Нетипичные

До Кёнсу как-то упустил тот момент, когда Чанёль и его друг, обедающие с ними за одним столиком, стало обыденным явлением. Но вот, они сидели напротив, Чонин с Бэкхёном о чём-то глупо шутили, Чанёль смеялся над ними, а Кёнсу тихо охуевал. Уж слишком много шумных людей начали входить в его жизнь, ему и одного Чонина бы выдержать. — И зачем так сильно крышки закручивают? — Бэкхён пытался открыть бутылочку с водой, но та ему явно не поддавалась. — Давай я, — Чанёль перехватил бутылку прежде, чем альфы отреагировали. — Чанни!.. — воскликнул Бэкхён, но было поздно, тот, с легкостью открутив крышку, радостный вручил обратно. — Что? — Да ничего уже, — вяло ответил Бён. Кёнсу еле сдержал улыбку, видя, как Чанёль абсолютно не понял омежью уловку друга. — Нужно было позволить альфам показать свою силу, — шептал Бэкхён, не подозревая, что его слышно через стол. — Я ведь сам могу открыть бутылку, — недоуменно смотрел Чанёль. — Да, я знаю, что можешь, — начал раздражаться омега, — а нужно было притвориться, что нет. — Но это же глупо. Бён закатил глаза, видимо поняв безнадёжность попыток объяснить все тонкости игры. — Я же говорил, он забавный, — прошептал рядом Чонин, тыча в бок и вынуждая Кёнсу осечься и стереть с лица против воли расползающуюся улыбку. А ещё До старался не замечать, как место рядом за партой казалось пустым без Чанёля, что было странно, ведь объединённое занятие у них проходило всего раз в неделю, а в остальное время он, как и прежде, сидел один. Кёнсу никак не мог понять, как омеге удаётся болтать обо всём, при этом записывать лекцию, не пропуская ни слова. — Сосед вчера угостил нас отменными ребрышками, отец попросил рецепт, но ни я , ни он все равно не сможем приготовить, — вдруг заявлял омега, не отрывая взгляд от доски. — Мне нравится твоё худи, — тут же менял тему, огорошив Кёнсу. — У меня в детстве была собачка Тобен, кучерявая смешная такая, — рассказывал с печальной улыбкой. — Мой отец несколько лет назад открыл автомастерскую, а твой, я слышал, хирург. Это, наверно, очень сложно, когда жизнь людей зависят от тебя. Восхищаюсь докторами, — размышлял, почесывая висок колпачком ручки. — Я играю в баскетбол в сборной университета, скоро у нас будет игра. Мне бы хотелось, чтобы ты пришёл за нас поболеть, — говорил, с надеждой глядя на него. Кёнсу мало втягивался в болтовню, если не требовалось конкретного ответа, предпочитал молчать. Он по природе был неразговорчив, и к тому же, общаясь с Чанёлем, не хотел давать тому ложных надежд. Однако, казалось, омеге и не требовалось его участие, он говорил обо всём, что приходит в голову, удовлетворяясь лишь кивком или мимолетным взглядом в ответ. Вот и сегодня на поточной лекции Чанёль сел рядом, и на этом обычный порядок вещей закончился. Кроме дежурного «Привет» он не сказал ни слова, почти не слушал преподавателя, и вообще выглядел каким-то уставшим, с темными кругами под глазами. Кёнсу было непривычно без непрестанного басовитого шёпота рядом, и альфа половину пары настороженно косился на соседа по парте, а тот и не думал превращаться в привычного Чанёля, уложив голову на согнутые руки, кажется, собирался вздремнуть. — С тобой все в порядке? Выглядишь не очень, — не выдержал наконец Кёнсу. Это было впервые, когда он сам заговорил с омегой, отчего Чанёль даже завис на секунду. — Что?.. Аа..нет, все нормально, просто не выспался, — будто в подтверждение своих слов он широко зевнул затем улыбнулся, — всю ночь провозился со своей деточкой. Что ещё за деточка? У него же не может быть внебрачного ребёнка? Или может? Шестеренки в мозгу Кёнсу усиленно обдумывали эти вопросы, он уже собрался уточнить, но был прерван громким голосом преподавателя: — Бён Бэкхён! Не могли бы вы перестать крутиться на стуле и начать записывать?! — Ким Чунмён — молодой преподаватель бета строго смотрел поверх очков. — У меня ручка упала на пол. — Ну так поднимите... — Я не хотел вставать с места не спросив разрешения, но и отвлекать вас тоже, — елейным голоском проговорил Бэкхён. — Я разрешаю вам встать, подобрать ручку и сесть на место, — всё больше начинал раздражаться Ким Чунмён. — Как скажите. Хитро улыбаясь, омега обогнул парту, медленно нагнулся, предоставляя другим студентам вид на соблазнительно обтянутые тканью брюк ягодицы и также медленно выпрямился. Некоторые альфы начали громко улюлюкать и смеяться в знак одобрения предоставленному зрелищу, а преподаватель, казалось, сейчас взорвется. Раскрошив мел, он крепко сжал кулаки и стиснул челюсть. — Нельзя ли было это сделать без представления? — процедил он сквозь зубы. — Не понимаю о чем вы, сонсэнним, — Бэкхён удивленно вздернул брови. Ким Чунмён долгую минуту смерил его взглядом, а затем продолжил лекцию. Кёнсу, наблюдавший за всем этим, не намного позабыл про «деточку». — Почему твой друг провоцирует преподавателя? Чанёль, который вновь устраивал голову на свои предплечья, пожал плечами — Не знаю. Он говорит, что Ким Чунмён-сонсэнним забавно злится, но боюсь на экзамене Бэкхёну забавно не будет. Кёнсу хмыкнул, соглашаясь. Весь их курс был наслышан о строгости и непреклонности молодого преподавателя. Ходили даже слухи, что в начале работы некоторые особо наглые альфы студенты пытались его запугать, но в итоге им пришлось брать академический отпуск, а то и отчислиться из-за не сданного экзамена. Уже дома Кёнсу вновь вспомнил про упомянутую деточку и не хило так озадачился. О ком Чанёль вообще говорил? Другого альфу так ласково назвал? А может младший братик есть? Ну не сын же, правда? И ведь уже не спросишь у него, но можно было попытаться разузнать у друга. — Чонин, ты не знаешь, у Пак Чанёля случаем ребёнка нет? — С чего ты решил? — Чонин аж подавился яблоком. — Да так, просто спросил, — попытался отступить Кёнсу. — Или ты думаешь, — Ким выдержал драматичную паузу, — что на тебя может запасть только омега-папа-одиночка? Низко ты себя оцениваешь, друг, — начал безудержно хохотать, пока, получив под дых от Кёнсу, не закашлялся, согнувшись пополам. На выходных Чонину вновь удалось затащить друга в бар, где у входа уже ждали Бэкхён с Чанёлем. У последнего от холода смешно покраснел нос, но он все равно сверкал своей белозубой улыбкой. Внутри же было душно и шумно, омеги и альфы заполонили танцпол, кто отдыхал за столиками, а кто и вовсе, уже дойдя до кондиции, выводился охранником. Сменив своего напарника за барной стойкой, Чонин угостил троих друзей легким коктейлем, «чтобы согреться». Бэкхён натура неугомонная, а по словам Чанёля попросту вертлявая попа, направился на танцпол, лихо покачивая бёдрами и наслаждаясь музыкой, привлекал внимание альф, которые тут же его обступили в танце. — А я совсем не умею танцевать, слишком неуклюжий, — признался Чанёль, склонившись к уху Кёнсу, чтобы перекричать музыку, и дразня его рецепторы своим запахом. — А ты танцуешь? — Чечётку, — коротко ответил альфа, почему-то чувствуя неловкость от заинтересованного взгляда Пака. — О! Правда?! Ты покажешь? — Чанёль восторженно схватил его за руку. Уж не собрался ли он тут же тащить на площадку? — испугался Кёнсу и поспешил выпалить: — Вряд ли. — Ты мне покажешь когда-нибудь, — уже не спрашивал, а утверждал Чанёль. Ответить альфе не дал Бэкхён, плюхнувшись рядом на стул. — Чонин~а, у меня в горле пересохло. — Всё, что пожелаешь, Бэкхён~ии, — протянул тот. — Я тебе хён вообще-то. — Ты красивый маленький омежка, а не хён, — подмигнул Чонин, ставя стакан перед Бэкхёном. Кёнсу, наблюдая эту сцену, покачал головой, то ли раздражаясь умению друга подкатывать к любой омеге, то ли завидуя. Ему никогда не давалось легкое общение, чтоб так просто шутить и смеяться с малознакомыми людьми, очаровывать. Он просто не находил о чём говорить, а его молчание многие воспринимали за грубость. С Пак Чанёлем дело обстояло иначе. Того вовсе не смущали нахмуренные брови и неразговорчивость Кёнсу. Он раз за разом всё больше вторгался в личное пространство, отметая барьеры, и альфа даже начал привыкать к его присутствию рядом. А сейчас Чанёль сидел спиной к нему, о чём-то увлечённо беседуя с Бэкхёном, Чонин был занят, подавая напитки посетителям, и Кёнсу вдруг почувствовал себя покинутым. Это неуютное ощущение, что находишься не на своём месте и никому нет до тебя дела. Он решил уйти домой, предупредив Кима, прежде зашёл в уборную, где пьяный альфа, еле стоящий на ногах, то и дело промахивался мимо писсуара, пытаясь вытащить звонящий телефон из кармана. Кёнсу скривился от отвращения и прошёл к умывальнику. — Да!, — рявкнул альфа, наконец выудив смартфон, — ... Да мне плевать!... Вот сейчас я все брошу и побегу домой из-за его температуры. Сам залетел, сам родил, сам и смотри за своим выродком! До Кёнсу стиснул кулаки в остром желании хорошенько двинуть этому алкашу. Будь его воля, наказывал бы жёстко таких нерадивых родителей, из-за которых страдают дети. Пытаясь успокоиться, он пару раз плеснул на лицо ледяной воды и, не вытеревшись, направился к выходу. Проходя мимо, всё же не сдержавшись, толкнул плечом в спину альфы, отчего тот выронил телефон аккурат туда, куда не мог попасть струей. — Да блядь! Ты что творишь, пид... — громкие ругательства и проклятия остались за закрытой дверью, а Кёнсу, получив некоторое удовлетворение, отправился в гардеробную, где столкнулся с Чанёлем. — Ты тоже собрался уходить? — спросил тот, надевая куртку. — Чонин пообещал присмотреть за Бэкхёном, а я не могу до поздна оставаться. Альфа не рассчитывал на компанию, но теперь оставить Чанёля одного было бы некрасиво, и придётся, видимо, идти вместе. Кёнсу, застегнув куртку, собрался уже уходить, как был остановлен. — Подожди, — вдруг на его лицо накинули платочек и стали вытирать, от неожиданности До стоял в ступоре, не сопротивляясь, — выйдешь на улицу мокрым и обветришь кожу, она потом шелушится начнёт, не говоря уже о том, что можешь простыть, — выговаривал омега, аккуратно промокая капельки воды. — Вот и всё, пошли. — Эй, не прикасайся ко мне так без разрешения, — Кёнсу поморщился оттого, что слова прозвучали как у омеги-недотроги. — Ой, да ладно, просто прими заботу. Но если так хочешь, в следующий раз я обязательно спрошу. Не успел альфа возмутиться «какой ещё следующий раз?», Чанёль быстро сменил тему: — Как же похолодало ночью, — подул он на руки, испуская клубы пара. — Слишком легкую курточку выбрал для зимы, — Кёнсу скептически осматривал наряд, как вдруг Чанёль, неловко взмахнув руками, шмякнулся на землю с глухим стуком, — и обувь скользкую обул, — констатировал факт. — Хотел тебя впечатлить. В толстом пуховике и сапогах с грубой подошвой вряд ли бы получилось, — широко улыбался омега, также сидя на снегу, словно и не собирался вставать. — Ну, считай впечатлил. — Не поможешь мне? — протянул руку Пак, холод, видимо, начал проникать сквозь ткань брюк. Кёнсу, помог ему встать, и не выпуская чужую ладонь, устроил у себя на сгибе локтя. Исключительно, чтобы вновь не пришлось тянуть упавшего Чанёля.