Пересечённые судьбы

      Ларри проснулся под смех на посте. Джонсон поднялся с кровати, смотря на время. Девять утра. Шатен вздохнул и, надевая штаны и футболку, выпил стакан воды. Ларри взял телефон и вышел из палаты, направляясь на пост. Женский смех разносился по всем коридорам, радуя слух. Джонсону начинало нравится это место, особенно, если он будет так каждый день просыпаться под приятный смех девушек. На посте сидела вся красная Лили и Мишель.       — Доброе утро, — улыбнулся Ларри, садясь рядом с ними на свободный стул.       — Доброе, — смеясь, сказала Лили. — Я принесла только что завтрак Фишеру. Я решила повеселиться, поэтому поставила поднос на столик, а сама наклонилась и начала шептать его имя, чтобы проснулся. Этот идиот начал улыбаться. А когда я ради смеха прикусила мочку его уха, он схватил меня за волосы, говоря: «Мисс, давайте без утренних извращений. Мне завтрака вполне достаточно».       — М-да, — только и смог произнести Джонсон, вспоминая, каким раньше Сал был застенчивым. Если бы кто-нибудь когда-нибудь бы разбудил его так, то он бы буквально спрыгнул бы с кровати, сразу покрываясь румянцем.       — А ты думал, что он только умеет смеяться и петь? — всё ещё смеялась Брайтон. — Ой, ладно. Скоро придёт, наверное. Мне его сегодня ещё заплетать.       — Зачем? — не понял шатен.       — Вот уж не знаю, — пожала плечами Лили. — Он редко просит меня сделать ему причёску. Сегодня у него какое-то странное настроение. Может, у него девушка наконец-то появилась?       Почему-то это предложение не понравилось Ларри. Сердце начало напоминать о своём существовании, пока Джонсон нахмурился, представляя, как Фишер сидит в ресторане с какой-то девушкой. «Почему я так реагирую на это?» — задавался вопросом Ларри.       — Прости, я что-то не так сказала? — с искренним беспокойством уточнила Лили, кладя руку на плечо Джонсону. — Я не хотела тебя обидеть. Сал сказал, что у тебя серьёзный случай       «С каких пор алкоголизм — серьёзный случай?» — хотел спросить Ларри, но решил промолчать. Он уверил Брайтон, что всё в норме, на что девушка ещё раз извинилась, сразу переводя тему. И всё же Джонсон начал чувствовать что-то странное. Собственник проснулся в нём. На лестнице послышались ленивые шаги, и на посте показался Сал. Глаза лишь приоткрыты, волосы в разные стороны, а в руках у него расчёска.       — Доброе, Мишель, Лили и… Джонсон? — произнёс он, опираясь о стол. — У нас новый участник на скудном утреннем собрании? — усмехнулся он. — Ладно, Лили, ты обещала меня сделать принцессой, — улыбнулся Салли, потягивая девушке расчёску.       — Может, расчешешь волосы сам? — посмеялась рыжая, отмечая что-то в тетради. — Я тебе все волосы вырву. А они такие красивые, — девушка поднялась, начиная мять голубые волосы.       — Сейчас, — отбирая волосы, сказал Фишер, начиная их расчёсывать. — Отрежу нафиг. Надоели.       — Ты мне так говоришь полгода, Сал, — заметила Лили. — А я тебе в который раз отвечу: попробуй только.       — За убийство тебя посадят, пока я буду прохлождаться в Аду.       — Почему сразу Ад? — наконец подала голос Мишель.       — Потому что, — неопределённо ответил голубоволосый, прекращая улыбаться. Но кривая улыбка очень скоро вернулась на своё место. — Лили тебе уже разболтала утренние новости, — Салли подмигнул девушке, бросая ей расчёску. — Джонсон, просьба: уйди. Это мой трон на ближайшие десять минут.       Ларри встал перед столом, наблюдая, как Лили взяла расчёску, начиная творить. Её глаза так и светились энтузиазмом и планами, что можно сделать с такими волосами. Сал уже готовился к тому, что эта женщина будет его долго мучить, больно тягая волосы. «Нежнее, Лили, пожалуйста, — молил Фишер. — Ты волосы заплетаешь или траву вырываешь из земли?!»       — Ларри и то не так больно бы сделал, — вновь поморщился Салли. Джонсон лишь усмехнулся, вспоминая, как пять лет назад он делал косички из волос Фишера, пока тот спал. — Лили, блин!       — Ну, ещё поплачь! — воскликнула девушка. — Осталось совсем немного. Кстати, а с чего бы это вдруг тебе захотелось красивую причёску?       — Сегодня моя коронация. Принцесса становится королевой, — через боль прошипел Сал. — А ты что думала?       — Сал, я серьёзно, — рыжая легко дёрнула за прядь голубых волос. — У тебя появилась девушка, а нам ты ничего не сказал?       — Чего сразу девушка? — засмеялся Салли, но снова зажмурился из-за далеко не нежных ручек подруги. — Отношения, потом свадьба, дети… надо мне это? Мне и одному неплохо.       — Тогда с чего бы вдруг причёска?       — Чтобы ты любовалась мною любимым, чёрт возьми. Давай быстрее и аккуратнее, у меня через пять минут пациент.       — Ты определись уже, аккуратнее или быстрее? Это невозможно совместить. И вроде, я уже заканчиваю. Вот и… вот! Принимай работу!       Сал выдохнул с облегчением, осматриваясь вокруг в поисках зеркала, но его нигде не было.       — Ларри, дай телефон, пожалуйста. Надо же посмотреть, какой я красивый. Джонсон с улыбкой на лице протянул Фишеру телефон. Сал посмотрел на него, будто этой улыбкой Ларри осветил ему тёмный коридор, но он быстро принял обычный вид, рассматривая себя через фронтальную камеру. На голове теперь был толстый колосок из голубых волос.       — Супер, спасибо, Лили.       — Ага, спасибо в карман не положишь, — девушка выставила щёку Фишеру, но тот лишь потрепал её по волосам.       — Обойдёшься, — посмеялся он. — Я тебе вечером скину фотку, где эта вся красота превратится в помойное ведро. У меня сегодня спортзал. Забыла?       Салли разразился смехом, пока Лили смотрела на него глазами, будто голубоволосый предал её. Но по факту именно так и произошло. И как она могла об этом забыть? А теперь вечером она будет чуть ли не плакать, что все её труды не превратятся ни во что нормальное. Фишер послал девушкам воздушный поцелуй, окинул Ларри странным взглядом и весёлым шагом направился в свой кабинет.       — Гад, — прошипела Лили. — Ларри, почему он на тебя так смотрит?       — Откуда я знаю?       А Ларри знал прекрасно. Сал был когда-то его лучшим другом, который был неопределённое время влюблён в него, а он так грубо отверг его, бросая. Как ещё Фишер должен смотреть на него? Джонсону вообще повезло, что Салли один раз назвал его по имени. И то, наверное, это произошло случайно, Сал просто не заметил этого. Ларри оставалось лишь отвлекать себя от мыслей о давней дружбе разговорами с двумя милыми «леди», как выражался Сал. Кстати говоря, Мишель отличалась молчаливостью, в отличии от её подружки Лили. Она говорила лишь тогда, когда нужно было как-то поддержать разговор или когда ответ на какой-либо вопрос её очень интересовал. А так она обычно лишь слушала, пока писала что-то.       Ларри вновь стоял в очереди, ожидая, когда он сможет озвучить свой выбор насчёт завтрака. В очереди врачей стояли рядом Сал и Бетти. Девушка что-то пыталась вдолбить Фишеру, а тот выглядел, как ребёнок, которого отчитывают за шалости. Этот взгляд, направленный в пол, нервное покусывание нижней губы и пальцы, крепко сжатые в кулаки, напоминали старого доброго и безумно милого Салли. Кажется, он не полностью изменился. Шатенка испепеляющим взглядом смотрела прямо на голубую макушку и ни на секунду не закрывала рот. Сал глубоко вздохнул, окидывая взглядом помещение.       — Я лучше знаю, что мне надо, ясно? — достаточно громко произнёс он, вставая в самый конец очереди, как бы подальше от Бетти. Уже ничего не осталось от прошлого Сала. Теперь, видимо, он стал вспыльчивым. Он больше не боится высказать своё собственное мнение, как раньше. Бетти лишь пожала плечами. По одному лишь её виду можно было понять, о чём она думает: «Вернётся, как и обычно». Было видно, что она знает поведение Фишера лучше, чем кто-либо другой. Она знает его привычки и может предсказать, что последует после того или иного момента. Складывалось впечатление, что она знает его с рождения. Даже Ларри, будучи лучшим другом Сала, никогда его так не знал, как эта девушка. Но сегодня он всё узнает. Ещё не было такого, чтобы Джонсон не получал того, что он хочет. Салли Фишер не считается. Его он тоже рано или поздно получит.       День проходил мучительно медленно. Вместе с Элизабет Джонсон направлялся в кабинет, где они будут заниматься успокаивающими вещами, по типу плетения браслетов, рисование и так далее. Эти все занятия можно назвать просто искусством. Девушка села и взяла бусинки с ниточкой, начиная плести браслетик, иногда прося помощи у женщины, что следила за тем, как всё проходит. Ларри же взял свой скетчбук и карандаши, начиная водить карандашом по бумаге, создавая аккуратные линии, превращающиеся в полноценный рисунок, которые всегда наводили его на глубокие размышления, что порой могли привести его чувства и эмоции в порядок. Кабинет можно было бы даже назвать залом, потому что он был большим. Вокруг было достаточно много людей, что общались друг с другом, делая свои дела. Освещение здесь было ярким, но приятным. Окно открыто, чтобы пациенты могли насладиться пением птиц и шуршанием листьев на деревьях. Ларри здесь нравилось, но он бы хотел узнать, когда здесь меньше всего людей, ибо порой они создавали небольшой шум, из-за которого было сложно сконцентрироваться на релаксе. Единственным исключением был голос Эли, который даже был необходим для полноты картины.       — Что рисуешь? — спросила Элизабет, не отвлекаясь от своего браслета. — Можно посмотреть или это скорее личное?       — Да, можешь посмотреть, — улыбнулся Ларри, убирая руку с рисунка, на котором была изображена сама Элизабет. Лицо девушки расплылось в мечтательной улыбке. — Сейчас немного доделаю, а потом раскрашу. А после этого, возможно, подарю тебе, если выглядеть не будет плохо.       — Меня ещё никто не рисовал. Спасибо, — Эли ещё раз глянула на свой портрет перед тем, как Джонсон снова вернулся к его детализации. — А кого ты ещё рисовал?       — Когда мне было семнадцать я посвятил, наверное, половину скетчбука Фишеру. Я примерно тогда впервые увидел его без протеза, но даже после этого я редко видел его настоящее лицо. Лишь ночью, когда он приходил ко мне во время кошмаров. Мне хотелось запечатлеть его на нескольких рисунках, чтобы потом рассматривать их. А ещё я рисовал маму, Джима, своих «друзей», что гонялись за моими деньгами, ну, и многих других, чья внешность мне была приятна. Это помогает, когда скучно или хочется поразмышлять.       — Понятно, — кивнула девушка, пытаясь словить бусинку, что покатилась по столу. — Кстати, а что ты решил насчёт Сала?       — Поговорю с Бетти для начала. Она мне точно что-нибудь скажет.       — Почему ты так в этом уверен? — мигом забыв о той бусинке, выровнялась Элизабет, смотря в упор на Ларри, что был увлечён своим рисунком.       — Потому что достать из человека информацию — проще простого, а у Бетти этой информации завались.       — Но она же психолог, — усмехнулась, услышав уверенность в голосе Ларри, девушка и взяла новую бусину. — Её ты точно так просто не разговоришь. К тому же, никто ведь тем вечером не достал из неё слов, когда она решила промолчать.       — Я добиваюсь всего, что захочу, — заявил шатен. — Если понадобится выполнить её условие, то я это сделаю. Но я узнаю то, что мне требуется.       — Ладно, — смирилась Элизабет, понимая, что здесь бесполезно спорить. Да и в глубине души она понимала, что именно так и произойдёт. — А что ты будешь делать с тем, что она тебе скажет?       — Что-нибудь придумаю. Мозги вроде остались.       — Но это не факт, — рассмеялась Эли, вызывая лишь терпеливый вздох со стороны Джонсона.       А Ларри был более чем уверен в своих силах. Он был готов купить сто алых роз этой Бетти, чтобы она только разболтала всё о Фишере. Он выполнит любое её пожелание, даже если придётся опозориться. А никакая Бетти не устоит от таких, как Джонсон, который бросает деньги направо и налево. Для того, чтобы понять это, не нужно было быть гением и иметь сто тридцать за тест на интеллект. Всё было просто, как дважды два — четыре.       Было уже шесть вечера. Рабочий день у Сала уже закончился, и Ларри терпеливо ждал, когда этот голубоволосый спустится по лестнице вниз и выйдет за пределы больницы. Весь вечер и ночь его здесь не будет, так что Джонсон успеет что-нибудь да достать из Бетти. И вот уже послышались голоса со второго этажа. Шатен стоял на лестничной площадке третьего, ощущая себя каким-то агентом.       — Я уже завтра утром вернусь. На завтрак успею, — говорил Салли. — Я, возможно, к тебе зайду позавтракать. Есть одно дело, которое я хочу обсудить.       — Да-да, — произнесла Бетти. Шаги остановились на лестнице. — Но я думала, что ты мне ещё вчера излил всю душу насчёт этого.       Они использовали эти местоимения, прекрасно понимая, о чём они друг с другом толкуют, пока Ларри ломал голову, что за «это».       — Я тоже так думал, — серьёзно сказал Сал, кладя руку на поручень. — Но оказалось, что нет. Но я не стану слушать то, что ты мне говорила утром. Я не собираюсь этого делать. Рано или поздно это кончится, и я просто смогу перевести мысли в другое русло.       — Знаешь, как бы ты не стремился измениться, ты остаёшься тем же Салом Фишером. Чтобы измениться, нужно менять самые главные свои черты, а ты меняешь просто все второстепенные. Ты так и не доводишь дело до конца, мечтая, что оно само как-нибудь уложится. И это твоя главная проблема, над которой и нужно работать.       Было тихо и лишь разговоры Лили и Мишель на третьем этаже как-то улучшали ситуацию. Сал виновато смотрел в пол, кончиками пальцев проводя по перилам лестницы.       — Я… — хотел уже что-то сказать Сал, но в миг стал снова уверенным. — Разговор окончен. Мне уже пора, иначе я опоздаю на автобус.       Фишер спустился на первый этаж и вышел из больницы. Бетти какое-то время стояла, тупо рассматривая свои туфли, после чего, стуча каблучками, пошла в свой кабинет. Ларри решил, что пора действовать, поэтому когда раздался звук закрытия дверей, шатен двинулся в сторону двести третьего кабинета, куда до этого зашла и девушка. Джонсон положил руку на дверную ручку, но потом замер, прислушиваясь. Сердце вдруг заколотилось, как сумасшедшее, а ведь Ларри даже не собирается ничего такого просить. Но всё же он собрался и нажал на ручку, открывая дверь. Кабинет был таким же, как и кабинет Фишера, а у кофеварки стояла Бетти, шипя что-то под нос. Услышав скрип двери, она обернулась и её лицо исказилось в кривой улыбке, прямо как у Сала.       — О, Ларри, а я тебя ждала.