***
Прежде чем я продолжу повествование и скажу, что с этого момента апрель успел упиздохать и сдать позиции маю, хотелось бы пояснить читателю, какого же это такого хуя (кроме огромного Безглазого) Дженни возомнила задницу Утопленника барабаном. Сперва все шло как по маслу, которым в наше время любят обмазываться волосатые мужчины в красивых трусах: Дженни скинула канат и повернулась к Утопленнику, дабы дальше придумать, какими ещё оригинальными способами она может оказаться на его члене, как вдруг с улицы раздался дикий хохот Авы. Утопленник, смиренно возведя глаза к потолку, покрутил пальцем у виска, поставив таким образом Эмбер диагноз. Палец был средний, и это указывало на то, куда её с таким диагнозом недолинк отправляет. Сама неожиданно заболевшая, отсмеявшись, проорала: — ЕБАТЬСПАСИБОНАХУЙ, ПОЙДУ ПОВЕШУСЬ НА БЕРЁЗЕ! — Ой бля… — Дженни от души ебанула себя ладонью по лбу. — Надо же было канат тут немного оставить, а много ей кинуть… — Посмотри, как там у нее с повешеньем, — подсказал Бен, кивнув подбородком на окно. — Надеюсь, она осчастливит мир своей смертью. Дженни послушно свесилась из окна. Силуэт Авы бодро пиздовал куда-то в кусты. «Можно ли с помощью каната повеситься на ветке куста? — подумалось Миллер. — Или ей придётся несколько раз куст обежать, прежде чем канат у нее на шее затянется?» — Она пошла искать ель, — не меняя положения, отрапортовала Дженни. — Дуб, — Утопленник закинул ногу на ногу, не особо заботившись об эмберском постельным белье. — Вот и славно. — Сосну. — Так ты ещё и соснёшь у меня? Смотри, как хорошо получается: ты мне обещала дать в жопу, в пизду и в придачу отсосать. Неплохо, да? Заодно измеришь своим чудесным ротиком мой член и высчитаешь его соотношение с длиной моих ушей для…как ты сказала? Для общего развития. — Но я не собираюсь сосать тебе уши! — повернув голову в сторону Утопленника, возмутилась Миллер. — Уши сосать не придётся, — утешил её убийца. — Их длину ты можешь измерить пальчиками. С членом так не прокатит. Дженни хмыкнула. Закрыв окно, она, поразмышляв немного на четвереньках о смысле бытия, изящно наебнулась со стола, при приземлении на пол не забыв отблякать норму своего негодования и обматерить стол, всю прилагающуюся к нему мебель, его производителей, их семьи и всевозможных родственников. — Что, ударилась своей красивой задницей? — Утопленник перевернулся на бок и, подперев рукой голову, с интересом уставился на Миллер. — Нет, — кряхтя, ответила та. — Я ударилась своей не менее красивой спиной. — Когда ты раком стояла на столе, мне не было дела до разглядывания твоей спины, поэтому я не могу сказать, красивая она или нет, — не сводя немигающего взгляда с лица Дженни, сказал Утопленник. Брови Миллер, решив, что пришло время для охуевательства, поползли вверх, причём правая бровь по дороге тормозила. — Ты что, все это время пялился на мою жопу? — наивежливейшим тоном уточнила Дженни. — Ну не всё… — уклончиво произнёс Бен. — Когда ты, ещё не набравшись на стол, стояла ко мне лицом, я твоей пятой точки видеть не мог. — Ах ты извращуга, — без тени осуждения сказала Дженни. — Вот я бы так не поступила. — А как бы ты поступила? — Если бы ты стоял ко мне лицом и мне бы не было видно твоей задницы, я бы зашла тебе за спину. Утопленник захохотал. Потом подавился и начал кашлять, смеясь. Дженни решила, что он умирает второй раз, и стала думать, что ей сделать — спасти недолинка-перегуля или ускорить процесс. Пока она усердно шевелила извилиной, Бен передумал умирать и ограничился тем, что просто откашлялся. — Живой? — видя, что предсмертных хрипов маньяк больше не издаёт, поинтересовалась Дженни. — А ты как думаешь? — в свою очередь полюбопытствовал Утопленник. Дженни уставилась в пол и нахмурилась, решив начать шевелить мозгами, но вместо этого привела в работу свое пищеварение. — Я думаю, что у мужиков в трусах потеют яйца, и что нужно придумать для них — ну, для мужиков то есть, — кружевные боксёры, чтобы их бедные придатки могли дышать, только не маткой, потому что матка в члене — это что-то новенькое, — честно ответила она, подняв на Бена взгляд невинной овечки-волкоеда. Парень вопросительно приподнял бровь. — Переживаешь за мужские яйца? Как благородно, — хмыкнул он. — Можешь их вылизать, чтобы им было свежо. — Это уже второй намёк на отсос с твоей стороны, — заметила Дженни и с горем пополам встала с пола. — Почему намёк? Я прямо говорю. — Тогда это вторые прямые слова про отсос с твоей стороны. — Сказала та, которая хотела дать мне в жопу. — А почему сразу хотела? И можно не только в жопу. Мой чудесный ротик прекрасно подойдёт для изучения длины твоего члена. Но уши я все-таки сосать не буду, этим пусть какой-нибудь ухажёр занимается. Только смотри, чтобы он не сожрал твои уши, а сосал их. Хм, тогда он будет не ухажёром, а ухососом… И Миллер приложила пальчик к губам, обдумывая то, что сейчас высрал её речевой аппарат. С улицы, даже с закрытым окном, послышался крик хуй пойми кого — это Ава не смогла найти берёзу. Утопленник внимательно оглядел Дженни сверху вниз. Затем снизу вверх. Потом по диагонали и горизонтали. Исчертив своим взглядом Миллер во всех возможных и невозможных направлениях, Бен снова посмотрел ей в глаза. — Напомни мне, почему мы не встречаемся? — попросил он. — Потому что мы совершенно разные: я — девушка, а ты — парень… — пояснила Дженни и прискорбно вздохнула. — То есть ты встречаешься с девочками? — Нет, это ты встречаешься с девочками! — Так я парень, причём даже не гей. Мне положено. Миллер страдальчески заломила руки и возвела их к потолку. — Отче наш и не наш, он парень, да ещё и не гей… Боже, мы с тобой такие разные, такие разные… — причитала она. — Хочешь сказать, что ты гей? — уточнил Бен. — Да! Я ведь по мальчикам, значит, я гей. А ты не гей… Ну как я могу с тобой встречаться? — То есть отношения с тобой мне не светят? Дженни грустно покачала головой. — Я не встречаюсь с натуралами, — печально произнесла она. — Значит, трахаться мы не будем, — подытожил Утопленник и сам себе кивнул. — Я тебя услышал. Миллер тут же встрепенулась. — Э, в смысле — не будем трахаться? — возмутилась она. — Ты прихуел? Убийца брезгливо поморщился. — Фи, дорогая! — произнёс он. — Ты занижаешь мои личные посмертные достижения. Я не прихуел, милая. Я полноценно и многомасштабно охуел. — А с хуя ли ты полномасштабно и многоценно охуел? — Дженни упёрла руки в бока и подошла к кровати Авы, грозно возвышаясь над Утопленником. — А ну быстро выохуевай обратно и давай трахаться. То, что я не встречаюсь с натуралами, не значит, что я с ними не ебусь. — Разумеется, — Бен ухмыльнулся. — Сейчас яйца только почешу и сразу выохуею. — Так чеши быстрее! — поторопила его Миллер. — Или тебе помочь нужно? — Я не против, — ухмылка недолинка стала шире. — Тебе нужна пошаговая инструкция или сама справишься? Дженни фыркнула. — Тоже мне… — произнесла она, закатив глаза. — Я в своё время профессионально работала с яйцами. Правда, только с куриными. Их нужно было не чесать, а готовить. Конечно, все они были мною разбиты, но сути это не меняет, я все равно являюсь мастером своего дела. Утопленник хмыкнул. Желание доверить свои яйца рукам Дженни у него поуменьшилось. — Ну так что, помощь нужна? — вновь спросила та, хищно скрючив пальцы в нескольких дюйма от паха Бена. Тот насмешливо глядел девушке в лицо. — Сначала разденься, а потом с моим достоинством помогать будешь, — сказал он. Миллер разочарованно взвыла. Где-то далеко суеверная бабушка приняла её завывание за вой оборотня и умерла от остановки сердца в деревенском туалете. — Я с тебя сейчас трусы сниму, — отвыв своё, пригрозила парню Дженни. — Что, вот прямо сразу трусы? — несказанно заинтересовался тот. — Без штанов? Любопытно. Как же ты совершишь сие действие? И, что самое главное, куда потом денешь мои трусы? — Под подушку положу. Буду нюхать по вечерам, когда станет грустно. А если грустно не станет, буду на столе танцевать в них караоке. — Караоке поют. — Да? А я-то думала, почему на нас с Авой все так странно смотрели, когда мы на чьих-то похоронах сказали, что хотим станцевать приветственное караоке для покойного… — Прощальное. — Так оно ещё и прощальным было? Охуеть. Так вот почему нам тогда велели гроб обратно вернуть… — Еб твою мать, вы что, спиздили с похорон гроб? — Не спиздили, а одолжили на время. И только гроб, без покойника. Его мы по дороге куда-то выкинули. И вообще — это была не моя идея! — Я и не сомневался. Такую парашу своим отказавшим мозгом могла высрать только эта хуевёртка Эмбер. — Она не хуевёртка. Она мозгоёбка. Чего ты к ней вообще так цепляешься? — Я? К ней? Пф, ничего подобного. Она хуесосит мой член, я — её. По-моему, все справедливо. — Твой член она оскорбляет. Хуесосит она тебя. — Тогда я тем более не додаю ей порций чмырения со своей стороны. Надо будет исправить. — Очень нежные у вас чувства, я смотрю. — Конечно. Я в неё вообще по уши влюблен, ты не заметила? Так и хочется с любовью толкнуть её в трёхвальный промышленный измельчающий шредер и, мечтательно вздыхая, смотреть, как её кости с восхитительным хрустом будут перемалываться, внутренности полезут через рот, глаза вылезут из орбит, а лицо превратится в сплошное кроваво-костяное месиво. У меня даже встаёт от столь эротических фантазий. — А может, она тебе на самом деле нравится. — А может, ты не будешь больше нести такой хуйни, м, дорогая? — Да, папочка. Как скажешь, папочка. А сейчас я все же сниму с тебя трусы. И, не дожидаясь реакции Утопленника на эти слова, Дженни схватила его за ногу и проворно стащила на пол. Бен настолько охуел от таких действий, что даже блякнуть вовремя не успел. Колпак наехал ему на глаза. Парень стянул его с головы и наконец заметил, что он порван. «Это я его так из двери, что ли, выдернул? — задумчиво смотря на дырку, пытался вспомнить Утопленник. — Или когда?» — Слышь, — позвал он удобно усевшуюся на его пояснице Дженни, вновь водрузив колпак на прежнее место. — У меня колпак порвался. — Ну хоть не гандон, — приободрила Бена девушка, потирая ладони. Она сейчас с видом творца, созерцающем свое творение, глядела на задницу Утопленника. «Ну ничего такая», — подумалось ей. — Зашей мне его. — Кого, гандон? — Колпак. — Сними трусы. — Сначала зашей колпак. Дженни обиженно надула губки, хотя Утопленник и не мог этого видеть. — Ты принуждаешь меня обратиться к колдовству, — поведала она, повернув голову через плечо. Затем, хорошенько размахнувшись, ударила ладонью Бена по ягодице. Тот взвыл. — Ахалай-махалай, — низко пропела Миллер и задумалась, подбирая подходящую по смыслу рифму. — Как бы моей жопе больно! — пожаловался Утопленник. Дженни, не поворачиваясь, протянула руку и потрепала его по голове. Колпак снова съехал Бену на глаза. — Я буду нежней, — пообещала Миллер. — С трудом верится… — отозвался парень, вновь поправляя свой головной убор. Теперь в глаза ему начала лезть чёлка. Плюнув на все, Бен положил руки под подбородок и просто расслабился настолько, насколько это было вообще возможно с Дженни на пояснице. Та же пошевелила пальчиками и, взяв меньший размах, стала барабанить по заднице Утопленника, бормоча: — Ахалай-махалай, Бенни, трусики снимай… — Какой, к черту, Бенни? — недовольно осведомился Утопленник. — Утопленничек, — не переставая барабанить, ответила ему Миллер. — Бенни Утопленничек. Но, если не нравится, будешь Бенькой. Бенька Утопленька. Бенюська Утопленюська. Бенюсичек… — Прекрати извращаться над моим именем. Я согласен на Бенни, только не насилуй мой слух. Удовлетворённо кивнув, Дженни вновь забормотала: — Ахалай-махалай, Бенни, трусики снимай… Сколько Миллер так просидела, пока в комнату не заявился Безглазый — не знаю даже я. Она настолько увлеклась, что и появление каннибала заметила не сразу. Видно, очки ей в детстве были все же необходимы. — Колпак мне зашей, — с зевком сказал Бен после очередного ахалая. — Тогда я не только сниму, но и подарю тебе свои трусы. Могу даже нестиранные. Ладонь Дженни, уже взметнувшаяся для очередного удара, замерла в воздухе. Обладательница этой самой ладони призадумалась, какая ей будет польза от нестиранных утопленниковских трусов. — Это не мне нужно, а Аве, — произнесла Миллер. — Она у нас спекулирует трус…трух…панталонной валютой, короче. Мне нужно, чтобы ты просто снял свои трусы-ы… И только сейчас девушка увидела застывшего в дверном проёме Джека. Удар на ягодицу Бена так и не пришёлся. Безглазый был один. «Разве Ава не с ним? — мысленно удивилась Дженни. — Я думала, что первым делом она пойдет его разыскивать… Она же о чем-то с ним вроде хотела поговорить. Поговорить о чем-то. Ава. С Джеком. Ну да». У Миллер появилось необъяснимое желание нахамить Безглазому. Взяв себя в руки и придав своему голосу деловитости, она бросила Джеку: — Я бы сказала, что смогу все объяснить, но не вижу в этом смысла, поэтому не буду такое говорить, — и снова забарабанила по заднице Утопленника, бормоча те же слова и пытаясь выгнать из головы посторонние мысли. Но факт того, что Ава таскается за Джеком чаще, чем она сама, упорно не покидал миллеровские извилины. — Она сама на меня запрыгнула, — тем временем пожаловался другу Утопленник. — Набросилась так, будто лет сорок не трахалась. Фраза вывела Дженни из мимолетного транса. — Мне шестнадцать! — поспешила возмутиться девушка и, желая показать, как глубоко её возмущение, тут же от души приложилась ладонью по пятой точке Бена. Тот взвыл, как при самом первом ударе. Миллер сразу незаметно покосилась на Безглазого — интересно, будет ли у него хоть какая-то реакция? Но по лицу каннибала мало что можно было понять. По крайней мере, Дженни. — Ага, шестнадцать, — проскулил тем временем Утопленник, — сантиметров в жопу не хватает. Или в рот, я не знаю, что ты больше предпочитаешь, но, судя по твоим активным действиям, тебе нужно припихнуть в оба отверстия, причём явно не шестнадцать… — В три. — Что? Дженни снова метнула быстрый взгляд в сторону Джека. — В три отверстия, — ответила она Бену. — У меня ещё пизда есть, не забывай. — Ага, — недолинк хмыкнул. Возможно, он не был таким тупым, каким его считала Ава, и раскусил провокацию со стороны Дженни. — И, кажется, твоя пиздёнка считает мою поясницу членом, раз ты так усердно скачешь на ней… Это был момент для добивающей, по мнению Миллер, фразы. И она его не упустила. — Действительно, а чего это я на пояснице скачу? — весело, но в тоже время игриво удивилась она. — А ну-ка давай переворачивайся! Но Безглазый, видимо, не был настроен смотреть на домашнее порно с Утопленником и Дженни в главных ролях. Он захлопнул дверь с такой силой, что Миллер удивилась, как на них потолок не ёбнулся. На мгновение ей показалось, что она услышала голос Авы за дверью, но была ли это на самом деле Ава или же просто воображение Дженни подкинуло ей свой очередной высер, проверять не стала. — М-да. Пиздец, товарищи. Мы с охуительной скоростью ебашим на санях в пизду, — после непродолжительного молчания вынесла вердикт Дженни. Вынесла весьма угрюмо — её настроение, видимо, успело на тех же санях съебаться если не в пизду, то на хуй точно. — Или пизда бежит за нами с такой же охуительной скоростью, — в тон Миллер предложил свой вариант Бен. — Или так… — согласилась Дженни. — Суть в том, что мы все равно окажемся в пизде. И это будет даже не во время секса. — Устами блондинки глаголит истина, — натянуто усмехнулся Утопленник. Миллер хмыкнула. — Устами истины глаголит блондинка, — перефразировала она и замолчала. Бен тоже не изъявлял особого желания поговорить. Так они и сидели в тишине, пока в какой-то момент оба раздражённо не выдали: — Вот блять… — и снова замолчали, думая каждый о своем, хотя, по сути, думали они об одном и том же. — А если серьёзно? — подал первым голос Утопленник. Дженни не поняла, какие такие серьёзные вещи он может с ней обсуждать и возможно ли это вообще, поэтому предусмотрительно сделала тупой вид и переспросила: — Что? — Если серьёзно, почему мы не встречаемся? Миллер хмыкнула. — Потому что я ёбнутая, — сказала она. — Вернее, ебанутая. Статус ёбнутой уже занят. — А, ну ясно. Думаю, у меня аналогичная ситуация. Только я не ебанутый и не ёбнутый. Я умный и хороший, просто иногда совершаю ошибки. На этом их диалог вновь закончился.***
А теперь, после сего пояснения, я продолжу свое повествование. Как и говорилось где-то в высших ебенях, заебавшийся апрель спешил передать свои позиции маю, но май был не долбаёб и позиции эти перенимать не торопился, поэтому жители особняка Винсента почти две майские недели не знали, что наступил другой месяц. Но все точки над «i» и запятую над «й» помогла расставить — барабанная дробь! — Нина. Как-то за очередным завтраком с уклоном в обед и замашкой в ужин она вспомнила, что год назад примерно в это же время кто-то из парней настолько напился, что поссал на закрытый унитаз. При её словах Джейн почему-то закашлялась и, стушевавшись, стала активно макать морковь в кофе. — А когда именно это было? — пытаясь припомнить, нахмурился Безглазый. — А кто это сделал? — одновременно с ним жадно спросил Эльдар. — А кто убирал? — заинтересовался Роул. — А кто первый увидел? — вклинилась Трина, с любопытством смотря почему-то не на Нину, поведывавшую всем об этом случае, а на Смеющегося. — А кто первый попробовал? — подал голос Сэм. Роксана при его словах очень натурально изобразил приступ рвоты. Клоки, сидящая рядом с ней, хмуро покосилась на девушку, отодвинулась и изобразила этот приступ ещё натуральнее. — А кто второй попробовал?! — восторженно завопил Тоби, плюхаясь в тарелку с чьим-то супом и не обращая на это никакого внимания. Мишá, рядом с тарелкой которого расплескался данный суп, очень нехорошо посмотрел на шею Роджерса и мысленно прикинул, как нужно закинуть на неё цепь, чтобы Тикки умирал долго и мучительно. — А кто-то вообще пробовал? — не поверила Энн. — Зачем кому-то пробовать чужую мочу на крышке унитаза? — недоуменно подала голос Полика, не поднимая глаз от лицезрения любовно выложенного у неё на тарелке члена из спаржи. Член был выложен старательно, и девушке было жалко вот так просто взять и съесть плод чужого труда. — А мочу можно пробовать?! — оживилась Салли и тут же вцепилась в подол своего платья, готовая в любой момент его задрать и сделать лужу. — Уберите это маленькое чудовище с кухни, иначе она нассыт в центре стола, — сказала Фиала, с отклянченным мизинчиком прибухивая из бутылки жидкость странного цвета. — Она уже нассала, — охотно поделилась Ава. — Тебе в бутылку. Странно, что ты этого ещё не заметила. Растения вроде удобряют навозом и поливают мочой, чтобы они росли быстрее. Так что вкус чужой ссанины должен быть тебе знакóм. — А хотелось бы, чтоб она нассала на тебя… — пробормотал Утопленник, глядя в другую сторону, но Эмбер услышала. Перегнувшись через пару человек, она харкнула Бену в тарелку. — Кучу дерьма я потом тебе в кровать навалю, — добавила она, вновь садясь на свое место. — Шалапета ебаная… — злобно прошипел Утопленник. — Э, цветистая пиздёнка, тебя позвали! — Эмбер запустила в Фиалу куриной ножкой, на которую уже десять минут облизывался Худи. Проводив улетевшее лакомство грустным взглядом, Брайан печально вздохнул и спиздил ножку из другой тарелки. Фиала заверещала и вскочила. Как выяснилось из перерыва между её воплями и матюками, Ава испачкала ей какую-то супермодную водолазку, которая стоит дороже, чем её три почки. Эмбер любезно заметила, что такую водолазку она пару дней назад видела на городской помойке. Фиала снова злобно завизжала, с ней за компанию начал орать Оливер. Утопленник, желавший отомстить, плеснул Аве в лицо сок из стакана, но попал в Роуз. Та, полностью погруженная в разговоры о экскрементах на крышке унитаза, настолько охуела, что ни слова не произнесла, но, увидев, чем в неё попали, с воплями «ОН ПОССАЛ В СТАКАН И ВЫЛИЛ НА МЕНЯ» вылетела из-за стола и умчалась предположительно в душ. Её сестра, поиспепеляв Аву из пулемёта своих голубых глаз, тоже гордо удалилась оплакивать пятно и переодеваться. — Так когда это было? — допытывался у Нины Безглазый. — Примерно в это же время, только год назад… — Убийца начала теряться от такого активного проявления внимания. — А конкретнее? — не унимался Безглазый. Тогда Нина окончательно растерялась и буркнула: — Я что, точную дату должна назвать? — Наиточнейшую, — согласно кивнул Джек. — Тогда мы сможем сказать, кто в тот день пил и, следовательно, кто нассал на унитаз. — А сможем ли? — усомнился Лью. — Я не участвую! — раздался голос Каге из-под стола. — Я каждый день пью. — Так ты не пей, — вновь предпринял попытку сделать из демона трезвенника Смертоносный. — Что за хуйню ты несёшь?! — Это не хуйня! — Дженни, только вошедшая на кухню с коробочкой доширака в руках, подумала, что реплика Каге адресована ей. — Это я сама приготовила! — Просто залила кипятком, — усмехнулся Бен. — Но мы прикинемся идиотами и подыграем тебе. — Тебе и прикидываться не надо, — промурлыкала Ава и тут же увернулась от очередной порции сока в ебало. — Вспомнила! — внезапно воскликнула Нина. — Тот случай был примерно в это же время, на день рождения Тоби! За столом путём дворцового переворота тарелок воцарилась тишина. Все пытались что-то тщетно прикинуть в уме. — А когда у Тоби день рождения? — наконец додумалась задать вопрос Трина, а Полика и Эльдар пытались вспомнить, кто это вообще такой. — Спроси у Тоби, — пожал плечами Хелен. — Спроси у Кло, — одновременно с ним сказал Тим. На вопросительные взгляды он, закурив, пояснил: — Этот придурок все равно сам не вспомнит. Тогда все хуй знает сколько пар глаз (не считая Сэма и Безглазого) уставились на КлокВорк. Та страдальчески вздохнула, что-то пробормотала, позагибала пальцы, повырисовывала какие-то линии в воздухе и в конце концов выдала: — Двадцать восьмого апреля. — О! — оживился Эльдар. — А сегодня ведь как раз… — Одиннадцатое мая, — мягко оборвал его кто-то. Все вздрогнули и обернулись на голос, завораживающий и пугающий одновременно. На подоконнике мирно попивал чай Уилл, о котором убийцы успели позабыть. И его голос, и интонация совершенно не сочетались с похоронным и заёбанным выражением лица парня. На охуевшие взгляды Уилл лишь устало улыбнулся правым краешком губ и продемонстрировал всем маньякам маленький карманный календарик. — Кларк, сучий ты сын! — захохотал Сэм. — У тебя все это время был календарь?! Уилл так же устало, как улыбался, посмотрел на него и ответил, больше лаская слух бархатистостью своего голоса, чем оскорбляя: — Ну хоть кто-то из нашей четвёрки должен быть с мозгами. — Правильно, — согласилась Роксана, шмыгнув глазками в сторону Сэма. Тот резко повернулся к ней. — А че «правильно»? У тебя кроме этих полушарий, — он обвел руками воздух около своей груди, как будто гладил по меньшей мере два арбуза, — больше никаких нет. Девушки рассмеялись, парни лишь таинственно усмехнулись. — Так у меня хотя бы эти, — злобно прошипела Роксана, — а у тебя ни одних, ни других! — А у меня вот! — Сэм вскочил на стул и, повернувшись к Роксане спиной, гордо продемонстрировал ей облаченную в чёрную ткань джинсов задницу. — Чудеснейшие ягодичные полушария, не целлюлитные, как у тебя, а вполне себе… — Сочные, — подсказала Ава громким шёпотом. Мишá метнул на неё ревнивый взгляд. — Сочные, — Сэм с благодарностью кивнул девушке. — У меня охуенная жопа, Ро, а у тебя дряблые ягодицы и обвисшие сиськи, которые больше твоей головы. Так что возьми хуёк в роток и завидуй, посасывая! И он звонко шлепнул себя по заду. — Это все, конечно, очень интересно, — прервав этот обмен любезностями, заговорил Безглазый, — и жопа Сэма интересная, и грудь этой…тебя, — парень махнул в сторону Роксаны, — но никого, блять, не смущает, что сегодня одиннадцатое мая?! — Меня смущает, — грустно вздохнув, признался Утопленник. — Тебе вредно смущаться, — тут же встряла Ава. — От излишка смущения твой маленький членишко совсем иссохнет. — А ты так переживаешь за его хер? — насмешливо приподнял брови Эльдар. — Скорее за его руку, — поправила Ава. — Она ведь останется не ёбана. — Ой, блять, началось… — Трина устало закатила глаза. — Так оно и не заканчивалось, — сказал Смеющийся. — Член Утопленника можно обсуждать сколько угодно с перерывом на сон, туалет и еду, — мудро отозвалась со столешницы Дженни и отхлебнула бульон доширака из трубочки. — Но давайте ближе к делу. Сегодня одиннадцатое мая, в это нас посвятили, а вот почему сей факт должен кого-то смущать — нет. Так почему? — Миллер выжидающе уставилась своими разноцветными фарами на Безглазого, продолжив хлебать бульон. Тот мимолётно скользнул по ней взглядом. «Член Утопленника, значит, можно обсуждать сколько угодно? — крутилось тем временем у него в голове. — Интересно, а откуда у неё взялось столько знаний для такого обсуждения?» За пару недель, проведённых в этом особняке, Джек понял, что Дженни весьма ему симпатична