Возвращение на родину

Стив складывает на груди руки. Поджимает губы и понуро опускает голову. Выглядит как провинившийся мальчишка и чувствует себя так же. Оперевшись поясницей о стол, он снова поднимает полные мольбы глаза. — Тони... Смотрит как побитый щенок, но резкий ответ отрезвляет не хуже пощечины. — Нет. Старк сидит, закинув ногу на ногу. Молчит. Поджимает губы, сдерживаясь, а у самого желваки ходят. Одной рукой барабанит по столу, в другой — чашка остывшего чёрного кофе, допивать который ему не хочется. На языке горько и противно. На самом деле, противен не кофе, а ситуация. Но от неё никуда не деться, а потому он глубоко вздыхает и отставляет чашку. — Я. Не. Хочу. Видеть его. В своей башне. — Цедит по слогам. На Стива даже не смотрит. Темные глаза упрямо сверлят стену, будто всерьёз намерены проделать в ней дыру. — Не хочу... не могу. — Тони... — почти что шепчет Роджерс. Голос надламывается, дрожит от волнения. Словно перед Старком не Капитан Америка, а краснеющая восьмиклассница. И он бы вёл себя иначе. Твёрже, решительнее. Если бы речь шла о ком-то другом. Но речь о Барнсе. А когда доходит до него, ни сыворотка суперсолдата, ни звёздно-полосатый костюм не придают Стиву уверенности. Он знает, что просит слишком много. И не уверен, что сам бы на месте Тони согласился. Но отрицательный ответ всё же принять не готов. — Кэп, ты рехнулся?! — возмущается Старк вставая. Резко толкает стул в сторону, и тот с грохотом отъезжает. — Я знаю, — продолжает он, наконец обращая полный боли взгляд к Роджерсу. — Знаю, он был твоим другом раньше. Это было много лет назад, Кэп. Барнс убийца! Он НЕ СТАБИЛЕН. — Ему нужна помощь, Тони! — Ему нужна тюрьма! Клетка два на два с железными прутьями толщиной в руку и круглосуточный контроль. — Старк медленно делает глубокий вдох, пальцами впиваясь в деревянную поверхность стола. Сглатывает душащий изнутри ком. — Что, если с ним опять это случится? Заглючит, переклинит. Что, если он снова чокнется и перебьет нас всех ночью? Что, если... а она тут что делает? Наташа появляется в комнате беззвучно. Каблуки высоких сапог почти не касаются пола, губы плотно сжаты. Зелёные глаза переполнены усталостью, но смеряют Старка взглядом без злобы. — Я позвал, — признаётся Стив. Шпионка присаживается на край стола рядом с ним. — Нужно обсудить это всем вместе, Наташа и я... — Коалицию против меня формируете? — недовольно выплёвывает Старк. — Прекрасно! Ладно ещё этот праведник, — бросает он Роджерсу в лицо как оскорбление, — он всё в добро и высшую справедливость верит. Но ты, Наташа... ты не хуже меня знаешь, на что способен Зимний. Тоже будешь просить меня его тут оставить? Может ещё няньку ему наймём? Тони тяжело дышит, раздувая ноздри. Его грудь вздымается, он едва не скалится от злости, но Наташа его понимает. Он ненавидит Барнса. Точнее, программу, которая руками этого человека жестоко убила его родителей. Тони знает, что Джеймс Барнс не всегда был Зимним Солдатом, знает, как много боли ему причинили. Но также Тони знает, что никогда не простит его. Его великодушия едва хватило, чтобы отпустить его тогда в Сибири. Дать скрыться, уйти навсегда и не возвращаться. Но он вернулся. Зимний Солдат пришёл к Тони Старку этой ночью. Сам, на своих ногах и по собственной воле. После того, как пропал в Сибирских снегах, бесследно растворился как призрак. Ни ЦРУ, ни ФБР, ни интерпол, ни даже сам Роджерс не могли найти его почти год, но он вернулся. Материализовался из пустоты в кухне башни Старка, когда тот оторвался от работы, чтобы попить кофе. Влез через окно или прошёл сквозь закрытую дверь — никто не знает. Сел за стол, выложив на него всё своё оружие и отсечённую бионическую руку. Напугал Тони своим присутствием до полусмерти и даже не дрогнул, когда тот вскинул перчатку с репульсором. «Мне нужна помощь», — сказал он так хрипло, словно все эти месяцы пролежал где-то в снегах Сибири. — «Я не могу починить себя», — добавил, кивнул на оторванную чьим-то мощным выстрелом конечность. Тони едва не потерял контроль над собой. Понимал, что расслабится на секунду — и прикончит Барнса, задушит голыми руками. Он бы и сейчас этого хотел. Наташа видит это в его чёрных, как ночное небо, глазах. Видит переполняющий его гнев, что кипит под перекатывающимися под майкой мышцами. Видит острую боль на дне зрачков. Видит недосказанные резкие слова на дрожащих губах. Видит всё. И не может его за это винить. Романофф встаёт с края стола. Тихо подходит к Тони. Кладёт холодную ладонь на его обжигающе горячее плечо и на выдохе говорит, что Барнс должен остаться. Старк, не веря своим ушам, отскакивает от неё как от чумной. — Какого черта, Романофф?! Какого черта, я тебя спрашиваю? Разве я... — У тебя когда-нибудь выдирали из головы всю твою жизнь? — спокойно произносит Наташа, видя, что больше всего на свете Старк сейчас хочет разбить ей лицо. — Твои манеры, мысли, — продолжает она, — воспоминания о семье. Всю твою чёртову личность? Хранивший вот уже несколько минут молчание Роджерс поднимает виновато опущенную голову. Хмурит светлые брови, складывая руки на широкой груди. — Ответь мне, Старк! — повышает голос шпионка. — Выдирали? — Наташа... Тони вдруг моментально остывает. Примирительно поднимает руки ладонями вверх, отступая к стене. — Выскабливали тупым ножом ВСЁ, что было?! Заменяли на смерть, убийства, набор команд, как животному, за неисполнение которых ждало наказание болью? Я думаю, что нет. Что ему сейчас точно НЕ НУЖНО, так это чтобы ещё кто-то назвал его монстром. Стив широко распахивает глаза. Удивлённо наблюдает за внезапной проницательностью Наташи. Набирая её номер посреди ночи, он даже не рассчитывал на помощь. В конце концов, Зимний Солдат и ей причинил немало боли. Но вот она здесь. Приехала, бросила внизу свой чёрный Астон Мартин и сейчас практически кричит на Старка в его же кухне. — Мы все многое потеряли, — переведя дыхание, говорит она. — Мы должны держаться вместе. Барнс останется здесь. — Наташа вздыхает. Голос едва не надламывается, и слышно, как тяжело ей вдруг даются слова. — Мы все останемся здесь. Старк молчит. Смотрит на Романофф, вскинув брови, и не произносит ни слова. Эмоции смешиваются на его лице: он и зол, и удивлён, и недоумевает одновременно, и решение даётся ему тяжело. Но Наташа уже всё решила.