживали друг друга. Фишер всегда делился своими переживаниями и кошмарами с Ларри, а шатен всегда был готов утешить поздней ночью голубоволосого, которого снова разбудили страшные сны. Они были спасением друг для друга.       Оба могут с нежной улыбкой на лице вспомнить, как Ларри впервые увидел Сала без протеза. Музыка играет на всю квартиру, а два парня в закрытой комнате прыгают и трясут головами под музыку. Им нравилось это делать, особенно вместе. Особенно было весело, когда они вместе падали на кровать и пытались отдышаться и переждать головокружение. И в один из таких моментов, когда Салли забыл покрепче застегнуть ремни на протезе, они попросту расстегнулись, и маска угодила прямо Ларри в нос. Оба не сразу поняли, что случилось, но увидев тонкую дорожку крови из носа Джонсона, Фишер сразу подбежал к нему, пытаясь остановить её. А Ларри с открытым ртом рассматривал все шрамы, что покрывают лицо Сала. Но ему это не казалось чем-то ужасным. Он даже считал лицо Фишера… привлекательным. Но вот голубоволосый заметил, что Джонсон как-то странно на него смотрит. И тут Сал осознал, что происходит. Он понял, что он без протеза. По шрамированным щекам потекли слёзы, а лицо исказилось из-за того, что его обладатель вот-вот начнёт всхлипывать. Ларри пытался его успокоить, извинялся непонятно за что, но Салли лишь обнял его, продолжая плакать в плечо. Это был первый раз, когда Сал при нём плакал. А видел это он всего-то два раза, но и до этого мы скоро дойдём.       И вот парни уже заканчивают школу. Лиза вышла замуж за Джима, Джонсоны переехали в дом новой главы семьи. Что сказать, мужчина много зарабатывал на своём бизнесе. Большой двухэтажный дом, сделанный в тёмных тонах, так как владелец обожал такие, чем и понравился сразу Ларри, комната которого была строго в его вкусах. Сал, когда в первый раз пришёл к другу в гости, так и раскрыл рот от восхищения. Он ведь всегда мечтал о таком доме… а теперь он будет приходить к Ларри. «Шикуем», — посмеялся в тот день Фишер, что поддержал и Джонсон.       Но именно с тех пор их отношения несколько… изменились. И далеко не в лучшую сторону.       Деньги меняют и решают всё. Вот и в случае Ларри так произошло. В школе начали проявляться слухи, что у этого парня в карманах много денег. Понятное дело, к нему начали приближаться. Теперь Джонсон ходил гулять с большими компаниями. Сначала брал Сала, а через пару месяцев начал о нём забывать. Фишеру оставалось лишь хвостиком за ним бегать, что начинало бесить Ларри. И знаете, если шатен думал, что к нему действительно появился так резко интерес, то Салли сразу понял, в чём дело. Он пытался порой буквально вдолбить Джонсону, что заинтересовали этих людей деньги, а не он сам, на что Ларри просто отмахивался, говоря, что друг несёт полнейшую чепуху. Так они начали часто ссориться, но даже, когда они были в обиде друг на друга, Фишер шёл с ним гулять, приходил к Ларри домой по вечерам, иногда не заставая его там. Одним словом, всё пошло совсем наперекосяк. Лучшие друзья начали отдаляться друг от друга. Если раньше Ларри мог и ударить человека, если тот скажет хоть одно дурное слово в сторону голубоволосого, то теперь он активно поддерживал разговор о «чудиле Фишере». И Салли это знал, но он никогда не заводил об этом разговор. Для него не было очевидным, что дружбу в любом случае уже не спасти.       Но когда-нибудь должен был закончиться этот кошмар. Когда-нибудь Ларри должен был избавиться от прилипалы Фишера, а Сал — от того, кто разбивал ему сердце фактически каждый чёртов день.       Это случилось через неделю после выпускного. Ларри снова готовился к прогулке с «друзьями». Сегодня они планировали сходить в клуб, отпраздновать окончание школы, экзаменов и так далее. И конечно, всё за счёт Джонсона, как же иначе. Шатен оделся, взял свой рюкзак и хотел уже выйти, когда прибежала служаночка, говоря, что пришёл Сал.       — Я уже выхожу, — сказал Ларри, выходя из своей комнаты.       Джонсон направился к выходу, даже не обращая внимания на сидящего на диване Фишера. Ему он был уже безразличен, он ему докучал и так далее. Салли не понял этого игнора и снова начал выполнять функцию хвостика.       — Госпади, Фишер, да не иди ты за мной! — не выдержал тогда Ларри, резко разворачиваясь и размахивая руками, из-за чего чуть не ударил Сала по протезу. Голубовласый встал ровненько, как солдатик, ожидая ещё чего-то от Джонсона. — Хватит, прекращай это.       — Но… почему?..       — А ты ещё не догадался? Ты меня бесишь, мне уже надоело всем говорить, что ты идёшь не со мной. Всё, Фишер, ты мне надоел, — проговорил последнее слово по слогам Ларри. — Смотри, целый мир вокруг, сколько людей! Почему ты вечно бежишь за мной?!       Шатен обречённо вздохнул, видя испуганные глаза Салли, после чего снова развернулся и быстрым шагом пошёл по своим делам.       — Ларри, я… я люблю тебя, — сказал достаточно громко Фишер, чтобы Ларри его услышал. Джонсон, услышав это признание, развернулся и, ударив рукой по лбу, рассмеялся.       — Боже, с кем я дружил?.. — повторил он несколько раз. — Ты думал, что услышав это, я сразу рвану к тебе? Да такого, как ты, даже родная мать не полюбит, что говорить обо мне. Ты урод, Фишер, отвали наконец уже от меня!       Громко смеясь, Ларри снова развернулся и пошёл на встречу с друзьями. Он видел, что глаза Фишера блестели от слёз, но в отличии от прошлого раза, он не собирался подставлять ему плечо и поддерживать. Теперь не было двух лучших друзей. Были лишь Ларри Джонсон и Сал Фишер. Голубоволосого в тот день никто больше не видел. Он сидел дома, в Апартаментах. Он думал… думал о многом. Но первое, что он хотел сделать — забыть Джонсона. Навсегда.       А Ларри развлекался, веселился, разбрасывался деньгами, тратя их на своих лучших друзей. Как таковое, кто был ближе всего к Джонсону, тот лучше всех и отдыхал, и на того шатен тратил больше всего денег. Прямо обмен какой-то. О Сале он забыл сразу же, как только эта ситуация перестала смешить его. Ларри было без разницы, как там Фишер, волнуется ли, грустит ли, плачет ли. Ведь главное — он избавился от хвостика, что своим внешним видом часто позорил его. Но всё же он благодарил голубоволосого, что тот не додумался признаваться ему в любви среди людей. Тогда бы это было настоящее фиаско, но скажу по секрету, репутация Ларри от этого даже не пошатнулась бы. Пока у него есть деньги, он нужен всем. Когда деньги волшебным образом пропадут, все начнут от него удаляться. Кстати, об этом.       Собственно, так и прошло пять лет. Ларри и Сал так ни разу и не встретились за всё это время. А кого это волнует вообще? Правильно, никого. Джонсон продолжал радоваться жизни, уже заканчивал академию искусств, и вообще его жизнь была прекрасна. У него было всё так же много друзей, он часто ходил с ними куда-то, тратил на них деньги. И всё было прекрасно до одного случая.       Джим уже пять лет не может заставить Ларри тратить на своих дружком меньше денег. «У нас их, конечно, много, но и у них есть лимит», — сказал он тогда, чем вызвал лишь недовольство и игнорирование со стороны Джонсона. Он продолжал вкладывать деньги на то, чтобы его друзья продолжали его любить ещё больше. Но когда-нибудь и у добродушного Джима должно было пропасть терпение. Спустя пять лет мужчина стал ограничивать Ларри в деньгах. И что вы думаете? Теперь не хватало на всех. Многие начали бросать Джонсона, некоторые оставались, надеясь, что скоро шатен всё уладит, но этого не происходило, поэтому и все остальные предпочли перестать общаться с Ларри. Так буквально за месяц он остался одинок. Осталась лишь подруга со школы Эшли, но она сразу после школы вместе со своим мужем переехала в другой город. Теперь ей остаётся лишь звонить пару раз на неделю и спрашивать, как продвигаются дела. А дела идут плохо. Джонсон как-то однажды нашёл бутылку дорогого коньяка, который подавали на стол во время каких-то праздников. Тогда Лиза пришла вместе с Джимом с работы и впервые увидела, как её сын спит за столом, а перед ним почти пустая бутылка. Да, ему влетело, причём конкретно, но ругательства матери никогда не останавливали Ларри, особенно тогда, когда ему действительно плохо. Понимала его теперь лишь Эш, которая находила в интернете всякие способы успокоения, предлагала ему найти друга в интернете, но это не помогало. Лучшим средством от одиночества был алкоголь, от которого внутри всё так и горит. Но даже он был не в силах вычеркнуть из памяти имя Салли Фишера, который с самого начала предупреждал Ларри, что друзья у него фальшивые.       Джонсон каждый день вспоминал, как он тогда выкрикнул Салу слово «урод». А ведь именно он когда-то успокаивал Фишера, что его лицо прекрасно, просто не все могут заметить эту красоту. Ларри вспоминал, как когда-то он давал Салу клятву, что он никогда его не бросит, каким бы он ни был, но он кинул его, перед этим посмеявшись с его чувств. Джонсон не мог также забыть, как он показал голубоволосому домик на дереве, который они назвали их убежищем, где их никто не найдёт и не подслушает их секреты. А всего-то пять лет назад Ларри разболтал всё самое сокровенное, что Сал ему рассказывал, называя это секретом. И он смеялся вместе со всеми теми людьми, которые всегда ненавидели Фишера, хотя вполне мог заставить их считать Салли хорошим и классным парнем, если бы постарался. И сейчас, когда Ларри остался один, ему… ему банально хотелось снова позависать с Фишером. Он готов был падать на колени перед ним, прося прощения, говорить, как было хорошо именно с ним. Он готов был вытерпеть все оскорбления в его сторону от Сала с низко опущенной головой. Он был готов и даже безумно хотел потратить все свои сбережения на то, чтобы устроить Фишеру замечательный сюрприз. И вот после всех этих «готов» Ларри всё же встал из-за своего стола и направился пешком к Апартаментам Эддисона, где жил его родной человек, который мог понять его с полуслова.       Капли дождя разбиваются об асфальт, опускают к земле травинки. Небо затянуто тучами, а увидеть солнце — лишь глупая мечта. Все люди идут под зонтами, но не Ларри. Ему без разницы, что подумают другие. Он сейчас идёт к своему лучшему другу, чтобы извиниться и вернуть былую дружбу. И вот дома кончились, слева от дороги находится густой лес. Осталось совсем немного, и вот Ларри видит знакомую пятиэтажку, в окнах которой горит свет. Джонсон отсчитал четвёртый этаж, пытаясь найти там знакомое окно квартиры друга. И вот он видит свет в четыреста второй квартире. В окне виднеется маленькая фигура человека с длинными волнистыми волосами, что выставляет перед собой какие-то вещи. Джонсон так обрадовался! Он зашёл в здание, сразу вспоминая эти стены, пол, квартиры, лифт. Шатен, радостный, зашёл в лифт, поднимаясь на четвёртый этаж. Он вышел из лифта и нетерпеливо постучал в дверь, ожидая, когда голубоволосый парень, что так и не смог уйти из его жизни навсегда, откроет ему дверь. Послышались шаги, и дверь открылась. Джонсон хотел уже броситься в объятия другу, но на пороге стояла невысокая молодая девушка с длинными каштановыми волосами. Они волной спускались ей на плечи. В руках у неё была одежда для маленького ребёнка, а где-то в комнате хныкал ребёнок. «Может, это его жена?» — засветился мыслью Ларри.       — Здравствуйте, — произнесла девушка. — Вам кого?       — А Сал Фишер здесь живёт?       — Фишер? — переспросила девушка. — Тут пару лет назад проживал Генри Фишер, но он съехал и заселились мы. А Сала Фишера я не знаю, извините.       — А, ясно, — расстроенно сказал Джонсон. — Извините за беспокойство, до свидания.       — Подождите, Вы ведь весь мокрый! Может, Вам заварить чай, а то так и заболеть можно.       — Нет, спасибо, до свидания.       — До свидания, — ничего не понимая, попрощалась шатенка, закрывая дверь.       Оба Фишера съехали, не давая Ларри никакой возможности узнать, где теперь живёт или работает Сал. У Эддисона спрашивать бесполезно, ведь прошло уже не менее двух лет. Он уже вряд ли помнит да и вообще вряд ли интересовался, куда переезжает Салли. Джонсон был разбит. Потерять лучшего друга, к тому же, так глупо… это ужасно. Ведь он обидел его, оскорбил, посмеялся над чувствами, а теперь нет никакой возможности это исправить. Сал уже, наверное, давно забыл Джонсона, как когда-то шатен его. У него теперь, наверное, хорошая работа, большая семья. Никакой Ларри Джонсон, который вёл себя не лучше Трэвиса Фелпса, ему уже не нужен лет сто. Джонсон потерял всякую надежду на то, что когда-нибудь он вообще встретит Фишера. Даже если найдёт, разве он сможет добиться у него прощения? Вряд ли.       Два месяца прошло после того дня. Ларри еле-еле окончил академию, а теперь часто засиживался с бутылкой коньяка или виски, вспоминая, как он был глуп. Обычно он успевал спрятать бутылки под кровать, а сам лечь под одеяло, будто он спит, но несколько раз Лиза и Джим всё же узнавали, что он пьян. И теперь его отправили в психиатрическую больницу, чтобы он наконец смог жить нормально…