Всеобщее благо

Слушание по делу Сириуса Блэка было назначено на этот полдень - Бартемиус Крауч готовился к нему очень тщательно. Проснувшись в семь утра, он велел домовушке Винки приготовить завтрак на двоих: для него и дорогой Элисон, на которой Барти повезло жениться далеким, но таким прекрасным летом 1962-го. Женщина еще спала - торопиться ей было некуда: она занималась домом (в этом ей помогала Винки) и обычными женскими делами, в которые Крауч предпочитал не лезть - все равно ничего не поймет. Однако он был спокоен: жена при деле, не чахнет и не увядает. И лишь одно... Одно обстоятельство могло всколыхнуть ее сердце. Младший Барти. Единственный ребенок в семье. О, Элисон безумно любила его. Наверное, даже больше, чем собственного мужа. Бартемиус это понимал. Но разделить ее чувство по отношению к сыну почему-то не мог - не было в нем желания уделять младшему Барти столько любви, столько нежности и внимания, сколько это делала жена. Нет, конечно, он хорошо относился к отпрыску: всегда знал, что с ним происходит, интересовался учебой, проявлял себя как отец насколько это было возможно - все же работа в Министерстве отнимала безумно много времени. А потом Барти связался с плохой компанией. Старший Крауч подозревал, что это были Пожиратели Смерти - иначе не объяснишь внезапный интерес старательного и послушного сына к уже запрещенным тогда Темным Искусствам. Он читал фолианты, посвященные убийствам и пыткам, закончив Хогвартс, стал часто пропадать и не появлялся дома целыми неделями. Элисон не находила себе места. Лишь смотрела в окно на качающиеся под порывами холодного ветра деревья и словно вглядывалась вдаль: думала, наверное, что вот-вот домой вернется любимый сынок. И он возвращался. Бывало, пьяный. Огрызался в ответ на вопросы, отмахивался от матери и требовал лишь одного: денег. Старший Крауч всегда был против спонсирования дурных интересов блудного сына, но сердце жены разрывалось от горя всякий раз, когда сын, не добившись результата от отца, приходил к матери. Она не могла отказать ему. Никогда даже не пыталась. Отдавала все, что было при себе, а на следующий день мчалась в Гринготтс, чтобы взять еще, лелея где-то в глубинах своей больной, но такой любящей души надежду, что однажды сын вернется и останется навсегда. Но этого не происходило. Запросы сына становились все больше, терпение старшего Крауча - все меньше. Он орал на жену, пытаясь побудить ее оставить попытки воздействовать на совесть дорогого Барти, пытаясь открыть ей глаза на правду, какой бы болезненной ни была она для него самого: их сын, Барти Крауч младший, уже давно не тот, кем хотелось его видеть. Элисон была глуха к любым крикам. Однажды ночью Краучей разбудил грохот в кабинете. Оба бросились смотреть, что происходит, прекрасно понимая, что это мог быть только один человек: их собственный сын. Бартемиус застал его за обыскиванием стола и выгребанием галеонов. Терпение дошло до пика, большее перенести Крауч не мог. Недолго думая, он ударил сына по лицу, и оглушительный звон пощечины заполнил, казалось, пространство всей Вселенной. Барти посмотрел на отца с ужасом и неверием - глаза, чистые и светлые голубые глаза его расширились и воззрились на обидчика так, что старший Крауч не смог долго выдержать их взгляд. Он выгнал Барти, велев ему никогда не возвращаться, о чем пожалел уже на следующий день. Сын был из тех, кто не пришел бы мириться из принципа. А после этого... После этого, скорее всего, он уйдет в омут с головой. Элисон перестала говорить с мужем. Днями напролет она сидела у окна в гостиной и смотрела прямо на парадный вход в поместье Краучей, ожидая, что когда-нибудь Барти все же вернется. Она посылала ему письма, в которых умоляла вернуться, но все они возвращались, даже не распечатанные - сын не желал и слышать о прощении. Он не появлялся уже около полугода. И тогда Бартемиус решился на отчаянный шаг: он сам написал Элисон. От лица сына, подделав его почерк. В письме он от имени Барти извинялся перед матерью и говорил, что уехал на континент в поисках работы и лучшей жизни и сейчас живет в Мадриде. Сложно было описать чувства Элисон после прочтения письма. Она несколько раз перечитала содержимое и, прижав конверт к губам, поцеловала, а по щекам лились слезы, но это были слезы счастья. Тогда Крауч понял, что сделал все правильно. В следующих письмах он писал от имени Барти, что нашел работу в местном отделении Гринготтса и пусть и получает небольшие деньги, но их достаточно, чтобы снимать жилье и не сводить концы с концами, потом - что встретил чудесную девушку, Изабель, в магическом квартале. Элисон регулярно отвечала на письма, поэтому сов приходилось перехватывать самому Бартемиусу, стараясь сделать это как можно более незаметно. И ему удавалось. Еще прошлым днем он перехватил новую сову от жены, уже собиравшуюся в Испанию. Заботливая мать спрашивала уже не только о сыне, но и о Изабель - приходилось выдумывать и еще одну судьбу. Жизнь налаживалась. И все почти возвращалось в норму. Весть о Барти пришла несколько дней назад. Со слов Игоря Каркарова, младший Крауч являлся одним из Пожирателей смерти. В это сложно было поверить, наверное, потому что сердце разрывалось от одной мысли о том, что сказанное Каркаровым могло быть правдой. А еще Бартемиусу было стыдно. Невыносимо стыдно и перед коллегами, и перед министром, и особенно - перед женой. За то, что утаивал. За то, что это рано или поздно всплывет.

***

- Дорогая, - Бартемиус, уже в судейской мантии и с собранными документами, собирался уходить: - Я в Министерство. Элисон широко улыбнулась. - Не опаздывай на ужин. Она поцеловала мужа в щеку и, поправив ему лацканы пиджака, ладонями пригладила его мантию.

***

- Объявляется начало слушания от шестого ноября, - на весь зал произнес Бартемиус Крауч, окидывая взглядом всех присутствующих на заседании. - Разбирается дело о нарушении Указа об умышленном причинении смерти, Международного статута о секретности и Указа о регистрации анимагов Сириусом Орионом Блэком Третьим, зарегистрированным по адресу: Лондон, Блэк-холл. Заседание Верховного суда Визенгамот ведут: Бартемиус Крауч, начальник Департамента по магическому законодательству; Амелия Сьюзен Боунс, глава Отдела магического правопорядка. После этого Бартемиус указал еще несколько имен, включая секретаря, адвоката и самого подсудимого. Потерпевшей стала мать убитого Питера Петтигрю. Члены Визенгамота вели себя спокойно - обсуждали шепотом происходящее, больше всего фокусируя свое внимание на Сириусе Блэке. Да и Краучу было любопытно на него взглянуть. Блэка он видел не впервые - прежде они встречались, когда Сириус еще учился в Хогвартсе, а Бартемиуса семейство Блэк приглашало на различные приемы. Потом Регулус, младший брат Сириуса, пропал и, по слухам, был убит самим Волдемортом, на семейство нашел траур, продлившийся до самой смерти Ориона - отца семейства. Сейчас в живых осталась лишь Вальбурга, жена Ориона, и ныне судимый Сириус. Он выглядел плохо. Опустив голову, он смотрел на собственные ступни и совершенно не шевелился, словно кукла, которую надо было завести, чтобы она снова начала двигаться. В Блэке не было ни капли энтузиазма и энергии - отстаивать свои позиции сейчас ему было не по плечу. Он - легкая добыча. И это понимали все в зале. Лишь Скримджер с какого-то перепугу бросился расследовать дело Блэка - либо ему заплатили, либо он рассчитывает на награду Министерства. Перед слушанием он подошел к Бартемиусу и попросил не торопиться с приговором, а лучше - досконально изучить предоставленные материалы: палочку подсудимого, его воспоминания и протокол допроса. Крауч еще раз оглядел присутствующих в зале и приступил к чтению стандартного шаблона ведения судебного заседания: - "Подсудимому вменяется в вину нижеследующее: то, что он сознательно, намеренно и с полным пониманием незаконности своих действий, третьего ноября текущего года в десять часов сорок три минуты вечера нарушил часть первую Указа об умышленном причинении смерти, раздел тринадцатый Статута о секретности, принятого Международной конфедерацией магов, и Указ о регистрации анимагов". - Он оторвался от папки, лист из которой читал, и обратился к подсудимому: - Вы Сириус Орион Блэк Третий, проживающий по адресу: Лондон, Блэк-холл? Наконец Сириус поднял глаза на судью. Лицо его не выражало ровным счетом ничего и было таким пустым, что Бартемиус даже на секунду подумал, что его держат под Империусом. "Нет, это абсолютно невозможно", - сказал он себе и вгляделся в глаза Блэка. - Да, - хрипло проронил тот. Голос его потяжелел и погрубел с их последней встречи. - Ясно ли вам обвинение? - Да. - Признаете себя виновным? - Да. - Вы являетесь незарегистрированным анимагом? - Да. - Ваша форма - большой черный пес? - Да. - Вы осознаете, что не были зарегистрированы Министерством? - Да. - Вы намеренно не регистрировались в Министерстве? - Да. - Вы третьего ноября текущего года в десять часов сорок три минуты вечера участвовали в магической потасовке с Питером Петтигрю? - Да. - Вы были инициатором конфликта на улице? - Да. - Осознавая, что находитесь в месте, изобилующем магглами? - Да. - Понимая, что магглы могут стать свидетелями вашего волшебства? - Да. Кто-то закашлялся. Бартемиус покосился в ту сторону, но вскоре вернулся к собственным записям и задал ключевой вопрос: - Вы применили заклятье Бомбарда Максима, что повлекло за собой смерть тринадцати человек, включая Питера Петтигрю? - Нет. Судьи зашептались с новой силой. В диалог вмешался адвокат Блэка - какой-то мелкий клерк. Бартемиус видел его пару раз в Министерстве, но запомнить имя не потрудился - что-то подсказывало, что они больше никогда не столкнутся с этим человеком. - Прошу ознакомиться с протоколом допроса подсудимого и протоколом воспоминаний, предоставленными в суд, - проговорил на грани шепота он и протянул Краучу толстую бумажную папку. Наступила неловкая пауза. Бартемиус не мог взять документы чисто физически - он сидел слишком высоко, чтобы дотянуться, а пользоваться палочкой было бы некорректно. Заминку исправил секретарь суда - он принял папку из рук клерка и положил перед Краучем - тот благодарно кивнул и приступил к прочтению. Оба протокола сами по себе становились доказательством невиновности Сириуса Блэка. По крайней мере, в том, что касалось убийства. Поверить было трудно: Петтигрю, решившись на предательство, решил и второй раз обвести всех вокруг пальца. И, думалось Краучу, если бы за Блэка не вступился Скримджер, так оно и было бы: Сириуса посадили бы на основании собственного признания (еще от секретаря Бартемиус услышал, что Блэк винил себя во всех грехах), матери погибшего вручили бы Орден Мерлина, а дело спокойно закрыли, так что никто бы и не вспомнил. Крауч полистал страницы, цепляя взглядом ключевые слова, и наконец поднял на подсудимого взгляд, отдав протоколы секретарю, чтобы тот передал копии остальным судьям, и спустя несколько мгновений все зашелестели бумагами. - Нуждаются ли стороны в полном оглашении протоколов? - Бартемиус поднял глаза на присутствующих: и потерпевшую, и обвиняемого. Миссис Петтигрю сдержанно кивнула. Это была мягкая на вид, полноватая и низкорослая дама средних лет, каких в Англии можно встретить на каждом шагу: хоть в магической, хоть в маггловской частях. Одета она была во все черное - несла траур по сыну. Лишь напомаженные розовые губы выбивались из образа. - Зачитайте протоколы, - обратился Крауч к секретарю, и тот встал, дабы обратить на себя внимание и приступить к чтению вслух. Бартемиус уже был знаком со всеми материалами дела, поэтому, слушая краем уха монотонный голос, смотрел попеременно то на миссис Петтигрю, то на Сириуса Блэка. Первая судорожно сжимала в толстых пальцах ручки сумочки и еле сдерживалась. Было видно: ей хотелось то закричать, то зарыдать, то яростно опровергать показания обвиняемого. Тот, к слову, оставался абсолютно спокоен. Когда секретарь закончил, миссис Петтигрю вскочила с места. - Это ложь! Это наглая ложь! - орала она. - Он лжет! Мистер Крауч, мистер Крауч, - дама начала указывать пальцем на Блэка: - Он все лжет! Мой сын не мог! Он не мог так поступить! Крауч поморщился: - Потерпевшая, сядьте, - и уже громче постановил: - Ментальная экспертиза была проведена министерским экспертом-менталистом Альбусом Персивалем Вульфриком Брайаном Дамблдором, который, хотя и не может присутствовать сегодня на слушании, заявил, что воспоминания подсудимого Сириуса Ориона Блэка Третьего объективны и суд может опираться на них при рассмотрении дела. - Но... - Также, - с нажимом продолжил Бартемиус: - Допрос проводился под влиянием зелья Веритасерум в присутствии министерского эксперта-зельевара Альберта Дэниса Тетчера, который сейчас присутствует в зале, - при этих словах названный встал, кивнул миссис Петтигрю и после знака Крауча сел обратно. - И он может нас заверить в подлинности слов подсудимого. У вас есть еще сомнения по поводу авторитетности доказательств защиты? Гонору у потерпевшей заметно поубавилось. - Нет, Ваша честь. - Тогда переходим к дальнейшему рассмотрению улик. Следующими и последними уликами были две волшебные палочки. Опознать первую было несложно - это одна из многих палочек, сделанных руками мистера Оливандера, зарегистрирована была на имя Сириуса Ориона Блэка Третьего в августе 1970 года. Ее опознал сам мастер Оливандер, прибывший на заседание в качестве эксперта по волшебным палочкам. Вторая, со слов Блэка, принадлежала Питеру Петтигрю. Ее не было в официальном реестре, сам Оливандер видел ее впервые, из чего возникло предположение, что она была куплена нелегально, вероятно, у одного из скупщиков в Лютном Переулке. С помощью заклинания Приори Инкантатем были выявлены последние чары, исполнявшиеся с помощью данных палочек. На палочке Блэка их было немного - в основном, стандартные боевые, которые в Академии Авроров, в которой и числился на обучении Блэк на тот момент, проходили одними из первых. На незарегистрированной палочке было зафиксировано то самое Бомбарда Максима, следующее заклинание - превращение в анимагическую форму.

***

- Подсудимый, вам предоставляется последнее слово, - объявил Бартемиус, когда были закончены судебные прения. Сириус встал. Вид его в течение всего заседания не менялся, и только сейчас в лице появилась некая осознанность. Глаза посветлели, в них даже появились крохотные огоньки, но Бартемиус не мог сказать, не было ли это обманом зрения из-за слез Блэка. - Я совершил огромную ошибку, - начал он, оглядывая судей. - Это я уговорил Джеймса и Лили сделать Хранителем Петтигрю. Я думал, Петтигрю никому не будет нужен, на него никто не подумает... - тут лицо его потемнело: - А он предал их. Убил их! Из-за меня. Я виновен, уважаемые судьи. И никогда не перестану считать себя таковым... А он мне снится. Джеймс. Просит позаботиться о Гарри. Говорит, что ждет меня, но не зовет с собой, потому что еще рано. Потому что я должен быть с Гарри. И... - тут он шумно вдохнул, словно решаясь на что-то: - И я хочу искупить свою вину. Я присмотрю за сыном Джеймса. Я... Я... Я уберегу его. От всего, что бы ни произошло. И чтобы сделать это, я прошу вас, уважаемые судьи, дать мне шанс. Единственный шанс. И Блэк замолчал. В зале повисла гробовая тишина. Кто-то смотрел себе под ноги, кто-то взглядом изучал подсудимого, кто-то, как Бартемиус, следил за реакцией остальных. У него не возникло по отношению к Сириусу особой жалости: все же Блэк, по сути, сам виноват во всех своих проблемах. Было ясно одно: обвинения за убийство с него будут сняты.

***

Бартемиус встал, держа в руках папку. За ним последовали все присутствующие. - Провозглашается приговор, - Крауч осмотрел зал. - Верховный суд магической Британии Визенгамот постановил: Сириуса Ориона Блэка Третьего признать виновным в нарушении раздела тринадцатого Статута о секретности, принятого Международной конфедерацией магов, и Указа о регистрации анимагов и назначить ему наказание в виде лишения свободы и отбывание наказания в Азкабане сроком на два года.