Всеобщее благо

«Так и не взял у Молли схемы для вязания», — с сожалением подумал Альбус, едва Пожиратели были задержаны и отправлены Аластором в Министерство. Ничего критичного, но хотелось бы хоть глазком взглянуть, что еще такого придумали рукоделы. Даже если Дамблдор, честно говоря, совершенно не разбирался в вязании. Отвлекая от мыслей об упущенной возможности, подошла Августа. — Спасибо, Альбус, — сказала она. — Но лучше бы тебе убраться отсюда. Ее узловатые пальцы, увешанные кольцами, поправляли выбившиеся из прически, обычно прятавшейся под шляпой с чучелом грифа, пряди. Зрелище это невольно произвело на директора глубочайшее впечатление — редко увидишь Августу такой несобранной (в любом из миров). Так, он с удивлением обнаружил, что положенную в силу возраста седину Августа закрашивает, а волосы собирает в тугой пучок — аккуратность истинной Леди. Точно так же, кстати, делает и Минерва (Альбус усмехнулся невольно, подумав, что узнал наконец, что объединяет подружек — в другом мире они поддерживали прекрасные отношения). Наверное, кому-кому, а Августе вариативность судьбы в разных мирах явно проиграла. У Леди Лонгботтом все шло по плану. И эта Вселенная не стала исключением. Видно было, что Августа натерпелась по жизни, однако пронесла через года непоколебимую уверенность и, что еще важнее, решительность. Благодаря этим качествам с ней было приятно иметь дело. И что-то подсказывало Дамблдору, что в этот раз она тоже могла бы стать хорошим союзником. — Я не мог поступить иначе, — он покачал головой. Это было чистой воды правдой. Но, видимо, не для того Альбуса, к которому привыкли жители этого мира. — Я знаю тебя как облупленного, — Леди Лонгботтом посмотрела на него исподлобья, — и никогда не поверю, что ты вдруг заделался альтруистом. Что тебе надо, Дамблдор? Зачем ты здесь? Тебе мало семьи моего сына? Ты пришел отобрать у меня что-то еще? Директор приподнял брови. — Я пришел помочь. И сделал все, что было в моих силах. — Не строй из себя дурака! — не выдержала она. — Они приходили за Невиллом. Из-за тебя. Если бы не ты и твой дракклов Орден, моя семья не страдала бы сейчас! У Альбуса начинала болеть голова. Ссориться с Августой совсем не входило в его планы. Но она уже начала закипать — и чем сильнее становился гнев Леди Лонгботтом, тем больше она наступала на директора, прожигая взглядом, какими обычно обмениваются бойцы на ринге. Дамблдор, в свою очередь, пятился, признавая ее авторитет и пытаясь спустить на тормозах начинающийся конфликт, но к концу фразы праведное возмущение невольно накрыло с головой. — У тебя неверные данные, Августа, — как можно более спокойно начал он. — Давай сначала. Необходимость создать Орден была вызвана появлением и нарастающей агрессией Волдеморта. Ему нужно было оказывать сопротивление, потому что в любом другом случае твоя семья так же находилась бы в зоне риска, но шансы вернуть жизнь в прежнее русло были бы еще меньше. Фрэнк и Алиса еще молоды, но достаточно взрослые, чтобы принимать самостоятельные решения. И, как видишь, дорогая, это привело к падению Волдеморта, за что мы и боролись всем Орденом. Так что, — он сделал легкий поклон, — я благодарю тебя за то, что воспитала такого чудесного сына, который внес огромный вклад в эту победу. Начал за здравие, а кончил за упокой — только так можно было охарактеризовать эту речь. Директор и сам понимал, сколько демагогии, перевода стрелок и прочих излюбленных политиками приемов было намешано в этом монологе. Во рту появился противный привкус. Но ничего поделать с этим нельзя. Августу надо было успокоить — хотя бы на первое время. И, видимо, получилось. — Уходи, — просто сказала Леди Лонгботтом. — Видеть тебя не хочу, Альбус. И не вздумай снова впутывать Фрэнка в свои авантюры. — До встречи, Августа, — Альбус кивнул и, пока на поместье не была навешана новая защита, аппарировал. Привкус во рту не проходил.

***

День, по насыщенности не уступавший лучшим годам работы в Министерстве, продолжался. Из дома Лонгботтомов Дамблдор направился прямиком в Отдел обеспечения магического правопорядка. В письме, отправленном работниками Отдела, указывалось, что процесс оформления магического опекунства над Генрихом Джеймсом Поттером практически завершен и требует лишь появления директора в Министерстве в ближайшее время, чтобы подписать документы. — Бюрократия — она везде бюрократия, — вздохнул Альбус, уже бродя по второму уровню в поисках нужного кабинета. Темную дверь с табличкой он отыскал не сразу — слишком привык, что в его мире все расположено совершенно по-другому. Постучавшись и услышав торопливое: «Войдите», директор прошел внутрь. В средних размеров комнате его уже ждал Барти Крауч-старший собственной персоной. Согнувшись в три погибели, он что-то писал, судорожно дергая рукой и то и дело промахиваясь мимо чернильницы. О, Альбус был знаком с таким типом людей. Если обычно сдержанный и даже строгий Барти вдруг начинал суетиться, дело — дрянь. И это поведение определенно можно (и нужно) было сопоставить с утренним арестом его сына. Директору было жалко младшего Барти — жизнь его не задалась в обоих мирах. И причиной этому был отец. Бартемиус с детства гнал ребенка, как наездник — лошадь на скачках, совершенно не думая, что конь когда-нибудь может издохнуть. Но это произошло. В прошлом мире Барти просто ушел к магглам, резко пропав для всего магического мира на долгие годы, в этом — подался туда, где, как думал, мог быть полезным. Туда, где его ценили. Туда, где выполнял ужасные приказы с усердием, достойным намного более благородного дела. — Добрый день, Альбус, — сухо поздоровался Крауч-старший. — Слышал, ты сегодня навещал поместье Лонгботтомов. — Здравствуй, Барти, — Дамблдор кивнул. — Сожалею, что так вышло. Если я могу чем-то тебе помочь… Барти приподнял руку. — Нет. Не нужно, Альбус, — он отвел взгляд в сторону и, помолчав немного, снова посмотрел на директора. — У него метка, — просто сказал он, и, надо признать, никогда раньше Дамблдор не слышал в его голосе столько отчаяния. — Что я скажу жене… — на грани слышимости пробормотал Крауч скорее самому себе. Не зная, что ответить (и нужно ли вообще отвечать), директор так и стоял, рассматривая Барти и его усы щеточкой, деловую серую мантию, каплю пота, застывшую на кончике носа. Темные не то от природы, не то из-за слишком широких зрачков глаза метались от предмета к предмету, изучая все, что можно было найти на прибранном столе. Наконец взгляд Барти зацепился за разлитые чернила и недописанное письмо на измятом клочке пергамента. — Тебе что-то нужно, Альбус? — спросил Крауч-старший наконец, не пойми зачем вытирая черные пятна собственными руками. От этого столешница не становилась чище. Но Барти сейчас необходимо было действие ради действия. Может, это успокаивало. Крауч осмотрел черные ладони, словно они были чужими, и оперся ими о стол, широко расставив руки. Эта поза куда больше напоминала его обычное поведение, и директор даже на какой-то момент успокоился, пока Барти не стал снова с почти нескрываемой болью перебирать документы. Чернила быстро впитывались в бумагу, то сохраняя отпечатки пальцев Крауча (как в лучших традициях маггловских детективов), то создавая причудливые кляксы. — Насчет опекунства… — начал было Дамблдор, но Крауч снова перебил его: — Тебе к Минди в соседний кабинет. Скажи, что ты от меня. Она все сделает в лучшем виде. Директор кивнул. — Спасибо, друг мой. И если все-таки тебе будет что-то нужно… — Мне не нужна помощь! — Барти, не выдержав, швырнул грузную папку на стол. От хлопка, с каким она обрушилась на столешницу, директор невольно вздрогнул. — Иди, Альбус. Иди. У меня еще… очень много дел. Много. Очень. Повторять Дамблдору было не нужно. Он попрощался с Краучем и, едва покинув кабинет, глубоко вдохнул, пытаясь не думать, какой же ужас происходит в голове Барти. Каково это — осознавать, что твой ребенок стал злом, с которым борешься ты сам? Дамблдор прекрасно это понимал. Сам столкнулся буквально несколько дней (или целую вечность?) назад. Оставалось надеяться, что у Крауча сильное сердце. Железное. Ему нельзя судить собственного сына. Он этого не перенесет. Лишь успокоившись (не без помощи зелий), Альбус сумел дойти до кабинета Минди. Та сидела за шатким столиком, обложившись бумагами с головы до ног, и появление Дамблдора заметила как-то не сразу. Лишь когда он кашлянул третий раз, она подняла голову, умудряясь при этом что-то приписывать на огромном пергаменте. — Здравствуйте. Чем могу помочь? — и, приглядевшись к посетителю, Минди приветливо улыбнулась: — Здравствуйте, профессор Дамблдор. Как поживаете? Как Хогвартс? Видимо, она не так близко общалась с прошлым Альбусом. И это радовало. Он помнил ее, но смутно — сколько таких как она побывало в Хогвартсе за все то время, что он работал?.. Однако это было не поводом для игнорирования. — Добрый день, Минди, — директор улыбнулся. — Все прекрасно. Как ты? Я погляжу, устроилась к Барти? Справляешься? Минди вздохнула. — Ох, признаться, с трудом. Мистер Крауч недоволен, что я не успеваю… Но я стараюсь. — Уверен, он оценит твои труды. Я, кстати, от него. По поводу оформления опекунства. — Тогда присаживайтесь. Это займет некоторое время. — Я не против подождать.

***

К началу обеда все документы были сделаны, и Альбус уже точно мог с гордостью называть себя магическим опекуном Гарри Поттера. Но не только благодаря подвигу, который совершили его родители, но и просто потому, что это был ребенок. Замечательный мальчик, умный и веселый, скучающий по любимой игрушке — детской метле. Дамблдор успел пообещать ее в качестве подарка на Рождество — оно уже было не за горами. По уму, следовало бы переехать в самое ближайшее время. Но, увы, пока приходилось жить в Хогвартсе. Не то чтобы Альбус не мог позволить себе домик в какой-нибудь маггловской глуши, где есть все условия для воспитания ребенка, нет. Просто к этому обязывает должность. Директор Хогвартса должен большую часть времени находиться в Хогвартсе — и это совершенно не проблема, если отсутствует личная жизнь. Да и вообще любая другая. Вон, у Дамблдора даже нет кабинета в Министерстве, положенного ему как Верховному Чародею Визенгамота — принимать всех желающих он по задумке тоже должен в Хогвартсе. Вопрос нужно было решать как можно скорее. И, к счастью, Альбус определился с дальнейшим путем развития событий. В идеале, конечно, нужно было остаться в Хогвартсе. Но Гарри такой вариант явно не подошел бы. Ютиться в замке, где не будет даже возможности найти друзей-ровесников… Да и образование… Мальчику нужно пойти в обычную школу — это решено. Там его научат самому необходимому: культуре, наукам, как общаться с людьми и как лучше себя вести. Все это (и, несомненно, многое другое) закладывалось в голову примерно в школьном возрасте. А в идеале — еще раньше. Но Дамблдор, каким бы прекрасным ни рисовала его пресса, не мог научить Гарри жизни так хорошо, как с этим с начала времен справлялась школа. Размышления прервал камин. Давно потухшие угольки в нем резко вспыхнули зеленым пламенем и замерцали. — Кто-то пришел в гости, — Альбус покачал головой и взмахом палочки разблокировал каминную сеть. В кабинете тут же оказался Руфус Скримджер. Вернее, его голова и плечи. Лицо было хмурое, недовольное — директор уже предчувствовал тяжелый разговор. И догадывался, с чем он был связан. — Даже не заглянешь на чай, друг мой? — поинтересовался Альбус скорее просто из вежливости, нежели желая принять у себя Скримджера. Не ровен час разобьет любимый сервиз. Ничего страшного, ведь для этого существует Репаро… Но осадок останется. — Нет времени на чай, Дамблдор! — гавкнул Руфус, отмахиваясь от щекотящего скулу огонька. — Ты опять влез туда, куда тебя не просили! Что ты забыл в поместье Лонгботтомов? Альбус моргнул. Потом вздохнул. Странно это — быть в роли нашкодившего парнишки, получившего нагоняй от отца. По крайней мере, когда тебе уже перевалило за сто. — По счастливой случайности проходил мимо. — А Алиса Лонгботтом сказала мне совершенно другое, — процедил Скримджер. — И ее муж. И свекровь. Грозный Глаз заявил, что просто вызвал тебя на подмогу в патовой ситуации, но что-то тут не сходится! А теперь ты заявляешь, что совершал променад рядом с теплицами Лонгботтомов. И какой версии мне, по-твоему, верить? — Насчет теплиц я ничего не говорил. Поэтому можешь считать, что есть четыре версии: Лонгботтомская, Грюмова, твоя и моя, — он позволил себе улыбнуться. Хотя, конечно, настроение стремительно падало. Опять Орден Феникса попал на радары Министерства. Волдеморт исчез, Аврорат начал заниматься делом — вполне в их духе приравнять Орден к Пожирателям и обвинить Дамблдора в создании террористической организации. Скримджера же только Святой дух удерживал от желания немедленно зайти в кабинет директора и что-нибудь разбить. Или кому-нибудь. — Дамблдор! — рыкнул он и сверкнул глазами. — Кончай паясничать! Жду тебя завтра в полдень у себя. И от греха подальше исчез из камина. Только разыгравшееся пламя тут же потухло. Голос подал Финеас Найджелус: — Что вы ему позволяете, Альбус? — возмущенно прогремел он. — Какой-то солдафон относится к величайшему волшебнику столетия как к слуге! Это недопустимо! Его поддержали и другие портреты. Сам же Дамблдор не имел ничего против поведения Руфуса. — Ему нужно было выпустить пар, — он пожал плечами. — И мне все равно, как он это сделает, пока это ограничивается словесными выпадами, Финеас. Пусть Руфус чувствует себя хозяином положения, если это поможет нам прийти к желаемому результату. Директор Блэк поджал губы. — Вы падаете в глазах всего Министерства. — Поверьте, это волнует меня куда меньше других проблем.