Пересечённые судьбы

      На часах лишь семь утра, а Ларри с облегчением наконец-то встал с кровати. Этой ночью ему не спалось. Он закрывает глаза и видит ничего, просто пустоту. Вроде как, это самые благоприятные условия для того, чтобы уснуть, но на деле же Джонсон крутился всю ночь с одного бока на другой, ходил по комнате, смотрел в окно, читал скучные книги, рисовал, но всё равно не спал. Он волновался. Как там Сал? Он уже дома? Он вообще дошёл? Он жив там вообще? Это ужасно, когда ты понимаешь, что смысла для волнения нет, но твой мозг считает по-другому, кидая новые и новые варианты того, как твой любимый человек попадает в аварию или нечто подобное, будучи под действием алкоголя. Это страшно, очень. Особенно тогда, когда ты так и не извинился перед ним. «Уже семь утра, Лили уже на посте», — подумал Ларри, после чего вышел из палаты и направился к посту. За столом уже сидела рыжеволосая, накидывая куртку на спинку стула и в то же время выкладывая какие-то бумаги из ящиков.       — Доброе утро, — с удивлением в тоне сказала Брайтон, когда заметила, как Ларри садится рядом на стул. — С чего бы ты так рано встал?       — Вчера вечером выспался, вот ночью и не судьба была поспать, — соврал Джонсон и посмотрел на Лили. — Ты сегодня до скольки?       — Как и обычно, до трёх дня, — пожала плечами девушка и начала отмечать что-то в бумагах. — Фишер вчера всё-таки пошёл в бар, да?       — Да, — твёрдо ответил Ларри, но внутри у него всё заныло. Снова воспоминания о том, как Сал толкнул его, как сказал, что это не его дело, куда он ходит. А главное — теперь неизвестно, как дела у Салли обстоят прямо сейчас, в данный момент.       Ларри просидел на посте около получаса, после чего Лили попросила его уйти, так как она очень занята и не может говорить и как-то веселить шатена, так что Джонсон встал и пошёл в палату. Он уже закрывал дверь, когда услышал голос Брайтон:       — Сал? С чего бы вдруг ты здесь?       Ларри встал около двери, прислоняясь к ней и прислушиваясь.       Тем временем Салли сел на стул рядом с Лили, положил руки на стол и положил на них голову, пряча лицо. Голова очень сильно болела, а усталость ощущалась буквально во всём теле. Вчера так и не удалось классно отдохнуть в компании задорного бармена, что всегда стоял в том заведении. Оказалось, что был не его день. Сал постарался не расстраиваться, но ничего не вышло и в итоге, когда он уже почувствовал, что возможно, после ещё парочки стаканов алкоголя он уже не доедет до дома, решил выдвигаться к своей маленькой и тёмной на тот момент квартирке. Это посещение бара лишь ещё больше его разозлило. Тот бармен всегда говорил с ним, не давая думать о своей проблеме, а этот не сильно интересовал Фишера. Именно поэтому все мысли были лишь о Джонсоне, который в последнее время интересуется его настроением и состоянием. А за среду Сал хотел убить себя. Он начал так улыбаться Ларри, что тот уже раз сто понял, что он до сих пор любит его. Так вот почему он вдруг начал волноваться! Он снова нашёл его слабое место и теперь будет тыкать в него постоянно. И как он мог подумать, что Джонсону нравится его улыбка? Салли искренне считал, что он вполне умный, но так повестись на «почему ты сегодня не улыбаешься?» может лишь самый тупой человек на этой земле.       — И тебе доброе утро, — сказал Сал, не поднимая головы и не снимая куртку. — У меня дома кончились таблетки от головы.       — И почему ты поехал сюда, а не в аптеку? — вздохнула Лили, не отвлекаясь от работы. Она хотела быстрее справиться с этими бумажками. — Сначала игнорировал моё существование два дня, не приходил, ему было плохо, а теперь на крыльях непонятно чего он прилетает прямо ко мне! Ты вообще трезвый?       Голубоволосый резко встал, из-за чего в глазах немного помутнело, но это быстро прошло. Он смотрел на Брайтон, будто искал в ней хоть чуточку совести и сочувствия.       — Прикинь, я трезвый! — воскликнул он. — Какая же это редкость! Я же алкоголик, да?! Я приехал, думая, что ты меня поддержишь, а что я в итоге получаю?! Спасибо за помощь, подруга! — с этими словами он направился к лестнице, но Лили успела схватить его за руку.       — Подожди, а таблетка?       — Обойдусь я без твоей таблетки! — заявил Сал, отбирая свою руку у Брайтон. После этого он в два счёта оказался на лестнице, спускаясь на свой этаж. Как же его всё бесило! В баре ничего хорошего не было, кроме вкусного виски и коньяка, подруга, от которой он ожидал поддержки, сделала всё лишь хуже, а Бетти сегодня решила съездить к своим родителям в Нью-Джерси, погостить. И нет ни единой души, что прижала бы его голову к груди и пожалела бы. Сал всегда любил, когда его жалеют, а теперь он должен справиться самостоятельно. Фишер сам не заметил, как оказался в своём кабинете и упал на диван, накрываясь пледом с головой, что продолжала раскалываться и разрываться на части.       Ларри впервые слышал взрыв этого всегда спокойного и уверенного в себе Сала. Если бы это не была больница, в которой ещё все спят в это время, то голубоволосый бы кричал в полную силу, на всю лечебницу, привлекая на себя всё внимание. Но сейчас он подумал и о других. Джонсон постоял ещё минут десять, думая, идти к Салли или нет. Сейчас он думает, что он один во всём мире, а Ларри будет, выходит, его героем.       Шатен, взвесив все «за» и «против», шёл по коридору к лестнице. Заметив его, Лили подпрыгнула с места, на ходу прося Ларри подождать. Она всего-навсего дала ему таблетку и попросила сходить к Салу, отдать ему. Она решила, что от неё Фишер таблетку не возьмёт, а если принесёт Джонсон, то есть шанс того, что этот идиот не будет мучиться. И попросила передать её извинения. «Я свои извинения передать не могу, а нужно ещё чужие», — усмехнулся в своих мыслях Ларри, когда спускался по лестнице. Шутка, может, и смешная (нет), но ситуация страшная. Но шатен умудрялся смеяться над ней в своих мыслях. Дверь в кабинет снова оказалась открытой. Сал не сильно заботится об этом, а Ларри применяет метод Элизабет: не обращать внимания на личное пространство других людей (как же знакомо). На кожаном диване лицом к его спинке лежал сам Фишер, накрывшись пледом, из-под которого виднелась парочка прядей голубых волос. Ларри улыбнулся, садясь на край кровати.       — Брайтон, свали, — грубо сказал Салли из-под пледа.       — Это не Лили.       — Ларри, Лили. Какая разница? Одного поля ягода.       — Лили просила прощения у тебя.       — Пусть засунет свои извинения куда подальше. Намёк понят?       — Таблетку от головы выпьешь? — усмехнулся Джонсон.       — А ты такой благородный, решил избавить меня от мучений! — пробурчал Сал, скидывая с себя одеяло. — Но таблетку выпью.       Плед свисал с края кровати, пока Фишер запивал таблетку от головы водой. Ларри заметил круги под глазами и что кожа у Сала сегодня особенно бледная. Выглядел он как мертвец, что и не нравилось Джонсону. Шатен невольно вспомнил, как он выглядел буквально месяц назад, и мысль о том, что и Салли может так выглядеть, его беспокоила.       — Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил Ларри, когда Сал закрыл бутылку крышкой и положил её на спинку дивана.       — А какое тебе дело? — наклонил на бок голову голубоволосый, от чего его волосы упали на правое плечо. — Отстойно выгляжу? Это само собой, — посмеялся он, доставая из-под подушки книгу и открывая её на месте закладки. — Можешь уйти, пожалуйста? Заранее спасибо.       — А с чего ты взял, что я уйду?       — А с чего ты взял, что я хочу сейчас с кем-то разговаривать? Я хочу побыть один. И слушать сейчас я не буду вообще ничего. У меня законный выходной день. Да, ты мой герой, безусловно, принёс мне таблетку, но вознаграждением будет моё «спасибо», ладно?       Ларри снова сдался. В любом случае от Салли он ничего не добьётся сейчас. Голубоволосый даже слушать его не станет, пока ему хочется побыть одному. Джонсон встал и направился к двери. Он сейчас мог сказать быстро о своих чувствах. Быстро, как пластырь сорвать с кожи. Но стоит ли? Что будет, если Сал переспросит его? За своими мыслями Ларри не заметил, как оказался за дверью кабинета Фишера. Уже было поздно что-либо говорить и отрывать. Его рассуждения опоздали на несколько секунд…       А Сал в это время положил книгу на колени, закрывая лицо руками. Он снова подумал, что эта забота что-то значит, и снова ошибся. «Чёрт возьми, я психолог, но не вижу, когда он мне врёт и насмехается надо мной», — ругал себя в своих мыслях Салли. Фишер даже порой не понимал, что всё время не даёт Ларри и слова сказать. Конечно, нужно просто убедить себя, что люди не меняются, что Ларри всё тот же мерзавец и грубиян, но… но не может тот Ларри быть таким. Ларри всегда был нежным и таким заботливым. За это Фишер и полюбил его. Но буквально через месяц после знакомства с жизнью с богатым отцом он так сильно изменился. Он перестал замечать все те прелести, которые сам же и нашёл в Салли. Он вообще перестал его замечать. Голубоволосый всегда считал, что если бы не лицо, он так и оставался бы лучшим другом Джонсона. Вот если бы Сал был красив и мил лицом, он бы нравился Ларри, какой бы жизнь не была. Фишер сделал всё, чтобы хорошо выглядеть, но новые лица, к сожалению, не продаются в магазинах. И Бетти была неправа, когда предположила, что Сал перестал носить протез по причине того, что он не хочет, чтобы все ошибались в том, какой он, хотя и поэтому тоже. Фишер посчитал, что у него выйдет полюбить себя таким образом, но ничего не вышло. И сколько бы ему не говорили, что он симпатичен, он не верил в это. Не получалось. Сал снова и снова рассматривал себя в зеркале, но он не видел фактически ничего красивого в своём лице. «Ну, да, у меня аккуратный нос, большие голубые глаза. А ещё у меня губы милые, — пытался убедить себя Салли в эти моменты, но потом срывался: — Боже, о чём я думаю? Вся переносица в шрамах, а верхнюю губу когда-то сшивали».       Джонсон сидел вместе с Эли в кабинете релакса, слушая «увлекательные» рассказы девушки. Ларри сам не понимал, что рисует, но ему приносило удовольствие сейчас выводить незамысловатые линии в скетчбуке. Он задумался о том, что нужно придумать такой план, чтобы Сал никак не смог испортить момент с извинениями. Надо подобрать момент, место и слова. Всё должно быть идеально продуманно и отработанно. Элизабет давно заметила, что Ларри не слушает её. Она знала о том, что шатену нравится думать и вообще что-то делать под её болтовню, но любопытство было сильнее понимания ситуации.       — Ты какой-то задумчивый с самого утра, — как бы невзначай сказала она, продолжая плести браслетик. У неё их было уже около десяти. Ничто не приносило ей такого расслабления, как создавать красоту из лески и бусинок. Она подумывала начать продавать свои изделия, опробовав ещё некоторые техники. — Может, ты со мной поделишься?       — Думаю о том же, о чём и всегда, — коротко объяснил Ларри, не отвлекаясь от мыслей.       — Фишер, Фишер, Фишер… — усмехнулась Элизабет, мечтательно вздыхая. — Просто пригласи его на свидание. Ты же к нему не равнодушен?       — Откуда знаешь? —улыбнулся Джонсон, начиная обсуждать с самим собой в мыслях эту идею со свиданием.       — Замечаю, — загадочно произнесла Эли, откладывая в сторону браслет и подвигая свой стул ближе к Джонсону. — Могу помочь.       — Слушай, всё не на столько плохо, чтобы я соглашался обсуждать тему отношений, ещё и с тобой, — посмеялся шатен, переворачивая страницу на ту, где был незаконченный рисунок с Салли, который начал он ещё в среду.       — Как хочешь, — смирилась Элизабет. Сегодня её любимая тема не будет затронута. — Но я тебе говорю: пригласи его на свидание. Сделай всё так, как бы понравилось тому Салу, которого ты знал. Он точно будет в восторге, — сказала девушка, смотря на реакцию Ларри. А Джонсон смотрел на неё, обдумывая её слова. А ведь действительно. Свидание — это романтично, есть время для обсуждения некоторых тем, а в особенности темы их прошлого и настоящих чувств Ларри.       — Думаешь? — спросил шатен, не заканчивая свою фразу, но Эли поняла, что он спрашивал: «Думаешь, он согласится?» или «Думаешь, всё выйдет?»       — Я не думаю, я уверенна, — кивнула она, возвращаясь к браслету. — По-любому он тоже тебя любит, — девушка представила этих двоих вместе и закатила глаза вызывая у Ларри лишь усмешку.