Горный перевал

      Холодный ветер взъерошил густую бурую шерсть. Он проникал в самую глубь тела, тревожил душу, а после оседал неприятным холодком на коже. В воздухе ощущалась гнетущая атмосфера. Казалось, еще чуть-чуть и кислород начнет потрескивать, словно крошечные хлопушки, от напряжения.       Горы хмуро и молчаливо смотрели на собравшихся у их подножия. Пики оказались скрыты под густыми темно-серыми облаками. Нестерпимо пахло кровью и псинами. Последних терпеть было тяжелее, поскольку именно запах собак оборотни не переносили. Прислужники человека давным-давно позабыли свою дикость и сменили ее на маслянистые руки двуногих. Именно из-за рук шерсть собак быстро грязнится и появляется противный и характерный запах, который так раздражает волков.       Огромный бурый волк стоял на выпирающем сугробе, который был покрыт плотной обледенелой коркой. В двух прыжках от него рычали собаки, а чуть дальше рассеянным полукругом стояли охотники. Их было намного меньше, чем псов.       Альфа испытывал ненависть и отвращение к этим животным и их прислужникам в ошейниках. Его охватывала дрожь при мысли, что они его поймают. Это был не страх, а глубокая ненависть. Она столь сильно въелась в его плоть, что порой Киони казалось, что он родился с ней. Сколько он себя помнил, он недолюбливал людей, собаки же вызывали в нем глубокое презрение. Альфа ценил свободу, и в его голове никак не укладывалась мысль о прислуживании человеку.       Бурый оборотень оскалился и рванул в противоположную от гор сторону. Киони надеялся, что остальные успели скрыться в снегах. Его брата ранили, и это означало, что темп волков ощутимо снизится. Вожак должен увести чужаков за собой.       — Взять его! — приказал один из людей. Это был высокий, коренастый мужчина с сильно выпирающей вперед нижней челюстью. На нём сидела как влитая серо-рыжая меховая куртка. Даже издалека Киони заметил, что та из волчьей или собачьей шкуры. Первый вариант заставил альфу сцепить клыки и раздраженно рыкнуть.       Собаки отозвались на это визгливым раздражающим лаем. Они были намного меньше волка, но их было больше и с ними пришли люди с ружьями, испускающими огонь и боль.       — Они убили Куна! — подхватил другой охотник. Он первым заметил труп.       Собаки бросились следом за бурым волком. Тех немногих, кто был на веревках, люди спустили, и они кинулись вдогонку. Охотники кричали, что он ранен и далеко не убежит. Но тут была загвоздка. Ранили не его, а Кею. Люди не заметили разницы, поскольку волки были близнецами, и, похоже, особо не приглядывались. Ну, выстрелили раз, попали, но волк живой и даже бегает.       Охотники достали ружья и стали прицеливаться. Еще немного и оборотень убежит.       Послышались выстрелы. Киони отпрыгнул в сторону за мгновение, и пуля вошла в пласт снега. Загривок поднялся. Следующая задела шерсть на боку, сбривая часть и оставляя тонкую розоватую полоску голой кожи.       Оборотень свернул влево, там земля пошла пол уклон. Несколько собак его нагоняли. Киони специально сбавил темп и, когда собаки стали кусать его за пятки, развернулся, смыкая челюсти на позвоночнике серого пса. Человеческий запах ударил в нос. Мощные клыки с легкостью переломали позвонки и пес, скуля, распластался на снегу. Другая собака напала сбоку. Альфа разорвал ей загривок и отшвырнул на пару метров. Еще двое зашли спереди, ничего не боясь. Их морды были испещрены многочисленными шрамами от клыков и когтей. Белый пес с рваными ушами подскочил к оборотню и схватил того за переносицу, словно укрощал дикого зверя. Киони зарычал, встал на задние лапы и попытался сбросить назойливого чужака. Белый держался крепко, хрипло порыкивая.       В этот момент рыжий пес вцепился в глотку бурого волка. Киони болезненно рыкнул. Задняя лапа попала в яму, которая оказалась довольно глубокой. Волк провалился по голень. Теперь медлить было нельзя, остальная свора надвигалась быстрее, чем тот рассчитывал.       Альфа впился когтями во взрытый снег, резко мотнул головой так, что белая собака взлетела. Перед глазами мелькнул хвост врага, и Киони ухватился за него. Рывок, и белая собака отцепляется от морды альфы и ударяется головой о каменистую землю. Череп при этом треснул, словно тонкая скорлупа. Рыжего пса постигла похожая участь. Киони в два укуса оторвал ему голову. По ушам резал лай собак, находившихся за спиной.       Остальная свора уже нагнала свою жертву, и Киони решил, что пора бежать дальше. Он видел, что охотники шли прямо за собаками, а значит, альфа достиг своей цели. Кёя, Рома и Омега оказались в безопасности, теперь оставалось оторваться от людей самому. Что представлялось не такой уж и легкой задачей.       Оборотень коротко взвыл и бросился бежать по равнине. Снег в этом месте был глубже, и альфа проваливался почти по грудь. Вновь за спиной начали раздаваться выстрелы. Видимо охотники подумали, что раз оборотень замедлился, то они смогут его добить. Собаки оказались упорнее, чем думал Киони. Они все еще его преследовали.       Альфа пересек равнину напрямик. Здесь снега оказалось меньше, и на пути стали попадаться крошечные деревца, торчащие, словно пришельцы. Ландшафт поменялся не сильно, но ощутимо для лап волка. Во время недавней охоты Киони содрал кожу на подушечках лап в нескольких местах. Как только снег перестал быть твердым и ровным, лапы стали кровоточить, оставляя после себя следы. Крошечные частицы льда попадали в раны, таяли и доставляли ощутимый дискомфорт. Тем более такой след был идеален для любого охотника, преследующего жертву. Что сложного в том, чтобы пройти по кровяным пятнам?       Киони начал просчитывать свои действия. Собаки найдут его по запаху, потому их нужно сбить со следа смекалкой, а там уже пусть ищут. Альфа взобрался на возвышение и посмотрел вниз. Земля под лапами, примерно на метр, обрывалась, а через семь-десять прыжков круто возвышалась. Киони с осторожностью спустился и перешел прямой участок. Он ощущал, как под лапами земля буквально ходит ходуном. Река. Одна из немногих, которая замерзает в сезон Белого холода.       Альфа расчистил снег и чиркнул когтями по льду. Слабо. Альфа рыкнул и впился из-за всех сил в лед. Тот был тоньше, чем могло показаться. Остались ровные борозды, которые быстро стали расползаться. Киони сделал несколько шагов назад и подпрыгнул. После тоже самое он проделал у противоположного берега. Лед стал неустойчивым. Вода как будто просилась наружу.       «То, что нужно» — альфа сам себе кивнул и замер, ожидая свору. Под лапами всё противно потрескивало, говоря о том, что совсем скоро ледяная корка пропадет.       Псы не заставили себя ждать и всем скопом ринулись к оборотню. Никто из них даже не почуял опасности. Бесконечный лай уже давил на барабанные перепонки и альфе хотелось заткнуть уши снегом. Когда семь собак оказались на льду, Киони развернулся и вскарабкался на крутой склон. Когти оборотней, в отличие от собачьих, были намного острее и крупнее, поэтому альфа без труда залез практически по вертикальному склону. Псы прыгали, клацали слюнявыми пастями, но не могли взобраться. Послышался глухой треск, и лед под лапами уже дюжины собак разверзся.       Киони посмотрел на барахтающихся, меньшая часть из которых смогла выбраться на безопасное место, и, развернувшись, направился запутывать свой след. Он не считал, что собаки и люди смогут перебраться через такую бурную реку, но осторожность никому не помешает.       В это же время Кея, Рома и Омега остановились отдохнуть, уйдя на достаточное расстояние. Волки слышали далекий собачий лай. Омега иногда взволнованно оглядывался, но спустя пару мгновений уже вновь бросался вперёд, показывая путь дяде и Роме. Бурый волк тяжело дышал, стараясь не сильно наваливаться на некрупного полукровку.       Снег под лапами с каждым шагом становился всё глубже и жестче. Омега судорожно вспоминал пещеры, которые видел, когда шел вперёд. Он понимал, что долго они в таком темпе не пройдут. Кее нужно срочно полежать, а от отца удаляться не следовало, пусть тот и обещал нагнать. Рома тоже не выглядел особо довольным происходящим. В глазах читались смятение и испуг. Он обеспокоенно поворачивал голову в сторону альфы и обнюхивал его макушку, будто мог помочь этим действием как-то.       Вот Омега остановился и кивнул себе под лапы.       — Под нами пустота, значит есть пещера. — сказал волчонок. Он инстинктивно ощущал легкую вибрацию под собой.       Бурый альфа резко мотнул головой, пытаясь собраться с мыслями. Плечо неимоверно жгло. Рана едва слышимо шипела, видимо пуля была чем-то обработана.       — Пройдем немного дальше. Вход скорее всего там. — прохрипел Кея и оказался прав.       Оборотни нашли укрытие и остановились передохнуть. Рома лег на входе, взволнованно распушившись и заодно прикрывая альфу и щенка от ветра.       — Тебе уже лучше, Кея? — бежевый волк обернулся, окидывая глазами альфу.       Тот в ответ тяжело опустился на припорошенный снегом пол и гордо поднял голову. Он не собирался показывать, что ему больно и уж тем более раскисать.       — Я в порядке. — выдохнул альфа и постарался заглянуть в рану, но само ее расположение не давало этого сделать.       Волчонок побежал к нему и ткнулся влажным носом в щеку. Хвост Омеги вяло висел меж лап, уши подрагивали и прижимались от любого шороха. Ему хотелось помочь, но чем он не знал. К чувству беспомощности прибавлялось еще беспокойство за отца. Омега не сомневался, что тот их догонит, но все равно переживал. В голове вертелась только одна мысль: «Хочу домой!», но вслух он сказал другое.       — Очень больно?       Кея стукнул хвостом по каменному полу и качнул головой.       — Терпимо. Не переживай. — в этот момент плечо прострелила новая волна боли от чего альфа рыкнул.       Рома резко обернулся, подскочив и неловко подходя ближе. Полуокруглые ушки прижались к голове. В его светлых глазах читались сочувствие и обеспокоенность состоянием бурого волка.       — Киони скоро придёт, наверное. Лай стих. — постарался поддержать Кею омега.       — Он пойдет в обход. — пробурчал в ответ альфа. — Это не скоро. Мы и так запозднились, нужно ускориться. Сначала падаль, которую нельзя есть, теперь охотники, что дальше? Снег растает и нас затопит?       Волчонок подпрыгнул на месте и поднял загривок.       — Не хочу воду!       Рома тоже поежился. В темноте пещерки он был единственным ярким пятном, так как только его шерсть оказалась светлой. Омега и Кея практически не были заметны. По этой причине Роме приходилось вглядываться, особенно в поисках волчонка. Альфа лежал спокойно на месте, а Омега мельтешил по всей пещере. И полукровка понимал почему. Омега переживал за своего отца, хоть и пытался это скрыть.       — Может всё обойдётся? — пробормотал Рома, слегка горбясь. Его глаза уже подернулись дымкой усталости.       Бежевый волк зевнул и тряхнул головой. Спать ещё рано, ведь только наступил полдень. Несколько лучей солнца пробились сквозь тучи, нависшие над горами, и упали на вход. Время тянулось медленно. Когда полдень сменился днем, недалеко от входа раздались голоса.       Рома подскочил на месте и осторожно выскользнул из пещерки, застывая на входе и поднимая загривок. Ветер дул от него и учуять, кто идёт, омега физически не мог. Оскалив небольшие клыки, тот тихо утробно зарычал. Волчонок выскочил следом и встал подле бежевого волка. В отличие от Ромы, голоса показались Омеге знакомыми.       На пару мгновений воцарилась тишина, и тогда до Ромы и щенка донеслось утробное «уфф». Омега навострил уши и, не задумываясь, откликнулся. Бежевый волк удивленно качнул хвостом и рычать перестал, вытягиваясь и чуть поддаваясь вперёд. Теперь они видели, что к ним направлялись четверо волков. Первым шел Киони, который на первый взгляд был абсолютно цел. Рядом семенила крупная, по меркам самок, волчица. Она доставала оборотню почти до плеч. Ее темно-багровая шерсть на тусклом солнце так и лоснилась. Двое других волков ничуть не уступали самке в росте, но явно по гендеру принадлежали к альфам.       Волчонок замер, во все глаза разглядывая своих родственников.       — Мама!       Рома отступил от удивления на несколько шагов назад и унял радостный порыв броситься навстречу к Киони. Округлив глаза, он бросил взгляд на крупную волчицу. Рядом с ней полукровка выглядел совсем щенком. Рома чувствовал в ней силу, но к удивлению, она не вызвала в нём страха. Только какое-то глухое раздражение. И именно поэтому он не поджал хвост в страхе и уважении, а гордо вскинул голову.       — Я слышала, тут кто-то учился рычать.– ехидно произнесла волчица сходу. — Получилось на редкость ужасно.       Багровые альфы довольно хмыкнули и обменялись взглядами. Не успел Омега открыть пасть, как на загривок обрушилась тяжелая лапа. Только теперь волчица перевела холодный взгляд алых глаз на сына.       — И сколько, по-твоему, я должна за тобой бегать?       Услышав знакомые голоса, из укрытия вышел Кея. Один быстрый взгляд и он все понял. К Омеге пришел долгожданный нагоняй. Хотя альфа удивился, что щенка вообще искали.       Рома пристально и хмуро наблюдал за происходящим. Он заметно помрачнел. Было понятно, что слова волчицы задели его. Однако спустя мгновение, услышав шаги, он резко обернулся. При взгляде на Кею взгляд потеплел. Тело бежевого волка заметно расслабилось. Он бочком придвинулся к бурому альфе чуть ближе, сокращая расстояние.       — Тебе лучше? — осторожно спросил Рома, заглядывая в фиолетовые глаза волка. Одно ушко прижалось к голове от легкого смущения. Омега всё ещё немного трусил обращаться к близнецам, особенно к этому.       Кея повел здоровым плечом и приподнял губы в подобии улыбки, но на деле показал волчий оскал.       — Более чем. Но раз к нам снизошла столь яркая особа, то чует мой нос, всем поплохеет.       Волчонок прижался животом к снегу, и, казалось, собирался раствориться. Он уже забыл, что ушел из стаи без спросу и к тому же подверг свою жизнь риску.       — Ну я же сейчас здесь… — пробормотал Омега.       — Ты здесь явно не благодаря самому себе! На удивление Круцио молчал до последнего, но все же сдал. — веско заметила волчица.       — Предатель. — еле слышно прошептал Омега и вжался в снег.       Киони, молчавший все это время, шумно выдохнул и встал между матерью и сыном.       — Не рычите. Камелия, Омега знает, что виноват. Вас по одиночке-то тяжело успокоить без применения силы, а если вместе…       Рома глубоко и тяжело вздохнул. Ему не нравилась эта ссора, но вмешиваться он не решился. Взгляд с любопытством скользнул в сторону двух альф, пришедших с волчицей. Шерсть обоих была багровой, чему омега не удивился. У одного на животе и щеках наблюдался рыжий подпал, а у второго шея и кончики лап оказались белыми. Рома слегка наклонил голову, отмечая схожесть морд и силуэтов. Основываясь на этом, он смог предположить, как будет выглядеть Омега спустя какое-то время.       Багровый с рыжим подпалом альфа заметил взгляд незнакомого бежевого волка. По запаху он определил уже, что тот был совсем юным омегой. Такого окраса и размера он ещё никогда не встречал у взрослых оборотней. От того он и показался интересным. Альфа боднул плечом стоящего рядом друга.       — Лукуми, смотри. — прошипел рыже-подпалый, качнув кончиками ушей в сторону разглядывающего их омеги.       Альфа обернулся в нужную сторону и встретился глазами с Кеей. Бурый угрожающе оскалился и Лукуми поспешно перевел взгляд.       — Так и знала, что не стоит тратить время в пустую, раз он был с тобой.– огрызнулась Камелия. — Пак мне всю плешь проел! Неужели так сложно было сказать, что ты его забрал? И в стае молчали!       Кея недовольно скривился и хрипло прорычал.       — А ничего, что они не смогли уследить за молочным щенком?!       Рома тяжело вздохнул. Эта ссора его заметно утомила. Тем более начал подниматься ветер, который тихо завывал в горах, и этот звук эхом разносился по округе. А ещё полукровку напрягал свербящий шерсть взгляд альфы с рыжим подпалом. Тот смотрел слишком пристально, отчего омеге становилось неуютно. Первым желанием было спрятаться за Кею или Киони. Роме было искренне жаль Омегу. Он понимал за что ругают малыша, но считал, что волчице стоило бы уже остановиться. Щенок же не глупый и прекрасно может понять всё и с первого раза. Но сказать этого омежка так и не решался.       Киони раздраженно передернул плечами, но голос остался спокойным.       — Сейчас объяснять все слишком долго. Не здесь. — альфа поднял Омегу за загривок и вошел в пещеру. Всем видом он показывал, что не хочет разговаривать на данную тему. Главное было то, что Кея, Рома и Омега добрались до сюда невредимыми.       Рома качнул хвостом, выдохнув и бросившись за бурым альфой. От багровых волков он хотел держаться подальше. Родственники Омеги ему мало понравились, в отличие от самого волчонка. Киони поставил сына на каменный пол и обернулся к брату.       — Сможешь идти? — альфа подошел к Кее и обнюхал рану, которая благодаря регенерации успела подзатянуться, но боль не утихла. Пуля осталась внутри.       — Еще пятую лапу мне предложи. — в своей манере огрызнулся Кея и кратко ткнулся лбом в лоб брата. Несомненно, братья были очень близки и если бы им нравились определенные типы омег, то возможно и партнера они выбрали одного. Такое явление у близнецов не редкость. — Скажи мне лучше, где ты откопал кровавых? Жить надоело?       Киони еле слышно рассмеялся и покачал головой.       — Я встретил их случайно. Они как раз шли к нам, думали Омега объявился, а вон как случилось. — альфа обернулся на вошедших багровых.       Рома осторожно примостился в противоположном углу от гостей. Омега пристально и настороженно смотрел на багровых волков, будто ожидая, что те нападут и вцепятся ему в горло. Полукровка чувствовал пробирающую до костей угрозу от этих оборотней. Скользнув взглядом по Киони и Кее, омежка смягчился.       Опасения Ромы отчасти имели место. Багровые волки считались самыми непредсказуемыми и агрессивными. Они могли без промедления вцепиться в глотку и унести с белого света очередную жизнь. Из пришедших особенно выделялась Камелия. Как Рома уже знал по рассказам Омеги, его мать считалась в стае верховной альфой, то есть имела прямое отношение к главенству в стае, но все же статус вожака ей не принадлежал.       У оборотней с древних времен сложилось, что омега не может возглавлять стаю. Конечно, из этого правила были исключения, например, если умирал последний принц (младший сын вожака) его место могла временно занять его пара. Это случалось только когда все остальные дети вожака находились вне пределов территории, возглавляли другие стаи или же умерли. К омеге, которому требовалось занять место вожака, предъявлялись и требования. Он должен быть сильным духом и телом, уметь трезво размышлять и на период главенства не быть кормящим или беременным. Все это было не более чем древним обычаем, и такие ситуации встречались крайне редко.       Багровые волки зашли в пещеру следом. Камелия огляделась и раздраженно засопела. Лукуми и Чир забежали следом.       — Запах затхлый, только не говори, что хочешь остаться на ночь здесь? — волчица явно обращалась к Киони, нарочно игнорируя раненого Кею и стараясь не смотреть в его сторону.       Тот в свою очередь оскалился и было сделал пару шатающихся шагов к Камелии, но Киони прихватил брата зубами за бок и подтолкнул к Роме. Когда под носом собралась такая разношерстная компания, держать всех в узде становилось сложнее. Многие волки страдали изрядной вспыльчивостью.       — Ма, Кею ранили, мы не можем дальше идти. — ответил за отца Омега.       Волчонок вновь начал крутиться возле матери, всем своим видом прося незамысловатой материнской ласки. Но Камелия так и не лизнула сына.       — Хах, что же это за оборотень, который от малейшей царапинки падает навзничь? И это твой брат, Киони? Жалкое зрелище. Теперь понятно, почему он не метит на твой пост.       В этот раз Кея не выдержал. Альфа зарычал и, борясь с желанием наброситься на волчицу, процедил.       — Знаешь, Камелия, если бы рожденный тупизм был смертельной болезнью, то тебя похоронили бы еще в детстве. — альфа в волчьей усмешке приподнял губы. — Единственное, почему я еще держусь и не разрываю тебя на части, так это Омега. Не будь тебя, было бы не с кем сравнить. Умный Омега и его никчемная мать.       Волчонок прижал уши к голове и бросился к отцу. Он не мог понять, злиться ему на слова дяди или нет.       — Кея, угомонись! И ты, Камелия! Вы здесь не одни. — в голосе Киони начали слышаться нотки раздражения.       — Как ты смеешь огрызаться на меня?! — взвилась Камелия. Взгляд алых глаз скользнул сперва по Киони, а после вернулся к его брату. — Я в отличие от тебя занимаю высокое место в стае, а не ползаю под лапами у других альф.       Кея громко рассмеялся и неожиданно лег.       — Конечно, тебе стоит всего лишь отодвинуть хвостик и вот те на! Тебя считают «альфой» с подтеками между лап.       Волчица на пару мгновений опешила от такой наглости со стороны альфы, а после молча набросилась на него. Несколько мощных укусов, сопение, рычание и вот волчица отскакивает от Кеи, как ошпаренная, а сам альфа падает на спину и шипит от боли.       Между ними стоял разъяренный Киони. Бурая шерсть на загривке поднялась дыбом и стала казаться черной, хвост распушился. С оскаленных клыков капала кровь.       — У вас обоих инстинкт самосохранения впал в сон? — низко прорычал Киони. — Пока я нахожусь здесь, любой, кто покажет клыки, с ними и распрощается. Вы проигнорировали мое предупреждение, напугали Омегу и после этого вы хотите, чтобы я относился к вам как к взрослым? С уважением? — альфа сверкнул глазами в сторону Камелии и, недовольно порыкивая, вернулся к волчонку.       Омега распластался на каменной полу и не издавал ни звука. Кончик хвоста нервно подергивался. Киони наклонился и пару раз лизнул сына в лоб.       В пещере повисла тишина. Слышалось завывание ветра снаружи. Бурый оборотень крайне редко выходил из себя, и если это случалось, без жертв не обходилось. Даже сейчас он не поскупился и трепанул волчицу за загривок до крови.Альфа явно был очень раздражен таким поведением бывшей подруги и брата. Киони знал, что отношения у них изначально не задались, но ведь можно же их выяснять снаружи? На поведение альфы повлияли и долгий путь и все те «причуды», которые волки встретили при входе на территорию гор. Поле разодранных кроликов, люди, ранившие Кею…       Киони опустился рядом с Омегой и хмурым взглядом обвел всех. Альфа все еще был напряжен. Лукуми и Чир решили не вмешиваться и отошли в сторонку. Помогать Камелии они не стали, да и нужды не возникло. Волчица была в полном порядке.       Рома округлил глаза. Заметив несколько укусов на шее Кеи, омега поморщился и тяжело вздохнул. Взгляд приковал испуганный Омега. Кинув опасливый взгляд на Камелию, полукровка приблизился к щенку и его отцу. Осторожно потоптавшись, он неловко лег рядом с Омегой и мягко и ласково ткнул его носом в загривок, а после лизнул в лоб. Тихие поуркивания вырвались из глубины груди, поднимаясь по горлу. Подобным образом омеги общались со своими волчатами. Ни один альфа или бета не мог издать похожих звуков. Голубые глаза скользнули на бурый бок и столкнулись с сиреневыми. Рома будто запоздало извинялся за такую наглость, но уходить явно не собирался.       Киони повел ушами и облизнул окровавленные губы. Шерсть медленно опускалась и вскоре альфа полностью успокоился. Прерывать общение бежевого волка с Омегой он не собирался.       В этот момент пришла в себя Камелия. Она демонстративно фыркнула в их сторону.       — А это что за полукровка? Как вы его называете? — на удивление спокойным голосом спросила Камелия, кидая холодный взгляд на Рому. Казалось, она уже забыла, как с пару минут назад налетела на Кею.       Во всем виде волчицы не было недовольства. За время, которое она провела вместе с сыном, она ни разу не назвала его по имени. Волчонок поднял голову и нахмурился. Приподнявшись, он перелег к отцу на лапу и стал покусывать пальцы. Язвить матери сейчас малыш не решился.       — Да уж симпатичнее твоего, кровавая. — еле слышно прорычал Кея и тут же отвернулся от всех. Плечо от удара разболелось сильнее и, чтобы унять жар, альфа приложил к ране холодный камень, покрытый ледяной корочкой.       Рома гордо вскинул голову. В его голубых глазах зажегся огонек недовольства и глухого раздражения.       — Меня зовут Рома. — кратко и резко бросил он. Хвост раздраженно ударил по земле, но на острой узкой мордочке не отобразилось недовольства. Во всей позе сквозили холодная отчужденность и горделивость.       Один из багровых альф поддался вперед и заискивающе присвистнул носом.       — Откуда ты такой пушистый взялся?       — Он с территории вампиров. — ответил за омегу Киони.       Рома прижал ушки к голове, альфа его избавил от вынужденного разговора. Он вновь переключился на щенка. Камелия скривила длинную морду и по привычке облизала нижнюю губу. Загривок, который Киони услужливо трепанул, немного побаливал, но навевал воспоминания об их первой и последней весне.       — Зачем загрязнять горы грязными полукровками? — волчица лениво опустилась на каменный пол и неторопливо зевнула. Весь ее вид показывал отчужденность.       Омега вдруг насупился и вскочил. Пальцы отца, которые он с секунду назад грыз, были забыты.       — Рома не грязный! — возмутился волчонок. Он даже не заметил, что стал перечить матери. Нутром он чувствовал ее холодность и потому невидимую нить, что связывает сыновей и матерей, переступил легко.       И вообще, как может быть Рома грязным, если он нравится Кее?       Лукуми и Чир рассмеялись и медленно подошли к омежке. Поскольку рядом с ним находился Киони, альфы остановились на расстоянии в два прыжка.       — Хах, не суть. Полукровки не должны размножаться. К слову, мои дети являются обоюдно чистокровными. Решение об этом было принято давно, иначе полукровок я бы не рожала. Запомни это. — волчица пристально посмотрела на сына.       Лукуми усмехнулся и осмелился подойти чуть ближе.       — Да ладно, Камелия. Полукровка полукровкой, а получился очень даже симпатичным. Нетронутый еще и по запаху приятный. Может, пойдешь со мной? — багровый альфа заискивающе повел носом в сторону выхода из пещеры.       С левого бока глухо зарычал Чир.       — Что это сразу с тобой? Мне тоже этот полукровка понравился.       Кея обернулся и с неким интересом стал наблюдать за перепалкой недалеких умом альф. Он бросил взгляд на Киони и понял, что тот не собирается вмешиваться, поскольку реальной угрозы Роме не было. Вот если бы его стали уводить силой — другое дело.       — Эй! — волчонок взъерошил шерсть на загривке и перегородил путь альфам. — Осторожнее на поворотах. Этот пенек уже занят, ищите другой!       Рома даже отступил покорно за щенка, приподняв загривок и насупившись.       — Я не пойду. — твердо и уверенно ответил полукровка. Его голос был тих, но звучал отчетливо. Рома не чувствовал себя готовым к каким-либо взаимодействиям с альфами. Да, течка не за горами. Среди омег-вампиров не было постыдным начать тесный контакт с альфами до первой течки. Но Рома не чувствовал никакого желания вступать с кем-либо в отношения. Он ждал того самого, особенного, которому захотелось бы подставить под зубы шею, признавая власть альфы.       Все разом уставились на Омегу. Выдержалась продолжительная пауза.       — Малыш, тебе не рано? — еле сдерживая смех, поинтересовался Кея.       — Хм? — Омега с вопросом перевел взгляд на дядю, пытаясь понять, что он имел в виду.       Лукуми и Чир рассмеялись. Камелия горделиво повела плечами, но так и не издала ни звука. Больше всех, казалось, удивился Киони. Что-то слишком быстро растет его первенец, в половом смысле.       — Думаю, тебе стоит подождать, Омега, с такими заявлениями. Я не готов стать дедушкой. — бурый волк облизнул кончик носа и клацнул клыками.       Волчонок задумчиво нахмурился. И, правда, чего они смеются то все? Что он не так сказал?       Рома моргнул пару раз.       — Кея, тебе лучше? — он осторожно приблизился к альфе, прижимая ушки к голове.       Бурый альфа перевернулся на другой бок и глухо уфкнул. Описать свое состояние словами было проблематично. Камелия мотнула головой и нарочито медленно произнесла.       — Такие мысли могут посещать альф в юном возрасте, но в твоем случае это недопустимо. Забудь. — волчица пару раз лизнула плечо.       — Действительно, мелкий, тебе рядом с таким омегой нечего искать. — отсмеявшись, сказал Лукуми. Его тут же подхватил Чир. — Не твоего подшерстка омежка-то.       Волчонок зарычал и кинулся под лапы к альфам. Пара укусов и багровые невольно отпрыгнули. Лапы обоих в нескольких местах оказались пожеванными.       — Я не понимаю, к чему вы клоните, но знайте, что он занят! Чего вы глазками то стреляете? Сейчас ваши головы поцелуются с камнями. — Омега весь взъерошился и стал казаться выше. Видимо насмешки альф задели его самолюбие и гордость.       Кея решил прийти на помощь племяннику.       — Если не послушаетесь, тряхнем с братом так, что органы перемешаются. Никто никуда Рому забирать не будет.       Киони еле слышно хмыкнул и положил морду между лап. Лукуми и Чир, наконец, вняли суть происходящего и, поспешно извинившись, удалились. Рома свернулся теплым клубочком и осторожно постучал хвостом рядом.       — Омега, иди сюда. Теплее будет.       Волчонок задумчиво обернулся. Пока Кея отгонял словами его сородичей, Омеге в голову пришла очередная горячая мысль.       — Я хочу с отцом. А Кее ты нужнее. — прежде чем Рома успел что-либо ответить, Омега подскочил к нему, прихватил за кожу на шее, и потянул к бурому альфе.       Киони, успев немного задремать, приоткрыл глаза. Рома поднялся, поддаваясь следом за щенком. Омега подвел его к Кее и, сжав зубки, заставил лечь. Рома приземлился сбоку от крупного бурого волка, прижимая виновато ушки к голове.       — Извини. Я… Уйду, как выйдет… — пробормотал бежевый волк.       Волчонок довольный собой вернулся к отцу и устроился около его бока. Кея своим видом не выразил недовольства, но и ярого желания спать с кем-то под боком тоже. Он зевнул и положил голову на лапы. Багровые волки уже давно нашли себе места для сна. Лукуми и Чир расположились в паре метров от входа, а Камелия расхаживала рядом с входом.       — Раз уж мы все успокоились, — начала волчица. — Может расскажешь зачем вы вообще таскались к кровососам?       Из груди Киони вырвался тяжелый выдох. Камелия подошла к альфе почти вплотную и легла, ожидая ответа. Альфа объяснил волчице, что дело было в свадьбах. Браки заключались между вампирами и оборотнями, как залог мира. Оборотень просто не мог пропустить столь значимые дни для двух своих братьев. Также он не забыл упомянуть о мертвых кроликах и людях, предупреждая соседей. Рома за всем этим молча наблюдал, полуприкрыв глаза и прижав ушки к голове. Тепло от бока Кеи согревало.       Камелия слушала про свадьбы с явной неохотой. Она всем нутром ненавидела вампиров, а уж брак вампиров и оборотней и подавно. Основой такой неприязни являлась давняя история одного близкого родственника Камелии и беглого вампира.       Помолчав с некоторое время, волчица все же выразила свое отношение к вампирам едкими словами, но дальше не пошла. Еще раз злить Киони ни ей, ни никому другому не хотелось.       

***

      Мороз трещал в воздухе, как поленья в костре — надрывно и несмолкаемо. Даже в тепле небольшой пещеры под плотным подшерстком кожу нестерпимо покалывало от холода. Стужа лениво пробиралась по телу мурашками. Шерсть волков, лежащих ближе к выходу, покрылась коркой белесого инея. Утро заступало лениво и неохотно. Днём, когда земля и воздух прогреется солнцем, станет значительно теплее, но сейчас властвуют холод и ночь. В этой глубокой сумеречной предрассветной тишине куски льда трещали и шумели в реке. Это был один из крупных потоков, что не замерзает даже в такое суровое время. Он находился в нескольких километрах от пещеры, в которой разместились оборотни, но шум клокотал на многие мили вокруг. Сюда он долетал только отголосками эха, но и этого было достаточно, чтобы разбавить могильное ледяное молчание горной зимы.       В пещерке, отделенной от холодного воздуха тонкими перегородками стен, густо пахло можжевельником. Этот запах ещё сохранился на шерсти пришедших из леса волков. В нем была какая-то живая, особенная нотка. Тут в горах всё казалось мертвым, холодным, неприступным. Огненно-рыжее солнце, выкатывающееся из-за острых чернеющих пиков, не грело. Туман клубился над землей и вдалеке сливался с низко опустившимися серыми, неравномерными массами облаков. От этого снег покрылся мокрой твердой ледяной коркой. Каждый шаг по такой был бы неприятен и рвал нежные подушечки лап. Ветер налетал резкими порывами на землю. Он взметал серый вихрь из снежинок, швырял мглистое облако в разные стороны и, наконец, отпустив, поднимался единым порывом вновь ввысь. Холодное темное утро казалось нескончаемо длинным. Синее одеяло небосклона на ночь накрыло чернеющие скалы. Сейчас те неохотно выбирались из под него красными подтеками солнца. По снегу ползли розоватые отсветы. Синева неба становилась всё светлее, выцветая в рыжие, красноватые и голубые цвета. Но вокруг всё ещё стояла тишина. Даже ветер казался её частью — правильной и неотъемлемой. И ни один луч солнца не мог нарушить этого мертвенного молчания. Вот зашелестели белые морозные комочки, падая с неба. Этот звук заставил пробудиться и выползти из каменных норок первых животных. Теплые серые тельца засновали по округе.       Коготки мышей скрежетали по ледяной корке снега отрывисто и звучно. Где-то вдалеке эхом им отвечала река. Этот привлекало взгляды голодных крупных птиц. Они наконец распахнули крылья и отправились на поиски пропитания. Тела, черные и блестящие, скользили в нескольких метрах над сереющими скалами. Тени от них в красном свете казались опаснее. Мыши, завидев приближающееся по снегу серое пятно, бросались в сугробы, в расщелинки между камнями, и забивались как можно глубже, чтобы цепкие тонкие лапы, снабженные острыми коготками, не достали их. Но всё же хищникам попадались нерасторопные жертвы. Пусть пира вороны закатить не могли, но и голодать им не приходилось.       Морозный туман таял с каждым лучом, обнажая бескрайнюю белизну гор. С ним же, утаскивая клубы серых облаков, отступала синева ночного неба. День обещал быть солнечным и светлым. Платиново-белая пластина снега уже играла не только розовыми и белыми красками. Быстро по ней пробегали то синие, то зеленоватые, то серебряные блики. Солнце зарыжело, поднимаясь выше. От него туго растекались густые, как мед, золотые лучи света. Ветер взвыл в последнем порыве, заметая следы крошечных лапок, и затих, уставший за ночь.       Рома проснулся первый. Шерсть на загривке и спине стояла дыбом. Бежевый волк поднял голову и широко зевнул. По телу прошла мелкая дрожь, и омега передернул плечами. Голубые сонные глаза осмотрели пещеру. Все спали. Медленно и осторожно полукровка поднялся на лапы. Тепло ещё держало его тело в сонной прострации. Перешагивая лапы и хвосты спящих волков, омега выбрался наружу. Мороз ударил по морде так неожиданно и резко, что на глазах выступили слезы. Рома содрогнулся. Легкие и грудную клетку болезненно опалил холод. Несколько минут омега стоял и приходил в себя. Выступившие слезы засыхали на шерсти у глаз белыми прозрачными корками. Снег падал на бежевого волка, отчего тот сливался с окружением. Но долгое нахождение на одном месте отзывалось холодом во всем теле. Рома судорожно отряхнулся и, подняв одну лапу и опустив морду, потер острым, выпирающим под шерстью и кожей, хрящом внутренний разрез глаза. Так же он поступил и с другой стороной, убирая моментально замерзшие капли слез. После он вскочил и сделал несколько прыжков в снегу, согреваясь и разминая затекшие мышцы. Лапы взбивали белый холодный пух в воздух. Снежинки в свете поднявшегося солнца казались золотыми искорками. Рома запрокинул голову и втянул в себя морозный воздух. Он больше не обжигал внутренности, а дарил чувство свежести и свободы. Омежка смог перешагнуть боль благодаря восхищению от красоты гор, и она отозвалась в нём счастьем. Рома знал, что любая, даже самая сильная боль преодолима, а уж такая тем более. Найдя точку опоры в чистоте утра, тот погрузился в наслаждение окружением с головой.       Где-то там в горах всё ещё давили чувством угрозы мертвые кролики. Когда живой белый комок выпрыгнул из сугроба прямо в лапы Ромы, омега отшатнулся от него, как ошпаренный. Вспышка страха, граничащего с ужасом, привела в замешательство даже его самого. Омега остановился, упираясь лапами в снег и смотря расширившимися глазами на следы маленьких лап. Когда утих страх, на его место пришёл стыд и чувство беспомощности. Рома почувствовал себя таким маленьким и бесполезным, что захотелось сбежать, бросить всё, забиться в какой-то темный уголок и никогда не выходить оттуда. Отчаяние накрыло его с головой, как лавина несмышленого щенка. Рома остро почувствовал нужду в том, что осталось далеко позади — в семье. Впереди его ждала чужая непредсказуемая жизнь. Шорох шерсти, донесшийся из пещеры, отрезвил омегу. Полукровка тряхнул головой несколько раз из стороны в сторону, будто пытаясь перемешать все мысли в одну кучу, чтобы они уже иначе выстроились в сознании. И это помогло.       Омега уже спокойнее и ровнее сделал вздох. Вытянувшись для порядка, он медленно направился на небольшую возвышенность. Та оказалась скалой с плотным утрамбованным слоем снега. Не прилагая усилий, Рома забрался на нее. Вид, раскинувшийся перед глазами, заставил затаить дыхание. Впереди угорами, острыми комковатыми скалами спускались склоны гор, плавно переходя в широкую долину. Омега предположил, что именно оттуда они и пришли. Леса не было видно, и равнины казались бесконечными, сталкиваясь на горизонте белой массой с рыжим утренним небом.       Ветер донес новые запахи каких-то ранее неизвестных зверей. Они находились в двух километрах от оборотней и потому угрозы не представляли. Заскрипел снег и Рома почувствовал ощутимый укус в хвост. Рядом появился Омега.       Остальные оборотни уже проснулись. Киони, Лукуми и Чир вышли из укрытия вслед за щенком. Камелия показалась последней. Не хватало только Кеи. Исходя из событий, которые произошли накануне, можно было предположить, что Киони уговорил брата отлежаться и попытаться полностью регенерировать. Поздно ночью альфа также предложил тому вытащить пулю, но тот правдиво соврал, что уже это сделал.       Кее было стыдно за самого себя, что он не смог различить охотника на таком ничтожном расстоянии. Конечно, он был рад, что никто кроме него не пострадал, но пулю решил оставить. Пусть она напоминает ему о своей невнимательности.       Рома обернулся и радостно взмахнул хвостом, приветствуя щенка. Когда все проснулись, было решено научить Рому и Омегу охотиться, а Кее дать отлежаться всё это время. Киони сам решил научить сына и омегу основам ловли добычи. Камелия увязалась следом.       — Вот, что я называю: совместить бесполезное с неприятным, Киони. — съязвила волчица, как только волки нашли подходящее место для тренировки. — Ты попросту тратишь время. Полукровка не сможет выжить в горах без посторонней помощи, а мелкий и подавно.       Омега даже распушился от возмущения и нашелся с ответом быстрее, чем Киони.       — Я ведь альфа! Альфы могут все и даже больше, правда же, па-а-п?       — Конечно, Омега, каждый должен уметь охотиться. Камелия, не ершись. Если хочешь, я и тебя могу поднатаскать. –Киони клацнул клыками перед носом волчицы и вышел вперед. Он не собирался специально задевать гордость самки, но все же у него это получилось.       Рома насупился. Всё нутро недовольно взбунтовалось. Хотелось задеть волчицу и побольнее. Он смерил ледяным взглядом Камелию и бесстрашно повернулся к ней спиной. Рома знал, что не каждый оборотень решается показать чужаку свой затылок и очень часто подобное действие воспринимается как вызов. Но поведение волчицы злило его, и он не собирался показывать, что та его пугает или же как-то задевает. Омежка помнил, что Ромул учил показывать свое превосходство тем, кому не нравишься. Умение поставить себя лучше кого-то раздражает больше всего.       Бежевый волк приблизился к Омеге и ткнул его носом в щеку, искренне стараясь успокоить хотя бы его гнев. Рома не понимал, как мать и сын могут быть настолько разными.       — Я смогу поймать кролика быстрее тебя. Спорим? — весело прищурив глаза, предложил полукровка. Он не собирался серьезно состязаться со щенком.       Волчонок показал клыки и мотнул головой.       — Спорят только щенки. — с чувством собственного величия произнес Омега. — И да, я поймаю первым.       Камелия глухо заворчала и приблизилась к Роме сзади. Ей не понравилось, что какой-то полукровка посмел повернуться к ней спиной. Это был высший знак неуважения.       — Эй ты!.. — зарычала волчица.       Киони рядом громко покашлял, привлекая внимание.       — Мы пришли сюда не за этим. — довольно резко бросил альфа.       Рома повернул голову в сторону самки и слегка наклонил голову в бок. Светлая шерсть омеги практически сливалась с окружающим пространством. Взгляд омежки казался насмешливо-спокойным. Камелия задумчиво проследила за действиями полукровки. Былой гнев сменился заинтересованностью. Кого-то Рома ей напомнил, вот только кого именно волчица так и не вспомнила. Камелия невозмутимо повела носом и отвернулась.       Рома сделал глубокий и спокойный вздох, унимая раздражение на волчицу. Не было смысла требовать уважения от той, которая не проявляет его даже к собственному сыну, когда можно молча уйти, сохранив и своё, и чужое достоинство и время. Бежевый волк приблизился к Киони, настораживая ушки. Сейчас предстояла охота. Но перед этим нужно хотя бы научиться правильно передвигаться.       Бежевый волк поморщился. Он помнил неудавшийся болезненный опыт, когда попытка скопировать поведение горных волков обернулась падением в сугроб. Но это не означало, что он не хотел научиться такой ходьбе. Он осознавал, что охота — первое, что поможет ему выжить, если он останется один в горах. Слова Камелии ещё раз напомнили Роме, что сейчас он обуза для Киони, который согласился взять его с собой. Ему стало стыдно за то, как он беспечно ел то, что ловили с таким трудом альфы.       «Обязательно поймаю двух кроликов и отдам Кее и Киони». — решительно подумал тот.       Вожак шумно выдохнул через нос и коротко уфкнул, привлекая внимание.       — Омега, покажи нападением из засады. — спокойно сказал альфа и кивнул сыну. — Рома, следи за лапами.       Омега заливисто афкнул и выскочил вперед. Его поставили в пример старшему, есть чем гордиться! Волчонок повернулся к волкам спиной, встал в нужную стойку. Глазами он пытался зацепиться за «предполагаемую» жертву. Наконец, он разглядел невысокий камень странной формы. Он был похож на окаменевшее деревце, припорошенное снегом.       Киони проследил за взглядом сына и улыбнулся. Он понял, на что нацелился Омега. Камелию, казалось, азарт охоты не зацепил. Она не видела смысла в тренировке на неживой жертве.       «Если нельзя никого убить, тогда незачем стараться. Охота, как и битва, предполагает собой убийство либо охотника, либо добычи. Именно поэтому лучше оплошать на настоящей охоте, чем пыжиться одному в снегу и ждать одобрения».       Рома весь насторожился. Забытые навыки предков всколыхнулись в нем. Гены отца всё же сыграли свою роль. Бежевый волк опустил хвост ниже, но при этом держа его над снегом. Тело растянулось, и омежка низко пригнулся. Осторожно, шаг за шагом, он начал обходить по кругу добычу, к которой Омега бросился прямиком. Инстинкт говорил ему, как идти и что делать. Черные зрачки сузились и напоминали две точки на голубой радужке. Тело Ромы оказалось подвижным, и он прекрасно прогибался, поднимаясь и опускаясь по малейшим сугробам. Он бесшумно скользил по снегу. Полукровка определенно был прирожденным охотником.       Киони пристально следил за обоими волками. Было важно не пропустить грубые ошибки. Волчонок был еще слишком мал и неуклюж. Его лапы росли быстрее, чем само тело и потому движения Омеги по глубокому снегу заметно отличались от движений Ромы. Волчонок несколько раз провалился передними лапами глубоко в снег и когда выбирался, наделал шума. Ошибка. Если бы шла настоящая охота, добыча его бы заметила. Когда до «жертвы-камня» оставалось менее пяти прыжков, Омега остановился на небольшом сугробе. Задняя часть оказалась выше передней и из-за этого линия хвоста изогнулась. Теперь он был слишком высоко. Ошибка, которую Омега заметил слишком поздно, но все же исправился. Волчонок осознал свою оплошность и до боли стиснул клыки. Кости на спине бесшумно сомкнулись.       Рома неожиданно свернул. Его спина мелькнула за сугробом и пропала. Наступила звенящая тишина. Бежевый волк бесшумно скрылся. Киони шевельнул ушами и перевел взгляд на камень, который в конечном итоге должны были поймать охотники. Камелия удобно примостилась рядом, но все происходящее ее интересовало мало.       Ромы нигде не наблюдалось в течение долгого времени. Но вот послышался шорох за спиной Киони. Бежевый волк выскочил, приземляясь рядом. Из пасти у него свисал еще теплый подрагивающий всем телом в предсмертных конвульсиях кролик. Полукровка издал радостное «снуф». Альфа обернулся и приветственно взмахнул хвостом. Бежевому омежке удалось отвлечь внимание Киони. Он не думал, что Рома сможет кого-то поймать с первого раза на незнакомой горной территории.       — Отличная охота, Рома.       Тем временем Омега уже добрался до камня и сидел на его верхушке. Самого броска на жертву ни Киони, ни Камелия не видели, поскольку отвлеклись на Рому.       — Поди он спал. — с усмешкой бросила волчица. — Но хотя бы ты принес пользу в отличие от второго. Столько времени зря потеряли.       Волчонок спрыгнул с камня и прибежал к остальным.       — Так не честно! Задание было другое. — обидчиво зарычал Омега на бежевого. — Я тоже его чуял!       Киони поднял лапу и дал сыну легкий подзатыльник.       — Оборотень во время охоты думает не только телом, но и головой. Если учуял добычу следовало показать и попробовать загнать. — альфа поймал взгляд голубых глаз и кивнул.       Рома перевел взгляд на волчицу.       — Не равняй всех по себе. Я не бросаюсь только за спящими, как ты. — фыркнул голубоглазый и отвернулся, наклоняясь к Омеге. — Ты помог мне его поймать. — проурчал бежевый волк. — Он отвлекся на тебя.       Камелия рассмеялась и, кувыркнувшись через спину, поднялась. Багровая спина оказалась усыпана хлопьями снега. Шерстинки на кончиках ушей заметно заледенели.       — Ох, полукровка, не чеши меня против шерсти! «Отвлек внимание» ну да, конечно. Раз уж поймал, то не тешь надежды низшего. Он, — волчица кивнула на сына. — Еще ни чем не заслужил похвалы.       Омега насупился и глухо проскулил. Он понял, что наделал ошибок, но камень-добычу то поймал.       — Это было лишь разминкой. — Киони нахмурился, кратко показывая клыки. — Сейчас будет практика. Уверен, Омега поймает себе добычу.       Волчица усмехнулась и резко выхватила кролика у Ромы. Кровь из разодранного горла жертвы закапала на снег. Камелия встряхнула тушку, будто проверяя, мертвая ли она, а после подкинула в воздух прямо на Омегу. Волчонок не растерялся и, подпрыгнув, схватил кролика.       — Вот единственное что ты пока заслужил. Падаль от другого волка. Если хочешь стать настоящим оборотнем, поймай своего.       Омега потупил взгляд и вернул добычу тому, кто ее поймал. Киони натянуто и с нотками раздражения уфкнул.       — Конечно, ты поймаешь. Если не получится с первого раза, будет второй. Ты еще учишься.       Рома оскалил клыки и зарычал утробно и глухо. Ему не понравилось то, что волчица отобрала его добычу. Загривок поднялся дыбом. Омежка сделал шаг вперед на Камелию, скалясь. В глазах горела ледяная ярость. Волчица перехватила его взгляд, расправила плечи и хмыкнула.       — Неужели клычки прорезались, полукровка? Кролика пожалел?       — Это не твоя добыча, Камелия. — веско заметил Киони.       Волчица довольно облизнула нос, на который попало немного теплой крови.       — Я не питаюсь падалью.       — Ты нарушила правило. — бурый волк дернул левым ухом. Плечи альфы заметно напряглись, будто он готовился к прыжку.       Омега со стороны наблюдал за перепалкой. Ему не нравилось, как изменился запах Ромы. Не нравилась речь матери о нем. Что он, Омега, сделал плохого? Кролика не поймал? Так это можно исправить. Волчонку хотелось заткнуть уши снегом, чтобы не слышать рычание родителей. Омега зажмурился, пытаясь собрать мысли в кучу и немного успокоиться. Когда у него получилось, и сердце вновь застучало ровно, щенок уткнулся носом в снег и стал искать новую, живую жертву.       «Я сам поймаю. Вот увидите!»       — Ещё раз притронешься к моей добыче и сама станешь ей. — Рома сузил глаза с выраженной угрозой. Сейчас он не боялся указывать волчице. По телу бурлила кровь. Он не чувствовал ни страха, ни стеснения. В нем будто проснулся кто-то другой.       Камелия вновь обратила свое внимание на рычащего омегу. Он ее удивлял и раздражал все больше и больше. С их первой встречи за Ромой закрепилось прозвище обычного бесхребетного полукровки, но вот уже второй раз он скалит на нее клыки. Ангельская внешность волка, больше похожего на домашнего питомца, чем на свободного оборотня, сбивала с толку. Оказалось, что за внешней бежевой оболочкой все же находился зверь, а не несмышленый детеныш.       Шерсть на спине Камелии медленно поднялась и стала заметно темнее. Инстинктивно она оскалилась и высунула несколько раз язык меж клыков. Хвост, как при охоте, вытянулся и распушился. Ее вид по-настоящему устрашал, хотя волчица еще не разошлась.       — Я уже сказала, что не питаюсь падалью. — раздраженно сплюнула она. — Предпочитаю ловить свою добычу, а тебе советую сжимать клыки сильнее. Думаешь, пару раз оскалился, повернулся спиной, посюсюкался с моим детенышем и все, стал выше? Нет. Твой статус находится ниже бет, и ты смеешь пререкаться со мной, когда я стою наравне с альфами? — Камелия прищурилась. Темно-алые глаза заметно подернулись пеленой. Такой особенностью обладали многие оборотни из Багровой стаи. Их алые глаза наливались кровью, будто в порыве гнева в глазу лопались капилляры. — Полукровка, знай свое место. Один кролик не принесет тебе уважения. — волчица сделала резкий выпад вперед, заставляя Рому отступить на несколько шагов.       Бурый оборотень стукнул хвостом по пласту снега. Останавливать двух разозленных, находящихся на самом пике гнева, омег очень проблематично, а ведь еще не сезон Схода Снега. Альфе пришелся по душе Рома, он не был похож на остальных. Именно поэтому Киони согласился принять его в стаю и дать волю. Омежка хотел разузнать о своих родителях, но также ему было интересно и познакомиться с бытом горных оборотней. Альфа мог это дать.       Киони нравился необычный характер Ромы. Бежевый волк мог быть нежным и спокойным, а через несколько минут показать клыки старшей волчице. Определенно он был бы хорошим родителем. С Камелией отношения были куда труднее. Они сошлись на один сезон и то с определенной целью: потомство. Ни о каких чувствах речи тогда не шло. Киони не проявлял к ней грубости, был рассудителен и даже ласков, но волчице этого оказалось мало. К концу сезона Камелия поняла, что забеременела и даже в порыве страсти предложила сойтись навсегда, только без метки. Киони отказался, объяснив тем, что они слишком разные. Волчица не приняла ответа и изодрала бурому альфе всю морду. Больше они не виделись вплоть до рождения детей.       Рома весь разом ощерился и, не задумываясь, ответил обидчице. Небольшие зубы оставили мелкие, но болезненные ранки на узкой длинной морде Камелии. Рома был значительно ниже её и выглядел более хрупко, но в глазах его не было страха. Взгляд был уверенным и жестким. Голубоглазый гордо вскинул голову, прижимая уши, но не поджимая хвост. Зрачки превратились в две черные точки. Аура бежевого волка приняла сначала угрожающие нотки, а потом и вовсе стала ужасающе-подавляющей. Будто Рома был вовсе не хрупким полукровным омегой, а оборотнем-альфой с тысячелетними наборами генов. Рычание стало утробнее и тише, но при этом звучало будто отчетливее. Его аура существенно давила даже на Киони. Бурый волк поморщился и глухо зарычал. В отличие от альф, омеги не могли беспрекословно контролировать свои феромоны. Они действовали на альфу, как афродизиак, с горьким послевкусием, которое вязкой слюной оседало на языке.       Тут Киони оглянулся в поисках сына, который должен был сидеть рядом. Никого не было. В это время атмосфера накалялась. Волчица взвизгнула от неожиданности, но быстро вернула контроль над телом. Она наклонилась и, повалив Рому на спину, стала неистово кусать его уши. По позвоночнику пробежал ощутимый холодок от ауры полукровного волка.       — Омега? — бурый, уже не обращая внимания на выясняющих отношения омег, принюхался. Ветер уносил запах волчонка на запад.       Рома ударил волчицу в живот и поменял позиции. Худые лапы вжали Камелию в снег, и омега прижался клыками к горлу волчицы. Одно её неверное движение и зубы вспорют шкуру. Это была быстрая и безоговорочная победа. Инстинктивно полукровка ждал, когда Камелия побеждено подожмет хвост и заскулит. В горле продолжало клокотать рычание. Словно сквозь вату донесся до него обеспокоенный голос Киони. Омега не понял, почему тот так напрягся, но отпустил волчицу, вскидывая голову и обводя потемневшими глазами поляну. Омеги нигде не было. Грудь стиснул страх за щенка. Рома щелкнул клыками и спрыгнул с Камелии, принюхиваясь.       Волчица, пытаясь сохранить свою гордость, рыкнула вслед омеге и рывком вскочила. Она не показала, что была побеждена каким-то выскочкой. Сквозь собственное рычание она не сразу услышала голоса Киони и Ромы, которые окрикивали щенка.       — Он ушел охотиться. — хрипло выдохнул Киони, до боли закусывая нижнюю губу. Это его вина. Он отвлекся на омег и не заметил пропажи сына. Чертовы гены альфы. — Я должен найти его. — с этими словами бурый бросился в сторону откуда доносился запах волчонка.       Рома нахмурился. Он спорил с Камелией и совсем забыл о щенке. По коже прошелся тревожный холодок и омега, забыв о кролике, бросился следом за бурым волком. Сейчас не до добычи. Пока взрослые выясняли отношения, волчонок успел убежать достаточно далеко. Каменистая местность пошла под уклон, чаще стали появляться крупные валуны и практически вертикальные сугробы. Киони остановился и прислушался. Примерно на расстоянии в десяток прыжков, послышался хриплый писк, а за ним знакомое утробное рычание. Альфа определил, с какой стороны доносятся звуки, и кинулся туда.       Волчонка, вернее его пушистую пятую точку с хвостом, Киони увидел издалека. Омега глубоко зарылся в нору, из которой доносился писк. Рома бежал рядом с альфой. Увидев Омегу в полном порядке, он притормозил.       — Омега! — окликнул бежевый волк щенка, приближаясь.       Бурый альфа подлетел к норе и ухватил сына за основание хвоста. Омега на мгновение замер, а после предупреждающе зарычал, словно отгонял от себя. Кости, торчащие из спины щенка, не давали ему возможности быстро вылезти. Киони отступил на пару шагов и только тогда волчонок медленно выполз наружу. Узкая мордочка была вся искусана и усыпана землей вперемешку со снегом. В пасти Омега держал некрупного зверька с шоколадно-коричневой шерстью, голова и грудь его была покрыта контрастными желтыми пятнами. Глаза волчонка возбужденно блестели.       Полукровка выдохнул, приближаясь к щенку и касаясь носом мордочки. — Не делай так, пожалуйста, не убегай без предупреждения. — мягко и тихо пробормотал Рома. Он совсем не замечал, что ведет себя по отношению к щенку как родитель-омега.       Малыш сжал клыки сильнее и сломал зверьку позвоночник. Раздался тихий писк и тушка обмякла.       — Вяпойвыал!       Киони вздохнул и тяжело опустился на снег. Он давно заметил, как Рома ведет себя со щенком, но решил подождать с указаниями. Рома вырос, не зная законов и обычаев оборотней, он не знал, как нужно себя вести и действовал инстинктивно. Сам же волчонок не понимал разницы, поскольку не знал любви матери, с самого рождения его воспитывал отец и дядя. Альфа не может дать той особой ласки омеги-родителя как бы ни хотел.       — Я поседею с тобой намного раньше срока.       Взгляд Ромы потеплел. Он явно хорошо относился к щенку, несмотря на раздор с его матерью.       — Ты молодец. — проурчал омежка.       Волчонок гордо выпятил грудку и, подбросив убитую тушку, поймал ее в прыжке. Он нашел добычу по запаху, как учил его отец, и смог застать врасплох, поскольку зверек крепко спал. Может теперь Камелия похвалит его?       — Нашелся? — раздался со стороны знакомый голос. Волчица подошла к остальным. — Вот почему за ним никто не следил, это бесполезно. Багровый уходит бесшумно. — с беззлобной усмешкой добавила Камелия, смотря на сына.       Омега положил добычу себе под лапы и помахал хвостом.       — Мама, я поймал! Теперь я могу стать полезным? — волчонок радостно подпрыгнул на месте.       Камелия тихо рассмеялась и покачала головой.       — Время покажет. А ты, полукровка, иди забирай свою падаль. Я ее так и быть припорошила снегом.       Волчонок повернул голову к отцу и прижал уши. Киони улыбнулся, наклонился, подталкивая пойманного зверька к Омеге.       — Добрая охота. Кея будет очень рад. — альфа коснулся носом багрового бока и поднялся. — Пора возвращаться.       Омега воспрял духом и весь распушился. Обида на мать ушла на второй план. Он поймал добычу, как настоящий горный оборотень. Отец им доволен и даже не злится за то, что волчонок убежал, а это главное.       «Я подарю его Кее. Пусть поправляется» — твердо подумал Омега, ставя когтистую лапу на теплый бочок добычи.       Рома дернул ушами и бросился назад за своим кроликом. Бежевый хвост скрылся за сугробами. Вскоре полукровка примчался обратно, и оборотни отправились в обратный путь. Камелия вскоре почуяла запах добычи и, не говоря ни слова, убежала.       Когда Киони, Омега и Рома подошли к пещерке, им навстречу вылетели багровые альфы. Взъерошенный Кея, выплевывая ругательства, выскочил следом. Он искренне обрадовался возвращению брата и остальных. Лукуми и Чир оказались настолько приставучими, что альфе хотелось выть. Пару раз Кея сорвался и в пределах допустимого покусал Лукуми.       Наконец, все успокоились и вернулись в укрытие. Завтра предстоит вновь отправляться в путь.