Горный перевал

      Небо казалось серым и бесконечным. Облака, показавшиеся из-за горизонта, тянулись к вершинам гор. Их серые грузные туши, несмотря на пургу внизу, плыли медленно и невозмутимо. Наверху бушевал ветер, столь же сильный, что и у земли. Крупицы белого холода изредка, да проникали под плотную волчью шкуру. Сильный ветер трепал уши и заглушал любые звуки. Снег то и дело попадал в глаза, забивая нос. Ветви высоких деревьев угрожали в любой момент хлестнуть по загривкам или мордам волков. Оборотней было четверо. Два больших, один поменьше и совсем ещё щенок.              Они были в пути день. Это можно было вычислить по солнцу. Пусть облака и держали светило «в плену», несколько лучиков ближе к вечеру смогли пробиться к земле. Позже показалось и оно само. Рыжее солнце выглядело в этой пурге так же неуместно, как оборотень в волчьей шкуре на торжественном приёме у вампиров.              Зима выдалась на редкость холодной и снежной. Старики поговаривали, что их кости не ощущали такого холода со времен великой зимней лихорадки, которая прокатилась над многими территориями и унесла жизни не одного десятка живых существ. Лихорадка не знала пощады. Разделения на расы ее не интересовало, и потому страдали все. Кому не повезло, умирали в страшных муках, а те немногие, кто выживал, оставались калеками. Сами старики не любили вспоминать далекие события лихорадки, зато на любые другие темы были готовы раскрывать рты хоть целый день.              В этот раз волки направлялись домой не одни. Их существенно замедляли волчонок и юный омега. Двое крупных, бурых альф шли впереди, в то время как волчонок с багровой шерстью весело плутал под лапами бежевого омежки. С тех пор как они вышли из лагеря стаи Тёмного леса, прошло уже довольно много времени. Хвойные деревья вскоре сменились иссохшими от времени корягами и хилыми тощими осинками и березками, которые скрипели от каждого дуновения ветра. Снег под лапами прерывался голыми поверхностями заледеневшей глины. Она неровно исполосовала землю, а идти по ней было довольно сложно. Бежевому омеге с голубыми глазами и маленькому щенку этот участок показался особенно тяжелым. Не дождавшись, когда их товарищи поймают хоть что-то перекусить, они, как только объявилась остановка, свернулись в один теплый клубок и уснули. Покушать они смогут и завтра. Лапы гудели даже у альф. Перевоплощение сейчас было бы смерти подобно. Хрупкое человекообразное тело мигом замерзло бы в таких условиях даже у выносливых и горячих кровью оборотней. Вдалеке виднелись пики родных гор.              Второй день пути знаменовался сильным снегопадом. Небо потемнело ещё сильнее. Облака ниже прилегли земле и теперь темно-серыми густыми массами нависали почти над самыми верхушками деревьев. Ветер не прекращал гудеть и бить в глаза. Маленький волчонок лежал на спине одного из альф, второй помогал бежевому омеге продираться сквозь сугробы, которые намело за ночь. Добыча на них четверых попалась скудная — две землеройки. Это хватило на несколько укусов. Желудки альф были пусты. Конечно, ни тот, ни другой были бы не против и кусочка землеройки, но правила гласили отдать их омеге и щенку. Через несколько дней они должны уже были выйти на равнины. Там их от белизны снега не будет прикрывать ничего. Позаимствовав кусочки коры и кишки землероек, альфы сделали что-то вроде масок. Осталось соорудить ещё две такие.              Ближе к вечеру оборотни прошли половину пути и вошли в редкий вечнозеленый лес. Там альфы оставили волчонка с омегой и отправились на охоту. Несмотря на зиму, удача оказалась на их стороне. В этом случае опыт тоже сыграл немаловажную роль. Когда солнце ласково лизнуло горизонт, и вечер плавно перетек в ночь, альфы вернулись. Наконец все нужное для перехода невидимой снежной границы было сделано.              Бежевый волк встретил их покачиванием пушистого, но короткого хвоста. Он невольно облизнулся, когда почуял запах еды. Свежее мясо после голодного холодного дня было самой притягательной вещью. Так же сильно хотелось спать, но уснуть он не мог. Рядом с его бедром, спрятав холодный нос в бежевую шерсть, спал маленький щенок, который в темноте найденной берлоги казался темно-бурым.              — Омега, вставай. Киони вернулся. — проурчал бежевый омега и коснулся носом багрово-рыжего бока щенка, чувствуя его беспокойное дыхание. Тот всего лишь дремал.              Омега недовольно рыкнул и поднял голову. Монотонный пейзаж, окружающий его, утомлял. Щенку хотелось быстрее в знакомые горы, в свежий воздух, в чистое над головой небо, не скрытое ветвями деревьев.              — Не хочу. Хочу только спать. — буркнул волчонок, широко зевая. — Когда мы придем уже в горы, па? — протянул Омега.              Бурый волк подошел к сыну и несильно потрепал его за ухо. К багровым лапам был кинут все еще теплый кролик. Бежевый омега удобнее устроился в небольшой ямке, которая располагалась под поваленными стволами деревьев. Тут они решили переночевать. Сквозь узкую щель входа были видны крупные хлопья снега, которые слой за слоем ложились на землю, образовывая сугробы. Внутри было немного теплее, чем снаружи.              — Не спи. — проурчал бежевый омежка, подталкивая щенка лапой в бок.        Омега фыркнул и неловко поднялся. Тем временем альфы протиснулись внутрь через узкий лаз. Ветер свистел совсем близко, подгоняя волков.              — До гор таким темпом надо еще топать и топать. — пробурчал один из них, потирая лапами морду и разминая заледеневшие усы.              Вчетвером в небольшой ямке им было немного тесно, но терпимо. Бурая шерсть того, кого назвали Киони, перемешивалась с бежевой в районе бока. Волчонок переместился в лапы к отцу. Второй бурый волк подпирал собой вход.              — Не бурчи. — мирно заметил Киони. — Скоро будем дома, там и отдохнем, а пока кушайте.              Кея широко зевнул и щелкнул клыками. Его шерсть сильно распушилась. Ветер, что дул снаружи, холодил бок, шерсть покрылась тонким слоем снега, который постепенно таял от жара тела альфы. Но волк не подавал и виду, что ему неприятно.              — Только кишки оставьте, пусть промерзнут.              Бежевый волк поднял голову и широко зевнул. Его взгляд был сонным. Он задумчиво оглядел Киони. У того были совсем светлые сиреневые глаза. У самого же шерсть имела черный оттенок, а радужка казалась темнее. Так же отличие братьев состояло и в морде. У Кеи через лоб и левый глаз шел рваный шрам.              — Нам ещё долго идти?              Киони устало облизнул губы и зевнул. Кончик его хвоста бесшумно покачивался. Альфу клонило в сон. Внутри уже было значительно теплее, чем снаружи.              — Около двух дней пути. Выйдем из леса, пройдем равнину и мы почти дома. Вернее у подножия дома. — оборотень усмехнулся себе в усы. — Давайте, ешьте. Рома, Омега.              Кея растолкал Омегу и пододвинул к нему добычу. Рома наклонил голову к пойманному кролику и тоже приступил к еде, жмурясь от наслаждения. Горячие кусочки мяса будто таяли на языке. После трапезы оборотни почти мгновенно уснули. В путь им предстоит выйти с рассветом.              На следующий день они вышли на равнины. Снега и туч там уже не было. Впереди до самых гор простиралась бескрайняя белая пустошь. Солнце светило на чистом и ясном небе. Было так ярко, что глаза резало от белизны. Именно сейчас пригодились сделанные альфами маски. Крепко закрепив их за ушами с помощью кишок, оборотни направились дальше. Глаза резало намного меньше, но поле зрения было сильно ограниченно. Маски нужны были, чтобы волки не ослепли, как бы это не казалось смешным. Снежная слепота очень опасна, потому что может не пройти, как обычная болезнь, и оборотень останется слепым. Слепота приходит вместе с жуткой лихорадкой, повышением температуры тела и невыносимым зудом. Те, кто перенес ее, рассказывали, что до крови расчесывали себе веки, а кто-то просто не смог вытерпеть зуда и вырывал себе глаза. В таком случае даже хваленая регенерация оборотней не могла помочь.              Рома долго не мог привыкнуть к маске и постоянно встряхивал головой. Кора царапала переносицу, а натянувшиеся кишки натирали нежную кожу за ушами. Постоянно фыркая и щурясь, волк оглядывал местность. Она немного напоминала омеге знакомые с детства просторы. Рома вырос в замке, который со всех сторон окружали подобные равнины. Пусть он и был на одну половину оборотнем, его вторая часть содержала гены вампиров. Потеряв рано родителей, Рома был принят в замок хладных братом своего папы-омеги и им же выращен. Ромул заботился о приёмном сыне, как о родном, и любил его наравне с другими своими детьми. Но всё же, в Роме преобладала его волчья сущность. Как только он подрос, и появилась возможность, молодой омега решил уйти к своим сородичам по отцу-альфе. Именно по этой причине он и шёл в горную стаю, главой которой являлся Киони. Кея был братом-близнецом бурого волка. Немного резкий и более наглый, он пугал Рому. Малыш со странным именем Омега, который был сыном Киони и какой-то волчицы, о которой Рома слышал лишь раз и то мимолетно, подражал Кее и был таким же, как его дядя.              Равнина казалась бесконечной. Тут от ледяного ветра, шедшего с гор, не спасали деревья, ведь их просто не было. Маски не защищали глаза от надувания. Это не было так же страшно, как снежная слепота, но приятного было мало. Утро сменилось днем, а тот вечером и, наконец, Киони решил сделать остановку.              — Можете снять маски. Больше они нам не нужны, мы дома. — альфа сгреб лапами мешающую вещь с морды и блаженно прикрыл глаза. В нос ударил родной запах территории и старых меток. Хотелось броситься вперёд к тёплым пещерам и свежему мясу, к знакомым волкам, но это было невозможно. Нужно приглядывать за Ромой и Омегой. Первый тут заблудится просто-напросто, а второй вообще не должен тут находиться.              Кея едва заметно ухмыльнулся и расправил плечи. На его спине завозился Омега, который устал идти еще днем.              Так как соперников у стаи из Скалистых гор было немного, а их «соседями» являлись родственники Омеги, большие территории не требовали постоянного пристального наблюдения. Граница, к которой подошли четверо оборотней, начиналась задолго до подножия самих гор. Тут патрули бывали не часто, да и сама стая не охотилась, хотя часть равнины и принадлежала им. В этом не было никакого смысла. Даже чужаки на этот обширный кусок территории не заходили, ведь дичи, что в теплые, что в холодные сезоны, тут было мало.              Буквально в нескольких метрах уже начинались скалистые породы под лапами. Еще не было самих гор, но снег уже лежал не на мягкой равнинной земле, а на твердых мелких камнях, противно скребущих под лапами. Деревца и кустарники стали попадаться на глаза все чаще. Все они низко прилегали к земле, их корни безобразно торчали в разные стороны. Рома настороженно крутил головой. Пусть волки из стаи Скалистых гор сюда забредали редко, их запах чувствовался везде. Он отпугивал чужаков, доказывал, что данные территории под защитой.              Киони полной грудью вдохнул запах родного дома, сородичей. Он всех их знал.              — Продолжим путь. — кивнул он и первым перешагнул невидимую границу.              Видимо азарт остальных передался и волчонку. Тот спрыгнул со спины дяди и ринулся вперед. Для него все здесь было в новинку. Когда он отправлялся в смертельный поход за отцом и дядей, времени смотреть на пейзажи не было. Омеге нужно было просто выжить и найти стаю, куда отправились его родные.              Рома шел следом настороженно и взволнованно. Внутри всё дрожало от предвкушения чего-то нового, непривычного. Плотная, но короткая шерсть пропускала холодный ветер, отчего по телу омеги постоянно прокатывался табун мурашек. Его короткий хвост подергивался из стороны в сторону. Рома подошел чуть ближе к Киони, прижимая уши к голове и продолжая принюхиваться. Он мог определить, что на территории жило около десяти волков и сюда они не забредали уже очень давно. Голубые глаза наткнулись на маленький сугробик, застывший от них в пятнадцати метрах за камнем. Рома принюхался и понял, что это кролик. За несколько дней он успел выучить некоторые повадки волков. Издав звук, похожий на свист, омега сказал, что видит добычу.              Багровый волчонок вмиг остановился и обернулся. Он тоже выучил несколько новых приемов, которые должны были помочь в охоте. Омега сделал пару шагов назад, попадая в свои же следы, развернулся и прижался животом к плотному снежному покрову.              Киони сделал незамысловатый жест головой: сперва повернул влево, после резко вверх. Уши при этом стояли торчком, а верхняя губа приподнялась. Он разрешил Роме охотиться на землях его стаи. Кея хрипло уфкнул и не выразил недовольства.              Бежевый волк широко распахнул глаза, делая один медленный шаг. Что-то заметив, он недоуменно качнул хвостом. Кролик не шевелился. Прижав уши, Рома сделал вперёд несколько довольно шумных прыжков, будто проверяя. Пушистое белое тельце добычи не рвануло из-за камня, а продолжало лежать за ним маленьким сугробиком. Омега, уже не беспокоясь, подбежал к тому, что должно было стать его добычей.              — Он мертв. — негромко заметил Рома, поднимая голову и смотря на альф. Для достоверности он даже ткнул лапой шкуру.              Альфы и Омега подошли к туше.              — Это странно. — задумчиво протянул Киони. — альфа принюхался тщательнее, практически утыкаясь носом в заледеневшую шерсть. — Его убил не оборотень. Хм. Пахнет как собака, но с более терпкими нотками.              Второй бурый иронично сморщил нос.              — Тут людей не было со времен Большого Ледника. Какие еще собаки?              Киони качнул хвостом и, подцепив пальцами тушу, перевернул кролика. Взору всех предстали успевшие заледенеть внутренности.              — Я сказал почти. Не оборотень и не собака.              Рома поднял морду и принюхался. Запах, витавший в воздухе, заставил его шерсть встать дыбом. Пахло смертью. Не только от кролика. Этот запах был везде, он окружал их. Рома испуганно прижал уши и сделал пару шагов поближе к бурым волкам. Следы, оставленные тем, кто распотрошил кролика, уже замело снегом. Тонкий, еле слышимый запах крови раздавался откуда-то сбоку.              Волчонок кратко ткнулся носом в лапу отца и первым двинулся в сторону запаха. Слишком сильно он привлек внимание. Киони бросил взгляд на брата и рысцой направился за Омегой.              — Подождем. — бросил Кея.              Рома дернул ушами и покорно остался на месте. Когда щенок взобрался на холм на небольшой полянке, перед ним раскинулось кровавое зрелище. Тушки зайцев лежали везде. Растерзанные животы. Одна кишка переплетается с другой, все это уже присыпано снегом. Некоторые зверьки были закоченевшими и даже подгнившими, другие же казались свежими, будто убитыми всего сутки назад. Бесконечные следы огромных удлиненных лап совсем не напоминали волчьи. Ни один кролик не съеден даже наполовину. Только растерзаны, разорваны. Прямо напротив щенка лежал свежий труп. Его оторванная от туши голова ещё блестела свежей белесой субстанцией, вытекшей из проломленного черепа, слегка желтоватого цвета. Артерии и вены ещё не спались и правильными окружностями торчали из останков шеи. Сломанные хрящи позвонков практически не были видны в мясе и шерсти. У кролика не было живота. Только обтянутые кровавой пленкой кости. Все внутренности были раскиданы рядом — коричневая блестящая поверхностью печени, белые небольшие тяжи представляли собой то ли кишечник, то ли останки легких.              Волчонок удивленно распахнул пасть. Шерсть помимо воли поднялась дыбом. Пусть перед ним и лежала халявная еда, чутье подсказывало, что кушать это нельзя. Киони увиденное поразило не меньше. Вопросы напрашивались сами собой.              Кто это сделал? Зачем? Почему не съели добычу? И главное, откуда чужаки взяли столько белых кроликов? Изобилия добычи на этом куске территории никогда не было. Кролики забредали сюда очень редко, поскольку еды для них не хватало. Постоянными жителями полноправно могли считаться только птицы и мыши.              Киони обернулся и позвал Кею.              — Ты должен это видеть.              Тот не заставил себя ждать и подошел к брату. Рома бросился следом за бурым альфой. Картина, представшая перед ним, заставила задрожать от ужаса. Над полянкой стоял смрад. Пахло смертью, кровью, ужасом. Омега буквально чувствовал, сколь сильно были испуганы перед смертью маленькие зверьки. У многих были поломаны лапы, будто на них учили охотиться волчат или мучили.              — Что… Что тут произошло? — просипел Рома, сглатывая. Его хвост мелко трясся от испуга.              Кея сплюнул на снег вязкий комок.              — Какая мерзость. Даже я на такое не способен. — пробормотал он.              — Не знаю. — ответил Киони, поспешно заводя Омегу себе за спину. — Но если найду того, кто посмел нахальствовать на моей территории, выдеру. Скорее всего, это стая. Только стая кого?              Рома выдохнул сквозь зубы и отвернулся. В горах в холодную пору начинало темнеть рано. Солнце уже неумолимо кренилось к верхушкам скал. Ветер тоже усиливался. А ведь они ещё были только на равнине перед горами и им ещё идти и идти.              Рома обернулся назад. Черное небо резко нависало над белой, скованной снегом землёй. Не было видно ни птиц, ни зайцев: всё мертво, всё спокойно. Только тут под лапами на склоне лежали тушки растерзанных зверей. А там позади бескрайняя степь. Видно только, как люто бушует ветер, сыпля крупными хлопьями снега во все стороны. И плачет; вой начинается где-то наверху, совсем тихий, он вбивается в ледяную землю ревом, поднимая белые клубы, рьяно мечется по пустой равнине, заметает цепочки следов, оставленные чьими-то лапами. Снег, с гулом, словно волны, вздымается вверх, к черным, низко опустившимся тучам. Врезаясь во что-то невидимое глазу, он вновь падает, рассыпаясь белыми осколками, снежной пылью, а потом снова вздымается, ещё гуще, ещё страшнее. И стена эта бесновала где-то там за спиной, угрожая подобраться ближе. Беда тому, кто попадется этой бури на пути: замучает, живым не отпустит.              Холод пробирался под плотный подшерсток медленно, с какой-то ленцой. Солнце нехотя скользило по сугробам, волчьим шкурам, явно не намереваясь осчастливить их своим теплом. Ещё не пришло его время. Зима только заступала в свои права. Рома хотел лечь на снег, закрыть морду лапами и забыть о лютующей на равнинах пурге, вспомнить теплые летние дни в кругу семьи.              Морозное солнце всё быстрее скатывалось с упругого небосклона за чернеющие невдалеке скалы. Всё темнее становилось вокруг, всё холоднее. Даже белизна снега приобрела какие-то сизо-серые мазки. Ночь, как и пурга за спиной всё быстрее приближалась к путникам, угрожая оставить их в темноте и холоде наедине с застывшими трупами кроликов — единственном напоминании о жизни на равнинах.              Рома перевёл большие голубые глаза на трупы. Серая поредевшая от времени шерсть кроликов уже не колебалась на ветру, матово блестя льдом, покрывшим её. Запах полуразложившихся тел наполнял легкие омеги, проникая в каждую клеточку. Всё тут было наполнено смертью. Роме было уже ни пять лет и ни семь. Жизнь омеги началась со смерти его родителей. Он многое знал о страхе и ужасе, о тоске по тем, кого помнил отрывками.              Смерть — это холодные два тела, да тёплые руки Ромула: вот, что он помнил о том дне, когда увидел трупы своих родителей. Он не понял тогда, почему кто-то уносит его дальше от знакомой отцовской шерсти, от стеклянных, как бусины, глаз. И никто больше не покатает на широкой волчьей спине, никто не поцелует в лоб, ласково перебирая спутавшиеся короткие волосики.              Смерть — это тот дядя в синем костюме, которого Ромул звал мужем. И нет больше криков, не пахнет в коридорах кровью, не надо забираться на острые худые коленки Ромула и обнимать его, чувствуя, как сырая щека того, кто стал папой, прижимается к плечу. Пышные похороны, где Ромул светло и ясно улыбается, а после дышит уже иначе: свободно и без страха, смотрит своими голубыми чистыми глазами и целует своих тройняшек, кудрявого малыша Альтара и Рому, касается мягкими губами пухлых щечек и шепчет о том, как он их всех любит.              Смерть — это когда ему приходиться, плача, вытирая кулачками глаза, класть маленькую желтую птичку в коробку. Там лежат ещё четыре, принадлежащие его братьям. Рома знает, что эта большая запекшаяся черная корка на шее убила их питомцев. Он видит, как бледен и испуган Ромул, как бегают по большому замку слуги, выискивая что-то. И находят. Тощего портного, висящего под невысоким потолком мастерской на верёвке и рядом истерзанный ржавчиной и черными подтеками наточенный нож. Никто не знает, почему он так поступил. Только Ромул выглядит мрачным и напряженным, будто виновный в смерти их питомцев ещё жив и гнусно смеётся где-то рядом.              Смерть — это те волки, которые с рычанием вгрызаются в чужие тела, сверкая желтыми, полными болезненной ярости, глазами. Это вампиры, изломанными куклами застывшие на полу зала, в котором должно было быть торжество. Смерть — это когда он, проходя по коридору, увидел разбитое стекло в окне, а подойдя, наткнулся взглядом на развороченные столы и труповозки, в которые люди невозмутимо стаскивают покрытые шерстью тела, чтобы увезти их дальше от замка. Эти оборотни больше не встанут, не побегут по равнине, не поднимут с воем головы к небу.              Но сейчас, стоя тут, Рома чувствовал не только смерть. С тем же гулом, что позади бесновала буря, на него нахлынуло всё то, что он когда-либо видел. Рома дрожал, охваченный ужасом от вида этих маленьких зверьков, что были растащены на кусочки чьими-то клыками и оставлены умирать тут. Это измотанное холодом кладбище было наполнено звенящей гулкой тишиной, будто большой купол отрезал эту низину от всего мира. Испуганный и растерянный он смотрел на всё, что оставил им неизвестный, будто в насмешку.              Хриплое и надрывное «кар-р» заставило омегу вздрогнуть. Атласно-черные птицы приземлились на снег и, забавно прыгая, начали подбираться к кроликам. Их глаза-бусины неотрывно следили за волками, точно предупреждая их не приближаться. Уперевшись ногами в замерзшую тушку, один из воронов начал было клевать, но будто испуганные чем-то остальные с шумом взлетели вновь, пропадая за скалой, нависшей под другую сторону над полянкой. Ворон, заметив, что никого нет, тоже оставил падаль и, тяжело хлопая крыльями, улетел. Даже падальщики отказывались от этого мяса.              Омега боялся дышать, словно его тихие надрывные вздохи могли разорвать этот равнодушный покой, который был вокруг. Смерть. Это слово давило как груз. Рома сделал несколько шагов назад, подальше от этой поляны, которая заставляет всё тело дрожать, а на глазах наворачиваться слезам. Надрывный хруст снега разрывал тишину от каждого движения его лап.              Киони обернулся к омеге и уфкнул. Это означало «стой». Альфа поднял голову к небу и нахмурился. Помимо запаха падали, ветер принес запах надвигающейся бури. В этот момент волчонок нырнул под бурый живот и встал меж разведенных лап.              — Мне тут не нравится. — с нервными нотками в голосе сказал Омега. — Пойдем домой…              Киони наклонился и провел языком меж багровых ушек.              — Надвигается буря. Нам нужно дойти до подножия. Там и переночуем. — альфа долгим взглядом посмотрел на пики гор.              Отсюда казалось, что даже до подножия идти не меньше дня, а столько времени у оборотней не было. Снежная буря неумолимо приближалась.              Кея тяжело вздохнул. Даже ему не хотелось поднимать тему тушек кроликов.              — У нас есть не более трех часов. К этому времени станет совсем темно. Мы-то с тобой ничего, а вот, — альфа кивнул на Омегу и полукровку. — Им будет несладко.              Рома расширившимися глазами, трясясь, как осиновый лист, стоял и смотрел на всё происходящее. Подушечки лап покалывало от холода. Ветер дул в спину, и буря была уже совсем близко. Прижав плотнее уши к голове и распушив короткую шерсть, он привалился плечом к бедру Киони. Так он чувствовал небольшую, но защиту от альфы.              Оборотень взмахнул хвостом и шевельнул ушами в нужном направлении.              — До остроконечного пика мы должны успеть дойти. Не будем терять времени. — альфа повернулся и подтолкнул Рому носом.              Оборотни вновь продолжили путь. Остроконечным пиком оказался длинный вытянутый вверх камень. Он одиноко вздымался на уклоне. Под ним, вырываясь из-под земли крупными корнями, росло очередное скрючившееся дерево. Его ствол почти сливался со снегом. Ветви и корни так сильно переплелись, что образовывали пещерку ничуть не хуже той, что была бы пробита из скал.              Рома облегченно взмахнул хвостом. Живот потягивало от голода, но сейчас полукровка больше всего на свете хотел заснуть и забыть весь тот кошмар, который увидел на поляне с мертвыми кроликами.              Киони первым подошел к камню и начал откапывать ход. Кея позади него набрасывал снег так, чтобы при буре их не засыпало, то есть небольшим полукругом. Когда дело было сделано, альфа проверил укрытие на безопасность. Внутри запах был спертый и, казалось, немного влажный, но, тем не менее, тут было безопасно.              Оборотень кивнул, и Рома с Омегой нырнули в пещерку. Буря давно лизала им пятки. Как только путники добрались до укрытия, ветер разошелся не на шутку. Острые крупицы снега больно вонзались в морды, а сам ветер так и норовил снять с волков шкуры. Ведомый силой вихрей снег забивал уши.              Братья подняли голову к небу, словно оценивая время, которое должна была украсть буря. Небо было полностью затянуто непроглядными черными тучами, а это значило, что до утра ветер не стихнет. Альфы переглянулись и скрылись в укрытии.              Рома внутри нашел островок сухого старого мха и подтянул на него Омегу. Все же щенку предпочтительнее место потеплее. Уснули все быстро, утомленные путем, бушевавшей за пределами пещерки бурей и увиденным за день.              Утро следующего дня выдалось теплым и тихим. Вход всё же засыпало, но не так сильно, как могло бы. Сквозь невысокую горку у самой верхушки входа пробивался солнечный свет. Рома и Омега вновь свернулись в один клубок и спокойно сопели на островке мха и сухих веток.              Первым проснулся Киони и неумолимо растолкал брата. Едва заметный оскал в полумраке убедил Кею побыстрее проснуться и начать откапываться. Остальных альфы решили разбудить немногим позже.              За ночь снег успел спрессоваться, и потому отрываться было довольно тяжело. Лишний снег альфы подминали под себя. Когда лучи солнца стали попадать внутрь укрытия, Киони мощным прыжком пробил пласт и оказался снаружи. Первое время альфа щурился, привыкая к яркому белому свету. Кея выбрался следом.              Небо было столь чистым, будто и не было бури прошлым вечером. Ни одного облачка не плыло по нежной синеве. Рома поднял голову и широко зевнул, услышав хруст. Сонно и неловко приподнявшись, омега подошел к входу, с интересом выглядывая. Там бурые братья стояли практически лоб в лоб. Их шерсть блестела от снега. Увидев Рому, Киони и Кея приветственно взмахнули хвостами.              Бежевый омега смущенно повел ушами и обернулся.              — Омега, вставай. — позвал Рома щенка, покачивая кончиком хвоста.              Но того уже и след простыл. Омега проскочил мимо Ромы так, что в нос ему прилетел снег. Полукровка дернул ушами и тряхнул мордой. Злости он к малышу не испытывал никакой за этот поступок. Стряхнув снег, омега ловко бросился за щенком и игриво боднул его в бок, повалив на спину и ткнув холодным носом в теплое округлое пузо.              — Добегался! Я поймал тебя! — игриво воскликнул Рома и прихватил зубами одну из задних лапок щенка, не сжимая.              Омега оскалил молочные клычки и тихо зарычал. Расходиться волчонок не собирался, поскольку не злился по-настоящему. Во время свадьбы своего дяди Тайни щенок проявил себя настоящим маленьким воином и даже совершил первое убийство. Омега разорвал глотку человеку-охотнику, который был заодно с оборотнями и отступниками вампирами. В первый раз чужие оборотни попросту сорвали свадьбу и покалечили гостей. Но даже при таком раскладе для Омеги это был хороший опыт. Он научился перекидываться в человеческую форму и в правильной мере использовать свои силы и клыки.              Щенок рос очень быстро, как и все дети, и кровь багровых оборотней сильнее бурлила в его жилах. Гендер малыша еще оставался загадкой для Киони. Для «альфы» Омега был слишком мал ростом. Для «беты» у волчонка были крупные клыки и когти. Отдельного внимания заслуживали кости, торчащие прямо из спины Омеги. На удивление, эти кости были живые и волчонок мог ими шевелить, почти как лапами или хвостом. По костям проходили многочисленные кровеносные сосуды, и потому, если их сломать, кровь будет брызгать фонтаном. Ни у одного волка из Багровой стаи не было таких костей, которые, к слову, в случае опасности могли перевернуться и стать защитой для боков. В обычном состоянии «наружный скелет» располагался полукругом и как будто тянулся к небу. Жизни данное отличие Омеге ничуть не мешало, но именно из-за него милейший вид волчонка становился более жестоким и потому отнести волчонка к «омегам»… Даже сложно представить.              Киони предполагал, что его сын будет бетой и не видел в этом ничего зазорного. Все волчата в детстве мечтают быть альфами, но не у всех желания исполняются. Несомненно, Омега будет очень сильным бетой и сможет составить конкуренцию альфам и добиться внимания омег.              — Я позволил себя поймать. — запальчиво выкрикнул Омега и распластался на снегу. — Папа! Па-а-а. — протянул волчонок, облизывая черные губы и похлопывая хвостиком по снегу.       — Что? — Киони склонился над сыном и еле слышно рыкнул ему в ухо.              Щенок задрыгал всеми лапами и перевернулся на бок. Клыками он прихватил отца за подбородок.              — Я кушать хочу.              Рома наблюдал за этим с легкой нежностью. Ему было и самому интересно, каким Омега вырастет. Останется ли он таким же беспечным и грубоватым? Полукровка знал, что со временем все меняются. Невозможно всегда быть тем, кем ты был день назад или неделю. Жизнь не стоит на месте. Если часто оборачиваться, желая сравнить себя в настоящем с тем собой, что ты был в прошлом, можно не увидеть куда ты идешь. Омега тряхнул головой, избавляя себя от этих мыслей. Размышлять о столь далеком будущем не было никакого смысла.              Киони покачал головой и опустился на снег рядом с Омегой. Ему и самому хотелось есть не меньше, но говорить об этом вслух было не свойственно альфе.              — После вчерашнего я не могу оставить вас одних, поэтому за вами присмотрит Кея. — альфа обернулся и, увидев утвердительный кивок от брата, поднялся. — Решено.              Вспоминать о целом поле попросту пропавшей добычи Киони, как и другие, не хотел. Однако, как только они доберутся до дома, с данным происшествием придется разобраться.              — Может, мы пойдем с тобой? — предложил Рома, пристально смотря на альфу.              Альфа неоднозначно мотнул головой и потрусил по направлению к горам. Кея лишь раз глянул ему в след, а после зевнул.              — Нечего вам с ним делать. Для вас выход - это только смотреть.              И это была правда. Ни Омега, ни Рома не умели в совершенстве охотиться, поэтому просто вертелись бы под лапами.              Тем временем Киони уже успел скрыться из виду. Примерно в пятидесяти метрах от них земля уходила под уклон и образовывала сход на довольно обширную долину. Здесь оборотень и планировал кого-нибудь поймать.              — Кея, — позвал Омега. — Папа уже ушел.              Альфа недовольно фыркнул и поднялся.       — Вот ему не сидится на месте. Пошли, чего сидите? — пробурчал Кея и рысцой побежал по следам брата.              Суровая жизнь в горах научила оборотней ходить так, чтобы оставлять минимум следов. Отпечатки лап Киони шли ровно, словно он бежал по невидимой веревке. В след от передней лапы тут же вставала задняя, поэтому казалось, что отпечатков меньше, чем конечностей у волка.              Рома взмахнул коротким пушистым хвостом и взволнованно потоптался на месте. Он впервые увидит вблизи волчью охоту, о которой немало в детстве наслушался. Голубые глаза омеги лихорадочно блестели. Сам он охотился довольно плохо, пусть и умел немного. Да, он уже бегал с альфами в лесу за добычей и даже поймал мелкий, но трофей. Однако больше интереса представляла охота в горах. Тут не было ни кустов, ни деревьев. Уму непостижимо, сколько ловкости и хитрости необходимо крупному оборотню, чтобы на прекрасно просматриваемой местности поймать хоть кого-то! Наверное, думал омега, все горные волки очень сильны и духом, и телом, раз выживают в таких тяжелых условиях. Он знал, что его отец тоже родился в скалистой местности. Пусть в нем и текла кровь горного волка, Рома никогда не видел в себе соответствующих задатков.              Мгновение омега наблюдал, как двигается Кёя. Лапы бурого альфы плавно скользили над снегом, а хвост был практически параллелен земле, помогая поддерживать равновесие. Глубоко вздохнув, Рома нерешительно попытался повторить такой тип ходьбы. Одна лапа зацепилась за другую и бежевый волк тут же неминуемо свалился мордой в снег. Тот забился в приоткрывшуюся от неожиданности пасть и уши.              Волчонок, шедший чуть впереди, остановился и рассмеялся.              — Рома, третья лапа выросла?              Кея недовольно обернулся и шлепнул Омеге по морде хвостом.              — Цыц! Хочешь испортить Киони охоту?              Щенок пристыжено прижал уши к голове, нагнал альфу и поравнялся с ним. Кея рыкнул племяннику на ухо и, развернувшись, подошел к Роме. Клыки сомкнулись на светлом загривке, и альфа поставил омежку на лапы. Тот смущенно опустил голову.              — Извините, я случайно… — Рома прижал ушки к голове и помялся на месте.              Отряхнувшись от снега, полукровка качнул хвостом и кинул взгляд в бок, не зная, пропустить ли ему Кёю вперёд или дождаться когда альфа двинется первым. Того, казалось, этот вопрос особо не задевал и он просто пошел дальше.              Омега с неким интересом смотрел то на Кею, то на Рому. В какой-то момент, когда бурый альфа с ним поравнялся, волчонок подпрыгнул и кратко потерся лбом о плечо дяди. Оборотень даже остановился, но Омега уже добежал до Ромы и проделал с ним то же самое. Таким действием волчонок перенес запах альфы на того.              Омега помнил свое обещание найти любимому дяде они, то есть пару. Бурый альфа не особо разбирался в омегах и не делил их на классы, именно поэтому Рома ему и подходил. Волчонок уже понимал для чего альфы ищут себе омег. Это случилось как раз благодаря Кее. Когда Омега гостил у своего дедушки, который, к слову, был вожаком стаи Темного Леса, дядя убежал в лес с каким-то рыжим омегой. Волчонок изначально не собирался ни за кем следить, все получилось само собой. Получилось так, что Омега увидел родственника во время совокупления с рыжим омежкой во всей красе.              — «Может получиться…»              Рома пару раз удивленно моргнул, не понимая что Омега пытался сделать. Пожав плечами, бежевый волк бросился подгонять альфу. Взгляду предстала низина. Там, раскапывая слой снега, который намело бурей, стояло семь оленей. У двух головы венчались витыми рогами, остальные оказались оленихами. Полукровка насторожил ушки и облизнулся. Свежая оленятина представляла собой настоящее лакомство. Взгляд начал искать Киони.              Бурая спина единожды мелькнула практически на противоположной стороне равнины. Оборотень обошел все стадо по кругу и встал с подветренной стороны. Олени его заметили лишь мельком и, когда альфа притаился, продолжили искать зелень. Видимо они решили, что волк на них не охотиться.              Киони рысцой подбежал к стаду с правого бока и замер. Внимательный взгляд сиреневых глаз искал потенциальную жертву. В животе неприятно заныло, а пасть наполнилась слюной. Так было всегда во время охоты. Олени стояли совсем рядом, и их запахи не заглушало ничто. Альфа слышал, как бьются их сердца, качая кровь по сильным телам. Оборотень облизнулся и клацнул клыками. Скоро он вопьется ими в теплую плоть.              Рома лапами чувствовал нетерпение альфы. Ему и самому хотелось сорваться и броситься к теплой живой еде, которая стояла совсем недалеко.              Вот ветер подул в другую сторону, и олени взволнованно вскинули голову. Крупная толстая олениха тревожно стукнула копытом. Самец настороженно оглядел равнину, но нигде обладателя запаха, который принесло ветром, не увидел. Большие черные глаза уперлись в то место, где недавно была замечена волчья спина. Пока что стадо не бежало. Но ещё один порыв и вероятнее всего добыча бросится со всех ног.              Нужно начинать сейчас. Киони поднялся и на согнутых лапах стал приближаться к стаду. Жертву он выбрал. Ей оказалась довольно крупная олениха, которая стояла немного в отдалении от стада. Рядом с ней крутился подросший олененок и выпрашивал молоко, которого у матери-оленихи уже не было. Олененок вырос, и олениха настойчиво отгоняла его от себя, но тот еще ничего не понимал. Как так вчера был нужен, а сегодня нет? Киони выбрал олениху как раз из-за того, что во время погони она замешкается и чуть отстанет из-за подростка.              Кея широко зевнул и опустился на снег.              — Сейчас будет мясо. — довольно протянул альфа.              Рома жадно сглотнул и облизнулся. Живот немного сводило от голода. Кушать хотелось неимоверно. Олениха была всего размером с волка, но на них четверых и её будет достаточно. По сравнению с предыдущими днями пути, они наедятся сегодня до отвала. Только мысль о том, что после придётся опять идти, немного приводила в уныние. Полукровка знал, что сначала нужно будет добраться до цели.              Омега поднял голову, улавливая изменения в погоде. Вновь поднимался ветер. Под вечер, предположил Рома, будет буря, нисколько не уступающая размерами той, что была ночь назад.              Вот один из самцов вскинул голову, замечая крупного бурого зверя. Взволнованно проблеяв, он бросился с примятой копытами полянки. Остальные подскочили, как ошпаренные. Толком не поняв, откуда исходит угроза, они понеслись следом. Подросток неуклюже врезался в толстую олениху и отскочил в сторону.              «Есть» — Киони рассчитал все точно.              Олениха замешкалась и бросилась бежать только спустя несколько секунд. Этого времени было достаточно. Киони сорвался с места и кинулся в погоню. Примятый не одним десятков конечностей снег был тверд как камень. Видимо олени здесь пробыли не один час.              Альфа взрыл когтями передних лап снег, тотчас поджимая задние. Пульс стучал в висках глухими ударами. Олениха в панике развернулась, сбивая оленёнка. Тот упал на снег, ударяясь головой о камень и разбивая череп. Очнется он уже только переваренным. Жертва сама обеспечила оборотней дополнительной пищей. Но даже несмотря на заранее пойманного малыша, Киони не стал останавливаться. Две туши они вчетвером умнут быстро. Нагнать олениху было самым простым.              Парнокопытные бегали не так быстро, как порой казалось людям или их собакам. Копыта разъезжались на твердом снегу. Киони чувствовал, как жгло подушечки лап, которые он, скорее всего, разодрал в кровь. Волк клацнул жадно клыками, нагоняя олениху. Та не оборачиваясь неслась по равнине.              Мускусный запах пота защекотал ноздри оборотня. Сдерживать голодного зверя внутри становилось все сложнее. Нужно было мыслить здраво, чтобы не оказаться под копытами оленей. Киони поравнялся с жертвой и стал отбивать ее от стада. Несколько раз клыки сомкнулись на плече жертвы. Оборотень не нападал, пока олениха была в стаде, ради собственной безопасности. Всегда был риск, что сородичи могут вернуться за отставшей. Для того чтобы это исключить, бурый отгонял добычу все дальше и дальше.              Олениха встревожено заблеяла, поворачивая в сторону от острых клыков. В этот момент альфа напряг лапы и прыгнул. Клыки впились в горло. Под весом волка, жертва завалилась на бок. Киони сжал горло в удушающих тисках. Жертва билась какое-то время, пока одним сильным рывком альфа не разорвал горло по бокам. Из артерий брызнула кровь. Закрывая глаза в предсмертных конвульсиях, олениха слышала топот лап приближающихся волков.              Как только стало понятно, что охота закончилась, Рома, не выдержав, сорвался с места. Видимо, азарт Киони, ловившего оленя, передался даже стоящим поодаль. Омега задорно тявкнул и бросился наперерез полукровке. Кея со свойственной ему ленцой последовал за остальными.              Запах крови, казалось, теперь витал по округе. Топот стада уже стихал вдали. Киони отстранился от мертвой оленихи и облизал окровавленные губы. Багровый волчонок подлетел к добыче первым, с легкостью обогнав полукровку, и ткнулся носом в разгоряченный буро-рыжий бок зверя. Альфа с толикой угрозы обнажил клыки и предупреждающе рыкнул. Так он отгонял Омегу от добычи.              Волчонок помахал хвостом и медленно, чтобы не провоцировать отца, отполз в сторону. Он делал это инстинктивно, даже не забыл прижать уши. Омега оплошал и проявил невежество, за что и поплатился. Подбежавшего Рому Киони поприветствовал кивком.              — Ай-ай, Омега, где твои манеры? — со смехом спросил Кея.              Омега глухо заворчал и вновь помахал хвостом, прося снисхождения.              — Я просто очень голоден. — оправдывая себя, произнес волчонок.              Кея сузил темно-сиреневые глаза, в которых плясали смешинки и покачал головой. Он не одобрял такого поведения племянника, хотя оно и веселило его. Киони недовольно уфкнул в их сторону.              — Запомни, сын, кто убил тот и распоряжается. — наставительным и в то же время мягким тоном начал Киони. — Я пока не разрешал подходить.              — Прости. — пробурчал волчонок себе под нос.              Киони хмуро посмотрел на приунывшего сына и тяжело вздохнул. Он не мог долго злиться на него, тем более он еще учится. Месяцы, проведенные вне гор, слишком расслабили еще не сформировавшегося щенка и заменили нужные манеры поведения на неподобающие. Альфе придется еще не раз твердой лапой наставлять сына на правильный путь, но оно того будет стоить. Непременно Омега вырастит сильным оборотнем, и гендер здесь значения иметь не будет.              — Хорошо, — кивнул Киони и указал окровавленной лапой на олененка-подростка. — Омега, принесешь добычу к камню?              Волчонок навострил уши и согласно закивал. Через мгновение оборотни наблюдали лишь пушистую пятую точку, несшуюся по равнине к еще теплому трупику. Скорее всего, он весь достанется Омеге.              — Думаешь, он донесет? — с сомнением в голосе спросил Кея, потирая лапой нос. Запах оленихи был такой притягательный, что у альфы вся пасть изошлась слюной, но он не смел подойти и начать трапезу.              Киони твердо кивнул и посмотрел вслед Омеге, после переводя взгляд на Рому. Он не мог не заметить, что полукровный оборотень держится из последних сил, чтобы не наброситься на еду. На него он не злился, поскольку знал, что тот вырос в замке вампиров и совсем не знал законов Леса и Гор.              — Пойдем. — Киони наклонился к бежевой мордочке и подул.              Альфы подняли тушу и понесли к пологому склону, с которого недавно спускались. Там стоял большой камень, припорошенный снегом. Прямо за ним ветром намело большой сугроб. Чуть позже на его месте будет вырыта нора.              У Ромы от резкого запах крови были расширены глаза. Он не подходил, но не потому, что знал законы. Омега не стал притрагиваться к еде из чистого уважения к Киони. Хвост бежевого волка нервно подрагивал. Омежка сглотнул и набрал в грудь побольше воздуха.              Альфы остановились только у большого камня. К этому времени Омега успел перенести тушку олененка и сидел облизываясь. Ему не терпелось начать. Вскоре было готово и укрытие. Оборотни вырыли его сами. Рома нетерпеливо ерзал, но не двигался. Как он понял из разговора альф с Омегой, первый ест вожак или же дает откусить кому-то.              Волчонку достался олененок целиком, и он довольный удалился в сторонку. Кея перевернул добычу на спину и Киони вспорол ей брюхо. Альфа присвистнул носом, разрешая остальным подойти. Рома прижал уши и подтянул кончик своего хвоста под брюхо, показывая покорность. Приблизившись к туше, омега наклонил голову вниз. Желудок урчал. Рома облизнулся.              Началась трапеза. Время клонилось к полудню, когда подошла буря. Оборотни успели съесть большую часть пойманной добычи. Остатки они затащили внутрь норы. Буря была на удивление недолгой и менее сильной, чем недавняя. После наступила тишина, которую нарушил громкий звук выстрела. Альфы навострили уши и по очереди вышли наружу.              — Неужели опять? — недовольно проворчал Кея.              Киони поднял нос по ветру, но ничего не почуял.              — Нужно проверить. Они пришли на нашу территорию с оружием. Либо глупцы, либо самоубийцы. — альфа пошевелил усами и заглянул в нору. — Омега, Рома, пора.              Бежевый волк вскочил на ноги и выскользнул из укрытия. Его шерсть распушилась, а бока округлились от того, как плотно он поел. Рома зевнул и прогнулся в спине. Передние лапы вытянулись вперёд. Омега выскользнул следом. Киони обвел глазами всех и повел вверх по склону. Следовало сперва узнать, кто повадился на чужую территорию, а после принимать решение.              Буря намела немало снега, и теперь каждый шаг давался с трудом. Юный Омега и вовсе проваливался по шею, но упорно шел за взрослыми. Оборотни добрались до верха склона и остановились передохнуть. Киони и Кея все время принюхивались, пытаясь поймать ветер с запахом. Наконец это получилось. Ноздри защекотал нестерпимый запах собак, человека, металла и пороха.              «Люди!».              Волчонок удивленно охнул. Уж этот запах он запомнил на всю жизнь.              — Папа, люди снова пришли за вампирами?              Киони удивленно уфкнул и покачал лобастой головой. Он внимательно рассматривал людей издали. Собак, на удивление оборотней, было в несколько раз больше, чем двуногих. В голову лезли отнюдь не приятные мысли. Раз люди вновь повадились на территории суровых гор к оборотням, значит, они забыли страх. Это не сулило ничего хорошего. Если люди зайдут в сердце территории, они поубивают и распугают дичь. Оборотни станут голодать, и чтобы этого не случилось, нужно не допустить беспрепятственного хождения человека по чужим землям.              — Нет. Эти совсем другие.              Мысль брата тут же подхватил Кея. Он в отличие от Киони всегда говорил то, что думал.              — В эти края люди приходят не за хладными, а за нашими шкурами и дичью, малыш. Зайдут глубже и им конец. — оборотень глухо заворчал и обнажил клыки.              Волчонок юркнул под лапы к отцу и зарычал, показывая, что не даст себя в обиду. Бурый альфа подтолкнул его носом.              — Сейчас не лучшее время встречаться с людьми. Нас слишком мало. — Киони бросил взгляд на притихшего Рому и продолжил. — Судя по запаху, люди пришли с юго-запада. Мы сейчас стоим на северной равнине. Будем двигаться по дуге, и тогда собаки нас не почуют.              — Понял. — кивнул Кея.              В этот момент сильный порыв ветра взлохматил шерсть оборотней, попутно бросая снег в морды. Полукровка зажмурился от этого и встряхнул головой. В той стороне, куда подул ветер, раздался долгий с подвыванием лай, который начал приближаться. Рома поднял загривок, чувствуя неладное.              Альфы мгновенно замерли, словно статуи. Волчонок прижался животом к снегу. Багровый загривок медленно поднялся, а кости защекотали Киони живот.              — Заметили. — сипло выдохнул Киони. — Уходим в горы. — альфа кивнул в нужном направлении, схватил Омегу за шкирку и поставил на лапы.              Волчонок был напуган, и в то же время из его пасти вырывалось рычание. Кея заметно передернул плечами и оскалился.              — Быстро бегают прислужники человека. — сплюнул альфа.              Оборотни сорвались с места. Рома несся рядом с Омегой. Альфы подгоняли их со спины. Когда их группка приближалась к горам, бежевый волк заметил краем глаза копошение сбоку. Повернув морду, он увидел человека, стоящего на возвышении. Тот держал что-то длинное и черное в руках. Эта палка вспыхнула на мгновение красным, будто огонь, отчего омега зажмурился. Что-то назойливо просвистело сбоку. Кея хрипло рыкнул. Его лапа подогнулась, и крупный альфа упал на снег. Так как скорость они развили немаленькую, тот ещё несколько раз кувыркнулся и влетел в сугроб. Рома затормозил, уперевшись лапами в снег и резко обернулся.              Киони, бежавший рядом с братом, круто развернулся и понесся в обратную сторону. Он по едкому запаху пороха заметил стрелявшего и в два прыжка оказался рядом. Блеснули клыки и ружье с глухим звуком слетело вниз прямо к лапам бежевого омеги. Киони не ведал жалости к человеку, который с пару мгновений назад подстрелил его брата. Альфа сомкнул клыки на голове охотника. Череп под давлением челюсти треснул, словно яичная скорлупа. На снег закапала кровь вперемешку с полужидкой бело-серой массой. Охотник протяжно вскрикнул, оступился и полетел вниз.              Кея к этому времени смог подняться и немного прийти в себя. Охотник прострелил ему левую лопатку. Сквозного отверстия оборотень не нашел, видимо пуля застряла глубоко в теле. Рома подбежал ближе к альфе и подставил ему бок.              — Опирайся. — негромко предложил омега. Он был значительно ниже альфы и меньше его.              Позади послышался лай. Собаки были всё ближе. А за ними придут ещё люди. Ветер протяжно и тревожно завывал. Рома оглянулся в поисках Омеги. Багровый волчонок стоял всего в нескольких прыжках от остальных. Большие алые глаза были распахнуты от испуга, но он не собирался убегать. Все случилось слишком неожиданно.              — Веди. — кратко бросил он щенку, понимая, что Киони сейчас побежит запутывать следы, чтобы им троим было легче уйти.              Альфа скатился с уступа и подбежал к Кее.              — Идти можешь? — кратко спросил он.              — Разумеется. — в своей манере огрызнулся Кея, поджимая под себя лапу.              Киони удовлетворенно кивнул.              — Я вас найду. — бросил альфа и сорвался с места. Теперь ему предстоит встретиться с людьми и их собаками.