Горный перевал

      Киони задумчиво перебирал пыльные свитки у себя в доме. Про себя мужчина неприлично ругался за то, что запустил эти бумаги. Несколько раз Киони чихнул и, схватив все свитки, что были, кинул на шкуру на полу.              «Лучше тут разберу».              Следующие пару часов Киони потратил на вычитку бумаг и составление нового списка того, что нужно запасти стае к следующему сезону холодов. Список получился не маленький, потому следовало начинать готовиться сейчас.              За этим занятием его застал Рома. Киони был так погружен в свои мысли, что не заметил появления омеги. На входе лежал преграждающий булыжник по форме напоминающий продолговатое яйцо. Он означал, что хозяин дома занят.              Рома имел статус главного омеги и потому как таковых преград на входе в дом вожака для него не существовало.              Поэтому не было ничего удивительного в том, что Рома спокойно вошёл. Он хотел показать Киони домик, который подготовили для гостей. Киони отказывать не стал.              Киони устало прикрыл глаза и протер их пальцами.              — Кхм, Рома?.. — мужчина, наконец, заметил омегу и поспешно поднялся. — Давно ждешь?              Сейчас в доме Киони царил легкий беспорядок. Все лежало будто не на своих местах, но нормально прибраться — пока не было времени. Кровать словно была перевернута и заправлена на скорую руку.              — Нет, не так уж давно. Но мне нужно показать тебе домик для гостей. Тебя Ётта должен был уже предупредить о них. — Рома слегка улыбнулся.              — Да, я слышал. Правду сказать, я ожидал их не раньше следующей луны. — Киони взъерошил себе волосы и накинул светло-серую жилетку. — После мне нужно будет с тобой поговорить о стайных делах, так что не убегай.              Киони подошел к двери и придержал ее для Ромы.              — Пора уже начинать заготовки для холодов?              Рома проскользнул мимо Киони, не забыв благодарно кивнуть. Во взгляде появилась задумчивость. Рома явно прикидывал, что именно нужно приготовить. Лий не зря отдал ему своё место. У Ромы был острый ум, а так же он был хорошей помощью для Киони.              — Да, но не только. Скоро настанет время нашей Ишхаар.              Они неспешно ступили на тропинку. Киони пропустил омегу вперед и позволил вести.              — То есть нужно подготовить всё к празднику? — Рома насупился, чуть наклоняя голову вперёд. Заботой больше.              Киони скользнул взглядом по Роме. Зрачки сузились, словно альфа поймал азарт. Омега шел первым и мог только ощутить всепоглощающий взгляд.               — Рома. — мужчина в два шага догнал омегу.              Рома остановился и чуть повернул голову. Брови вопросительно выгнулись.              Киони подошел к омеге почти вплотную. Поймав вопросительный взгляд, альфа хмыкнул и склонился к шее. Теплое дыхание коснулось кожи, оставляя после себя толпу мурашек.              Щёки Ромы тут же покраснели. Он опустил взгляд, в котором отразилось отчётливо смущение. Краска постепенно залила уши. Рома медленно и глубоко вздохнул.              — Перышко. — Киони отстранился и протянул Роме небольшое белое перо.              — С…Спасибо. — еле слышно пролепетал Рома.       Глаза бегали из стороны в сторону, но всё никак не поднимались на Киони. Рома почти сгорал от смущения. И… Запах альфы кружил голову. Горький, сильный. Рома не знал, куда себя деть. Снова хотелось скулить, непонятно зачем и почему. Сердце ухало в груди так, что Рома слышал его даже в своей голове.              Киони не мог не заметить явное смущение молодого омеги. Это было забавно.              — Пойдем. — Киони коснулся плеча Ромы и тут же вспомнил. — Мне надо вернуться. Забыл важную вещь.              Рома согласно кивнул и они развернулись. Когда они вновь вошли в жилище вожака, Рома вспомнил о небольшом камне. Судорожно порывшись в карманах, он достал сиреневый минерал.              — Тогда, когда ты отдал жилетку… — Рома опустил взгляд и протянул на раскрытой ладони камень. — Я нашёл в ней и забывал отдать… Думаю, это твоё.              Киони вопросительно посмотрел на протянутый сиреневый камешек. Губы тронула легкая улыбка.              — Этот камень асфин — довольно редкий минерал. Из него делают различные украшения и обереги. — мужчина протянул руку и аккуратно сжал пальцы Ромы, так чтобы камешек оказался внутри ладони. — Можешь забрать его.              Только успокоившийся Рома вновь весь вспыхнул, заливаясь краской смущения. Но во взгляде отразилась благодарность вперемешку с чем-то сложным.              Киони одобрительно кивнул и поднял с пола список, тот самый, который был забыт.              — Поскольку я все равно хотел с тобой переговорить… — альфа сделал небольшую паузу, чтобы поймать взгляд Ромы. — Я приглашаю тебя в низину.              Рома замер на мгновение. В голове на мгновение появилась мысль, что это приглашение на свидание, но пришлось её тут же отбросить. Такого не могло быть никак. Наверное, Киони решил обсудить приготовления вне лагеря, чтобы шум не мешал. Иного объяснения Рома не находил.              — Но для начала я всё же хочу показать домик для гостей. Там уже расположился один из прибывших. — Рома качнул головой в нужном направлении и пошел первым. Странно, но страха повернуться спиной не было. Рома отчетливо знал, что Киони не причинит вреда никогда. Почему была такая уверенность — не понятно. Рома ссылался на внутреннее чутьё.              Киони убрал список за пазуху и направился следом. Судя по действиям Ромы, тот был не против прогулки.              Киони всю дорогу, пока они шли до нужного дома, думал, куда можно пойти. В итоге он остановился на самой дальней низине. Распустившиеся цветы должно быть уже покрыли её большую часть. Так же там всегда была легкая дымка в сезон тепла, отчего низина выглядела завораживающе.              — Это здесь. — Рома слегка отодвинул шкуру, давая Киони увидеть внутреннее убранство домика.              Рома явно постарался на славу, чтобы гости чувствовали себя уютно. Неизвестно где, но он добыл светлые большие шкуры, которые накрывали широкие кровати. Так же стены жилища были украшены перьями с бусинами на толстых красных нитях. На небольших полочках были расставлены украшения и свитки, добытые неизвестно из каких закутков. Так же было два сундука на, в которых наверняка лежала чистая одежда на случай, если гости захотят сменить её.              — Тут не так уютно и немного не хватает света, но это всё, что я смог сделать в кратчайшие сроки. — пробормотал Рома, опуская глаза вниз. — Знаю, что мне нужно стараться больше и чуть позже я ещё соберу патруль, чтобы добыли древесину для скамьи…              Киони заглянул внутрь и внимательно осмотрел убранство дома.              Цуокко мирно дремал, но как услышал шаги тут же поднял голову. Альфа сразу понял, что перед ним Киони, хотя до этого ни разу его не видел. Круцио максимально подробно описал, как выглядит и пахнет его отец на случай, если они разделятся.              — Доброго солнца, вожак стаи из Скалистых Горю — Цуокко поспешно поднялся и поклонился. — Я Цуокко из Багровой Стаи. Сопровождаю наследника. Наш визит был согласован ранее.              Киони доброжелательно кивнул и представился.              — Обещание будет исполнено. Располагайтесь. Если что-то понадобится, можете обратиться к Роме. Если что-то серьёзное — прямо ко мне.              Цуокко посмотрел на Рому и, подумав, кивнул. У них в стае не было как такового понятия «главного омеги». Но был совет, в который входило шесть самых почитаемых омег. Однако последнее слово все равно было за вожаком. Старшие омеги присматривали за огромной стаей.              — Благодарю. — кивнул Цуокко.              Киони коснулся плеча Ромы и они вышли.              — В доме всё, что нужно для пристанища. — спокойно ответил Киони, как только они отошли от дома на приличное расстояние. — У Багровых нет таких домов, они привыкли к темным пещерам и низким землянкам. Именно поэтому их называют «дикими».              Рома слушал внимательно. Странное желание узнать больше о Багровой стае вспыхнуло где-то на подкорке сознания. Ему и правда было довольно интересно это.              — Значит, они чаще бывают в форме волков? — Рома слегка наклонил голову в бок.              Киони и Рома направлялись в сторону выхода из лагеря. Менять форму смысла не было никакого. Сейчас в горах было довольно тепло, а им предстоит спуститься в низину. Там они точно не замерзнут.              — Да. — незамедлительно ответил Киони.              Выход из лагеря был совсем близко. Ваул, увидев приближающихся вожака и главного омегу, поспешно поднялся и сел ровно.              Киони кивнул Ваулу и первым вышел из лагеря. Рому вперёд он пропустил после того, как убедился в безопасности.              — Я провёл в Багровой Стае не так много времени, как хотел мой соцу. — Киони заметил, как Рома внимательно слушает и решил продолжить мысль. — К тому времени я уже был вожаком собственной стаи и мог сам принимать решения. Наши дети с Камелией были необходимы. Их планировали ещё тогда, когда нам с Кёей был год от силы. Багровым был нужен наследник, ну а мне… — Киони задумчиво цокнул языком, не зная, как закончить мысль. — Я согласился забрать тех, от кого они откажутся.              Рома поджал губы. На его лице отобразилась задумчивость.              — Почему ты решил стать вожаком?              Киони и Рома вышли из лагеря и по небольшой тропинке направились вглубь территорий. Снег, несмотря на сезон Греющего солнца, всё же местами оставался. Неудивительно. В горах и не могло быть иначе. Однако так же сквозь серый камень пробивалась зеленая трава и мелкие белые цветы, которые выдерживали местную прохладу.              — Почему? — Киони выдержал паузу. — Я хотел быть свободным. Почувствовать жизнь в новых землях. Уход в горы я планировал с юных лет. Меня поддержали Кёя, Гюн и наш Лий. Именно с них всё и началось. Правда, свободу я чувствовал только пару лет, — мужчина довольно хмыкнул. — После статус вожака полноценно лег на плечи. Джо дал нам с Кёей только азы лидерства, потому учиться пришлось на своих ошибках. У меня были наставники: одинокие путники или сбежавшие отступники из горных стай. — Киони нагнал Рому. — Как ты думаешь, может ли вожак чувствовать баланс стаи?              Похожий вопрос всегда задавали вожаки своим наследникам, чтобы оценить ответы и понять, может ли оборотень нестандартно мыслить.              — Не может. — Рома пожал плечами, внимательно смотря вперёд. — Он обязан это чувствовать, даже если не может. Вожак — одно из звеньев, которое организует стаю. Ему придётся научиться понимать и принимать тех, кто ему доверился.              Рома перевёл взгляд на Киони и неожиданно тепло ему улыбнулся. Милые ямочки появились на его щеках.              — Иногда мне кажется, что ты совсем ничего не боишься, Киони.              Киони удовлетворённо кивнул. На удивление ответ Ромы про баланс стаи был верным. Следующая же фраза позабавила.              Он ничего не боится? Хм.              Киони то и дело бросал взгляды на Рому, пытаясь понять, чего он хочет. Хоть тот и был молод, но его действия Киони не всегда мог просчитать наперёд. От этого было невозможно оставаться до конца откровенным.              — Я боюсь некоторых вещей, впрочем, как и многие. Важно уметь контролировать страх и не терять голову. — медленно сказал Киони.              Рома прикусил губу и задумчиво кивнул. Он был согласен со словами Киони, но было то, чего он не мог понять.              — Мы пришли. — Киони сбавил шаг и обвёл взглядом большое поле.              Мягкая трава приятно щекотала ступни. Киони нравилось это место тем, что травинки в любое время имели мягкие кончики и никогда не кололись. Куда бы не падал взгляд, всюду проглядывались бутоны еще небольших цветов.              Рома опустился на корточки, восхищенно выдыхая. Ладони слегка коснулись травы. Рома захихикал, чувствуя щекотку на нежной коже. Руки тут же были прижаты к груди. Сейчас Рома как никогда выглядел на свой возраст. Если бы кто-то видел его сейчас, то никогда бы не поверил, что столь нежный молодой омега был главой в горной стае.              — Тут так красиво. — почти прошептал Рома. — Напоминает мне просторы вокруг замка. — во взгляде появилась легкая ностальгия, но без грусти и тоски. Рома явно не испытывал сожалений, что ушел.              Киони улыбнулся и опустился рядом.              — Знал, что тебе понравится. Скучаешь по дому?              Альфа взъерошил себе волосы и посмотрел вдаль. Он выглядел совершенно расслабленным. Поскольку Рома пересекался с Киони довольно часто в лагере, разница в поведении была заметна.              — Да, я скучаю по родным. — Рома усмехнулся, задумчиво сжимая пальцами травинки. — Но мой дом тут. В горах я чувствую себя на том месте, котором должен быть. Будто всё правильно.              Рома подтянул ноги к груди, обхватив их руками и уперевшись подбородком в колени.              — Сколько тебе лет? — Рома резко встрепенулся и уставился на Киони. Внутри всё мучительно сжалось. Оборотни жили очень долго, оттого определить их возраст порой было проблемой. Конечно, они не могли существовать относительно вечно, как вампиры, но тысяча лет тоже не мало.              Киони задумчиво провел пальцами по подбородку и не сдержал легкого смеха.              — Обычно такие вопросы задают, когда оборотень обрёл свой гендер или по истечении примерно ста лет. — Киони повернул голову в бок, расслабленно наблюдая за тем, как Рома весь вытянулся.              Вампирское воспитание ещё давало о себе знать. Этим вопросом Рома подтверждал факт того, где вырос. Спрашивать о возрасте было не запрещено. Оборотни могут понять, сколько лет тому или иному волку, сложив несколько фактов: матёрость, запах, цвет глаз и движения. Это делается инстинктивно, поэтому в вопросе нужда отпадает.              — Мне тридцать восемь.              Рома поджал губы. Осознание того, насколько у них всё же большая разница, оказалось странно болезненным. Рома поджал губы и опустил глаза. На мгновение он нахмурился, о чем-то задумываясь. На лице отобразилась грусть.              Киони сразу заметил сконфуженность омеги. Мысленно альфа себе уже откусил язык. Он слишком расслабился и сказал лишнего, вновь напомнив Роме, откуда тот родом.              Мужчина поднялся и тут же опустился на корточки прямо перед Ромой. Осторожно взял руку того и нарочито медленно наклонился. Зрительный контакт Киони не разрывал ни на мгновение. Так он подмечал малейшие изменения в выражении лица Ромы. Губы Киони коснулись тыльной стороны небольшой ладони.              — Прошу меня простить. Неправильно с моей стороны напоминать, откуда ты.              Щеки Ромы тут же заалели. Он округлил глаза и прикусил нижнюю губу. Дыхание стало медленнее и глубже. Рома не знал, радоваться ему или плакать. С одной стороны, Киони поцеловал его руку. Рома знал, что оборотни редко идут на контакт с теми, кто им не близок. Это давало надежду, что он был кем-то особенным для Киони.              Но с другой стороны у вампиров было принято целовать руку лишь в целях соблюдения этикета. Киони приезжал на свадьбу с делегацией оборотней, и их естественно научили необходимому поведению, чтобы праздник не был сорван. Мог ли этот поцелуй быть лишь соблюдением этикета, ведь Рома на половину вампир? Возможность этого приносила боль.              Да, это определенно лишь этикет. Киони же нравится Цолен.              — Всё в порядке. — Рома выдавил из себя улыбку, подумав, что сейчас он, должно быть, выглядит очень жалким. — Нам стоит возвращаться. Стая не должна долго оставаться на одних лишь Гюне и Ётте.              Киони с Ромой вернулись в лагерь. С момента их отсутствия прошло несколько часов. Стайные дела были улажены, а список с важными корректировками принят.              Теперь стая могла приступить к накоплению запасов на колодные времена. Киони остановился около дома главного омеги и повернулся к Роме, но сказать ничего не успел.              — Киони. — громкий окрик привлек внимание.              Это был Цолен. Платиновые волосы были аккуратно забраны в косу. Насыщенно желтые глаза так и искрились радостью. Цолен явно пребывал в хорошем настроении.              — Я искал тебя полдня, мог бы и предупредить. — Цолен с ходу обнял Киони за пояс и прижался щекой к теплому плечу.              Киони шумно выдохнул и приобнял Цолена, так чтобы ему было удобнее стоять.              — Мы были заняты.              Цолен иронично фыркнул и бросил взгляд на Рому.              Рома сжал ладони в кулаки. Внутри начала закипать злость и неясная обида. Почему именно эти два чувства — Рома не знал и не понимал. Взгляд невольно цеплял то, как Цолен льнёт к Киони. Так, будто тот уже принадлежит ему. Цолен кинул взгляд на Рому, и тому показалось, будто в янтарных глазах было злорадство. Однако это было не так.              Цолен испытывал беспокойство. Он не мог не замечать, что Киони и Рома проводят много времени вместе. Цолен это объяснял себе тем, что они вожак и глава иерархии омег. Совместное ведение клана подразумевает хотя бы дружбу. Позволить другие отношения между Ромой и Киони Цолен просто не мог. Он знал, что привлекает Киони как омега.              До появления Ромы очень многие, в том числе и сам Цолен были уверены, что именно ему предстоит занять пустующее место рядом с вожаком и подарить стае наследников. Однако с появлением это мелкого, полукрового выскочки многое поменялось. Цолен перевёл взгляд на Киони и кокетливо заправил прядку светло-серых волос за ухо.              — В стае так мало щенят пока что. — нарочито громко произнёс Цолен. Он знал, что Рома это услышит. Но цель позлить полукровку была второстепенной. — Стае сейчас нужен молодняк. — омега прижался к Киони всем телом.              В первую очередь Цолен хотел подтолкнуть Киони к мысли, что им двоим стоит завести щенят. Это мало того, что закрепит положение Цолена, так еще и привяжет на неопределенный срок Киони к нему. А там может и Маллой подсуетиться, ведь он так старательно дарит внимание Роме.              Слова Цолена были прямым, ничем не завуалированным намеком. Киони его понял. Цолен хотел щенят. Однако Киони, не ожидавший такого поворота событий, вскинул брови.              — Не думаю, что такие вопросы стоит решать здесь и сейчас. — мужчина качнул головой и мягко отстранил Цолена.              Рома медленно и тяжело выдохнул. Злость кипела внутри, так и грозясь вырваться. Ему стоило уйти сейчас же, чтобы не сорваться на паре. До скрежета зубов не хотелось называть Киони и Цолена «парой». Но выбора у Ромы не оставалось. Ещё и этот разговор о щенятах…              Рома бросил взгляд на живот Цолена и отвернулся. Множество вопросов так и бурлило в голове. Ждал ли Цолен уже щенят? Значит, скоро у него будет метка от Киони? Они уже полноценная пара?              Рома стремительно отошел от Киони и Цолена. Не вырвавшийся скулеж свербил в глотке. Рома потер пальцами горло, но зуд не унялся. Рома закусил губу. Неприятная дрожь охватила руки. Рома мог бы сказать, что испытывает легкую панику.              Рома так погрузился в свои мысли, что не заметил, как уткнулся в чью-то грудную клетку. Крупные ладони легли на подрагивающие узкие плечи, заставляя омегу вздрогнуть.              — Я ждал, когда ты освободишься, Рома.–перед омегой стоял никто иной, как Маллой.              В двуногой форме он был довольно крупный, плотно сбитым мужчиной. С приходом тепла Маллой не стал укорачивать волосы, как многие. Тёмно-медные локоны были заправлены за уши, остальная часть щекотала шею. Небольшие ранки около носа превратились в шрамы и издалека напоминали веснушки. Их оставил на память Омега при очередной потасовке.              На удивление Омега и Маллой никак не могли найти общий язык и постоянно мерялись клыками, оставляя друг на друге новые метки-шрамы.              Серые глаза Маллого пристально, но ненавязчиво следили за движениями Ромы.              — Ты свободен сейчас? — Маллой обольстительно улыбнулся. Из-под верхней губы виднелись клыки.              Рома слегка вздрогнул, еле удержав себя на месте. Маллой был красив. Не так как Киони. Черты лица Маллого не были такими грубыми, в нем было больше плавных линий. Ресницы у него хоть были короткими, но они были необычного рыжеватого цвета. На солнце это было особенно заметно. Маллой был очень высоким. Роме приходилось задирать голову. На фоне альфы он выглядел совсем маленьким и беззащитным. Несмотря на то, что Маллой вёл себя дружелюбнее Киони и Кёи вместе взятых, Рома не чувствовал себя рядом с ним так же спокойно. Что-то заставляло его настораживаться от такого внимания.              Но сейчас злоба заглушила голос осторожности.              — Да, я сейчас как раз освободился. Доделал все дела и думал, чем заняться. — импульсивно выпалил Рома. Поняв, насколько напористо он это сказал, Рома испытал стыд. От этого его щеки слегка покраснели. Он опустил взгляд, медленно вздыхая. Ярость всё ещё бушевала в груди вихрем.              Маллой сразу весь подобрался.              — Тогда самое время для охоты. — Маллой хлопнул в ладоши и кивнул в сторону выхода.              Он не знал, что Рома только недавно вернулся. Маллой лишь видел, как омега разговаривал с вожаком и ждал подходящего момента.              — Около реки я видел следы лосей. Как раз самое время для их молодняка. Составишь мне компанию?              Рома кинул взгляд на выход из лагеря и тяжело вздохнул. Может охота с Маллым будет сейчас самым лучшим вариантом.              — Да. Я с радостью с тобой поохочусь, Маллой. — Рома улыбнулся как можно шире. Он не хотел, чтобы Маллой увидел его злость.              Маллой удовлетворённо хмыкнул и бодро направился к выходу. Чуть позже он сбавил шаг и поравнялся с Ромой. Тот не успевал за стремительным шагом Маллого.              Отбежав от Цолена и Киони, Рома не услышал продолжения разговора. Однако тот был недолгим.              — Мы поговорим об этом позже, Цолен. Сейчас я занят. — Киони отстранил от себя льнущего омегу и повернул голову в поисках Ромы. Краем глаза он успел заметить недовольство на лице Цолена, но сейчас было не до него.              Рома разговаривал с Маллым всего в нескольких прыжках. По выражению лица альфы и жадному взгляду можно было понять, что полукровка нравился Маллому. Киони сделал несколько шагов к ним на встречу и услышал мягкий, взволнованный голос Ромы:              — Да, я с радостью с тобой поохочусь, Маллой.              Эти слова заставили застыть. Киони мгновенно нахмурился и сжал челюсти так, что почти услышал скрежет зубов. Он потерял время с Цоленом. Гнев опалил внутренности горячей волной. Но было в нём что-то новое, непривычное. И виной этому был никто иной как Рома.              Киони сжал ладони в кулаки и развернулся. Маллой и Рома к этому времени уже направились к выходу. И что самое раздражающее в этом было то, что Киони не имел права их остановить.              Значит Рома приятно общество Маллого? Возможно, и не только это?              Киони похолодел при мысли, что Маллой ближе к Роме, чем видит большинство. На мгновение в голове всплыло лицо улыбающегося Ромы. Нет, тот слишком чист и наивен, чтобы он и Маллой так быстро сблизились.              — Что такое? — Цолен коснулся сжатого кулака Киони.              Но Киони не успел ответить. Его чуть не сбил Кирия. Его карие глаза на мгновение остановились на лице Киони. Кирия быстро кивнул вожаку. Он выглядел намного бледнее и взволнованнее обычного.              — Ты не видел соцу? — взволнованно спросил Кирия. — У хио схватки начались слишком рано.              Кирия слегка задрожал. Ему явно было страшно.              — Уже? — Киони задумчиво нахмурился, вспоминая, где видел Гюна. — Кажется, он там. — альфа указал в нужном направлении.              Там около своего домика лежал тёмно-серый волк с черной маской на морде– Актал. Нижние конечности альфы были парализованы. От постоянного трения о землю шерсть свалялась в колтуны, местами виднелась кожа. Кирия прилагал все усилия, чтобы его альфе было легче, но и он был не всесилен.              Рядом с Акталом сидел высокий кареглазый мужчина. Короткие черные волосы были растрепаны, поскольку он недавно вернулся с охоты. Это был Гюн. Альфы о чём-то оживлённо разговаривали.              Кирия, как только увидел соцу, бросился к нему. Услышав про схватки, Гюн мгновенно вскочил. Всё его спокойствие как рукой сняло. В растерянных карих глазах отразился страх.              — Ещё рано… — Гюн, больше не раздумывая, бросился к супругу.              Киони решил незамедлительно позвать Ицху.              Когда Гюн ворвался в палатку, то первое, что ему бросилось в глаза, это Рома и Хор. Два встревоженных омеги склонились над рыжим волком. Лий тяжело дышал.              Хор нервно переминался с ноги на ногу. Светлые волосы были собраны в небрежный хвост. Он пришёл сразу, как услышал о схватках Лия. Щенят он оставил на Омегу.              Рома же тоже не смог оставить Лия в таком состоянии и уйти из лагеря, поэтому в итоге он отказал Маллому. Смутное беспокойство не позволило бросить товарища на произвол. Поддержать и по возможности помочь Лию было гораздо важнее охоты.              Лий лежал на теплых шкурах. Неподалёку горел костерок. Он был нужен для освещения дом. Рыжие бока тяжело вздымались. Ранее Ицха предположил, что щенят будет немного, однако ближе к концу срока живот заметно вырос. Предположений было два: или щенята стремительно набирали вес, или вод было слишком много.              Гюн задержал дыхание. Почему-то внешний вид супруга вызывал опасения. Гюн подошёл к Лию и опустился рядом. Ладонью он коснулся рыжей макушки, ласково массируя.              — Я рядом.              Лий был не просто холодным, а ледяным. Его была крупная дрожь, а слепой от боли взгляд метался по помещению. Лий приоткрыл рот, вываливая язык и тяжело с полухрипами дыша. Шерсть стояла дыбом. Свистяще выдыхая, Лий судорожно хватал пастью воздух. Было видно, что ему тяжело дышать. От Лия пахло кровью и чем-то неприятным, горьким. Запаха самого омеги словно не было.              — Слишком ранние схватки. — быстро пробормотал Хор. — Лию не хватит сил доносить щенят.              Он коснулся ладони бока волка. Его брови недовольно нахмурились. Он обернулся на вход с надеждой, что там появится Ицха. Даже он чувствовал, что в организме Лия слишком много жидкости. Так быть не должно. Волчата просто задохнутся, а у Лия могут разорваться органы от такого сильного давления.              — Надо срочно доставать щенят. — пробормотал Хор. Его руки сильно дрожали. Запах крови стал отчетливее.              Рома стоявший рядом был бледным как мертвец.              — Всё будет хорошо. — тихо прохрипел Гюн, наклоняясь и касаясь губами горячего носа Лия. — Ты справишься.              Гюн не знал, что ему делать. Руки тряслись, на лбу выступил холодный пот. Он понимал, что что-то пошло не так, но ждал, что Ицха всё исправит.              Только Гюн об этом подумал, как в дом вбежал Ицха.              — Так, все отошли от Лия! — грозно рявкнул бета. — Дайте ему воздуха.              Гюн нервно сглотнул и мотнул головой. Он не собирался отходить от пары. Бета жестом приказал приподнять голову омеги.              С собой Ицха принес несколько кувшинов и свертков. Больше не говоря ни слова, он опустился на колени рядом с Лием и положил ладони тому на живот. Несколько минут Ицха массировал и прощупывал, чтобы понять, как действовать дальше.              Гюн поймал мечущийся взгляд Лия. Страх. Черные зрачки были максимально расширены то ли от того, что Лий задыхался, то ли от ужаса, то ли от боли. Гюн вздрогнул, не в силах оторвать взгляда от знакомой мордочки. Боль сжала цепким холодом все органы. Мрачное предчувствие скребло подкорку.              Умоляю.              Ицха водил ладонями по напряженному животу. Он чувствовал, что там слишком много жидкости. Та давила на внутренние органы, скопившись между ними. Был ли Лий болен до этого, и могла ли беременность спровоцировать ухудшения?              Не забирайте его у меня, умоляю.              Гюн немного дрожал. Ему было и холодно, и жарко одновременно. Он видел, как Лий мучается от невозможности нормально дышать, хватает воздух пастью. Глаза болели, но Гюн был не в состоянии плакать. Его топило от страха. Сердце бешено колотилось в груди, словно за ним кто-то гнался. Гюн хотел отдать всё, каждое мгновение своей жизни лишь бы Лию не было больно.              Как в тумане он видел, как Ицха надавил на низ живота Лия. Тот раскрыл пасть, но вместо звука раздался лишь хрип.              — Подними голову выше. — рявкнул Ицха.              Лия затрясся, щелкая зубами. Серо-белые слюни потекли из его пасти. Они вязко стекли по рукам Гюна.              Хлюпающий звук оповестил Гюна, что Ицха достал первого щенка. Следом за малышом на пол и шкуры выплеснулась зеленовато-красная жидкость. Гюн вздрогнул. Когда родились их первые щенята, такого не было.              Ицха какое-то время возился над серым тельцем, но после покачал головой. Гюн понял без слов, что щенок мертвый. Отложив крохотное тельце, Ицха вновь склонился над Лием. Тот тем временем начал дышать медленнее. Глаза закатились, обнажая белки.              Когда Ицха достал второго малыша, то практически сразу передал его Хору. Тот заботливо перенёс щенка в подготовленную шкуру из кроличьего меха. Краем глаза Гюн уловил рыжий оттенок шерсти. Однако почти сразу он отвлекся на Лия. Тот начал странно дергаться. Вид вскинувшего голову Ицхи показался испуганным.              — Что с ним? — просипел Гюн.              Ишхаар, умоляю.              Когда Ицха не ответил, Гюн с силой повторил вопрос. Ицха поджал губы и склонился над Лием. Он осторожно и ловко продавливал живот омеги. Резать Лия означало бы верную смерть для него.              Когда третий щенок, наконец, оказался в руках Ицхи, тот схватился за небольшой нож. Сизо-синяя пуповина плотно обматывала малыша, душа его и сдавливая. Она была воспаленной, красноватой от крови и полностью в зеленой слизи. Гюн уловил тонкий запах гноя. Это заставило его вздрогнуть.              Обрезав пуповину, Ицха отдал волчонка в руки Хора.              — Растирай. Не дышит.              Краткого приказа вполне хватило. Хор сел на соседнюю кровать, уложив мокрого щенка на колени и начал интенсивно водить по спинке малыша руками. Рома пока приглядывал за тем, что родился вторым.              Ицха метнулся к животу Лия. Его руки что-то напряженно прощупывали. Неожиданно Ицха побледнел и выпрямился. Взгляды целителя и Гюна пересеклись.              Умоляю.              У Гюна внутри всё похолодело. Осознание резануло ножом. Ицха сжал зубы. Гюн видел, как заиграли жевалки на его лице. Ицха медленно покачался головой.              — Он задыхается… — просипел Гюн. — Сделай что-нибудь, спаси его, умоляю.              Ицха тяжело вздохнул, опуская взгляд.              — Его органы травмированы. Кровоизлияние на фоне болевого шока и отмирания тканей.              Гюн внутренне сжался. Он уже знал, он понимал почему-то с самого начала, что что-то не так. Взгляд остановился на глазах Лия. Черные зрачки были всё такими же широкими, почти полностью закрывая карюю радужку. Это последний раз. Лий дышал слишком тихо, но Гюн ещё слышал это.              Он не мог оторвать глаза от Лия. Ицха сел со спины, сжимая небольшой нож, которым перерезал пуповину.              — Это единственный способ прекратить мучения. Он не сможет съесть трав. — кратко пояснил Ицха.              Гюн оцепенел внутри. Апатия накрыла разум.              — Я сам. — не узнавая своего пустого голоса выдавил слова Гюн. Губы были сухими. Звуки пробивались словно сквозь вакуум.              Ицха вложил в руки Гюна нож. Руки врачевателя дрожали.              Гюн не отрывал взгляда от глаз Лия. На мгновение в тех появилось еле заметное тепло, которое сменилось вновь страхом и болью.              — Не бойся. — выдохнул Гюн.              Обжигающие слезы прочертили дорожки по его щекам. Внутри груди всё сжалось. Гюн медленно вдавил нож в кожу на шее Лия.              — Не бойся. — голос Гюна задрожал.              С тихим «чпок» кожа разошлась под ножом, и лезвие вошло в пульсирующую вздутую артерию. Гюн задрожал, медленно извлекая нож. Горячая жидкость залила его руку.              — Не бойся. — умоляя повторил Гюн.              Лий вздрогнул лишь на мгновение. Его тело вытянулось и застыло. Глаза остекленели. Нож с тихим «звяк» упал на пол из ослабевшей руки Гюна. Тот наклонился, прижимаясь лбом к рыжей шерсти. Тихое «ууу» раздалось глухо. Гюн затрясся в рыданиях.              Не бойся.              Ицха отвёл глаза от погруженного в горе Гюна. Это не то, на что следовало смотреть. Тем более было необходимо заняться другим. Первое, что ему пришлось сделать, это накрыть мёртвого щенка тонкой шкуркой. Так же нужно было подготовить тело Лия к погребению. Ицха тяжело вздохнул, смотря на рыжего волка. Сначала следует остановить еще не свернувшуюся кровь.              Ицха взял несколько шкур и положил под бедра волка, также накрывая их сверху. Это не даст жидкости вытечь, ведь в этом домике предстоит ещё прибираться. Тело Лия пока не было закоченевшим, тепло ещё не полностью ушло из него.              Рома, стоявший неподалёку, был бледный и заплаканный. Он вздрогнул, когда его за руку дернул Хор и что-то прошептал на ухо. Хор стоял над живыми щенятами.              Когда Ицха вновь повернулся с Гюну, то увидел что тот еще сильнее прижался к Лию. Его пальцы сжимали рыжую шерсть, дрожа. Ицха положил ладонь на спину Гюна, чувствуя, как тот трясется от рыданий. Он понимал, что альфе будет сложно принять смерть супруга.              Хор взял двух щенят, которые были завернуты в шкурку зайца. Гюну сейчас было не до сыновей, а оставлять тех тут нельзя. Тем более в стае Хор являлся единственным омегой, у которого на данный момент было молоко. Тут и думать не приходилось. Хор решил уже для себя, что он сделает всё, чтобы помочь Гюну вырастить щенят Лия. Имен малышам он дать не мог. Это была обязанность Гюна.              Ицха понимал, что Гюну следует остаться сейчас одному, а так же ему было нужно в спокойной обстановке осмотреть двух выживших щенят. Он кивнул Роме и Хору и вместе с ними вышел из дома. Около того уже столпились взволнованные волки. Ицха остановил взгляд на Киони.              — Лий умер. — тихо выдохнул в наступившей тишине Ицха.              Стоявший рядом с Киони Кирия пошатнулся. Его удержал за плечи вожак. Кирия задрожал. Всхлип омеги разорвал тишину, и он заплакал. Киони тяжело вздохнул и приобнял Кирию, поглаживая по рыжим волосам. Он не мог поверить в происходящее. Перед глазами потемнело от боли.              Луна первая поняла, что Кирию срочно нужно увести. Она слегка подтолкнула рукой Цолена и тот кратко кивнул. Он впервые не собирался огрызаться на бету. Цолен подошел к Кирии одновременно со Скалло. Вместе они увели рыдающего омегу в его домик, к Акталу.              Киони вздрогнул, вспоминая, что как сильно Лий хотел щенят и вскинул голову.              — А щенки?              Хор слегка выступил вперёд, прижимая к себе небольшой свёрток с малышами.              — Я позабочусь о них обоих.              Киони кивнул и опустил голову. Он слегка отступил в бок, пропуская Хора и Ицху. Он понимал, что сейчас тому нужно было осмотреть малышей. Когда Хор и Ицха скрылись из глаз, Киони сменил форму. В наступившей тишине он вскинул голову и завыл. Голоса других членов стаи постепенно присоединились к его.       Багровые гости, Круцио и Цуокко, стояли в сторонке, однако тоже присоединились к прощальной песне.              Омега, в это время сидевший с детьми Хора, когда услышал вой, сразу вскинул голову. Щенята лениво валялись у его бока, но еще не спали. Он узнал эту песню. Она означала лишь одно: смерть члена стаи. Смерть Лия. Удушающий страх сдавил глотку. Тычок в бок вырвал Омегу из его мыслей.              — Что это за звук? — Фриц привстал на задние лапки и уперся в багровый бок волка.              Омега тяжело вздохнул и облизнулся.              — Скорбный вой. Лий отправился к богине.              Отчего-то Омега даже не сомневался в том, кто из волков умер. Он знал, из-за чего был переполох в стае перед этим и почему Хор оставил на него своих детей. Несмотря на то, что Омега не был сильно близок к Лию, он всё равно поднял голову и завыл, провожая этой песнью душу состаевца. Щенки присоединились к нему инстинктивно. Они не знали, зачем и почему воют, но всё их маленькое нутро заставляло это делать.              Щенят и Омегу прервал Хор, вошедший внутрь. В руках он держал двух щенят, уже очищенных, осмотренных и завернутых в сухую шкуру. Хор слабо улыбнулся и подошел к своей кровати. Уложив два комочка на неё, он сменил форму и лег. Хор подтянул к своему животу двух рыжих щенят и начал их вылизывать.              — Хио! — к Хору первым бросился Бойд. Остальные насторожив ушки тоже подбежали. — Кто это?              Хор оторвал взгляд от двух малышей и несильно ткнул носом Бойда в лоб.              — Это ваши младшие братья теперь. Не обижайте их. Они ещё очень маленькие и слабые.              

***

             Утреннее небо светлело. Из сине-черного постепенно окрашивалось в розово-желтый цвет. Звезды блекли и скрывались за облаками. Те медленно и верно затягивали небо.              В поднявшемся ветре чувствовалась сырость. Это означало то, что скоро будет дождь. Погода в горах была очень переменчивой. Солнце быстро сменялось дождём.              Киони с тяжёлым сердцем выходил из лагеря. Ноги были ватными, и ему стоило больших усилий заставить мышцы сокращаться. Сегодня он потерял не просто товарища.              Лий был тем волком, который знал братьев с самого их детства. Они вместе росли, охотились, влюблялись… Лий был первой любовью как Киони и Кёи, так и Гюна. Однако Лий выбрал Гюна и всегда отдавал всю свою любовь ему.              Киони потерял особенного для него волка, однако он и представить не мог, что чувствовал Гюн.              Он дошёл до основания горы и повернул влево. Под ноги, как и на окружение он не смотрел. Все места были знакомы. В особенности то, куда направлялся Киони.              К Лию.              Киони был там в момент погребения, но задержаться тогда не посмел. Гюну следовало дать время побыть с Лием наедине. Теперь же и Киони решился сходить навестить старого друга.              Он не знал, что будет не один там.              Горные оборотни хоронили своих товарищей либо в земле, если времена тёплые, либо под грудой камней в мёрзлое время. Некоторые предпочитали сжигать или сплавлять умерших, но Киони в стае этого не позволял.              Лия погребли согласно горным законам. Тело волка поместили в глубокую яму, а после накрыли булыжниками. На плоском камне, который в отличие от других стоял ровно и горизонтально, был положен гранат. Именно этот фрукт был набит на руке Лия в память о щенятах, которых он потерял в Сезон Гранатов, именно его омега так любил. Оставил гранат тут Кирия.              Когда Киони почти дошёл до могилы Лия, пошёл дождь. Некогда белые облака посерели. Киони остановился, чувствуя, как быстро намокает его одежда. Взгляд застыл на небольшой фигурке, которая сжалась над могилкой Лия. Киони узнал сидящего. Это был Рома. Он сидел, сжавшись в комок, и вздрагивал, не обращая внимания на дождь. Киони понял, что тот плачет.              Для Ромы Лий был первым наставником. Именно он уступил место молодому юноше и помог встать во главе омег. Лий оказывал поддержку Роме в сложных вопросах пока мог.              Киони понимал, что чувствует сейчас Рома. Ему самому хотелось выть, ведь он безумно привык к тому, что Лий всегда был где-то поблизости и мог дать совет. Но за Киони следили сотни глаз. Он не мог оступиться и показать слабость стае.              Одежда промокла насквозь и прилипла к коже. Ветер налетал порывами. Казалось, даже небеса плачу. Мгла бури накрыла землю, так что казалось, будто рассвет отступил назад, и вновь настала ночь.              Или может это богиня Ишхаар помогает душе оборотня найти свой путь?              Киони подошел ближе и опустился на камень рядом с Ромой. Какое-то время он сидел неподвижно, чувствуя, как дождь хлещет его по лицу. Тихие всхлипы Ромы то и дело заглушались шумом воды. Сейчас они были тут одни. Киони зажмурился на пару мгновение, а после мягко притянул к себе Рому.              Тот замер, а потом обхватил Киони за пояс. Рому затрясло, и он сильнее заплакал, утыкаясь лицом в грудь альфы. Сырость пробирала до костей, но холод был ничем в сравнении с болью, которую чувствовали оба. Киони обнял Рому крепче, утыкаясь лицом в мягкие волосы на макушке. Он начал слегка покачиваться, чтобы хоть немного успокоить юношу.              Рядом с Ромой всегда всё было не так. Вот и сейчас в Киони что-то надломилось. Эмоции выплеснулись наружу. Киони сжал зубы, чувствуя, как помимо холодных капель дождя по лицу потекли обжигающие слёзы. Он не мог носить маску рядом с Ромой. Киони почему-то отчетливо понимал, что может позволить себе сейчас слабость.              Маски прочь.