Те, что правят бал

Выходка Дональда наделала в академии шума. О том, что к этому скандалу причастен и новичок, тоже знали многие. Даже бровью не повели. Успели, наверное, привыкнуть и смирились с мыслью: если где-то бушует пламя, значит, рядом ходит Фишер. Мистер Корвен мне в лицо никаких претензий не бросал, но взгляд его был хмурым и выражал высшую степень неодобрения. Поскольку инцидент случился ближе к вечеру, а вернулись мы с Джудом уже в кромешной темноте, директора на месте уже не было. Ему позвонили, вызвав на работу. Вырвали из семейного гнёздышка, заставили заниматься разрешением конфликтов, возникших между неугомонными подростками. В случае с мистером Митчеллом всё для меня проходило иначе, как в тумане, тогда я почти не уделял внимания мелочам, а сегодня наблюдал за Джудом и в полной мере осознал, что значили те слова Ирвина. Зашёл в кабинет директора королём и королём же вышел. Измученным, нервным, мучающимся от головной боли, досаждавшей не первый час, но всё равно королём. О, да. Джуду это удавалось великолепно. К концу беседы я начал подумывать, что хочу получить от него мастер-класс на тему того, как держаться настолько уверенно перед теми, кто находится выше по статусу. Не пресмыкаться перед ними, а сохранять чувство собственного достоинства. Не биться испуганной птицей, а отстаивать собственное мнение. Биться, пусть и на словах, до последней капли крови. Общее собрание состоялось в актовом зале следующим утром. Мистер Корвен собрал всех учеников, объявил о форс-мажорной ситуации, случившейся в нашей семье — он продолжал по традиции использовать в своих речах это слово. А ещё о том, что с этого дня ряды учеников немного поредели и нарушитель устава отчислен. Больше его на территории академии никто не увидит. Закончил всё заявлением об ужесточении правил. — Я верю, что каждый человек достоин второго шанса, — произнёс он, сохраняя завидную невозмутимость. — Но есть ситуации, в которых приходится идти на крайние меры. Это одна из них. Зал взорвался аплодисментами. То тут, то там раздавались шепотки. Я устало прикрыл глаза. Флёр восторженности, которым была окутана для меня академия до переезда и более тесного знакомства с ней, постепенно рассеивался. Да, здесь были отличные преподаватели, огромное количество возможностей разнообразить свой досуг, безумно красивые пейзажи и восхитительного вида учебный корпус. Но люди... Люди везде были одинаковыми. Кто-то лучше, кто-то хуже, но не образцовые, как на подбор. У каждого из них имелись свои недостатки. Верить, что здесь страна шоколада, мармелада и славных мальчиков-зайчиков было не слишком разумно. Джуд, приславший мне в самом начале записку и сообщивший, что академия — тот ещё гадюшник, не нагнетал напрасно обстановку. Он просто знал этих людей, этих альф и их стандартные повадки. С омегами как-то больше везло. В нашей группе собрались исключительно приятные в общении юноши, не то, что сортирные крысы из «Соммерсет Хай». — Он точно судьбой тебе предназначен, — без намёка на насмешку заметил Ирвин. — Иначе я просто не знаю, чем ещё все эти совпадения объяснить. — Пожалуйста, не начинай, — попросил я, выкладывая на стол папку с докладом по истории. — Он омега, и этим всё сказано. Он ничего не сможет мне дать. — Узел — это не всё, если ты о нём, конечно. — Нет, не о нём. — А о чём тогда? — Хватит. — Хорошо, не буду, — пообещал Ирвин. Потрепал меня по волосам и направился к своему месту. Мы пришли в кабинет первыми. Остальные одноклассники потерялись по дороге. Возможно, ввалились в столовую и пытались позавтракать в ускоренном режиме, пока не прозвенел звонок. Поскольку общий сбор учеников проходил с самого раннего утра, многим пришлось пожертвовать завтраком. Я был в их числе, но голода не ощущал, да и аппетита, как такового, не было. Все мои мысли этим осенним утром были связаны с Джудом и его поступками. То, что он бросился мне на помощь, наплевав на собственное состояние, восхищало и пугало одновременно. Пока мы ехали обратно, пока мои руки были сомкнуты у него на поясе, а взгляд то и дело натыкался на затылок, я не мог отделаться от навязчивого страха, отравлявшего кровь. Что, если бы Джуд не сумел совладать с Дороти? Что, если бы он действительно упал с лошади, и вместо одного меня пострадали бы сразу двое? Он ведь даже от занятий отказался по причине сильного недомогания, а в итоге выдержал нагрузку в три раза выше. Сидя с ним на лошади, глядя на идущего рядом Рейвена, деликатно переступавшего с ноги на ногу и вроде как оправившегося от нервного потрясения, я усмехнулся. Сценка из бульварного романа, как она есть. Вот только рядом не альфа. Они меня едва не прикончили, посчитав, что это весело, а тот, кому по канонам предписывалось быть хрупким, нежным и беспомощным, внезапно оказался в разы сильнее, благороднее и выносливее. К моим опасениям, не окончательно ещё исчезнувшим, добавилась огромная доля восхищения. — Над чем смеёшься? — поинтересовался Джуд. — Ни над чем. — Тихо сам с собою ведёшь беседы? Это, знаешь ли, тревожный симптом. Может, стоит... — Ты мой герой, Джуд, — выдохнул я и повторил ещё раз. — Ты, действительно, мой герой. Теперь усмехнулся он. Но ничего не сказал и по моим возвышенным идеалам, мечтам, фантазиям не проехался. Не предложил отблагодарить за спасение визитом в его комнату. Думаю, любой альфа, оказавшийся на его месте, не упустил возможности — предложить повторно. Или потребовать. Или вообще не спрашивать, а потащить меня туда сразу и получить-таки честно заслуженную благодарность в полном объёме. Этим утром я безуспешно искал Джуда в актовом зале. Обычно он не отирался в последних рядах, где всегда прятался от пристального внимания я, а сидел в самом первом. Но сегодня его не было. В аудитории он тоже не появился. Понятно, почему. Будь я на его месте, тоже не стал бы лишний раз рисковать. Но до последнего надеялся, что этим утром мы увидимся и хотя бы парой слов перебросимся. — Он не уехал навсегда и не умер, — пробормотал я себе под нос. Несколько дней, и он снова будет с нами, а пока стол, им занимаемый, пустует. И розы отцвели. На самом деле, у меня была прекрасная возможность — повидаться с ним. Перестать одёргивать себя и пойти к нему в комнату. Под любым предлогом. Как вариант, первые пропущенные лекции принести. Или вовсе без оного, потому что меня туда уже приглашали, а, значит, не стали бы захлопывать дверь перед носом. Но решимости хватало только на то, чтобы притащиться под дверь Джуда на пару минут, глубокой-преглубокой ночью. В это время общежитие мирно спало, и я не боялся, что меня застанут на месте преступления. Я приходил, стоял там, замирал ненадолго, а потом срывался на бег и в себя приходил, находясь на пару этажей выше, за закрытой дверью, пытаясь отдышаться. Дрожащими руками закрывал дверь на ключ и сидел на полу, обхватив голову руками, до самого рассвета. Блокаторы забивали его запах, но не уничтожали полностью. Я шёл туда, как загипнотизированный, привлечённый тонким, ненавязчивым ароматом. Потом вспоминал, что, в отличие от меня, Джуд в комнате живёт не один. У него есть сосед, и, может, этот самый сосед совсем не против поэкспериментировать со своим полом, попутно облегчив жизнь Джуда. И то, что я вдруг вломлюсь в их комнату, никого не обрадует. Джуд ведь знал, что я не приду и не нырну под его одеяло. Не прикоснусь к нему так, как он прикоснулся в лазарете ко мне. Просто бросил очередную фразу, способную меня задеть, и посмеялся, увидев, что уловка-крючок сработала. Лапушка снова похож на лобстера и кипящий чайник одновременно. Такой же красный, как первый, а от второго — пар, идущий из ушей. Он отсутствовал, в общей сложности, четыре дня, но мне казалось, что целую вечность. Зато я испытал неимоверное облегчение, когда Ирвин показал мне в столовой Мартина, делящего комнату с Джудом. Тот пил смузи, о чём-то болтал с несколькими альфами, смеялся и вроде как был с головой погружён во флирт, а не в мысли о своём соседе. В этом омеге я без труда узнал одного из завсегдатаев занятий по личностному развитию. Не то чтобы мы с ним часто вели дискуссии, а потому обязаны были запомнить друг друга, но какое-никакое представление о нём сложилось. Он был одним из активистов и зачастую предлагал очень интересные темы для обсуждения. Противоречивые. Острые. Наверняка им с Джудом было о чём поговорить после занятий. Фитцджеральд этот курс лекций игнорировал, оно ему и не требовалось, потому стать свидетелем словесной схватки между ними мне ни разу не довелось. Думаю, это было бы очень красиво и весьма интересно. За словом в карман никто из них не лез, да и море аргументов оба генерировали отменно. — С чего ты вдруг заинтересовался? — вскинул бровь Ирвин. — Фитцджеральд просил передать ему пропущенные лекции, — невозмутимо ответил я, помахав в воздухе папкой со сканами. — Думаю, кого использовать в качестве курьера. Он вроде как идеально подходит. — А сам? — Не пойду. — Почему? — Нет. Просто нет. — Давай, городи огороды, — закатив глаза, произнёс он. — Моё мнение ты знаешь. Оно не изменится. — Да я и не возражаю. Облегчаешь любимому старосте жизнь, меньше мороки теперь. Отличное начинание, минус один важный пункт из моего ежедневника, — похвалил Ирвин. Оставив опустевший поднос на специально отведённом для этого столике, я направился к Мартину. Тот посмотрел на меня снизу вверх. Удивился. Не понял, какого хрена мне от него понадобилось. — Чем-то могу помочь? — спросил, нарушив воцарившееся за столиком молчание. — Лекции, — произнёс я, протягивая ему папку. — Можешь отдать их своему соседу? Он пропустил много, поэтому... Вот. — Окей, — кивнул Мартин, принимая из моих рук учебные материалы и пряча их в сумку. — Без проблем. Что-то ещё? — Нет. Больше ничего. Спасибо. — Особо-то и не за что, — хмыкнул он. Я с невозмутимым видом отошёл от их столика, а потом, стоило почувствовать задумчивый взгляд, направленный в спину и в затылок, меня затрясло изнутри. Альфы — ещё большие сплетники, чем омеги, — не дождавшись, пока я покину столовую, принялись обсуждать меня. Кто, зачем, какими судьбами. Это же тот самый, да, о котором столько слухов? Правда, спит с ним? Хоть раз приходил в комнату? А Фитцджеральд говорил о нём? Мартин стал для них потенциальным источником информации, и они в него вцепились, как собаки в кость. К счастью, ответить тому было нечего. Разве что напрячь фантазию, да самому придумать несколько охренительных историй о том, как он пришёл с занятий, а сосед разложил другого омегу на его кровати, от входной двери использованными гондонами дорожка выложена, и всё вокруг уделано спермой, смазкой, чем попало. Вроде Мартин на сплетника не походил. Но кто его знает. Я бы за него не поручился. В эту ночь я рядом с их комнатой не отирался, но — по привычке — не спал. Распахнул настежь окно и дышал свежим воздухом. Собирался закрыть его и попытаться уснуть, но услышал, кто внизу хлопнула дверь. Высунулся, чтобы посмотреть, кого мучает в это время бессонница и... Пожалуй, в очередной раз не удивился, увидев внизу Джуда. Тот сбежал со ступенек, обмотал вокруг шеи шарф и, спрятав руки в карманы, куда-то направился. Я хотел его окликнуть, но вовремя остановился. Прикрыл окно, отошёл на приличное расстояние от подоконника. К спасительной двери, если быть совсем точным. Меня не должно было волновать, куда и с какой целью направляется Джуд. Я вообще должен был в это время спать и видеть десятый сон. Вариантов было немного. Самый очевидный гласил, что наш любитель омег и галантный кавалер, на самом деле, не такой уж любитель. У него вполне может быть назначена встреча с альфой. Может, они и не начнут неистово трахаться на холодном дощатом полу в беседке, но поцелуи и объятия таки будут иметь место. Сиди на месте, властно приказал внутренний голос. Поздно. Слишком поздно. Я говорил себе, что не должен совать нос в чужие тайны, что лучше всего — лечь спать, но мозг приказывал делать одно, а руки делали другое. Вместо того, чтобы расстилать постель, я вытаскивал необходимые шмотки из шкафа, переодевался так, словно делал это на скорость, и от результата зависело очень многое, наскоро шнуровал кроссовки. Надев куртку, выскочил в коридор и направился к лестнице. Перескакивал через несколько ступенек. Начиная с третьего этажа запах полыни и роз стал моим ориентиром. Он вёл меня к выходу из здания общежития. Была мысль, что на воздухе этот запах рассеется, и я благополучно потеряюсь. Но нет. Он стал слабее, однако не исчез с концами. Мощная зацепка для доморощенного шпиона. Ни с какими альфами Джуд не встречался. Я обнаружил его, сидящим на широком каменном ограждении лестницы, ведущей в главную оранжерею академии. Точнее, это он меня обнаружил, потому что я бродил у подножия лестницы, озирался по сторонам и отчаянно тупил, не зная, куда идти дальше. Здесь запах Фитцджеральда ощущался, стоило продвинуться немного вперёд, и всё. Он исчезал. Не мог же Джуд провалиться сквозь землю, не так ли? Не мог. Он и не проваливался. Поднялся наверх, устроился на ограждении — так что ноги его болтались над пропастью — и наблюдал за моими метаниями. Щёлкнул зажигалкой, подкуривая, выдохнул первое облачко дыма и произнёс своим хриплым голосом: — Лапушка, иди сюда. Глупо было отнекиваться, заверяя, будто я здесь оказался случайно, просто вышел на прогулку и вообще не его искал. Может, у меня вообще свидание. Спасибо за масштабный флэшмоб для альф, мистер президент школьного совета. Знаешь, один из соискателей на роль постоянного бойфренда мне очень приглянулся. Мы договорились о встрече, а тут ты. Нет-нет, я пойду. Не хочу отвлекать, да и он меня ищет, наверное. Пока, до скорого, увидимся на занятиях. Не болей, береги себя. Уже не болеешь? Это просто замечательно. Пока-пока. Ещё раз. Пока. Теперь точно. Я мог всё это выпалить на одном дыхании. Кто бы запретил? Но это был бы фарс чистой воды. Мы оба это понимали. — Привет, — произнёс я, преодолев препятствие из трёх десятков ступеней. — Тебе лучше? — Заебись вообще, — сказал он, включая фонарик на телефоне и положив его на ограждение между нами. Похоже, не обманывал. Болезненный вид окончательно покинул его лицо. За время гормональной бури Джуд, кажется, слегка похудел. Скулы стали чуть острее и выделялись сильнее, чем прежде. Но и в исходном варианте, и в нынешнем выглядели обалденно. Фамильные скулы Фитцджеральдов, что у отца, что у сына были идеальными. Однажды названные шедевральными, они обещали навсегда остаться в моём сердце и возглавлять топ самых красивых скул в мире, на которые я когда-либо залипал. — Отличная новость. — Спасибо за заботу, — произнёс Джуд, стряхивая пепел вниз, слегка откидываясь назад и опираясь обеими руками на холодное, шероховатое ограждение. — Да я вроде... — Не преуменьшай свои заслуги. Есть за что. За лекции, например. Мартин мне их передал, и я сегодня весь вечер постигал науку. — Хорошо. Я боялся, что он может их выбросить... — Тогда почему сам не занёс? Или опасался, что я не сдержусь и завалю тебя прямо там? — Нет. — За то, что наведывался время от времени — тоже спасибо. Мне, правда, было легче, чем от приёма блокаторов. — Я не... — Лапушка, — протянул он. — Запах. Я же его чувствовал. Даже если ты только стоял под дверью, я всё равно его чувствовал, ну. Шах тебе, лапушка. И мат. Стоило подумать об этом и догадаться. Не надеяться, что пронесёт, что твои ночные вылазки останутся незамеченными. Стоило, стоило, стоило. Я ведь знал наверняка, что с нами обоими это неведомым образом работает в обе стороны. И он мой запах ощущает, и я — его. — Тебе просто показалось, — ответил твёрдо, складывая руки на груди. — Как знаешь, — фыркнул Джуд. — В любом случае, после твоих визитов мне было, чем себя занять, потому я не ломал голову на тему того, почему ты ни разу не заглянул. Наскакивать на тебя и насиловать никто бы не стал. Лекарства я принимал исправно, просто слабость временами накатывала, и болело в нескольких местах. Мы могли бы поболтать или посмотреть что-нибудь вместе, но нет, так нет. — И чем ты занимался? — Спортом. У меня секс-турнир в одно лицо случился. Вот я и трудился, не покладая рук, — выдохнул он, изобразив характерное движение, а потом — проведя ногтем по ширинке моих джинсов и попытавшись через ткань схватить меня за член. Или сделав вид, что собирается схватить. Когда же я шарахнулся в сторону, словно от открытого огня, обещавшего спалить меня без остатка, заливисто засмеялся, запрокинув голову. Придурок несчастный. Хотя, судя по цветущему виду, вполне себе счастливый и готовый к новым свершением. С наступлением учебной недели, снова вернётся в наши стройные ряды и опять будет кошмарить альф своим характером, а омег — некоторых, не всех — восхищать, оттачивая на них навыки галантного кавалера. Ну или смущать, как меня, легко ведущегося на любую провокацию. — Не сиди на холодном. Будешь игнорировать рекомендации врачей, застудишь свои драгоценные яйца и из кабинета андролога не вылезешь, — произнёс я, стараясь перевести тему в иное русло. — Обо мне не беспокойся. — Тебе ещё рожать. — Да не собираюсь я этого делать. Хватит уже свои ценности и желания на меня примерять. — Пока не собираешься. А потом... — Потом, лапушка, суп с котом. — Это не полезно для здоровья. — Суп? Ну да, из кота — не очень. Они не для того созданы, а вот из... — Не суп. Холод для задницы. Что альфам, что омегам строго противопоказано. — Переживаешь за меня, значит? — Будь на твоём месте другой омега, я бы ему то же самое посоветовал, — сказал, пожав плечами. — Лучше о себе позаботься, — легкомысленно отмахнулся от меня Джуд, в последний раз затягиваясь и сбрасывая в заросли кустарника затушенный окурок. — Если вдруг захочешь присоединиться, но боишься, можешь сесть ко мне на колени, и холода не почувствуешь. Обещаю. Я горячий. Очень. Последнее произнёс, намеренно понизив голос и выразительно подвигав бровями. Из-за чего эти слова снова показались мне насмешкой и издевательством. В том, что он горячий, я нисколько не сомневался. Из всех омег, с которыми мне доводилось сталкиваться на жизненном пути, один он так странно на меня действовал. Рушил принципы, порождал непривычные мысли, заставлял пересматривать устоявшиеся взгляды на жизнь. Что ни говори, а на него я реагировал совсем не так, как на остальных. Он был другим. Он был особенным. Я не рискнул бы переспать с ним, — нет, точно нет, — но к нему просто-таки надирало прикоснуться, рассмотреть не на расстоянии, урывками, когда он не видит, не через раздвинутые пальцы, а вблизи. Обнять. Вдохнуть грёбаный запах, так отточено и метко бивший по всем моим кинкам и рецепторам, как сам Джуд бил по челюстям своих противников во время драк. Поцеловать его мне тоже временами хотелось. Чтобы любопытство раздирать на кусочки перестало, зато появилась определённость. Чтобы больше не терзаться мыслью, как это происходит именно с ним, а знать наверняка. И, вероятно, избегать его всеми возможными способами. Прятаться, отводить взгляд, делать вид, что знать его не знаю, потому что, сделав, я бы сразу пришёл к выводу, что совершил ошибку, оступился и не просто упал, а умудрился переломать себе обе ноги разом. После этого в разы сильнее хотелось отхлестать себя по щекам, достать журнал с горячими, полуобнажёнными и абсолютно голыми альфами и почувствовать возбуждение от взгляда на них, а не от мыслей об омеге, хоть и не слишком стандартном. — Температура не до конца спала? — Я в другом смысле. — Ага, а у меня родители пекари. — Поэтому ты в ряде ситуаций такой хлебушек? — Да пошёл ты, — процедил я, разворачиваясь и собираясь уходить. Вот это высказывание уже на шутку не тянуло, зато походило на оскорбление. А терпеть поливание грязью я не собирался. — Лапушка, не хмурься. Я не хотел тебя задеть или что-то в этом роде. — Но задел. — Извини, — попросил Джуд, потянувшись и ухватив меня за рукав куртки. — Правда, перестань хмуриться. Это никого не красит. Лучше улыбайся чаще. — Зачем? — Тебе идёт, — признался он. Пальцы так и не разжал, продолжая удерживать меня рядом. Вместо того чтобы исполнить просьбу и начать практиковаться прямо сейчас, я опустил глаза и принялся рассматривать бетон под своими ногами, который долбил носками кроссовок. Некогда цельное полотно к настоящему времени было то тут, то там разорвано неровными цепочками пробившихся сквозь него травинок. Зелёных весной, пожухлых теперь. Молчание было неловким, и я пожалел о том, что не прислушался к внутреннему голосу. Сорвался с насиженного места и пришёл сюда. Завёл разговор, который теперь буксовал и обоих нервировал. Или меня одного? Или всё-таки обоих? Если в «Соммерсет Хай» я чаще руководствовался в своих поступках доводами разума, то здесь мною всё чаще владели эмоции. Сомнительный выбор и неверная расстановка приоритетов, обычно приводящая к катастрофам и краху. Тишину нарушил Джуд, задав вопрос, сравнимый, пожалуй, с острым кинжалом, приставленным к горлу. Одно движение, и ты убит. — Скажи, — протянул он. — Если бы я был альфой, ты бы в меня влюбился? Смог бы это сделать? — К чему такие вопросы? — Интересно. Не совсем синхронность мыслей, но что-то очень близкое. Буквально несколько дней назад мысли об этом разрывали мою черепную коробку, а теперь он озвучивал их и хотел получить ответ. Едва ли он удовлетворился бы молчанием. Я знал правду. Да. Будь он альфой... Но зачем говорить о том, чего нет. О том, чего не будет никогда. Потому решил использовать проверенный временем трюк. Ложь во спасение. Спасал не его — себя. Не дать слабину. Не поддаться на провокацию. Не дарить ложных надежд на то, что между нами что-то возможно в перспективе. Я не сомневался: стоит сказать, что в него, как в альфу, я бы втрескался без памяти, и он вцепится в ответ мёртвой хваткой. Решит, что возможно всё, а его истинная половая принадлежность не помеха отношениям. И вот это станет концом спокойной жизни. Для обоих. — Нет, — ответил равнодушно. — Ты не в моём вкусе. Он усмехнулся, разжимая пальцы и даря мне полную свободу действий. Отпуская и больше не удерживая. Не пытаясь. Ничего из того, чего я не захочу. Всё строго добровольно. — Ты — тоже, — произнёс Джуд, хохотнув. — В самом деле, кому может понравиться рыжая каланча с покер-фейсом, вечно попадающая в переделки. Классический омега в беде. Только успевай спасать. Кто такое выдержит? Бедный твой будущий альфа. Он супергероем со сверхреакцией должен быть, иначе станет вдовцом раньше времени. Сочувствую ему заранее. — Не спасай. — Не буду. — И не надо. — И не буду, — легко и уверенно повторил он, как будто таким образом ставил точку. Или крест. На всём, что со мной связано. — Значит, как я и предполагал, всё дело в запахе? — Исключительно в нём. Сказал, как отрезал. Я ухмыльнулся в ответ. В череде его увлечений мимолётных я, похоже, стал исключением из правил. Режим галантного кавалера вышел из строя раньше, чем от меня добились взаимности и смогли уложить на простыни в своей комнате. Неудивительно, предсказуемо даже. Всё-таки о Джуде говорили, что он ведёт себя, как альфа. Они не любили ждать. Они были нацелены на результат. Вот прямо сейчас, без промедления, а не через день, месяц, год. К тому же, в море было достаточно рыбы. Сотни красивых омег, из них не все напирают на убеждённую и непоколебимую любовь к альфам, кто-то очень даже приветствует иные виды отношений и открыт для предложений. Получить такого омегу проще, и время не тратится впустую, и жизнью рисковать не приходится. Одни сплошные плюсы. Не то, что с некоторыми.