Два в одном.

— Не, ну ты видела? Ты видела, как этот вылизыватель женских гениталий плюнул на мои седины?       Дженни, подпиливающая обломавшийся в кухонной суматохе ноготь, оторвалась от своего занятия и с сомнением взглянула на снующую туда-сюда голову Авы. Сама хозяйка этой головы решила поставить мировой рекорд по измерению комнаты шагами, поэтому с бешеной скоростью носилась от стола к двери и обратно. Миллер прищурилась, пытаясь разглядеть седины среди чёрной летающей шевелюры своей подруги, но седины, если они и были, мастерски скрывались от глаз альбиноски. — Ну прямо уж и на седины, — усомнилась она вслух. — На них самые! — Эмбер резко замерла посреди комнаты. — Этот клиторный обсасыватель, очколиз, целующий чужие немытые пёзды! Да у него, блять, слюней на подбородке больше было, чем воды в Тихом океане! — и она продолжила свой марафон. — Как ты умудрилась разглядеть, сколько слюней было у него на подбородке? — заинтересовалась Дженни. — Из шкафа мне было все прекрасно видно! — А что ты, стесняюсь спросить, вообще делала у него в шкафу?       Ава вновь остановилась и посмотрела на Миллер как на слабоумную. — Если стесняешься спросить — не спрашивай, — разрешила она с каменным ебалом. — Но я уже спросила! — Я великодушно сделаю вид, что немая на оба уха.       И Эмбер поспешно закрыла себе глаза ладонями. — А если честно? — поднадавила Дженни, не обращая внимания на цирк подруги. — Я честно делаю вид, что глухая на оба глаза! — Если честно, то что ты вчера вечером забыла в шкафу у Новскилла?       Ава медленно убрала ладони с глаз. — С ним ещё и Оливер живёт, — напомнила она. — Хорошо, — покладисто согласилась Дженни. — Что ты вчера вечером забыла в шкафу у Новскилла и Оливера?       Эмбер промолчала, с любопытством взглянув на Дженни, будто та только что продемонстрировала ей коллекцию двухметровых дилдо и подробно рассказала, в каких условиях она каждым из них себя трахала. Затем Ава подошла к своей кровати и с таким размахом плюхнулась на неё, что пружины не жалобно заскрипели, а страдальчески завопили, намекая, что кое-кому не помешало бы либо скинуть лишние сто килограмм из пятидесяти, либо поаккуратнее присаживаться на кровать. — Это было необходимо, — наконец ответила она, скорчив серьёзный ебальник. — Тебе было необходимо отсидеться в шкафу с наваленной грудой мужских вещей, воняющих пóтом и одеколоном одновременно? — уточнила Миллер. Эмбер скривилась, словно ей только что насильно скормили лимонный лес и заставили понюхать нестиранные мужские носки. — Ага, одеколоном, — с отвращением произнесла она. — Скорее освежителем воздуха с запахом коровьего навоза. — А такой есть? — удивилась Дженни. — Не знаю, но после вдыхания ароматов из новскилловского шкафа я уверена, что да. — Так вылезла бы из этого шкафа. Зачем мучить свое обоняние? — И, милая, легко спиздéть и невозможно сделать! Я в этот шкаф обоссаный забралась, чтобы от мелкой хуебестии отделаться. Ушастый хмырь сказал ей, что у меня много кукол или какой-то другой хуйни, в которую девочки любят играть, я не ебу, в ее годы моими игрушками были мамкин дилдо и воображение. У соседей и учителей, правда, возникали вопросы, почему я бегаю и размахиваю резиновым хуём, как мечом, но это незначительные детали, главное, что мне было весело. — Значит, ты спасала свою задницу от Салли, забежала в комнату Новскилла и спряталась в шкаф? — Не знаю, какой вред этот монстр нанёс бы моей заднице, но за свои нервы я переживала. — А потом? — А что потом, Снехуючка? Сидела я в этом шкафу, задыхалась. Мелкая вроде убежала на другой этаж, но я решила не рисковать и отсидеться ещё немного. Потом кто-то на весь дом врубил странную русскую песенку для детей, и я хотела вылезти, но тут в комнату завалились эти двое и начали пародировать кроликов, хотя по тому, как часто Новскилл высовывал язык, у него получалась пародия только на гадюку. И нет бы свет вырубили, так они решили камасутрировать с видом на друг друга. Ужасное было зрелище, скажу я тебе. Но вот наш клиторный поклонник вылизал все рыжие пещеры, и они уснули, причём эта сиськастая храпела даже громче Оливера, а ты знаешь, что если он храпит, начинаются сходы снежных лавин, движения литосферных плит и кучи других природных катаклизмов. Вот под этот храпок, крик пиздючки хуй пойми откуда и симфонию Чайковского я и съебалась. Пошла к Трине и девчонкам из Крипипасты, они сидели на лестнице, а тебя нигде не было…кстати, а какого хуя тебя нигде не было, душа моя?       Дженни, на рассказе Авы возобновившая подпилку ногтей, замерла, вспоминая, где она вчера была и где находилось это «где», раз её при нахождении там нигде не было. — О! — наконец вспомнила она, взмахнув пилочкой. — По идее, я должна была быть на хую, в пизде, в жопе и других подобных местах, но я играла в карты с Уиллом на фофан. И угадай, кто ни разу не проебал и мастерски наёбывал соперника? Правильно, не я. Поэтому лоб у меня болит до сих пор и я рада, что не согласилась играть на пинок. — Лоб — не жопа, — мудро изрекла Ава. — Хорошо, у него тебя поискать я не додумалась. А на хую ты что забыла? — Я? Ничего. — Тогда зачем тебе нужно было туда сходить? — Я просто катку у Утопленника выиграла, вот он и бесился. Так что, возможно, во время симфонии Чайковского кричала не Салли.       Эмбер гаденько усмехнулась. Представшая перед её глазами картина разъярённого Бена подняла ей настроение. — Кстати, ты-то зачем на этого пиздолиза полезла? — потешив себя ещё немного столь приятным воображаемым зрелищем, вдруг спросила она. — А он что, охуел, что ли? — возмутилась Дженни. — Он не я, чтобы тебя пиздить! — Как мило, у меня аж розовое сопли из задницы потекли, — хмыкнула Ава и потёрла щёку, ещё красноватую от удара Эльдара. — Кстати, уебал-то он мне, можно сказать, за комплимент.       Миллер хохотнула: — Ну да. Только ты умеешь делать такие комплименты, за которые хочется въебать. — Так это ведь правда, а на правду не обижаются. — Обижаются, и ещё как. Особенно всякие Новскиллы. — Не, а что? Он хотел построить карьеру магистра кунилингуса втихаря! Я всего лишь разнесла его славу чуть дальше комнаты, в которой они ебались. — И получила за это по лицу. Хорошо еще, что ладонью. Каким бы подлизывателем ни был Новскилл, а преимущество в физической силе на его стороне, согласись. — Соглашусь. Я думала, у меня глазные яблоки из глазниц от его пощёчины вылетят. Или шея свернется. Много всего я успела нафантазировать за пару секунд. А потом поняла, что и глаза на месте, и шея поворачивается, и мозги вроде из уха не торчат. Ну я его за это и поблагодарила, а потом, как говорится, око за зуб. Ещё и Солёный влез, Ромео обджульеттеный, блин… — Он Новскилла едва не придушил. — Да я уж поняла, что они явно не дружески обнимались. Но из-за влюблённого идиота мне было неудобно пинать самовлюблённого идиота. По-моему, я пару раз даже въебала по Солёному. — Я, кстати, тоже. Они так плотно сцепились, и я иногда промахивалась, когда хуярила Новскилла половником. А потом меня со стола стащили и половник отобрали… И еще этот…в шарфе. Он держал меня крепко, я думала, что уже никогда не выберусь.       Ава игриво повела бровями. — Поверь, Джулиан бы не позволил тебе надолго оставаться в объятиях «этого в шарфе», — произнесла она весело. Дженни поморщилась. — Да меня быстрее бы Утопленник из лап этого в шарфе выдернул, чем Безглазый, — произнесла она, забыв сперва подумать перед тем, как что-то говорить. Брови Авы, до этого игриво шевелящиеся, в неебейшем ахуе поползли наверх, надеясь покинуть пределы эмберского лба, но, поняв, что им это не светит, замерли, придав лицу Авы крайне охуевший вид. — Смена приоритетов? — уточнила хозяйка этих самых бровей. — А как же спор с фиалковой вагиной и все такое?       Дженни раскрыла было рот для ответа (ещё не зная, правда, какого), но решила тут же его закрыть, чтобы из него помимо её воли не вытекло ещё какого-нибудь словесного дерьма, но было поздно, ибо девушка выпалила: — Ну вообще да.       Выше лба, как говорилось ранее, брови Авы чисто физиологически не могли подняться, поэтому она нахмурилась. — Это ты на какой мой вопрос сейчас дакнула? — уточнила Эмбер. — Вообще на первый, но там как хочешь, я и на второй могу дакнуть, — ответила Дженни, мысленно прикидывая, где можно приобрести не пиздящий много язык.       Ава присвистнула. — Я считаю, что это знатный повод охуеть, — произнесла она и тут же в подтверждении своих слов настолько знатно охуела, что Миллер даже испугалась за эмберское сердце. А что? Мало ли там гастрит Миокарда, все дела…       Наохуевавшись вдоволь, Ава поинтересовалась: — Милая моя, тебе что в голову ударило? Кровь, моча, сперма, кирпич? Ты чего это решила променять Джулиана на ушастого конча в пробирочке? — Чего? — Ладно, без пробирочки, потому что будь у него пробирочка — он бы из неё не вылезал, дабы не пугать мир минусовыми размерами своего детородного… Но я поверить не могу! И чем же тебя так привлёк правнук лохнесского чудовища и кикиморы? Нет, стой, не говори, я поняла! С тобой рядом чихнула одна из роллинских пёзд, и ты заразилась тупостью. Подыши свежим воздухом, ебани вискаря, сожри голубя живьём — и всё пройдёт, твою прелестную головушку не будут посещать такие извращённые мысли. Хочешь, я даже голубя поймаю? Тебе белого или обычный сойдёт? Общипать надо будет? — Не надо мне голубя, из голубятины хватает Джерри, а я его я жрать не намерена, — осадила подругу Дженни. Ава сокрушённо покачала головой. — Боже, что творится, что происходит… — сетовала она, и Миллер подумала, что подруге не шестнадцать, а семьдесят шесть. Эмбер вскочила с кровати и вновь начала молниеносно измерять комнату шагами, что-то бормоча и активно жестикулируя. Дженни следила за ней взглядом. «Неужели Ава так сильно хочет, чтобы я была с Джеком? — размышляла тем временем альбиноска. — Или у неё какие-то свои причины? Интересно… А не всё ли ей равно, с кем я буду? Она ж в любом случае будет за меня рада… Или нет?». В голове закрутились слова Фиалы. Как она там сказала? «Эмбер перехватывает Джека»? А что, если… — Пойду попью водички, — неожиданно громко сообщила о своих планах Эмбер. — Хотя в данной ситуации в контекст лучше впишется слово «водочка». — Угу. А заодно расскажешь Безглазому о нашем разговоре, — в который раз не воспользовавшись мозгом, брякнула Дженни.       Рука Авы, которой она почти взялась за ручку двери, замерла в воздухе. Медленно, как фильмах ужасов, Эмбер повернула голову к Дженни, и хорошо ещё, что поворот был не на 180 градусов. — Извини, меня в детстве к лору не сводили, — холодным, как батареи в России осенью, голосом произнесла Ава. — Что ты сейчас сказала? — Говорю, что ты попьёшь водички или водочки и расскажешь Безглазому о нашем разговоре. Хм, тогда лучше водочку пей, она язык быстрее развязывает.       Эмбер непонимающе моргала, ещё более непонимающе смотря на подругу. — Чего, блять? Дженни, ты слышишь, что за хуйню городишь?       Поняв, что слова звучат резко, Ава улыбнулась, но вышло как-то вымученно. — Скажи, пожалуйста, что ты хотела пошутить, но просрала чувство юмора, — попросила она с очень наигранной весёлостью, — и я все же дойду до крана. Ну либо помру от жажды. А мой труп ведь будет вонять… — Нет, — в голосе Дженни не было и тени веселья, а её слегка подрагивающий взгляд был направлен на валяющийся клочок бумаги, но не Аву. Улыбка застыла на лице Эмбер, превратившись в оскал. — Я была бы рада, если бы так хуёво пошутила, но увы. Джек в курсе, что ты спиздила у Джерри коробку, и я уверена — нет, я знаю! — что ты сливаешь ему информацию обо мне в обмен на его молчание. А ещё ты слишком много времени проводишь с ним. Не удивлюсь, если у вас там что-то за… — Заткнись.       Дженни оторопела. Решилась и перевела взгляд на Эмбер. Она была уже полностью повёрнута к Миллер. Глаза злобно сверкают, кажется, что ещё чуть-чуть, и из них начнут вылетать молнии. — Уши даны на то, чтобы слышать, — тихим от злости голосом начала Ава, — и не только собеседника, но и собственные слова. Однако ты почему-то второй функцией своего слухового аппарата не пользуешься. — Да-а? — удивлённо протянула Дженни, чувствуя, что тоже начинает закипать, хотя в родственниках чайника у неё не было. — А что же в моих словах тебе не понравилось? — Мне в принципе не понравились твои слова. Я даже не могу отшучиваться по этому поводу, потому что это слишком! Ты, блять, обвинила меня в…стукачестве! Вот просто с нихуя! — По-моему, я не забыла упомянула причины, по которым сделала такой вывод. — Она, видите ли, не забыла упомянуть причины! А подумать над этими «причинами» ты не забыла? Слушай, Хуюнцелюшка, я понимаю, что у тебя сегодня вечер тупых шуток, но можно не надо? Как-то мне не нравится такой юмор в твоём исполнении… — Я. Не. Шучу.       Теперь Дженни смотрела на Аву, не мигая. — В таком случае ты несёшь полнейшую хуйню! — Эмбер сорвалась на крик. — Я бы никогда не стала крутить шашни с парнем, который нравится моей лучшей подруге! Даже будь я в него втрескана по самые уши и половые губы! Как… Как ты…?! Я?! Сливаю информацию?! Да я просто объясняю ему, как можно тебе понравиться! Да, он в курсе про коробку, да, мне бы не хотелось, чтобы он рассказал об этом Джерри, но я бы никогда не поступила так подло в отношении тебя! Как ты вообще додумалась до такого?!       Миллер молчала. Ава взволнованно бегала взглядом по её лицу, будто надеясь найти на нём ответ, однако на бледной коже Дженни не было даже прыщика, что уж говорить о словах. Не выдержав эмберского взгляда, альбиноска отвернулась. — Дженни, ты мне ответишь? — спустя какое-то время подала голос Ава. — Тебе Роллин что-то спизданула? Или этот хер ушастый? Почему ты не подошла ко мне и не спросила, правда ли это? Почему ты ничего не обсудила со мной, а начала с наездов?       Миллер продолжала косплеить глухонемую. — Слушай, мы вроде не в том возрасте, когда играют в молчанку!       Дженни изо всех старалась забыть, как нужно разговаривать. — Дженни? Дженни, блять, скажешь ты мне что-нибудь?!       Ни «что-нибудь», ни «что-то» не собиралось покидать пределы миллеровского речевого аппарата. Она и так за полчаса много хуйни сказала, зачем ещё больше?       Ава молчала. Дженни чувствовала, как подруга сверлит взглядом её спину. Будет неудивительно обнаружить дырку в районе лопаток. — Ясно. Вот такая у тебя дружба, да? Запросто веришь во всё, что тебе про меня напиздят, и меняешь меня на какого-то обмудка, обвиняя при этом в стукачестве? Круто, очень круто. Хороший ты друг, Миллер, ничего не скажешь. Впрочем, ты-то мне сейчас как раз-таки и ничего не скажешь, верно?       Верно. Дженни не собиралась ничего говорить.       Ава яростно шмыгнула носом. — Да пошла ты! Тоже мне, подруга! На помойке я таких друзей видала! — звенящим от обиды голосом выкрикнула она. Хлопнула дверь, послышался отдаляющийся от комнаты топот.       «Ушла…»       Миллер ещё несколько минут сверлила пустым взглядом стену, а потом уткнулась лицом в колени и тихонько, совсем по-детски расплакалась.