Пока что всё хорошо

      В Дёртмауфе под вечер всегда становится слишком тихо. Со времён Чумы прошло уже много лет, но до сих пор этот городок кажется слишком пустым. Здесь всё ещё витает какая-то гробовая, мёртвая тишина, которая, кажется, уже никогда не выветрится отсюда. С тех пор, как над королевством перестала нависать угроза Чумы, сюда хлынули путники, отшельники и просто жуки, которые хотели поглазеть на пещеры внизу. Многие оставались жить в Городе Слёз. Там, в отличие от Дёртмауфа, жизнь кипела круглосуточно. Вниз перебрались даже некоторые торговцы, например, лавочник Слай. Должно быть, он надеется там продать свои дешёвые вещички подороже. А наверху остались жить лишь те, кто любит тишину. Например, один сосуд по имени Призрак, который спас всё королевство, уничтожив Сияние. О его подвигах здесь никто не знает. Но ему и не нужна была слава. И без того проблем хватало.       Об этом размышлял Мрачное Дитя, возвращаясь домой. Он только что разговаривал со старейшиной, который до сих пор встречал путников, давая им советы и рассказывая истории. Старый жук, грустно опустив голову, сидел на скамейке целыми днями. Дитя понимал, почему старейшина до сих пор это делает. У него просто нет другой цели в жизни, и он цепляется за что-то, что хоть немного доставляет ему удовольствие. Этот жук был слишком стар для того, чтобы спуститься вниз. Да и не стремился к этому, кажется. Боялся, наверное. Однако он всегда расспрашивал путников о том, что они видели внизу. Возможно, он мечтал побывать там, но всё-таки боялся опасностей, которые может встретить на своём пути.       – Я бы тоже хотел путешествовать по пещерам Халлоунеста, – сказал однажды старейшина, когда Дитя и Призрак вернулись в Дёртмауф после одного путешествия в пещеры Зелёной Тропы. – Будь я моложе, и если бы рядом был друг, что мог бы поддержать меня в пути, я бы открывал новые земли, как и вы, молодёжь. Но я стар, и друг мой мёртв, так что путешествия навсегда останутся лишь в моих грёзах.       Об этом старый жук рассказывал им очень давно, но теперь же он чаще стал говорить о своём желании путешествовать. Он сожалел об упущенном и понимал, что не сможет этого наверстать уже никогда. И это было действительно печально. Как же... как же больно, когда не можешь сделать то, о чём мечтаешь...       Впереди уже был виден дом Дитя и Призрака. Он ничем не отличался от окружающих его жилищ. В окнах мерцал слабый бледный свет, исходящий от светомушьих фонариков. Над дверью тоже висел фонарик, но светомуха из него куда-то улетела, причём уже давно, но это никого не беспокоило. Дитя и сам без труда находил их дом среди всех остальных, а Призрак редко появлялся на улице.       Жучок вошёл в дом, закрыл за собой дверь и окинул взглядом комнату. В ней было одно окно напротив двери. Под потолком, на стенах, на подоконнике висели мерцающие неровным светом фонарики. Посередине комнаты стоял стол, а рядом с ним – длинная лавка. На ней сидел Призрак, читая газету. За ней они утром ходили к Корниферу.       Картограф, к слову, остался жить в Дёртмауфе. Он и его жена так и продолжали продавать карты, а так же газеты из Города Слёз, которые приносил сюда Корнифер. В Дёртмауфе никогда не было газет, потому что ничего интересного здесь и не происходило. Поэтому жители Дёртмауфа были очень благодарны Корниферу за то, что он приносил сюда газеты. Хоть какой-то приятный лучик в обыденности дней жителей этого городка.       Обычно в этих газетах были истории о королевстве до Чумы, какие-то новости из столицы Халлоунеста и объявления торговцев об открытии их магазинов. Ничего очень интересного или полезного, но Призрак и Дитя покупали их, чтобы коротать время за чтением. Потому что больше здесь нечем было заняться, да и пещеры внизу стали слишком сильно полниться жучками-путешественниками...       Дитя сел на лавку рядом с Призраком и заглянул в газету.       – Есть что-нибудь интересное? – спросил он.       Сосуд лишь покачал головой в ответ.       Они долго сидели молча. Призрак продолжал читать, а Дитя сидел и смотрел в неопределённую точку, не осмеливаясь начать разговор. А поговорить было о чём.       У Призрака часто случались приступы. Или... Мрачное Дитя не знал, как было бы правильнее назвать то, что с его напарником происходило. В нём был заключён бог, Лорд Теней. Даже не то, чтобы заключён – богу, похоже, просто нравилось сидеть внутри этого сосуда. Судя по всему, большую часть времени Лорд Теней спал, но когда просыпался, из Призрака вырывались сотни чёрных щупалец, и на секунду он принимал облик Лорда. Это пугало всех, включая и самого сосуда. Возможно, этот Лорд делал его сильнее в физическом плане, но не в моральном. После таких приступов Призрака била дрожь, и он становился всё более замкнутым, всё более молчаливым. Он даже выходить из дома не решался, не говоря уже о путешествиях вниз, в Халлоунест. Повсюду было слишком много жуков, которых сосуд мог напугать.       Но Призрак не знал, что не у него одного проблема с богом, запертым внутри.       В грёзы Дитя всё чаще приходил Король Кошмаров, что напоминало о неизбежном. Однажды Дитя займёт место своего отца, станет новым вместилищем для кошмарного повелителя. Станет новым Гриммом. Об этом Дитя не хотел думать, а тем более – говорить об этом Призраку. Похоже, их ждут одинаковые судьбы, и свободно жить им осталось совсем-совсем немного...       Надо рассказать Призраку, думал жучок. Тот так и смотрел в газету, но они уже очень долго сидели молча, а текста на открытой странице было немного. Похоже, сосуд тоже хотел что-то сказать, но всё никак не осмеливался начать разговор.       – Ты как? – наконец сказал Дитя. Голос после долгого молчания стал хрипловатым. – Я имею ввиду твои... приступы.       Призрак сложил газету и как-то преувеличенно небрежно бросил её на стол.       – Были. Четыре раза, – мрачно ответил он, даже не взглянув в сторону Дитя.       Тот ничего не ответил. Опять воцарилось молчание. В тишине было слышно только совсем-совсем тихое стрекотание светомушьих крылышек.       – Знаешь... – начал Дитя, и Призрак повернулся в его сторону. – Помнишь, ты сражался с Королём Кошмаров? Дело в том, что...       – Что ты станешь новым вместилищем для Короля Кошмаров, – закончил за него Призрак. – Да, знаю. Точнее, я догадывался. Вспомнил, что говорил Гримм. И Белая Леди. Кажется, нам с тобой действительно не суждено жить так, как живут нормальные жуки. Потому что мы... и не жуки вовсе.       Он опустил голову. Дитя положил лапку ему на плечо. Призрак повернул голову и встретился с ним взглядом.       – Но пока что всё хорошо, – как можно увереннее сказал Дитя.       Он обнял Призрака, прижавшись мордочкой к мягкой ткани накидки своего напарника. Пока что всё хорошо, и они не могут упускать этого «пока что». Нужно наслаждаться свободой, пока она есть и пока они могут ею наслаждаться. Может быть, ещё год или три? Или же несколько месяцев? Всё равно, нельзя впадать в отчаяние. Пока что.       Призрак уткнулся маской в плечо Дитя. Они долго сидели, обнявшись, просто наслаждаясь друг другом. Пока могут. Пока всё хорошо. Но... действительно ли хорошо?       Воздух вокруг них почему-то почернел. Мрачное Дитя не успел понять, что именно сейчас произойдёт. Внезапно из Призрака вырвались чёрные рваные щупальца, и Дитя от неожиданности шарахнулся в сторону, слетев с лавки. Но щупальца быстро исчезли, втянувшись в Призрака, и тот оперся руками о стол, тяжело и судорожно дыша. Он медленно повернулся к Дитю, сидящему на полу, ещё не оправившемуся от произошедшего.       – Нет, – дрожащим голосом сказал ему Призрак. – Нет, не... не хорошо. Не хорошо. Не может быть хорошо. Я... я всех пугаю. Оно внутри... Меня все боятся, все... даже... даже ты.       Он говорил с болью и даже обидой. Призрак закрыл маску лапками и, похоже, пытался привести дыхание в норму. Дитя мысленно проклинал себя, пока поднимался с пола. Пора бы уже привыкнуть, не в первый раз так. К тому же, эти щупальца были ненастоящими. Призрачными. Они были чем-то в роде иллюзии. Они не могли причинить кому-то вред. По крайней мере, пока что. Пока Лорд внутри Призрака дремал, пока не обрёл силу. Дитя сел на скамью и придвинулся ближе к сосуду.       – Не надо, не подходи, – даже не взглянув на него, сказал Призрак, и Дитя прижался к его боку. – Зачем ты это делаешь?

***

      Призрак ненавидел себя, Лорда Теней, Мрачное Дитя и весь мир. Особенно – Мрачное Дитя. Он же боится, Призрак по глазам видит, что боится. Но Дитя всё равно жмётся к нему. Зачем? Что он хочет этим доказать? Что не боится? Не получится. Зачем он обманывает?       Призрака ещё немного трясло от приступа, а мысли в голове путались.       – Прости, не привык, – сказал Дитя. – Прости.       – Ну пожалуйста, не надо обманывать, – горько взвыл Призрак. – Ни меня, ни себя. Зачем?       – Я не обманываю никого, – тихо ответил он.       Впервые Призрак хотел, чтобы щупальца вновь вырвались из него. Пусть испугают. Пусть докажут.       «Ну же, тупой чёрный божок, просыпайся, – мысленно сказал Лорду Теней сосуд. – Вылезай, жалкая тварь, ты мне сейчас нужен. Ну хоть раз послушайся.»       Но Лорд не отозвался.       Призрак отодвинулся от Дитя и взглянул ему в глаза.       – Однажды оно станет сильнее, – сказал он. – Пожалуйста, пойми это. Это опасно. Опасно находиться рядом со мной. И ты боишься, я вижу. Зачем ты обратное доказываешь?       – Я. Тебя. Не боюсь, – решительно и твёрдо, подчёркивая каждое слово, ответил Дитя.       – Да пойми уже, ты мне делаешь больно, мне! – взвыл сосуд.       – А ты сейчас – мне! – резко оборвал его Дитя. – Давай уже закончим этот бессмысленный спор.       Он сердито схватил газету со стола, раскрыл её на первой попавшейся странице и прислонился спиной к Призраку. И сидит. Читает. Призрак сначала смотрел на него, потом перевёл взгляд на стену, обдумывая. Вот зачем он, Призрак, выделывается, зачем? Кому от этого лучше станет? Никому. Ещё и Мрачное Дитя обидел. Надо как-то исправлять положение.       – Так ты... правда меня не боишься? – через какое-то время спросил Призрак.       – Не боюсь, – сухо ответил Дитя, не отрываясь от чтения.       Он никогда так не говорил. Таким тоном. Дитя никогда не обижался, никогда не выходил из себя. Он всегда говорил добродушно и даже... нежно? Пусть так. Должно быть, он действительно не врал. Да и, если подумать, зачем ему это...       «Додумался, блин, – подумал сосуд. – Вовремя.»       – Прости, я был эгоистом. – Призрак взглянул на Дитя, но тот продолжал упорно смотреть в газету.       – Рад, что ты это тоже заметил, – безразлично отозвался он.       Призрак мысленно усмехнулся.       – Да ладно, ты переигрываешь, – сказал он и обнял Дитя сзади.       Тот никак не отреагировал.       – Ладно, прости меня за... ну, за всё, – тихо сказал сосуд, опустив голову на плечо Дитя. – Простишь?       – А если нет? – Он чуть повернул голову в сторону Призрака. – Чего это ты стал просить у меня прощения, м?       – Я виноват, да. И ты простишь, я же тебя знаю.       Дитя вздохнул, положил газету на стол, повернулся к сосуду и направил взгляд на его чёрные глазницы.       – Ты прав.       Он обнял Призрака, вновь уткнулся мордочкой в ткань его накидки. Он добился своего и теперь мысленно ликовал.       – Пока что всё хорошо... – прошептал сосуд, обнимая Дитя в ответ.       Сколько ещё суждено им жить свободно? Год, два, три? Меньше? Никто из них не хотел провести это время в ссоре.