Живу тобой

Родители Макса приехали рано, мы проснулись, когда на часах было восемь часов шесть минут. Когда мы поели, то я поблагодарил его маму за завтрак и ушел. Я решил не откладывать решение моей главной проблемы, поэтому сразу пошел к дому Артёма — нужно было поговорить. Через минут сорок я пришел, но еще минут десять не решался зайти. Я зашел во двор, поздоровался с Дьяволом, погладив по его черной мордашке, и позвонил в дверь. — Привет, — поздоровалась со мной Соня. — Чего надо? — Я бы хотел поговорить с Тёмой… — ответил я ей, стоя на пороге. — А ты уверен, что он хочет с тобой разговаривать после всего, что ты ему сказал? — Не уверен… — тихо произнес я, — но мне надо попросить прощение. — Соня, что ты там так долго? — услышал я голос Тёмы из кухни. Затем он вышел в прихожую, посмотрев на меня. — Тебя это не касается, — сказал он Соне, подойдя к ней, — поэтому иди на кухню, я сам здесь разберусь. — Уверен? — спросила она его. — Если что, то я могу врезать ему за тебя… — Не надо его бить…иди уже! — попросил он ее, слегка отодвинув от дверей. — Я бы врезала ему… — сказала она, прежде чем уйти. Тёма обулся в кеды и вышел за дверь, оставшись со мной наедине. — Прости за Соню, — начал он, — она, когда сердиться на кого-то всегда такая. — Я понимаю, почему она сердится, — сказал я, перебирая пальцы и смотря в пол. — Можно попросить прощение или ты не хочешь меня прощать? — Проси… Думаю, это не будет лишним. — Прости меня за то, что наговорил тебе в тот день, — начал я, — за то, что обозвал тебя и нахамил. Прости, что накричал и не предупредил, что буду гулять с подругой. Он подошел ближе и обхватил меня двумя руками, прижав к себе. Я обнял его в ответ, уткнувшись носом в его шею. — Не плачь, — сказал он тихо мне на ухо. — И ты прости за то, что накричал. Я не буду больше ревновать, ты прав — это глупо. Я верю, что ты не изменишь мне. — Прости, Тём… — всхлипывая, попросил я, прижавшись к нему сильнее. — Хорошо, и ты меня, — обняв меня сильней, сказал он. — Пошли в дом, здесь прохладно. — Подожди, — взяв его за рукав кофты, сказал я, — не думаю, что это хорошая идея. — Почему это? — Просто Соня…она… — тихо ответил я, — она будет не рада мне. — Плевать на Соню, главное, что я рад, — сказал он, положив руку мне на талию со спины и подтолкнув в дом. Как же я рад, что всё хорошо. Рад, что он не сердится и простил меня. Когда я зашел на кухню, то Соня просто делала вид, что меня нет, иногда ворча себе что-то под нос. Я сидел рядом с Тёмой и обнимал его всё время, пока он пил свой кофе, иногда целуя меня в лоб. Мне так не хватало все эти дни его тепла, запаха, объятий, что я не хотел отрываться от него ни на секунду. — Хочешь конфетку? — спросил он, протянув мне сладость — Хочу…но я не хочу переставать тебя обнимать. — Хах. Неужели так сильно соскучился? — спросил он, разворачивая конфету из фантика. — Да. А ты скучал? — спросил я, посмотрев на него. — Ага, еще как… — сказал он, после чего поцеловал меня в губы и угостил карамельной конфетой. Вот эти губы я хочу целовать…не губы Макса. Думаю, не стоит ему об этом говорить, просто нужно забыть о том, что было вчера. И всё будет хорошо. Главное, чтобы он был рядом, остальное я смогу выдержать и пережить. После того, как Тёма позавтракал, то мы пошли к нему в комнату, легли на кровать и еще долго обнимались и целовались. — Давай поговорим, — начал Артём, когда мы просто лежали в обнимку, — не будем кричать, а тихо поговорим? — О том, что было позавчера? — уточнил я, смотря ему в глаза. — Да, нужно прояснить некоторые детали, которые я не могу оставить без внимания. — Я наговорил лишнего, много лишнего, — сказал я. — На самом деле я так не думаю, просто я злился и не контролировал себя. Я понимаю, что ты волнуешься, и иногда это выглядит даже милым и обозначает, что я дорог тебе. И я рад, что ты обо мне заботишься, правда. — Ты ревнуешь меня к Тоне? — спросил он после небольшой паузы. — Иногда… я понимаю, что это бессмысленно, но я почти ничего не знаю о ней, и это немного напрягает, — ответил я. — Что ты хочешь о ней знать? — Хотя бы основную информацию, чтобы я был спокоен. Тёма рассказал, что с Тоней они начали общаться по интернету, и они были интернет-друзьями, но потом они решили встретиться и с тех пор дружат. Она на два с половиной года старше его, хоть и выглядит моложе. Учится в медицинском университете в большом городе (который находится в двух часах езды от нашего), а сюда приезжает к родителям в гости на выходных и на летние каникулы. Затем я рассказал то, что было с мамой, намного подробнее, чем рассказал Максу. — Я думаю, ты ни в чём не виноват из всего того, что она тебе сказала, — сказал мне Тёма, — просто ей нужно было найти виноватого, а ты просто попался под руку. — Но моя мама ненавидит меня… — прошептал я. — Возможно, она не ненавидит тебя, просто ей сейчас тяжело из-за развода и той мысли, что ты со мной, поэтому скорей всего пройдёт время, и всё наладится. — Не думаю… — продолжил я настаивать на своем, — мне будет трудно простить ее за все слова в свой адрес, а она не смирится с мыслью, что я «подставляюсь под мужиков». — Прости, что не могу дать хорошего совета, — извинился он, — просто я бы никогда не подумал, что такое может быть. Чтобы мать так травила своего ребёнка… — Да…это слишком больно… — уткнувшись к нему в шею, произнес я. — Надо подождать… — предложил Артём, — а там будет видно. — Хорошо… Весь оставшийся день я провел с ним и остался у него на ночь. — Хочешь, расскажу историю? — улыбаясь, спросил он перед сном. — Только не страшную и не грустную, — ответил я, обнимая его лёжа на плече. — Хи-хи, тогда ладно…слушай… И он рассказал мне историю. По его словам, жила одна маленькая девочка и звали её Константин. Никто не знал, почему её так зовут, но всем было всё равно. Однажды вечером Константин потерялась в парке аттракционов со своим плюшевым медвежонком, с которым она никогда не расставалась. Наступила ночь, а она никак не могла найти выход, чтобы пойти к себе домой. Ее маленькие ножки устали ходить по парку, и она решила отдохнуть, присев на лавочку и посадив рядом с собой медвежонка. Она начала говорить мишке, что хочет домой, что очень боится. Мишка повернул к ней свою голову и сказал, что она приёмная. Конец истории. Я уже говорил, что считаю его чокнутым?