Пересечённые судьбы

      — Ну, здравствуй, мамочка.       Сал снял маску и положил её на столик, что был рядом с могилой. Сам же голубоволосый сел на лавочку перед надгробием, сверля его взглядом. На кладбище больше никого не было, поэтому Фишер говорил тише, чем обычно, так как не хотелось нарушать эту гробовую тишину. Несмотря на солнечную погоду, кладбище всё равно казалось тёмным. Даже густые деревья и искусственная лоза на оградах не могли сделать это место живее и красивее. — Давно я к тебе не приезжал, — вздохнул Салли и зачесал рукой волосы назад, ибо они мешали. — Шесть месяцев… Непривычно. Я смотрю, у тебя здесь убрано. Наверное, приходила тётя Катрин. А я не меняюсь, заметила? Ах, да, я перестал носить протез… Хах, время идёт, а Сал остаётся всё тем же уродом. Какая прелесть… — Салли грустно усмехнулся, облизнув пересохшие губы. — Я сегодня выписал наконец-то Ларри. Он уже, наверное, едет домой и уже снова забыл меня. Как забавно выходит, я снова остался один со своими чувствами. Не жизнь, а постоянная комедия, серьёзно, мам. Он не изменился. Почти. Начал стричь волосы каскадом, хотя раньше говорил мне, что в жизни так не сделает. А ещё ему очень идут собранные волосы, — Салли закрыл глаза, улыбаясь и зарываясь пальцами в волосы, расчёсывая их. — Хах, я помню, как раньше он не любил свою родинку под глазом. А мне она всегда казалась чем-то милым. Всё же он от неё не избавился, как хотел бы сделать при любой возможности без вреда здоровью. А ещё смешно вышло, когда я встал на цыпочки, когда мы прощались… Я хотел его поцеловать, чёрт… Было бы ещё смешнее, если бы я действительно это сделал, а не начал соображать. Бетти мне прожжужала все уши, что к тебе нужно ехать в менее яркой одежде, хотя бы приличия ради. Но думаю, ты меня ненавидишь в какой бы я одежде не был. Так что буду бесить тебя ещё сильнее, возможно. А ещё Бетти каждый день твердит, что мне стоило бы поговорить с Джонсоном. Я правда думал, что она меня понимает во всём, но я ошибался. В этой ситуации меня никто не поймёт, видимо. Но ладно, как-нибудь справимся. Приду домой, выпью вина и почитаю что-нибудь. И просто буду снова счастливым, — на этом моменте улыбка с лица Сала исчезла, и он замер, открыв глаза. Голубоволосый прошёлся глазами по имени матери и вообще по всем надписям на надгробии. — Кого я обманываю?.. — вздохнул Фишер и спрятал лицо руками. — Я скучаю по Джонсону, мама. Мне это всё так надоело… Я… Я сделал всё, чтобы он побыстрее снова пропал из моей жизни. Не хочу его видеть и слушать о том, что ему уже лучше. Хочу просто… Просто спокойствия. Чёрт… — голос Сала дрогнул, и парень замолчал, утыкаясь лицом в колени. — Задолбало… Я тряпка какая-то… Ужас…       Ларри растерялся. Он должен был сейчас что-нибудь сделать. Больше нельзя было повторять той ошибки, оставляя Фишера наедине со своими переживаниями. Теперь Джонсон не проигнорирует его слёзы (звучит, будто он идёт делать подвиг, от которого зависит жизнь людей. Ладно, простите, я ухожу). Шатен вышел из своего убежища и сел рядом с Салом, кладя руку ему на плечо. Фишер вздрогнул и обернулся, заплаканными глазами смотря на Ларри.       — Джонсон?.. — тихо спросил он, вытирая тыльной стороной ладони слёзы с лица.       — Поехали. Отвезу тебя домой.       Уже через десять минут парни ехали по городу. Сал сидел на переднем сидении, скрестив руки и не сводя взгляда с дороги перед ним. Маска лежала в его рюкзаке, а глаза были пусты. Ларри вёз Фишера к его дому. Адрес голубоволосый недавно назвал. Джонсон нередко смотрел на Салли, но ответного взгляда никогда не получал, поэтому, прикусив губу, он снова смотрел на дорогу. Начать разговор было страшно и непонятно, как вообще это сделать.       — Что ты делал на кладбище? — спросил Сал, всё же смотря на шатена полузакрытыми глазами. Ларри обернулся, но уже через секунду снова сконцентрировал всё внимание на дороге.       — Поехал за тобой.       — М… — протянул Салли, снова смотря лишь на дорогу. — Много узнал, да?       — Я приехал не для того, чтобы подслушать, — растерянно начал оправдываться Джонсон. — Ещё в больнице ты мне и слова не дал сказать. А потом, уже на месте, пришла в голову эта глупая мысль. Я хотел поговорить.       — Слушаю.       — Я… — автомобиль остановился на светофоре, пока Ларри сжал руль, сверля взглядом красный свет. — Прости меня за то, что было. Я тогда был слепым. И три месяца назад я искал тебя, но не нашёл. Я хочу тебя вернуть, правда. И ещё… — Ларри снова нажал на газ, когда загорелся зелёный. Но договорить ему не дал Фишер.       — Самое забавное, что вспомнил ты обо мне лишь тогда, когда ты уже стал никому не нужным, — холодно сказал Салли, хмурясь, смотря на Джонсона. Но его взгляд всё равно был мягким и грустным. — Я не хочу быть тем, кто будет занимать время одиночества. Это не очень приятная роль, особенно когда ты это понимаешь. По факту я тебе не нужен. Тебе просто нужен человек, который сможет заменить тебе тех людей, что предпочли тебя предать. Когда появятся очередные друзья, ты снова забудешь обо мне. И тогда я снова начну тебя бесить своим присутствием. Я не хочу больше этого. Я не стану хвататься за любую возможность, чтобы снова общаться с тобой, пусть порой я этого и очень хочу. Круто, если ты понял хоть слово, но если нет, то это не мои проблемы. Ты можешь считать, что я просто чмо, которому сложно сказать «прощаю», мне не будет обидно.       — Я хотел пригласить тебя на свидание… — закончил свою мысль Ларри, пусть и сделал это неуверенно и тихо. Они уже заезжали во двор девятиэтажного здания, в котором жил Сал. — Дай мне шанс.       — Нет, прости, — сказал Сал, отводя взгляд. — У меня больше нет той уверенности в тебе, какая была когда-то. А терпеть что-либо я не намерен. Люди не меняются, Ларри. Их сложно изменить. Я, например, так и остался слабаком, который не может постоять за себя и приходит на могилу к матери, разговаривая с ней, как с живой. А ты так и остался человеком, который может подарить другому нежность и всё остальное. И тебе необходимо, чтобы был такой человек, но я временной игрушкой быть больше не желаю. Вот увидишь, любой захочет общаться с тобой, но на этот раз это не я. Мы уже чужие люди друг другу, не более.       Ларри остановил машину, смотря на Фишера. Сал в этот момент взял свой рюкзак и открыл дверь, направляясь к дому.       — Ах, да, забыл добавить, — уже находясь наруже и держа открытую дверь машины, произнёс Сал. — Ты думал, что услышав это, я сразу рвану к тебе? — Фишер помолчал, будто ожидая ответа от Джонсона. — Нет, Ларри, даже не мечтай. Обмануть меня не получится, — прошептал с презрением Салли и толкнул дверь машины, закрывая её и уверенным шагом направляясь к дому. Ларри проводил взглядом Фишера и когда тот скрылся в здании, шатен откинул голову на спинку сидения, закрывая глаза.       Что мы имеем? Сал сказал «нет» и не собирается отказываться от своего решения. Ларри потерял абсолютно всё. Фишер помнит всё и прощать явно не хочет. «Ты думал, что услышав это, я сразу рвану к тебе?» — спросил Сал, как когда-то спрашивал и Джонсон. Шатен ощутил всю боль ненависти любимого человека к тебе. Фишер всё же не остался тем самым Фишером, как думал Ларри. Он перестал доверять, как делал это раньше при любой возможности, даже особо не думая. Но тут Джонсона осенило. Сал сказал, что он больше не уверен так в Ларри, как это было раньше. Ларри нужно лишь доказать Фишеру, что ему верить можно и что его чувства действительно существуют. Тогда Сал его точно простит. Джонсон посмеялся и поехал к себе домой. Всё было так просто, и решение его проблемы лежало буквально на поверхности, а он даже не задумывался об этом. Нужно лишь показать Салу, что Джонсон тоже всё помнит и не может забыть. Нужно показать Фишеру, что Ларри всё ещё его понимает, как понимал и раньше. «Мы не чужие», — твердил в своих мыслях Джонсон, улыбаясь.

***

      В пятницу в шесть вечера Ларри стоял у лечебницы. Сегодня Сал должен был ехать домой. Шатен даже уточнил у Бетти, точно ли Фишер решит провести ночь у себя дома. В руках у Джонсона коробка с конфетами без начинки внутри. Именно такие любит Салли, по крайней мере, любил раньше. Ларри всё ещё помнил про то, что Бетти может рассказать ему всё о Салли, но шатен решил не пользоваться этим предложением. Когда-нибудь Фишер сам всё ему расскажет. И вот с крыльца начал спускаться голубоволосый, вставляя наушники в уши. Ларри пошёл ему на встречу.       — Привет, — дружелюбно улыбнувшись, сказал Джонсон. Сал в ответ убрал наушники и поправил маску на лице.       — Ну, привет, — как-то недоверчиво ответил Фишер.       — Это тебе, — Ларри протянул голубоволосому коробку конфет. Сал покрутил её в руках и положил в рюкзак.       — Спасибо, но я предпочитаю с ликёром, — холодно сказал он. — Это всё?       — Может, тебя подвезти до дома?       — Нет, своим ходом справлюсь. Пока.       С этими словами Фишер быстрым шагом направился прочь от этой больницы. Ларри оставалось лишь стоять и снова провожать взглядом Салли. Итак, он не угадал любимые конфеты Фишера, а также не подвёз его домой. Это был однозначно провал. Джонсон лишь вздохнул и пошёл к машине. Его голова работала, как сотни негров, придумывая ещё сюрпризы Салу. Должно что-то окончательно разрушить эту стену между ними. Не может быть такого, чтобы Ларри, наш Ларри Джонсон, не добился своего. Одна неудача не остановит его.       А Сал в восемь вечера сидел на диване перед телевизором. В руках он держал кружку с горячим чаем, а рядом с ним лежала та самая коробочка конфет. Всё же именно эти конфеты остались его любимыми. Конфеты с ликёром как раз Фишер ненавидел. Джонсон даже вспомнил любимую фирму этих конфет Фишера. Но всё же Сал не был уверен в том, что это не очередной развод. «Люди не меняются», — думал Салли и брал очередную конфету, заедая ею плохое настроение. Сладкое всегда было отличным лекарством от горя. Да, Салли задумывался о том, что Ларри действительно не врёт. Вдруг у Джонсона и в правду появились какие-то чувства к нему? Но в то же время Салли понимал, что возможно, это временное явление и через пару лет он снова станет ненужным Джонсону. Он так не хотел. Он хотел раз и навсегда и неважно, что он хотел сделать на данный момент.       Ларри делал много попыток снова вернуть к себе доверие Фишера. Однажды он пришёл в больницу к Лили лишь для того, чтобы попросить её передать пакетик Салу. Девушка тогда очень странно улыбнулась, но пообещала передать. Она не стала спрашивать Ларри, с чего бы вдруг он решил сделать Фишеру подарок, что удивило шатена. Но всё же он просто молча ушёл. После приёма Сал снова сидел с Лили на посте. Тогда девушка и передала ему этот пакетик, но она не стала говорить, от кого он. Салли открыл пакетик и заметил, что там лежит пять пачек пломбира между двумя шоколадными печеньями. Его любимое. А на самом дне лежала бумажка. Салли достал её и прочитал содержимое: «Прости меня. Я люблю тебя. Ларри».       — Ну? Что там? — спросила Лили, загадочно улыбаясь.       — Да так. Попросил друга купить мне мороженое, — серьёзно ответил Фишер и спрятал бумажку в карман.       — М-м-м… — переставая улыбаться, протянула Брайтон и вернулась к работе. Было похоже на то, что она всё поняла.       Сал был удивлён, что Ларри помнит даже его любимое мороженое при том факте, что Фишер очень редко упоминал об этом. Но голубоволосый всё равно не собирался никого прощать и бросаться с объятиями к Джонсону. «Люди не меняются», — в очередной раз повторил себе Сал, делая акцент на «не».       А однажды Ларри долго сидел и думал, что можно ещё такого подарить Фишеру. До этого было уже столько попыток, но все заканчивались неудачей. Сал всё равно не шёл с ним на контакт. Джонсон очень часто ждал его возле больницы, желая подвезти до дома, но Фишер отказывался и шёл на автобус. Через Бетти Ларри узнал, что Фишер теперь ездит домой по понедельникам, средам и пятницам, оставаясь на выходные дома. И тут шатена осенило, что ещё можно послать Салли.       Это была среда. Фишер готовил на кухне себе ужин, ничего необычного. Знаете, нельзя сказать, что он не замечал рвение Ларри получить от него прощение. А также неверным утверждением будет, что Салу не нравилось это. Конечно, Фишер был в восторге, когда получал очередной подарок от Джонсона. После этого обычно он светился от счастья, очень много шутил и усмехался. Все, кто хорошо его знали, понимали, что происходит с Салом, особенно когда он с мечтательной улыбкой читал содержимое каких-то бумажек. Ларри знал, что ему подарить, он знал его очень хорошо, что и казалось странным Салли. Но он всё равно не прощал его. Было слишком больно осознавать, что ты был лишь игрушкой для человека. А повторять этого не хотелось. Но все рассуждения растворились в воздухе, когда внезапно раздался звонок в дверь. Салли оставил все свои дела и пошёл открывать. Посмотрев в глазок, Фишер увидел парня лет пятнадцати, что держал в руках неплохо украшенную коробку. Голубоволосый открыл.       — Здравствуйте, — кивнул парень. — Вы Сал Фишер?       — Здравствуйте, да.       — Значит, посылка для Вас, — улыбнулся курьер, как теперь было понятно.       — Но я ничего не заказывал, — подняв одну бровь, сказал Салли.       — Ничего не знаю. В заказе указано Ваше имя, — парень протянул Фишеру лист бумаги и попросил расписаться. Действительно, Сал был записал, как получатель. Отправитель указан не был, поэтому отправить посылку обратно уже не удастся. — Спасибо за заказ, — произнёс подросток и скрылся на лестнице.       Фишер секунд десять стоял в проёме открытых дверей и не знал, что теперь делать. Посылка точно прислана ему и её нельзя отправить обратно. Голубоволосый улыбнулся, уже догадываясь, от кого она, после чего закрыл дверь и сел на диван. Коробка была небольшой и синей с фиолетовым бантом. Сал аккуратно развязал бант и отложил его в сторону, открывая коробку. В ней лежали три книги: «Скарлетт», «Ретт Батлер» и «Последняя любовь Скарлетт». Это были все книги, что продолжали историю «Унесённые ветром». Как раз те книги, на которые деньги Фишер тратить не хотел, но желание прочитать было очень сильным. Электронные книги никогда не симпатизировали голубоволосому. Ему всегда нравилось именно листать страницы, вслушиваться в их шелест. Сал покрутил книги в руках, после чего отложил в сторону, замечая на дне конверт. Никто об этом не знал, но Салли очень нравились конверты. Он и сам не мог объяснить эту свою любовь к ним, но он обожал их распечатывать и доставать из них письма. Фишер открыл конверт и достал его содержимое.       «Помню, ты как-то раз сказал, что так и не дочитал «Унесённые ветром». Надеюсь, тебе понравится. Ларри».       Сал прикусил губу. И почему Джонсон сам не принёс ему этот подарок? Он что, трус? Но Фишер тут же начал мыслить трезво. Салли сделал бы вид, что его нет дома, увидев его в глазке двери. И Ларри тоже это прекрасно понимал.       И многие сейчас задаются вопросом: «Неужели так сложно сказать это чёртово «прощаю»?» Не совсем так. Сал мог простить Джонсона, если бы просто перестал использовать самовнушение. Он внушал себе, что Ларри — всё тот же ужасный человек, который когда-то смеялся над его чувствами и рассказывал его секреты всем вокруг. Фишер повторял себе фразу «люди не меняются», но если бы он этого не делал, то давно бы уже смирился с тем, что было бы неплохо простить Ларри и попробовать начать всё с начала, пусть Сал ещё и не полностью верил ему.       Голубоволосый положил две книги в книжный шкаф, а одну — на стол, возвращаясь к готовке.       — Я не готов, — прошептал Сал, вздохнув.