***
С утра Альбус, так и не спавший всю ночь, больше походил на призрака самого себя. За ночь работы с Омутом Памяти, в течение которой пришлось выпить не один пузырек успокоительного, Дамблдор пришел к неутешительному выводу: Том пошел именно по тому пути, который сделал из него монстра. Судьба местного Тома — одна из самых тяжелых, что знал директор. А повидал он многое. Разные дети учились в Хогвартсе, и особенно много среди них было тех, кто в совсем юном возрасте познал боль, горечь и утрату. Дамблдор и сам имел с этим дело. С самого детства. С тех пор, как пострадала Ариана, а отца отправили в Азкабан. Мать говорила, что надо учиться, потому что только это может помочь в трудную минуту. И это помогало. — Ничего не меняется со времен Древнего Рима, — вздохнул Альбус, снова находя собеседника в собственном столе. — И дети не меняются. Трудные минуты у них часто бывают. Все дети особенные. И все однажды нашли что-то в Хогвартсе. Кто-то — друзей, кто-то — любовь. Многие пары нашли друг друга в Хогвартсе. И Альбус был безумно этому рад. Лишь Том… В этом мире он не смог найти себе никого. И это стало главной трагедией его жизни. Как и для Альбуса. Он винил себя. Винил и ничего не мог с этим сделать. В своем мире он старался создать комфортную атмосферу для каждого ребенка. Чтобы каждый без исключения смог отвлечься от тяжелой жизни. Чтобы каждый вспомнил, что есть другая жизнь. И что можно сделать шаг вперед с гордо поднятой головой. А здесь не смог.***
В девять утра в воскресенье Альбус снова перечитал письмо Аластора. Собрание должно было начаться через считанные минуты. Адрес: «Нора» — дом семейства Уизли. По правде, Дамблдор ни разу там не бывал. Но все бывает в первый раз. В том, что в жилище есть камин, директор не сомневался — в конце концов, волшебники Уизли или нет? Вопрос не требовал ответа. У камина располагалась изящная вазочка, наполненная летучим порохом. Альбус взял горсть и на всякий случай присмотрелся к серому порошку. На вид все было абсолютно нормально, но доверять предыдущему себе не стоило ни в чем. Даже в порохе. Лишь принюхавшись, Альбус более-менее удостоверился в пригодности порошка и зашел в камин. Спустя считанные секунды директор прибыл на место. Первое, что ему удалось увидеть (с непривычки он испачкал очки и еще какое-то время провозился, пытаясь их вытереть) — средних размеров гостиную, такую красную, что напоминала интерьер Гриффиндорской башни, и людей внутри. Их было немного — едва ли набралось двадцать человек, — однако для небольшого помещения это была уже колоссальная толпа. Альбус вылез, попутно зацепившись за решетку и ударившись головой о верх каминной рамы. Все присутствующие благородно сделали вид, что не заметили. — Доброе утро, сэр, — поздоровался молодой человек (хотя кто тут в сравнении с Дамблдором мог считаться немолодым) с уже виднеющимися залысинами. Это был, очевидно, Артур Уизли. Директор присмотрелся к нему повнимательнее. Высокий, рыжеволосый, в слегка помятой, но чистой одежде, он стоял, похожий на скелет, который когда-то давным-давно Альбус имел честь видеть в маггловской школе в кабинете биологии (и как его вообще туда занесло?). Некоторая нескладность и даже детскость легко угадывалась в его чертах: в заостренном носе, ярких глазах, плохой осанке. Надо сказать, в прошлом мире выглядел он примерно так же — разве что, может, костюмчик был поновее. — Здравствуй, мой мальчик, — Альбус кивнул, быстрым движением палочки очищая мантию от каминного пепла. Звезды, блестящие на ярко-синей ткани, посветлели. Закончив с одеждой, он поднял глаза и, осмотрев собравшихся, уже вдохнул, чтобы заговорить, но его прервала Молли — предложила всем перейти в кухню. И позавтракать заодно. Молодые люди тут же засуетились. Все, как один, метнулись на кухню — видно, с утра не успели перекусить, и Дамблдор прошел следом. Кухня Уизли мало отличалась от гостиной: такая же ярко-красная, заполненная всем, что только можно было вообразить. Проходя мимо полки с книгами и безделушками, Альбус даже хотел задержаться и пробежать глазами по всем названиям, едва углядев мелкий заголовок «Схемы для вязания» на верхней полке. «Потом позаимствую у Молли», — подумал он и, оглянувшись на свободные места за длинным столом, сел на свободное, близкое к середине. — Ну что вы, профессор, — залепетала Молли Уизли собственной персоной, — ваше место во главе, куда же вы. Она производила в целом приятное впечатление. Обычная женщина-домохозяйка, на которой, если судить по количеству детских вещей, явно не один ребенок. Трое, может, даже четверо — для Уизли это было обычным явлением и в том мире. Но Молли категорически не хватало времени на саму себя. И, пожалуй, на небольшую уборку. Впрочем, Альбус не мог ее винить в этом. — Что ты, Молли, — любезно улыбнулся он, — не беспокойся. Я могу сесть и здесь. И вообще где угодно. — Ну нельзя же так, — Молли заломила руки, но быстро сдалась: — Хорошо. Яичницу? С сосисками. Есть еще пирог. И бекон. — Я бы выпил немного кофе, — едва заметив, как Молли собиралась метнуться по первому слову, Дамблдор остановил ее жестом: — Я в состоянии налить себе кофе, дорогая. Как дети? Уже завтракали? Миссис Уизли нахмурилась. — Нет, они еще спят. — Ну, что же, — директор достал палочку и, проделав несколько ловких движений, куполом накрыл кухню. — Чтобы не разбудить, — с улыбкой пояснил он и оглянулся на плиту, где стояла турка. — Я налью себе кофе. И, оставив Молли в полном недоумении, с помощью чар призвал кружку и разлил кофе всем желающим — благо, турка была магическим образом увеличена. Когда наконец все устаканилось, члены Ордена Феникса были сыты и готовы слушать, Альбус официально открыл собрание. Решено было начать с последних вестей: об арестах сообщили несколько авроров, обстановку в Министерстве докладывали дружно почти все присутствующие. С их слов выходило, что Министерство так и не взялось за голову: пойманных Пожирателей, если они принадлежали к высшим слоям общества, они отпускали «за неимением доказательств» («Какие нужны еще доказательства, если у них метки!», — справедливо заметил Аластор), в то время как аресты производились, в основном, среди «шестерок». Ими были егеря, волшебники средней руки и статуса, у некоторых даже меток не было («Еще идут следствия», — пояснила Алиса Лонгботтом), не говоря уже о чем-то более внушительном. Сами орденцы понесли серьезные потери и только-только начали восстанавливаться. Некоторые напрямую участвовали в арестах (как, например, сам Аластор), некоторые помогали Министерству в восстановлении мирной жизни всего общества (заново открывались магазины в Косом переулке, ремонтировались разрушенные здания), активнее всего работали менталисты — члены бригад стирателей памяти магглов после боевых конфликтов. — Добавил же Сами-знаете-кто работы чинушам, — усмехнулся Грюм, и некоторые засмеялись. — Проблема твоей шутки, Грозный Глаз, — фыркнул Артур, — в том, что большинство из нас и есть, как ты выражаешься, «чинуши». Альбус улыбнулся и, допив кофе, сразу же очистил чашку заклинанием. — Друзья, сосредоточимся на главном, — начал он, когда в комнату ворвался призрачный гриф — очевидно, чей-то патронус. Птица незыблемым голосом Августы Лонгботтом сообщил о том, что на поместье совершено нападение. Фрэнк и Алиса тут же вскочили с мест и, коротко извинившись перед Дамблдором, бросились на выход. За ними последовал Аластор и пара его ребят. Директор не мог не присоединиться.***
Они аппарировали сразу к поместью (это место Альбус помнил еще по той жизни). Все охранные чары были снесены, в окнах то и дело раздавались вспышки заклятий. Лонгботтомов видно не было — похоже, они уже были внутри. И Дамблдор поспешил за ними. Все происходило в гостиной. Альбус ворвался в огромную комнату. Семеро волшебников бились не на жизнь, а на смерть. Среди них Альбус узнал и Августу, и, к своему ужасу, Беллатрису Блэк вместе с братьями Лестрейнджами и Барти Краучем младшим. Они не заметили его — продолжили бросаться заклятьями и уклоняться от ответных. Первым директора увидел Барти — едва оглянувшись, он вскрикнул — не то от испуга, не то от радости. И Дамблдору пришлось вспоминать боевую магию. В которой «среди живых не было ему равных» (так, разумеется, он бы сам про себя не сказал — буквально на днях прочитал точно эту формулировку в утреннем выпуске Пророка). Сам директор оценил бы свои навыки куда скромнее. Впрочем, и эта оценка превосходила возможности Пожирателей смерти. На него бросились братья Лестрейнджи. Кажется, Рудольфус и Рабастан. Оба в той жизни весьма преуспели как бизнесмены. И Дамблдору было безумно жаль применять против них магию. Первым выбыл Рабастан — Альбус просто обездвижил его Петрификусом, воспользовавшись секундным замешательством Лестрейнджа. На второго пришлось наколдовывать путы — и видит Мерлин, Дамблдор очень не хотел этого делать. Применять что-либо серьезнее Ступефая и Петрификуса он себе запретил. — Авада кедавра! — выкрикнула Беллатриса, вскинув палочку на директора, и это было главной ее ошибкой. Может, не ори она заклинание, Альбус не успел бы выставить щит, но голос он услышал намного раньше, чем зеленая вспышка со скоростью пули вылетела в его сторону. Рикошетом она полетела от щита в стену и ударила в массивную лепнину у потолка. Тяжелые камни тут же осыпались на пол, и Альбус успел вовремя закрыть щитом находящегося в зоне риска Барти. Тот отплатил благодарностью в виде новой зеленой вспышки, правда, в отличие от Беллатрисы, без звукового сопровождения. Все четверо Пожирателей могли сражаться с одним Дамблдором на равных. Но, к их несчастью, они утратили численное превосходство. В бой вступил Аластор со своими аврорами, и у Беллы, Барти и Лестрейнджей совсем не осталось шансов. Стоило Белле последней упасть на пол без палочки, Альбус предупредил Грюма: — Не бей лежачего, Аластор. И поступи с ними по совести. Тот кивнул.