Горный перевал

      Волчий вой разорвал ночную тишину. В очередной вспышке молнии сверкнули белые клыки. Тихое рычание на мгновение сменилось скулежом, а после затихло. Когда лапа Ромы коснулась большой липкой лужи на снегу, шерсть встала дыбом. Тошнотворный запах крови стоял в лёгких. Густая чернота опутывала со всех сторон, пробивалась сквозь шерсть по коже.              Рома тяжело вздохнул, когда сбоку кто-то взвизгнул. Он не видел никого и ничего, но всей кожей ощущал опасность. Юноша прижался к холодной липкой земле, подрагивая от холода и страха всем телом.              Над самым кончиком бежевого ушка кто-то клацнул клыками.              — Я здесь. — уха коснулся холодный нос. Бархатистый голос обволакивал омегу словно кокон. Он успокаивал и дарил чувство защищенности.              Рома знал только одного такого мужчину. Подняв голову, омега столкнулся с сиреневыми глазами.              — Киони… — Рома поспешно вскочил и уткнулся в бурый подбородок в надежде перестать слышать тошнотный запах крови.              Сердце омеги билось в неукротимом ритме, казалось, что грудная клетка не выдержит давления и лопнет. Чувство беспробудного страха не хотело отпускать из своих объятий. Темнота вновь сгустилась.              Рома слышал, как хрипло зарычал Киони и в какой-то момент альфа исчез. Он прыгнул темноту и в это же мгновение воздух наполнился тошнотворным дыханием. Задвигались тени. В какой-то момент Рома выцепил взглядом вожака, тот стоял всего в шаге от омеги.              Тени облепляли бурое тело. Рома распахнул глаза и бросился к альфе, но тот будто не приближался, как бы быстро не мчался тот.              Киони извернулся и клыками впился в загривок одной из теней. Другая сразу прыгнула ему на спину и потянула за ухо. Тень не издавала ни звука, в отличие от альфы. Тот грозно и гулко рычал, брыкался.              Рома затормозил, тяжело дыша. Глаза бешено пробежались по Киони. Тело прошибла волна страха и ужаса. Он не мог и не хотел видеть, как тот дерется. Юноша с силой сжал клыки и прижался животом к снегу. Лапы дрожали от напряжения и желания прыгать. Но как бы быстро или медленно он не шёл к Киони, расстояние между ними не изменялось.              Вожак упал на землю, ударяясь челюстью, когда чёрные тощие лапы надавили на его плечи. Почти сразу альфа перевернулся набок, сбрасывая тень с себя и вскакивая вновь. Рома не смог сдержать тихих радостных повизгиваний. Хвост за спиной то ходил ходуном, то поджимался под корпус. Чувство страха всё ещё кусало за бока.              Вот альфа вновь кувыркнулся по земле, сбрасывая очередную тень. Рома отчётливо видел, как сильно Омега задрожал всем телом вновь. Чувство радости сменилось ужасом и страхом за альфу. Юноша вновь из-за всех сил бросился к Киони. Когти с хрустом ломались о черноту, а на подушечках появлялось все больше болезненных царапин.              Расстояние не становилось ни больше, ни меньше. Тени облепляли Киони со всех сторон, и даже крупные размеры не спасали. Вот одна из теней вгрызлась в шею бурого волка. Послышался противный чавк. Кровь толчками брызнула из рваной раны. Вожак захрипел и завалился набок. Тени, словно голодные волки, набросились на него.              Рома с ужасом закричал, поддаваясь вперёд. Его шерсть встала дыбом. Внутри все похолодело. Казалось, всё естество разрывается от мысли, что Киони умирает. И ничем нельзя было помочь альфе.              — Нет, нет, нет… — лихорадочно забормотал Рома. Когда Киони замер, смотря в пустоту, он тонко и отчаянно заскулил. — Нет, пожалуйста, нет…              Тело юноши подрагивало. Казалось, он не видел никого и ничего, кроме трупа бурого альфы и стеклянных сиреневых глаз. Глотку сдавила бесконечная боль. Пару минут назад, он же был рядом. Рома вздрогнул, будто его ударили.              — Нет, пожалуйста, нет…              Новый скулёж окропил черноту. Холод не только внешний, но и внутренний въедался в кожу. Внутри оборотня будто что-то ломалось, судорожно извиваясь и выгибаясь.              — Киони, пожалуйста, Киони…              Лихорадочное бормотание свистящим шепотом вырывалось из губ, царапало легкие и ударялось о стену мертвого безмолвия. Глаза не отрывались от застывшего навсегда тела, а подушечки лап горели, будто Рома бежал по углям. В груди сжались легкие, пытаясь вытолкнуть сдерживаемые рыдания. Глаза щипало, но слез не было. Казалось, будто тело сковало шоком.              Омега несколько раз моргнул. Он не дышал уже несколько секунд, будто разом забыл, что его тело нуждается в кислороде. На уши давила оглушающая тишина.              Рома открыл пасть и с щелчком закрыл. Тело задрожало от новой волны рыданий, которые опять так и не вырвались. Юноша впился подушечками лап в черную твердую землю, не замечая ничего и никого вокруг.              Там лежало тело Киони. Холодное, мертвое. Непонимание и ужас вязко облизывали внутренности. Рома вздрогнул и впервые всхлипнул за долгое время, но тут же смолк. Взгляд остекленел. Тело вывернулось, когда юноша сменил форму.              По внутренней части нижнего века начала собираться горячая жидкость. Первая капелька впиталась в кожу, а вторая скатилась и бесшумно упала на шкуру. Но Рома этого не замечал. Ему стало всё равно, плачет он или нет. Он разом забыл, кто он и что с ним.              — Рома! — окликнул омегу Хопер. — Ты еще спишь? — перед входом в дом стоял высокий сероволосый бета и задумчиво смотрел на прикрытый плотной шкурой вход.              Ответа не последовало, и Хопер решил войти.              В глаза ему бросился скатавшийся в небольшой клубок Рома. Он дрожал всем телом, зажмурившись. Всё лицо было мокрым от слёз. В домике стояла невыносимая атмосфера горя.              Хопер понял, что, скорее всего, омеге снился плохой сон.              — Они… — всхлипнул Рома, сжимая плотно губы.              Бета, недолго думая, прошел вглубь дома и потрепал омегу по плечу.              — Рома, проснись.              Тот вздрогнул и резко сел. Сонный взгляд метнулся по домику. Рома схватил Хопера за руки.              — Киони умер… Тени… И Киони…              Рома сжался в клубок, обхватывая себя руками и смотря страшно пустым взглядом в стену. Он был всё ещё под влиянием сна. Чистейший ужас читался на его лице. Юноша весь сгорбился и сжался, будто желая исчезнуть.              Хопер от неожиданности вздрогнул. Он понял, что Рома еще просто не конца проснулся.              — Тише, — бета перехватил руки омеги и слегка сжал, пытаясь этим привести его в чувства. — Это просто сон, успокойся. И, — Хопер тихо рассмеялся. — Киони живой, здоровый по лагерю бегает да на ленящихся альф рычит.              Рома замер и резко вскочил. Натянув жилетку с мехом на себя, он выскочил из домика. Взгляд нашёл Киони. Юноша выдохнул и слегка пошатнулся. Устоять на ногах помог подошедший Хопер.              — Я так рад. — пролепетал Рома и слабо улыбнулся. — Извини, что устроил истерику… — его щеки залил румянец. — Мне приснился плохой сон и я…              Со вздохом юноша оглядел лагерь. Домик, где он жил, стоял на самой окраине нового лагеря, противоположно жилищу Киони. По левую сторону располагалась детская. Туда сейчас отселили Хора, ведь тот ждал щенят. Вскоре туда на время хотел перебраться Лий. Оказалось, что старший омега тоже в положении. Его пара Гюн чуть с ума не сошёл от радости. Он целый день тогда носил Лия буквально на руках. Киони тоже искренне радовался за друзей. Вся стая поздравляла старшего омегу, не желая пропускать столь важное событие. Немногим позже в детскую собирались перебраться Айсперро и Кирия. Несмотря на то, что альфа Кирии серьезно пострадал, омега чувствовал приближающуюся щенность, но с выводами не спешил.              С правой стороны разместился домик Цолена. Вспыльчивый омега присмирел и больше не смел выступать против Ромы. Следом за домиком Цолена поселились Чип и Хопер. Братья изъявили желание жить вместе и им никто не отказал. Дальше был домик Луны. Она приравнивалась к омегам и обитала в одной части лагеря с ними. Все пять строений стояли полукругом на небольших островках.              Ближе к старому входу, следом за районом омег, стояли четыре домика. Беа с Таулом жили вместе, как и Ронох с Маллым. Азуро и Кастос предпочли отдельные жилища. Третий сектор закрывал домики омег со стороны второго входа. Ближе всего стоял огромный дом Ицхи, состоящий из трех зон: та, в которой он будет принимать пациентов, жилая и кладовая для трав.              Так же неподалеку, через небольшой перешеек стояло жилище Актала и его омеги Кирии. Ицха не смог излечить сломанный позвоночник альфы. Ниже пояса альфа ничего не чувствовал. Его задние лапы больше не двигались.              Сбоку от дома врачевателя жил Гюн. Рядом стояло два пустующих строения. У самого входа поселился Кёя. По соседству с Акталом и Кирией стали жить Бэйл с Айсперо.              Четвертый сектор расположился около второго и третьего, в отдалении от омег. Там поселились Ваул, Сталкер, Тот и Сет. Дом Киони находился в некоем отдалении от всех иных. Он был скрыт от чужих глаз, чтобы вожак мог всегда уединиться.              Каждый дом стоял на небольшом островке. Между этими клочками суши круглый год была горячая вода. Между детской и жилищем Ицхи был лаз, который вел на скрытое от чужих глаз озерцо. Там когда-то очень давно впервые мылись Рома и Омега. Стая решила не изменять назначение этого озерца, разве что теперь ходить к нему можно было чаще.              — Ты в порядке? — Хопер не смог сдержать смешка. — Ищешь Киони?              Бета смекнул, что главному омеге нравится вожак, что было не удивительно. Киони привлекал к себе внимание всей стаи и не только потому, что был лидером. Как и Кёя, он был сильным альфой, о котором так часто мечтают омеги во снах.              Рома покраснел и опустил взгляд вниз. Он закусил взволнованно губу и зажмурился.              — Да не бойся, язык всегда за клыками. — Хопер добродушно улыбнулся. — Хор выявил желание поговорить с главой омег.              Рома быстро кивнул и первым повернулся к яслям. Ловко пройдя по аккуратно сложенным в виде мостика доскам между островками, он слегка царапнул ногтями камень у входа и аккуратно отодвинул шкуру.              Буквально на днях в новый лагерь перебрались сперва омеги с бетами, а уже ночью и альфы. Мелкие вещи было решено забирать постепенно. В лагере для безопасности осталось доделать забор, несколько запасных лазов и привести дома в порядок.              Расселение в основном было добровольным, только согласно генденому сектору. Киони не противился выбору омег или остальных членов стаи. Если кто-то выявлял желание жить вместе по тем или иным причинам, то это в большинстве случаев разрешалось. Единственное, что Киони сразу пресек так это доводы Сталкера по поводу сожительства с Чипом. Омега изначально решил жить с братом, Хопером, и вожак прислушался к нему.              — Рома? — к шатену подскочил багровый волк. — Ты что тут делаешь? — Омега сощурил глаза и навострил уши.              — Я… — пролепетал юноша, скосив взгляд в сторону.              Он на мгновение вновь отвлёкся, когда боковым зрением поймал силуэт Киони. Рома уже и не знал, что с собой сделать, чтобы не замирать как кролик перед волчьей пастью при появлении альфы. Его буквально ломало внутри от голоса мужчины. Юноша без сомнения понимал, что на вожака заглядывался не он один. Он прекрасно видел взгляд Цолена. Но Рома не мог запретить омеге смотреть на Киони. В конце концов, кто он такой?              Рома и Киони ведь не были, да и не будут парой. Да, у юноши внутри всё замирает от взглядов вожака. Он смог признать это самому себе. Но в то же время он прекрасно понимал, что влюблённость в Киони, в вожака, во взрослого мужчину не принесёт ничего хорошего.              Рома мог только молча и тихо вздыхать, наблюдая издалека за альфой. И не важно, что он забывает, как дышать, когда Киони обращается к нему. Не важно, что в голове каша после того, как альфа случайно касается его. Но самое неважное и смущающие ꟷ сны. Стоит только заснуть, как перед глазами встает мир, который хотелось бы назвать реальностью. Юноше до сладости нравится, как Киони, пусть и созданный его воображением, обнимает и прижимает к себе. Когда омега просыпается, он продолжает нежиться в теплой кровати, отчаянно мечтая хотя бы раз почувствовать тепло объятий альфы.              Вот и сейчас сердце стремительно забилось, а в голове всплыли картины самых смущающих желаний. Рома сглотнул и сжал ладони в кулаки. Пальцы зудели от желания задеть стоящего рядом Киони. Но нельзя.              — Я хотел зайти к Хору. — выдохнул юноша. — И Лию. Тем более Чип и Хопер не знакомы с Хором. — Рома обернулся к Хоперу. — Чип скоро?              Бета иронично взмахнул руками, показывая, что бессилен.              — Он не любит новые знакомства и, — Хопер нахмурился и передернул плечами. — Похоже, уже опять занят с той песчаной собакой.              Ни у кого из присутствующих не осталось сомнения, что бета говорил о Сталкере.              — Просто отстань от них. — Омега ухмыльнулся и после предусмотрительного скребка, проскользнул в дом.              Молодой волк еще не понимал сложности отношений альфы и омеги. Хоперу не нравился Сталкер как альфа, он считал его ненадежным партнёром и очень переживал за брата. Чип в свою очередь не умел говорить нет и, похоже, уже переспал с новоявленным ухажером.              — Не терплю выскочек. Только и умеют, что чле… кхм-кхм, хвостом подвиливать. — пробурчал Хопер. — Но тут даже я бессилен! Он просто не слушает меня, а после будет плакаться. — бета махнул рукой и смолк.              Ему казалось, что Рома также не сможет понять его переживания, ведь у того не было родных в стае, как и альфы. За все время пока Чип и Хопер пробыли здесь, они не обмолвились о своей прошлой жизни. Хопер отвечал коротко лишь о том, что они путешествовали всю сознательную жизнь.              Рома покачал головой и первым вошел в дом. Сначала взгляд нашёл Хора. Омега сидел в двуногой форме и медленно расчесывал волосы гребешком из кости. Его братья буквально завалили омегу разными поделками. С Ёттой, Тотом и Сетом ни один альфа был не нужен. Они заботились о Хоре и снабжали своего брата всем, что тот только желал.              Вот и сейчас Хор сидел среди множества мягких шкур, заботливо выложенных на кровати. Он выглядел вполне довольным и весёлым. Недавно начались легкие скачки настроения. Сказывалось положение. Он еле ходил даже на четырёх лапах, переваливаясь из стороны в сторону.              Лий дремал на своей кровати так, что был виден лишь рыжий бок. Ему очень тяжело далась беременность в эмоциональном плане. Он словно потерял покой, как только узнал, что точно ждёт щенят.              Рома робко улыбнулся и первым поздоровался. Хор вскинул голову и взмахнул рукой. Багровый Омега, к тому моменту, когда вошли Хопер и Рома, уже сидел недалеко от беременного омеги.              — Я надеюсь, вы не брали мяса. Если я увижу ещё хоть один кусочек, меня вырвет. — пробурчал Хор.              — Я пока шел сюда, случайно наступил на хвост рыжему, так мне подробно объяснили как к тебе пройти и что пока ничего нести не надо. — Хопер задумчиво обвел глазами уютное помещение и улыбнулся Хору. — Прошу прощения за рыжего брата.              Хор раздраженно фыркнул и положил ладонь на большой живот. Волчата вовсю толкались в нём и копошились. Омега невольно улыбнулся, представляя своих малышей. Ещё немного и они появятся.              Рома с интересом присел рядом. Глаза не отрывались от круглого большого живота.              — Только подумать, что там кто-то есть. — прошептал он.              Хор тихо рассмеялся и наклонил голову вбок.              — Однажды и у тебя будут свои щенята. — взгляд Хора остановился на Хопере. — Полагаю, и твой брат присоединится осенью к яслям?              Бета поморщился как от удара и опустился на пол около входа.              — Надеюсь, нет. Хоть я и не чую феромонов альф и омег, но точно знаю, что Сталкер ему не пара.              Омега, до этого сидевший тихо, подошел почти вплотную к Хору.              — Что там чуять то. Ну пахнут альфы иначе, не вижу разницы. — багровый повернул морду в сторону беты и продолжил. — Раз ты так говоришь, не значит ли, что тебе тоже нравится этот Сталкер?              Хопер даже открыл рот от удивления, но не успел возразить, как Омега вновь заговорил.              — Сколько их там? — волк склонил голову вбок и вытянул шею, почти касаясь носом живота Хора, но все же не решаясь придвинуться ближе.              Тот лишь усмехнулся.              — Четверо вроде.              Рома облизнулся и кинул взгляд на вход. Хор это заметил и слабо улыбнулся.              — Рома, принесёшь мне водички?              Юноша вздрогнул всем телом и быстро кивнул несколько раз. Его чуть ли не силой тянуло из пещеры. Когда омега выходил, то услышал возмущенный возглас Омеги.              — Я могу тебе помочь!              Но ему тут же ответил Хор. Он решил немного помочь Роме и дать ему возможность побыть одному.              — Останься тут, Омега.              Багровый волк послушался. Рома остался один. Теплый ветер взъерошил юноше волосы и принес с собой множество запахов. Среди них омега уловил запах вожака. Юноша бегло пробежался взглядом по округе и затаил дыхание. Он заметил Киони рядом с одним из лазов. Мужчина был один.              Рома помялся на месте. Подумав немного, он пошёл следом, осторожно скользя между островков. Когда он подошёл к лазу, Киони юркнул в него и пропал из поля зрения. Омега помялся на месте и огляделся. Никто не наблюдал за ним. Глубоко вздохнув, Рома вышел из лагеря следом за Киони. Тело слегка дрожало от волнения. Мелкие белые снежинки таяли на горячей коже.              Лаз оказался довольно узким и холодным. Юноше пришлось нагнуться, чтобы протиснуться вглубь. Пальцы коснулись стены, ощущая подушечками сырость камня и снега. Киони ушел далеко вперед и омега не боялся ускорить шаг.              Примерно через пару минут он вышел на поверхность. Позади возвышалась скала, а перед глазами простилались серо-белые поля. Снег ощутимо подтаял, и через проталины начали пробиваться первые цветы и зеленая трава.              Рома выцепил взглядом Киони. Тот был далеко впереди. По направлению омега предположил, что альфа шел в сторону старого лагеря, только со стороны непреступных гор.              Медленно выдохнув, юноша осторожно направился следом. Ветер ерошил короткие волосы, неприятно холодя кожу. Рома на мгновение остановился и запахнул жилетку поплотнее. Пальцы уже привычно натолкнулись на небольшой камушек, который омега всегда носил с собой. Он глубоко вздохнул и поплотнее засунул камень в нагрудный кармашек, чтобы не потерять. Запах Киони уже давно выветрился с жилетки, но Рома не мог с ней расстаться. Его лихорадило от радости при мысли, что вожак хотя бы раз надевал эту вещь.              Юноша втянул прохладный воздух и направился за Киони. Ноги по щиколотку проваливались в снег, отчего Роме было немного холодно. В таком размеренном темпе альфа и омега брели недолго. Ветер дул в сторону Ромы, это позволило ему остаться незамеченным.              Вот Киони резко свернул к скалам и исчез за крупным валуном. Юноша подошел к этому месту только спустя какое-то время. Ветер привычно завывал наверху, заглушая остальные звуки. Набравшись смелости, Рома шагнул следом за альфой. В это же мгновение его схватили сильные руки и прижали к холодному камню. Запястья оказались зажаты над головой.              Рома взвизгнул от неожиданности и нервно дернулся. Горячее тело прижало его к холодному камню. Запах альфы накрыл с головой, заставляя легкие сжаться. Юноша раскрыл рот в немом возмущении и немного покраснел. По спине пробежались мурашки. Взгляд наткнулся на голую грудь альфы, которая маячила перед глазами. Тепло тела мужчины буквально проникало в каждую клеточку. Рома смущенно сглотнул и поднял взгляд выше. Волевой подбородок альфы особенно так близко был как пощечина. Но его клыки… Щекотка прокатилась от груди к животу. Юноша почувствовал, как начала судорожно сжиматься грудная клетка, не в силах сдерживать эмоции.              — Рома? — с хрипотцой в голосе произнес альфа.              Взгляд сиреневых глаз внимательно пробежался по телу омеги. В мыслях всколыхнулся недавний мокрый сон с участием как раз бежевого полукровки.              Мужчина облизнул нижнюю губу и отпустил запястья юноши. Только сейчас до него дошло, что он сжимал слишком сильно и теперь возможно у омеги останутся синяки.              — Прости, не знал, что это ты крадешься. — Киони в легкой усмешке приподнял брови.              — Я… Прости меня. Я увидел, что ты куда-то пошёл. И ты говорил, что нельзя одному ходить и я решил подстраховать. — залепетал омега. Его взгляд опустился и начал судорожно бегать по всему, за что только цеплялся. Руки Киони, снег, длинные ноги альфы, коленки, красные пятна на запястьях, снова снег.              Рома сглотнул, тяжело и медленно дыша. Грудная клетка отчетливо поднималась. Замерев на мгновение, она опускалась вновь. Мелкие снежинки начали падать с неба. Они путались в волосах и превращались в мелкие капельки. Горячее тело мужчины дарило приятное тепло. Рома поднял взгляд на лицо Киони и кивнул.              — Всё в порядке… Я… Цел.              Мужчина задумчиво качнул головой. На губах вновь появилась едва заметная улыбка.              — Меня подстраховать? — Киони посторонился, чтобы пропустить омегу. — Ладно, грешу. Думал, никто не заметил. — альфа протянул руку и коснулся запястья Ромы, проверяя не проявились ли подтеки.              Рома стушевался и помялся на месте. Внимание альфы было как горький мёд. Омега не мог от него отказаться, даже если оно терзало его. Боль на грани удовольствия кусала грудную клетку, заставляя и радоваться, и грустить одновременно. Юноша смущенно отошёл от камня и глубоко вздохнул. Ему срочно надо успокоиться. Сейчас же.              Рома обернулся к Киони и мягко улыбнулся.              — Так себе из меня следопыт и страховка.              Иррациональный смешок вырвался у омеги. Он еле сдерживался, чтобы не расхохотаться.              — Научишься. Так что ты тут делаешь? — Киони окинул юношу взглядом и неоднозначно качнул головой.              От альфы исходил едва заметный пар. Снежинки, как только касались разгорячённой кожи, тут же таяли и оседали на торсе.              Рома выдохнул и слабо улыбнулся. Его взгляд остановился на снеге. В голову пришла сумасбродная идея. Он кратко глянул на Киони, раздумывая, разозлиться ли альфа на него или нет за такую вольность. Когда вожак отвернулся на мгновение, Рома присел на корточки. Пальцы коснулись холодного снега, а после подцепили небольшую горстку. Снег был скатан в шар, а после осторожно кинут в альфу. Снег лишь слегка задел плечо мужчины.              Альфа обернулся и удивленно посмотрел сперва на свое плечо, а после на омегу. Он понял, что Рома нарочно кинул снег, вот только зачем? Киони смахнул белые крупицы и хмыкнул.              — Это своеобразный вызов?              — Да. Защищайся!              Рома взял ещё немного снега и скатал его в шарик. Улыбнувшись, юноша кинул снег в альфу, метко попадая в руку. Киони не сдержал смешка. Несмотря на прошедшую первую течку, Рома больше напоминал подростка.              — Конечно, это ребячество, но… — альфа зачерпнул ладонью снег, который быстро подтаял, и скатал его в комок.              Подбросив снежок вверх для наглядности, Киони не прицеливаясь бросил в омегу. Удар был несильный, ведь альфа не ставил целью навредить. Снежок прилетел прямо в лоб Роме. Омега взвизгнул и, скатав новый снежок, кинул его в альфу, тут же ловко отбегая подальше.              В таком темпе альфа с омегой проиграли не менее получаса. Киони позволил Роме вести и, в конце концов, сам оказался сырым. Разгоряченное тело покрылось испариной. Маленькие капельки воды и пота покрывали спину и плечи мужчины.              В какой-то момент Киони опустился на снег, переводя дыхание. Все же он не был таким юным как Рома. У них была ощутимая разница в возрасте и если говорить откровенно, то омега годился альфе в сыновья. Однако вожак не жалел потраченного времени на простую беготню. Стоило лишь быть аккуратными, ведь вне лагеря находиться все еще было опасно.              Киони взъерошил волосы на затылке, поднялся и тут же ощутил толчок в спину. Рома кинул последний снежок и вроде успокоился. Он сделал шаг к вожаку и неожиданно поскользнулся. Юноша клюнул носом в широкую спину альфы, отшатнулся и полетел назад. Руками он уцепился за пальцы Киони, но и тот тоже не устоял. Рома шлепнулся в сугроб. В воздух взметнулись белоснежные хлопья снега. Упавший сверху Киони, чуть не раздавил хрупкого юношу. Рома удивленно охнул, чувствуя, как кусочки льда впились в ягодицы. В голове на мгновение потемнело, а нежную шею оцарапала твердая корка снега. Юноша выдохнул лишь когда в голове прояснилось, и открыл глаза. Внутри всё замерло. Дыхание перехватило. Рома застыл, чувствуя тепло тела альфы, который нависал над ним.              Мужчина поспешно приподнялся на руках, чтобы омеге не было тяжело. Взгляды пересеклись. Киони замер, завороженно всматриваясь в, как казалось, бездонные голубые глаза. По позвоночнику пробежались уже знакомые мурашки, а брюки непривычно стали тесными. Легкий запах Ромы щекотал рецепторы и будоражил разум мужчины. Он начал возбуждаться.              Полукровка не мог оторваться от сиреневых глаз. Весь мир вокруг будто на мгновение пропал. Рома не слышал никаких звуков, никаких запахов. Сейчас прямо перед ним был Киони. Дрожь прошла по всему телу, терзая кожу мурашками. Он втянул в себя воздух, но вместе с ним и запах альфы. Его бросило в жар. Щеки стремительно залил румянец. Рома смотрел на лицо вожака и единственное, что было в голове наиболее сформированным — желание поцеловать мужчину. Юноша жаждал коснуться этих спокойно сложенных губ. Он видел, как на темные ресницы Киони опускались маленькие белые снежинки и тут же превращались в капельки воды. Зуд в груди перетек в неукротимую щекотку, которая спустилась к животу. Рома слегка приоткрыл губы, но не решился ничего сказать, только выдохнул. Жар затопил всё его тело, контрастируя с холодным снегом под спиной.              Киони также молчал. Хоть Рома и не знал, но альфу посетила подобная мысль. Медленно разогнув руки, тем самым приподнявшись еще немного, вожак склонился к раскрасневшемуся лицу омеги. Определенно сейчас Рома смущался из-за самого присутствия альфы, обычная реакция омежьего организма.              Мужчина наклонился к лицу почти вплотную. Горячее дыхание опалило омеге губы.              Когда горячее дыхание альфы коснулось губ, Рома еле сдержал тихий всхлип. Внутри все натянулось. Ему казалось, что он вот-вот лопнет от напряжения. Горячий воздух между их лицами потрескивал. Дыхание смешивалось, обжигая губы. Сердце бешено стучало в груди, отдавая пульсацией куда-то в горло, заставляя его сжиматься. Живот скрутил тугой ком предвкушения чего-то важного, необходимого. Спина казалась каменной. В ямку ключиц спустилась пряная капелька пота. Казалось, что прямо сейчас между альфой и омегой воздух воспламенится.              Киони облизнулся, еще раз глянув на влажные губы омеги. Закрыв глаза, он напряг руки. Голову повело, когда альфа сдвинулся с места. Холодный воздух окатил лицо. Киони протянул руку Роме, как только поднялся на ноги. И тот принял помощь. Он встал и медленно выдохнул.              Мужчина сжал ладонь юноши чуть сильнее, но тут же ослабил хватку. Лишь на несколько секунд их пальцы переплелись.              — Пойдем назад. Снаружи небезопасно. — Киони не ожидал от Ромы немедленного отклика и потому просто потянул в нужную сторону.              Руки расцепились.              Рома немного нервно потер пальцами кожу и выдохнул. Он немного устал и был бы очень рад отдохнуть, но с мужчиной решил не спорить. Удручённо вздохнув, он покорно пошел за ним. Рядом с лазом альфа резко остановился и задумчиво посмотрел наверх.              — Рома, — Киони повернулся к медленно идущему омеге. — Мне надо еще кое-что сделать, можешь идти, если хочешь домой. — с этими словами мужчина сменил форму и подошел к скале.              Юноша помялся и кинул тоскливый взгляд на лагерь. Возвращаться к делам и обязанностям хотелось меньше всего, особенно когда рядом был Киони и возможность побыть с ним.              — Я могу ещё немного побыть тут? — робко спросил Рома, комкая в руках уже подсыхающий мех жилетки.              Бурый волк поставил лапы на вертикальную поверхность скалы и повернул морду в сторону говорящего. Кивнув в знак согласия, альфа отстранился от скалы и тут же прижался к ней боком. Вплотную прижавшись к камню, прошел несколько шагов, потом развернулся и проделал то же самое с другим боком. В мелких трещинах застряли клочки бурого меха. Сама же шерсть стала казаться взъерошенной, а некоторые места приобрели более светлый оттенок.              Киони отряхнулся и снег под лапами тут же усеялся мелкими шерстинками и небольшими комками.              Рома какое-то время наблюдал за действиями вожака. Он понимал, что у того зудит сейчас вся кожа, ведь пришло время линьки. У самого юноши такое было только перед зимой. Со своей короткой плотной шерстью он прекрасно переносил любую жару, но с холодами дело обстояло иначе. Перед выпадением снега, когда погода только начинает портиться, у Ромы всегда отрастал новый подшерсток. Но перед этим он терял старый, который уже растерял свою плотность и пушистость за лето. Как говорил Ромул ꟷ «износился».              — Может, я могу помочь… Вычесаться? — робко предложил юноша. Его большие глаза влажно и немного испуганно смотрели на альфу.              Киони шевельнул ушами и подошел к Роме, смотря сверху вниз. В таком облике омега едва доходил до широкой бурой груди.              — Как? — бархатистый голос в звериной форме приобрел рычащие нотки. — Линька — дело каждого волка. — альфа провел языком по крупным клыкам и наклонился так, чтобы взгляды были примерно на одном уровне.              Киони не помнил ни одного случая, чтоб волки помогали друг другу с линькой. Это действие хоть и не считалось неприличным и интимным, но все же никому не позволялось касаться чужой выпадающей шерсти, особенно в период линьки. Каждый должен перетерпеть это время сам.              Рома широко и открыто улыбнулся. У него на поясе на широком ремешке висел небольшой плоский мешочек из плотной кожи. Такими обычно пользовались врачеватели, когда ходили пополнять запасы трав в одиночку. Рома у Ицхи был любимчиком. Между бетой и омегой быстро установились братские отношения. Скорее всего, Ицха и подарил Роме такую сумочку.              Из неё омега достал небольшой костяной гребешок. На нём не было никаких узоров или пёрышек, ведь у юноши не было альфы, который бы постарался вырезать для него что-то очень красивое из костей. Гребешок был небольшим и отлично умещался в ладонях.              — Вычешу. — Рома задумался и пояснил своё предложение. — У меня шерсть выпадает раз в год и я знаю, что это неприятно. Папа и братья всегда меня вычёсывали, и мне становилась легче.              Юноша огляделся. Найдя глазами подтаявший камень, омега решительно двинулся к нему. Он сел на ровную поверхность и хлопнул ладонями по острым худым коленкам.              — Иди сюда.              Киони по-волчьи осклабился и облизнул мочку носа. Альфа посмотрел на свой взъерошенный бок и пожал плечами. Почему бы и нет? Определенно вожак не позволил бы кому-либо другому прикасаться к своей шерсти. Сейчас он делал исключение из правил. Киони шагнул к Роме и опустился у его ног. Ему вдруг стало любопытно для чего омега так старается, есть ли у него какой-либо интерес.              Подобные гребешки, как у Ромы, вожак видел как то у Лия. Правда, у старшего омеги он был яркого цвета, и украшенный перемолотыми клыками, камешками и перышками. Все это сделал для него Гюн.              Когда Киони лёг около ног, Рома склонился над альфой, примиряясь с чего бы начать. Под пристальным взглядом сиреневых глаз, он прижал гребешок к затылку и мягко провел. Тут же вокруг зубцов обмоталась плотная бурая шерсть. Ещё два раза прочесав это место, полукровка снял огромный ком с гребешка и скатал в пучок. Отложив шерсть, он вновь начал вычесывать то же место.              Киони линял очень сильно. Плотный подшерсток и длинная шерсть огромными клоками застревали в гребешке. Роме приходилось по нескольку раз вычесывать небольшие участки, чтобы привести мех в порядок. Тонкие руки ловко и быстро метались над телом бурого волка. Гребешок аккуратно без давления бороздил шерсть, не причиняя вреда коже. Очень долго юноша возился с затылком и шеей альфы. А ведь это было только крошечная часть работы.              Вскоре гребешок перешел на тело. Усиленно сопя, юноша вычесывал бока. Около ног уже образовалась огромная куча скатанной шерсти. Она потом пойдет на создание одежды.              Омеги часто просили альф и бет после линьки собирать шерсть. Её скатывали и отмачивали до тех пор, пока не получали плотные тонкие нити. Именно с помощью них создавали обувь и одежду. Нити помогали связывать кожу животных в красивые вещи. Поэтому ничего не было удивительного в том, что Рома осторожно откладывал шерсть Киони. Та потом пойдёт на благо стаи.              Следом за телом были хвост и морда альфы. Когда Рома окончил, он уже заметно устал и выдохся, однако работу сделал на славу. Киони был вычесан подчистую.              Альфа поднялся и напоследок отряхнулся. Снег под лапами остался чистым, а вожак доволен. Процедура оказалась очень приятной, хотя когда Рома вычесывал живот, Киони еле сдержался, чтобы не навалиться на омегу. Быть в легком возбуждении рядом с юношей скоро будет казаться вожаку обыденностью, если он что-то не придумает.              Киони считал это следствием долгого воздержания. Ему необходим был омега. Взрослый омега.              — Спасибо. — альфа облизнулся и коснулся носом макушки Ромы.              Тот просиял и аккуратно убрал гребешок в сумку, а следом и шерсть альфы. Он явно был доволен своей работой.              — Если вдруг будет нужна какая-то помощь, обращайся. Я обязательно постараюсь сделать всё, что будет в моих силах.              Глаза омеги смотрели тепло и без утайки. Он открыто и честно улыбался, немного наклонив голову вбок. На тонкой шее отчетливо бился пульс, слегка подрагивая под нежной персиковой кожей.              Рома был юн, даже слишком. Он находился сейчас именно в том самом нежном возрасте, когда омеги впервые влюбляются, когда их взгляд на альф и отношение к ним кардинально меняется. Несомненно, сейчас любое близкое общение могло привести к первой любви — пожалуй, самой чистой и невинной. Конечно, у большинства омег она проходила. Редкие исключения оставались со своей первой любовью на всю жизнь, создавали пару и растили детей.              Но Рома словно не смотрел на альф. Когда в стае был Кёя, омежка активно общался с ним, но как только он ушел, он с головой ушел в дела. Киони эти перемены заметил сразу же и потому не спешил сильно сближаться с полукровым омегой.              Нет, сама полукровость не являлась причиной. Ей был Кёя. Киони подозревал, что юный омега влюбился в его брата, но это были только догадки. Изредка вожак позволял себе вольность и нарушал личное пространство Ромы.              Альфа шевельнул ушами и довольно громко клацнул пастью              — Хм, хочешь, — задумчиво начал Киони. — Прокатиться?              Рома удивлённо и непонимающе смотрел на альфу какое-то время. Потом его губы дрогнули в робкой улыбке.              — Правда? Можно? — выдохнул омега и слегка поддался вперёд. Его глаза буквально загорелись от счастья. Запах омеги слегка усилился, выдавая его радость.              Киони вытянул шею, практически касаясь подбородком макушки омеги. Удержать в себе легкий смешок не получилось. Рома был слишком открыт.              — Да, пока никто не видит. — альфа прилег на снег и приглашающе постучал хвостом. — Только это будет наша маленькая тайна. — наигранно свел брови и резко качнул головой.              Рома радостно взвизгнул и подскочил на месте. Хлопнув ладонями, он с энтузиазмом забрался на широкую спину бурого волка. Лицо уткнулось в загривок, и юноша тихо фыркнул.              — Какая мягкая шерсть у тебя на спине! — с восторгом воскликнул он. Сейчас Рома больше напоминал очень счастливого волчонка, которому дали огромный кусок мёда. — Я никому не скажу. — тихо шепнул он. Дыхание согрело ухо, а губы слегка задели самый край хряща. Однако почти сразу Рома отстранился, с восторгом выпрямляясь.              Киони громко уфкнул и рывком вскочил на лапы.              — Посчитаю за ласку. — хмыкнул альфа.              Обычно взрослые оборотни катали на спине волчат. По восторженному выражению лица Ромы его как раз можно было принять за юного щенка, которого решили порадовать новой игрой. Самое удивительное было в том, что занятие предложил вожак.              Пальцами полукровка чувствовал, как упругие мышцы перекатывались под кожей волка. Зарывшись поглубже в шерсть, омега наткнулся на застарелые шрамы. Левое плечо было сплошь покрыто плотной корочкой.              Киони повернул голову вбок и коснулся лодыжки Ромы. Убедившись, что тот сидит твердо и не ерзает, альфа легкой рысцой побежал по снегу. Разумно было отойти немного подальше от лаза в лагерь. Юноша прижался к альфе, втягивая его запах. В груди горело от смущения и радости. Крепкое тело волка под ним в голове всплывало совсем в другом виде. Рома был готов сгореть от стыда за свои мысли.              А ведь Киони просто пригласил его покататься! Рома прикусил губу и украдкой вновь втянул приятный запах альфы. Пальцы слегка сжали буру шерсть. Юноша облизнулся и сглотнул. А ведь пару дней назад он бы всё отдал за такое. Покататься на Киони! Не зря Рома пошел следом за альфой.              Конечно, фразу вожака можно было понять и по-иному. По-взрослому. Но Рома понял это немного позже и тут же отбросил данную мысль, ведь она была сильно смущающей. Ну не мог ведь Киони такое предложить, так?              На самом деле мог, и если бы Рома был чуть постарше, то даже предлагать не пришлось бы. Киони нравилось общество омеги. С ним было на удивление спокойно, альфа словно молодел на несколько лет. Впервые хотелось не только близости и простого удовлетворения плотских потребностей, но и чего-то особенного.              Киони вывел Рому вниз, в долину. Воздух здесь был ощутимо теплее. Под лапами стала чаще появляться зеленая трава. Альфа активно шевелил ушами, стараясь ловить каждый звук. Существа, которых опасались оборотни, могли быть поблизости.              — У тебя очень приятный запах. — заметил альфа как бы между делом. — Несмотря на то, что ты полукровка, часть оборотня явно преобладает. В тебе течет кровь Шого — волка из багровой стаи.              Альфа остановился на пригорке и повернул голову к Роме. Омега, распахнув широко глаза, смотрел на открывшийся вид. Глубоко вздохнув, он смущенно улыбнулся.              — Выходит, мой отец принадлежал той стае из которой родом мама Омеги? — спросил Рома.              — Да, — спокойно ответил Киони, медленно спускаясь вниз с пригорка. — Я разве не говорил? Цвет его шерсти не оставлял сомнений откуда он. К тому же Шого говорил, что ему пришлось сбежать из стаи, поскольку вожак бы никогда не принял его пару. В те времена шла война, которая и усугубляла все. Рем, — альфа сделал небольшую паузу, подбирая слова. — Был красивым омегой. Не таким, хм, бледным как другие вампиры. Казалось, что в нем теплилась жизнь.              Рома нахмурился. Его взгляд продолжал блуждать по далеким горам.              — Но почему я не багровый? Ведь мой папа не был волком и от него светлый мех мне не мог достаться.              Киони тихо рассмеялся.              — Я не знаю кто его хи-соцу. Возможно он щенок династического брака с другой стаей, отсюда и другой цвет. Иногда Багровая стая разбавляет крови, но априори не признает этого. Щенята от таких браков считаются чистокровными в том случае если их шерсть багровая или алая. Именно поэтому Омега, Круцио и Омелия чистокровны по законам стаи. — Киони шевельнул ушами и перепрыгнул глубокую яму. Роме, чтобы удержаться, пришлось сжать шерсть изо всех сил. — И не забывай про свою полосу на загривке. Она багровая. Что говорить, но гены этой стаи очень сильны, они подавили и мои.              Рома какое-то время молчал, обдумывая сказанное альфой. Потом в голову пришли смущающие вопросы и он не смог промолчать.              — Выходит, у тебя сильные гены и от омеги, у которого нет такой опоры, как многовековой набор признаков от предков, могут родиться щенки похожие на тебя?              Бурый альфа вновь повернул голову и встретился взглядом с Ромой.              — Да, большинство щенят унаследует мои гены и внешность. — вожак вдохнул полной грудью теплый воздух и медленно двинулся в обратный путь. — Несмотря на то, что в детстве нас с братом кусали за внешность. Ведь щенки хотят быть похожими на альф, а мы были копией омеги-хио.              Рома задумчиво улыбнулся и, не подумав, тихо произнёс:              — Судя по Кёе и тебе ваш хио был очень красив. — когда до Ромы дошло, что он произнес, его щеки покраснели. — То есть нет! То есть да! То не это. Это, но не это. — Рома зажмурился, понимая, что сказал лишнее. — Я хотел сказать, что и Кёя, и ты красивы, но это не значит ничего и что… Ну… Вы просто красивы. — Рома смотрел в одну точку испуганно и смущенно. Он слегка нервно подрагивал.              Киони качнул головой и ускорил шаг. Он не мог не заметить одну важную деталь в несвязном лепете Ромы. Тот называл первым Кёю, это наталкивало на мысль, что Роме все же нравился более норовистый и грубый тип альф.              Придя к такому мнению, вожак невольно с силой сжал челюсти. Конечно, по характеру они с братом отличались и в некоторых аспектах довольно существенно. Кёя- более вспыльчив и импульсивен, может сказать все что придет ему в голову, перед этим даже не подумав, любит быть первым, пренебрегает ответственностью. Единственным явным заскоком Кёи является то, что он предпочитает исключительно рыжих омег и бет. Чем ярче, тем лучше. Киони же по характеру более спокойный и сдержанный, перед тем как что-то говорить он думает, но и в то же время может пойти на риски. Он понимает значение ответственности и не убегает от нее.              Несмотря на все различия Киони и Кёя всегда поддерживают друг друга. У них присутствует крепкая братская связь.              — Не извиняйся. — спокойно заметил альфа. — Читосе был уникален собой. Именно за это соцу его и полюбил.              Рома слегка коснулся тонкими пальцами ушей бурого альфы.              — Однако сейчас ваш отец с Ромулом. Это ведь не злит тебя?              Киони поддался назад за пальцами омеги.              — Нет. Это выбор соцу и я уважаю его. У нас в семье простой принцип «ты не лезешь в мои отношения, а я в твои».              — Ты такой забавный. — тихо рассмеялся Рома. Он удивительно легко чувствовал себя наедине с вожаком. Тот казался теплым и очень добрым, и юноша тянулся к нему.              Именно поэтому он бесстрашно обхватил альфу за шею и уткнулся лицом в бурую шерсть, прикрывая глаза. Это был неосознанный жест, означающий доверие и близость. Киони еле слышно рыкнул, взмахнув пушистым хвостом, и немного сбавив темп. Руки омеги плотно обхватывали шею, ноги бока. При каждом шаге Рома то сжимал сильнее, то приотпускал. При подходе к лагерю, Киони вновь ощутил прилив легкого возбуждения. Как ни странно, самого желания в тот час же удовлетворить себя не было.              В голове возник навязчивый образ возбужденного обнаженного омеги. Видение было столь же ярким, как и недавний сон.              «Нет, с этим точно надо решать».              Рома встрепенулся и вскоре слез со спины бурого волка. Вытянувшись всем телом, он бодро зашагал в лагерь. На лице была открытая и радостная улыбка. Альфа решил не менять формы. Перед лазом Киони остановил юношу и пропустил, лишь когда проверил безопасность входа.              Отсутствия двух волков в лагере никто не заметил.       

***

      — Ложись.              Сильная рука коснулась плеча Вагнера и надавила на него. Торн пристально смотрел в глаза сына с ужасающим спокойствием и невозмутимостью.              Они находились в небольшой комнате с белыми стенами. Посередине стояло два железных стола. На них Торн оперировал разных существ. Но сегодня был особенный день. Одним из подопытных был старший сын Торна. Ему предназначалось место на столе. Второго подопытного пока не привели.              Торн не стал объяснять, что именно сделает с сыном, решив, что в этом нет необходимости. Вагнера такое поведение отца настораживало. Ему не хотелось стать очередным экспериментом, да и ложиться под нож тоже. Не было ни единой мысли кто станет «соседом по столу».              «Лишь бы не мутант».              Год назад Вагнер уже сидел на белом стуле. В тот вечер юноша познал, что такое зубная боль. Торн, прознав об этом от Язуро, решил воспользоваться ситуацией и испытать новую вакцину. Вместе с больным Вагнер лишился всех молочных зубов. Следом были болезные инъекции в десны, в общей сложности тридцать две, а через пару дней — результат. Коренные зубы сменились разом.              Однако эта боль и та, которую предстояло ощутить, не сравнимы. Но Вагнер об этом не знал.              — Ложись. — вновь повторил приказ Торн. Его глаза бесстрастно смотрели на сына. Лицо не выражало никаких эмоций, даже уже привычного азарта.              Вагнер сглотнул ком вязкой слюны и шагнул к столу. Он находился на уровне груди. Язык невольно скользнул по пересохшим губам.              — Быстрее.              Вагнер коснулся пальцами холодной поверхности стола и нехотя залез на него. Разум подсказывал, что следовало лечь на спину.              — Что ты намерен делать? — юноша повернул голову к отцу и практически уткнулся тому в торс.              Торн ощерился в улыбке. Весь его вид не предвещал ничего хорошего.              — Узнаешь после. Ты выживешь, не переживай.              «Спасибо, утешил» — так и хотелось съязвить, но юноша промолчал.              Чувство страха сосало под ложечкой, невозможно было расслабиться. Сердце билось в бешеном ритме, ударяясь о грудную клетку.              — Быстрее. — неожиданно рявкнул Торн. — У меня нет времени возиться с одним тобой.              Вагнер вздрогнул и полностью опустился на стол, прищуривая глаза от яркого света, который буквально лился с потолка.              Торн приставил острую иглу к виску юноши и что-то вколол. Жидкость обожгла всю голову и огнем начала распространяться по телу.              — Потерпи. — шепнул ученый.              Вагнер с силой зажмурился, стиснул ладони в кулаки. Тупая боль прострелила голову еще раз. Казалось, будто бы кожа плавилась. Он дернулся и прокусил кончик языка насквозь. Рот мгновенно наполнился кровью, а на губах проявилась кровавая пена.              В мозг будто бы воткнулись тысячи игл. Тонкие наконечники пронзили все: мягкие ткани, мышцы, глазные яблоки. Вагнер резко дернул головой вбок и сплюнул сгусток крови. Лоб покрылся испариной. Тело мелко трясло. В конце концов, юноша не смог сдержать громкого вскрика.              Сознание затуманилось и глаза помимо воли закрылись. Когда скул коснулось холодное лезвие скальпеля, Вагнер хотел дернуться, но не смог открыть даже глаз. Он всё чувствовал и слышал, но пошевелиться был не в состоянии.              — Вносите.              Он узнал голос отца и мысленно отметил, что второй подопытный невелик.              Первый надрез был сделан на левой стороне лица. Скальпель, кружа, рассёк кожу вокруг глаза, а потом коснулся слезной железы. Вагнер ощущал каждой клеточкой все манипуляции, но не имел возможности даже закричать. Его парализовало.              В момент, когда Торн полностью извлек левый глаз, Вагнер несколько раз впадал в спасительное беспамятство, но каждый раз его из сна вытаскивала «белая рука». Она словно хотела, чтобы юноша все слышал и чувствовал.              Каждое погружение скальпеля в мягкие ткани отдавалось вспышкой нестерпимой боли. Он терял себя, но все никак не мог забыться и провалиться либо в сон, либо в сумасшедшее беспамятство. Белая рука не давала.              «Нет! Нет!..» — мысленно кричал Вагнер, сопротивляясь в своем подсознании. Наяву же юноша лежал неподвижно на столе.              Волосы, цвета темного меда, на затылке пропитались алой кровью. Она тонкой струйкой стекала по щеке и попадала на стол, заливалась в ушную раковину.              Тихо взвизгнул волчонок где-то сбоку, а потом истошно заверещал.              Извлечение второго глазного яблока измучило Вагнера совсем. Однако вскоре ему будто внутрь черепа что-то залезло. Веки натянули, закрывая глазницы. Внутри что-то извивалось противно и скользко, однако вскоре замерло.              Очередная порция каких-то инъекций в виски. Холодная влажная тряпка, которой обтерли лицо Вагнера и нестерпимый зуд в глазницах, который вскоре утих.              — Открывай глаза. — кратко бросил Торн.              Вагнер попытался что-то сказать, но вместо слов получилось невнятное мычание. Сознание возвращалось медленно, противными вспышками боли. Голова будто раскалывалась на две половинки.              — Бо…грх.рно. — прохрипел юноша. Он слышал приказ отца и знал, что следует подчиниться.              Веки дрогнули.              Белый потолок нависал над ним вместе с обеспокоенным лицом Торна. Тот пристально смотрел на сына. А Вагнер просто недоумевал, что происходит. Ему ведь вырезали глаза, а он видит!              — Зрение в порядке. Реакция зрачков хорошая. — кратко бросил Торн и широко улыбнулся. — Поднимайся.              Юноша несколько раз моргнул, чтобы убедиться, не сон ли это. Нет. Он действительно видел. Вагнер тяжело приподнялся на руках и повернул голову на соседний стол. На нем лежал его младший брат — Ферд. Волчонок лежал на спине широко расставив лапки. Пустые глазницы чернели на золотистой морде. Он был мертв. Вагнер почувствовал приступ тошноты и поднял взгляд ядовито-зеленых глаз на отца.              — Отец… Ферд. — голос вопреки бурлившим внутри чувствам нисколько не дрогнул. Лишь черные зрачки опасно сузились, становясь тонкими щелками.              Теперь он понял, что это был за эксперимент. Вагнеру пересадили ядовито-зеленые глаза оборотня, глаза брата. Кусочек мяса оказался прямо перед носом. Торн холодно смотрел на сына.              — Съешь это. — приказал Торн.              Вагнер забрал мясо и вновь посмотрел на Ферда. Уже поздно что-то решать. Голова до сих пор болела, и юноша не мог адекватно мыслить. И не нужно. Приказы отца следовало выполнять.              Мясо еще было едва теплым и сочным. Кровь так и заструилась между пальцев. Глубоко выдохнув, он съел предложенное «лакомство», практически не жуя, иначе бы его точно стошнило.              — Ферд вкусный? — вежливо поинтересовался Торн, наблюдая за Вагнером. Очередной эксперимент, проверка на прочность и откровенные издевательства.              Юноша сделал быстрое глотательное движение и прикрыл рот рукой. Съеденное мясо после слов Торна сразу попросилось наружу, но дойдя до горла, спустилось вниз. Во рту стоял неприятный привкус тошноты. Вагнер еще несколько раз сглотнул, стараясь избавиться от послевкусия, но лучше не становилось.              Он съел своего брата! Только от одной этой мысли юноше хотелось прочистить желудок, но почему-то он не мог.              — Я… — договорить Вагнер не сумел. Новый приступ спазма теперь уже в животе заставил юношу откинуться на стол.              Желудок человека отказывался принимать сырое мясо неведомого ему существа — оборотня. Приступы тошноты, доходящие лишь до корня языка и опускающиеся обратно, накрыли Вагнера. Наружу так ничего и не вышло.              Он пытался отплеваться, ногтями раздирал себе горло, не помогало ничего. Через несколько минут началась ломка. Организм буквально выкручивало так, что он плашмя упал со стола, ударяясь головой. Тело покрылось испариной, а температура увеличилась на несколько градусов. Перед глазами все поплыло. Жар захватил в свои силки Вагнера стремительно.              Крик ударился о стены палаты. Юноша корчился и жадно хватался за стол, но легче не становилось. Боль поглотила, захлестнула волной. Вагнер не знал, как долго это длилось, но в какой-то момент силы покинули его тело. Боль затихла. Он, жадно хватая воздух ртом, сел.              Торна в кабинете уже не было. Неужели он добрался и до Маола — второго брата Вагнера?              Эта мысль опалила сознание. Юноша тяжело приподнялся на руках. Ему было необходимо срочно добраться до Маола.              Путь до заветной комнаты оказался сущим адом. Вагнер не помнил сколько раз он сворачивал в ту или иную сторону, сколько вглядывался в номера на кабинетах, с каким ожесточением, наконец, ломился в нужную.              Юноша распахнул дверь и замер. В кабинете, переделанном под небольшую, но уютную комнатку, Торна не было.              Небольшой волчонок без двух задних лап спокойно спал в своей корзинке. Вагнер судорожно доковылял до него и прижался губами к ушку брата.              Нет, Маола Вагнер никому не отдаст.