Нетипичные

Звонкая трель телефона больно резанула по ушам. Ещё не до конца проснувшись, Кёнсу вслепую пошарил под подушкой и вытащил смартфон. На своё неразборчивое мычание, напоминающее «Алло», он услышал до бесячего громкий голос брата. — Мелкий, ты на учебу сегодня пойдёшь? — Хён, ты на часы смотрел? — еле разлепляя веки ответил Кёнсу. — Нет, а что? Тао... твоего ж папашу... долгих лет ему жизни. — Только. Половина. ШЕСТОГО. Хён! — Йа, До Кёнсу! Ты мне не рычи тут. Так пойдёшь на учёбу сегодня или нет? — Собирался... пару часов ещё поспать и потому уже. — А когда освободишься? — не унимался Тао. — Хён, может уже скажешь в чем дело? — Малыш Минни хотел перед отлетом в Сеуле погулять, если сможешь его встретить после обеда, я бы посадил его на поезд. — Да, смогу, — ответил Кёнсу, вспоминая своё расписание занятий. Сегодня у него только три пары, которые закончатся не так поздно. — Скинешь во сколько и на какой вокзал подъедет. — Всё, договорились. Ладно, мелкий, засыпай обратно, — также бодро попрощавшись, Тао повесил трубку. И Кёнсу попытался, честно пытался вновь погрузиться в желанный сон, но бестолку. Поняв, что всё тщетно, он раздраженно откинул одеяло и, с тоской поглядывая на дрыхнувшего друга, поплёлся на кухню. По милости брата ему ещё по крайней мере два часа куковать. Вот в этом весь Тао: не сильно задумывается над обстоятельствами других, главное, чтобы было удобно ему, чтобы получилось именно так, как он хочет, и в ход могут пойти любые средства, вплоть до беспрестанного нытья и обид, до открытых угроз с шантажом. Кёнсу замечал подобное поведение не только в брате, но и во многих омегах, и если альфа за такое мог и по лицу схлопотать, то «изящным созданиям» всё сходило с рук. Когда Чонин весь лохматый и до конца не проснувшийся направился в ванную, Кёнсу успел искупаться, позавтракать, даже для друга омлет приготовить, дочитать главу «Коллекционера» Джона Фаулза, и теперь сидел, допивая вторую чашку кофе. — Ты когда проснулся? — спросил вернувшийся после душа Чонин, присаживаясь за стол. — Давно, — поморщился в ответ Кёнсу, допивая последний глоток и надеясь, что реклама не соврала и «каждая капля кофе Bushido наполнит его своей энергией до самого вечера». — Уаа, ты приготовил завтрак и мне? — Ким радостно схватил палочками кусок яичного рулета, но не донеся ко рту, с подозрением прищурился. — Тебе от меня что-то нужно? — Что? — удивился Кёнсу. — Я и спрашиваю что? Не просто же так ты утром встал и приготовил мне завтрак. — Да ешь спокойно. Поверь, я не по своей воле так рано проснулся, и уж тем более не для того, чтобы тебя едой с утра порадовать. Чонин ещё пару секунд прищурившись смотрел на друга, а потом, пожав плечами и справедливо рассудив «ешь пока дают», с аппетитом начал уплетать завтрак. Кёнсу медленно брёл в университет, ругая по пути и брата с его ранним звонком, и рекламу кофе с ложными обещаниями бодрости на весь день. Он и так после клуба поздно вчера лёг, а недосып сказывался не лучшим образом для его настроения. Во время обеда в столовой к их столику вновь подошли Чанёль с другом. — Чонин~а, ты мне срочно должен помочь, — Бэкхён даже не присев, начал тянуть альфу за руку, — ну пойдём же быстрее. — Куда? — не торопился тот вставать. — Надо говорю, — выразительно посмотрел Бён и утащил с тоской проглядывающего на свою еду Чонина. Кёнсу без особого энтузиазма наблюдал за выходками неугомонного омеги, возомнившего себя Ханумой, не меньше. Но не обращать внимания на установившееся неловкое молчание после их ухода было сложно. — Куда твой друг утащил Чонина? — спросил Кёнсу, чтобы как-то прервать затянувшуюся тишину. — Понятия не имею, — пожал плечами Чанёль, — сложно узнать, что ему в голову стукнуло. И опять тишина. Омега был молчалив сегодня, подпер подбородок рукой, наклонил немного голову и смотрел едва улыбаясь. Кёнсу пытался не замечать пристальный взгляд и продолжать методично пожевывать свой обед, но с каждой минутой это становилось сложнее, он всё больше начинал чувствовать себя неловко и, наконец, не выдержал. — Не мог бы ты... — Ты очень красивый, — прервали его, отчего кусок рыбы ушёл не в то горло, и Кёнсу закашлялся. Чанёль тут же подсел к нему рядом, похлопывая по спине. — Осторожней, вот выпей воды. Альфа поведал бы благодаря кому подавился, да только горло всё ещё саднило от кашля, а от спины, где широкая ладонь прекратив хлопки начала растирать, в мозг устремлялись странные импульсы. — Какая милотааа. Вы встречаетесь, да? — елейным голоском, растягивая слова, послышалось рядом. Над их столиком стоял Ким Чондэ — бета и староста в группе Чанёля. — Нет! — прорычал Кёнсу, сбрасывая со спины чужую руку. — Жаль, — протянул Чондэ, ехидно улыбаясь, — было бы забавно. Парочка, в которой не сразу определишь кто альфа, а кто омега. — Ким Чондэ, шёл бы ты своей дорогой, — хмуро посмотрел на него Чанёль. — Я и иду, — ухмыльнувшись напоследок тот прошествовал вглубь столовой. — Задрот проклятый, — выругался себе под нос омега. — Пак Чанёль, я похож на дружелюбного человека, жаждущего новые знакомства и общение? — сквозь зубы процедил Кёнсу. — Нет... — глаза омеги непонимающе округлились, делая его лицо ещё более невинным. — Точно. Я больше предпочитаю уединение, а ты всё время вторгаешься в личное пространство. Может хватит уже, а? Уши Чанёля покраснели, и весь он будто съежился от холодного тона альфы, но ответить ему помешали вернувшиеся Бэкхён с Чонином и прозвеневший звонок на пару. Кёнсу молча ушёл, боясь наговорить лишнего, если останется. Он не был против Чанёля в общем как человека, но был против него в качестве своей омеги. «Не сразу определишь, кто альфа, кто омега» — вспомнились ехидные слова Чондэ. Кёнсу вообще рядом с собой представлял хрупкого омежку с миловидным личиком и скромной улыбкой, негромким голосом и маленькими ладошками, которые удобно держать в своих. А Пак Чанёль никак не вписывался в эту картину. Он выше на голову, он шумный, он улыбается чересчур широко, его голос раздаётся на весь коридор, его глаза слишком наивные, глядя в которые Кёнсу начинает чувствовать вину, его слишком много и везде. Альфа просто хочет вернуть себе спокойную жизнь добровольного затворника. Кёнсу совсем забыл, что следующая пара у них поточная, а значит и группа Чанёля будет присутствовать. В этот раз омега к нему не подсел, До то и дело косился на пустой стул рядом, пока боковым зрением не заметил знакомый силуэт, присаживающийся за две парты позади рядом с Бэкхёном. Оно и к лучшему. Преподаватель Ким Чунмён рассказывал о разновидностях психологических расстройств личности, переключая слайды на интерактивной доске, когда сзади раздался громкий чих. По аудитории там и тут послышались пару смешков, прерванных ещё одним чихом, а затем и третьим. — Пак Чанёль, если вы болеете, вам лучше пойти домой, — обратился преподаватель Ким. — Нет, всё в порядке, — гнусаво, шмыгая носом, ответил тот и вновь чихнул. По аудитории прокатился уже более громкий смех, кто-то выкрикнул «Будь здоров! Расти большой!» после чего хохот удвоился. Чунмён оглядел студентов строгим взглядом, призывая к порядку. — Думаю, вам всё-таки лучше пойти полечиться. Бён Бэкхён, проводите друга. Оба студента, бросив свои тетради в рюкзаки, ушли. Кёнсу ещё пару секунд смотрел на освободившиеся места. Ну не дурак ли Чанёль, а? Впечатление хотел вчера произвести, нацепил кожаную косуху в мороз, и ботинки небось осенние были. Вот и результат. Сам виноват! После третьей пары Кёнсу быстрее направлялся к выходу. Надо было ещё добраться до вокзала Йонгсан и встретить Минни. До его прибытия оставалось полтора часа, но он хотел иметь немного времени в запасе на случай непредвиденных обстоятельств. Кто ж знал, что эти самые обстоятельства настигнут его так скоро в лице пожилого профессора Ли. — Молодой человек, вы очень плохо написали последнюю лабораторную, и я вынужден вас задержать, чтобы вы исправили и заново все решили, — скрипучим голосом говорил старик, задержав Кёнсу в коридоре. — Но меня ждут, — попытался отвертеться альфа. — Ничего не знаю. Вы вообще должны быть благодарны, что я даю второй шанс. В наше время преподаватели нас не жалели, гоняли только так. — Но... там же... — Не последуете сейчас за мной, и можете забыть о зачете, — с этими словами профессор медленным шагом направился в сторону кафедры. Кёнсу бессильно чертыхнулся и пошёл за ним. Решить эту чёртову лабораторную и успеть встретить Минни он явно не успеет, оставался один выход. — Чонин, ты сейчас где? — позвонил он другу. — Только вышел из универа, а что? — Я должен был сегодня встретить малыша Минни на вокзале, но старый хрыч меня задержал. Не мог бы ты забрать Минни? — А старый хрыч, я так понимаю, профессор Ли? — хохотнул Чонин, — не мечтал бы ты на его парах о своей омеге, сдал бы ему всё. — Единственное, о чём я мечтал, так это не захрапеть, — огрызнулся Кёнсу. — Так поможешь или занят? — А я ведь утром знал, что тебе от меня что-то надо. Ладно, встречу я Минни, скидывай где и когда. — Спасибо. Всё, кладу трубку, Хрыч идёт, — поспешно проговорил Кёнсу и отключил звонок. Так, одна проблема решена, а перед ним в виде физических терминов и формул лежит вторая. Альфа в раздражении рассматривал в руках небольшой свёрток с эмблемой аптеки. Он задержался на больше, чем планировал. Профессор Ли вцепился в него пиявкой и не отпускал, пока злосчастная лабораторная не была решена и переписана трижды без ошибок. Кёнсу обещал после обеда встретить Минни и погулять с ним, а в итоге возвращается уже затемно. И по пути зачем-то заскочило в аптеку и купил лекарства от простуды. «На, Бэкхён, передай другу, пусть лечится»... ну глупо же! «Вот, Чонин, передай Бэкхёну, чтобы он передал другу, чтобы он лечился»... полный идиотизм! Как только Кёнсу зашёл в квартиру и снял куртку, из кухни выбежал радостный Минни — Дядя! — бросился он обнимать. — Привет, Минни, прости я не успел к тебе сегодня, — покаялся альфа. — Ничего страшного! Чонин-хён устроил мне прогулку, показал студию танцев, где занимается, и ещё угостил кимпабом. Действительно, Минсок не выглядел расстроенным, наоборот, глаза радостно светились, а с лица не сходила улыбка, что немного успокоило совесть Кёнсу. Они втроём ещё немного посидели за ужином, когда Чонин засобирался на работу. — Минни, можешь переночевать на моей кровати, — предложил он. — Нееет, — запротестовал тот усиленно мотая головой, — я могу поспать на футоне на кухне. — Не глупи, я всё равно с работы вернусь очень поздно, поэтому поспишь на кровати, — альфа был уже в коридоре и застегивал куртку, собираясь взять ботинки, он заметил свёрток из аптеки на обувной полке, — Хён, ты что, простудился? — Нет, это... это для профилактики, — выпалил Кёнсу. — Ну как тебе прогулка по Сеулу? — спросил До, когда Чонин уже ушёл, — прости, что сегодня не успел, но завтра исправлюсь. — Перестань извиняться, дядя, я отлично провёл время. Минсок начал воодушевленно рассказывать где они побывали, что успели посмотреть, как Чонин-хён интересно рассказывал. Он активно жестикулировал в особо впечатлительных моментах, щеки разрумянились, зубы то и дело сверкали в улыбке. Возможно Минни смог бы проговорить и всю ночь, но Кёнсу непреклонно объявил, что пора спать.

***

Чонин устал как собака и засыпал на ходу. Может пора поменять место работы, проспать только пару часов, а потом идти на занятия становилось с каждым разом сложнее. Спасало лишь то, что работа была посменной и не каждый день. Однако, бывали такие тяжелые вечера, как сегодня, что даже целый месяц отдыха не помог бы. Ким, волоча ноги, ввалился в квартиру, уговорил себя сходить в душ, а не завалиться прям так в одежде. Натянув после купания спортивные штаны, а торс оставив голым (лень искать чистую футболку, и так можно поспать) он предвкушал встречу с кроватью. Потому, чуть ли не с порога запрыгнул на неё и вдруг услышал сдавленный писк. О Господи, Минни же в гостях и спит в его кровати! Чонин рывком вскочил на ноги, сонливость тут же отступила. — Минни, прости пожалуйста. Я тебя испугал, да? Извини... я совсем забыл.. прости ещё раз. Засыпай обратно, — прошептал он и выскочил из комнаты. А Минсок ещё долго не мог сомкнуть глаз, пытаясь успокоить трепещущее сердечко. Ким Чонин — его первая любовь, самый лучший и безумно красивый альфа, тот, кто всегда с добротой относился к нему, тот, благодаря которому сегодня был самый лучший день в его жизни, и тот, кто занимал все мысли и грёзы. А ведь именно в мечтах о нём Минсок и заснул ночью, уткнувшись в одуряюще пахнущую подушку, обнимая уголок одеяла, представляя, что это плечо Чонина. Сердце щемило от переполнявших чувств, а на глаза наворачивались слёзы. Минсок любил той искренней, чистой и полной любовью, которая может быть только у подростков. И вдруг, будто ожившая мечта на него свалился Ким Чонин, причём в буквальном смысле. Минни с тихим «Ой» пытался понять, что происходит, и чуть не прижался к обнажённой груди, посчитав, что это продолжение его сна. Только выскочивший из кровати альфа спас его от позора и исчез также быстро, как появился. Минсок теперь хранил в памяти не только запах, жесты и мимику Чонина, но и чувство тяжести его тела.