Два в одном.

      Все возмущения по поводу охуевшего Утопленника, возомнившего себя наездником, застряли у Авы в горле, образуясь в одно громогласное «КАВО, БЛЯТЬ?», которое она тут же не поленилась проорать, причём для большего комфорта сию фразу она рявкнула на самых высоких прокуренных мужицких тонах и прямо Бену в ебало. — Чё ты орёшь… — не ожидавший столь громких воплей Утопоенник аж подскочил, но тут же недовольно скривился и поскрёб мизинцем в ухе, отпустив запястья Эмбер. — У меня, кажется, барабанная перепонка взорвалась. — А ТЫ БЫ НЕ ОРАЛ НА МОЁМ МЕСТЕ? — Ава переводила шокированный взгляд с Дженни на недолинка, как будто именно его член был замешан в этой пьяной щекотливой истории. Хотя кто ж знает, чей писюн успел испытать на себе тяготы полуотсоса от нажравшейся девушки… — Орал? Не, я бы от анала не отказался, хотя орал — это тоже весьма неплохо… — задумчиво произнёс Бен, продолжая ковыряться в ухе. Видимо, он на ощупь хотел убедиться в разорванности своей барабанной перепонки. И только тут до него дошёл смысл сказанных Дженни слов. Парень очумело икнул и поспешно скатился с Авы, предоставляя ей полную свободу действий. Этой свободой Эмбер тут же воспользовалась и села, продолжая охуевше смотреть на Миллер. — А кому — ему?.. — додумался задать главный вопрос Утопленник. Но Дженни лишь глупо хихикала, икая в кулачок. — А чем ты ему блеванула? — вставила свои пять копеек Ава, заинтересованно пододвигаясь ещё ближе к подруге. Бен посмотрел на неё, как на слабоумную, хотя впрочем, это было недалеко от истины. — Блевотиной, чем же ещё? — как нечто само собой разумеющееся сказал он. — Да не это я имею в виду, парнокопытный ты лепрекон с уклоном в троллизм! — отмахнулась от него Ава. — Мне интересно, что она ела, прежде чем рефлекторно извергнула содержимое своего желудка через рот. — Это имеет какое-то значение? — Утопленник вопросительно вскинул бровь. — Естественно! — фыркнула Ава. — Представь, если она на свою оббуханную головушку сожрала крысу и украсила чей-то член остатками непереваренного грызуна…       Утопленник возвёл глаза к потолку. Представлял описанную Авой картину. Эмбер не знала, как именно он себе это напредставлял, но ебало убийцы знатно перекосилось. — Ты с такой рожей на мою детскую куклу похож, — сказала она. — Фубля её звали. Хотя это была не кукла, а труп новорождённой выдры, но суть от этого не меняется.       И, не дожидаясь реакции на свои слова, Ава вновь обратила своё внимание на Дженни. — Чей член ты разукрасила своим обедом-ужином, м, моя родная? — допытывалась она, заглядывая подруге в лицо. Голову Миллер кренило к полу — видимо, земное притяжение начало действовать с огромной силой. Ну либо Дженни просто вырубало.       Грязноснежка-Снежнобелка в одном бухом лице альбиноски неопределённо махнула рукой в сторону шкафа. Ава и Бен внимательно проследили за этим махом, ища в нём скрытый смысл. — Она наебенилась в Нарнии? — предположил Утопленник, подперев рукой подбородок. — Сам ты, блять, Нарния! — огрызнулась Эмбер. — Все волшебные существа зашкафного мира в одном мутировавшем в деградационном направлении виде! — Это я? — Ну не я же! — Ну, слово «деградация» в любых падежах и склонениях всё-таки больше описывает тебя. Хотя наиболее точным вариантом твоего описания будет фраза «На голову припизднутая».       Ава возмущённо засопела и, кое-как сдёрнув с миллеровской ноги кроссовку, швырнула её в Утопленника. — Я ёбнутая, солнце геморроя моего! — такими словами был сопровождён сей короткий кроссовочный залп. К великому счастью Эмбер, расстояние было незначительным, и Бен не успел увернуться. Снаряд попал ему прямо в переносицу. Ай-сука-блятькнув, Утопленник схватился за нос. Довольная произведённым эффектом, Ава снова повернулась к Дженни, которая удивлённо смотрела на разутую ногу. — Так чей член был удостоен этой блевотной участи? — продолжила она свои попытки добиться истины. — А если не скажет? — потирая нос, поинтересовался Бен. — Будешь ходить по коридорам и орать: «Ищу человека, которому Дженни обблевала член!»? — Да ты своими ебаными ремарками ей и слова высрать не даёшь! — Так слова не высирают. Ну, кроме тебя. К тому же, ремарки — это, вроде… — ДА ЗАВАЛИ ТЫ СВОЙ ПАСКУДНЫЙ ЕБАЛЬНИК И ДАЙ МНЕ, НАКОНЕЦ, УЗНАТЬ, КОМУ МОЯ ПОДРУЖАНЯ ЧУТЬ НЕ ОТСОСАЛА, А, ВОЗМОЖНО, ДАЖЕ ОТСОСАЛА, НО НЕ ПОЛНОСТЬЮ!       Утопленник криво ухмыльнулся, но, к удивлению эмберской извилины кишечника, промолчал.       Ава, тут же передумавшая выведывать о блевотных похождениях Дженни, заботливо опрокинула её на пол. Миллер уебалась головой, но протестовать не стала — она пыталась перехватить руку подруги и чмокнуть. — Обсосала, блять, всю, — вздохнула Ава, водя ладонями по бёдрам и пытаясь оттереть слюни Дженни. — Ты что, член? — ехидно поинтересовался Бен. — Член, — согласилась Эмбер. — Член общества людей, мечтающих обоссать тебе ебало. Или обосрать, это уже на любителя. — Извращенка-копрофилка, — Утопленник закатил глаза. — Я потом тебя в ответ захуесошу, лепрегоблин, — пообещала Ава. — А сейчас съеби в рассвет, которого нет, и дай мне переодеть эту пьяную тушу. И не криви так свою ебососину — на стриптиз от почти откинувшейся алкоголички я тебе посмотреть не дам! — Не очень-то и хотелось, — фыркнул недолинк. — А вот свой ты так и не закончила…       Ава бы так и продолжила, нихуя и хуя тоже, в принципе, не понимая, поочерёдно моргать глазами и попутно спасать свои руки от лобызаний Дженни, если бы не додумалась маткой за отсутствием мозга посмотреть на Бена, который, в свою очередь, лицизрел её разутые ноги в разных носках. Сообразив-таки, что к чему, Эмбер въебала бы себе по лбу, но свой лоб ей было жалко (вдруг мозги появятся?), поэтому она въебала по лбу Утопленника. — Моя попытка расстрелять тебя кроссовками за стриптиз не считается, — высокопарно произнесла она, пока парень, матеря Аву и всю её родословную до прапрапрапрабабушек прапрапрадедушек по линии троюродного дяди семиюродного племянника брата двоюродной сестры матери отца включительно потирал лоб. — Для начала стриптиза это было неплохо… — прошипел он и на всякий случай отодвинулся. — В случае долбаёбки с синдромом Дауна, то есть в твоём, так и вообще охуенно. Если ты ещё носки снимешь — я обкончаюсь. — Я ещё месяцок в них похожу, а потом подарю тебе за десять долларов, сможешь передёрнуть. Если, конечно, отрастишь себе к тому времени хотя бы пародию на мизинчик младенца. А сейчас съеби, а то из-за тебя на моих руках сухого места не осталось.       Утопленник покосился на Дженни, но встал, хрустнув всем, чем можно и даже тем, чем хрустнуть было невозможно. — Пошла ты на хуй пиздячным маршрутом, — от души пожелал он. Ава, уже склонившаяся над ногой Дженни и умудрившаяся стащить со второй ноги кроссовку, выгнула бровь, не поднимая головы. — По-моему, такими фразами говорю я, — задумчиво заметила она. — Значит, я заразился припизднутостью, — констатировал Бен. — Очень надеюсь, что это изличимо. Не хотелось бы до конца жиз…блять, я умер…существования быть, как ты. — Такой же невъебенно-охуительной? Ну и не будь, я одна такая распиздатая похожу.       Бен хмыкнул, однако уходить в окно почему-то не спешил. Почему — не было известно даже ему, что уж говорить об Аве и пародирующей червя Миллер. — Чё встал? — после пяти минут любования сапогами убийцы не выдержала Эмбер. — Дверь прямо, окно с другой стороны. Пиздуй.       Она лениво взмахнула рукой, разрешая Утопленнику ебашить во всех мыслимых и немыслимых направлениях пространства, лишь бы это пространство находилось за пределами этой комнаты. Но рука её не успела приземлиться на задницу Дженни в попытке стянуть джинсы, потому что игродрочер неожиданно схватил её за запястье. — Да что опять?! — закипая так, что все чайники мира нервно свистели в сторонке, прорычала Ава, и, кажется, у неё даже начал валить дым из ушей. — Руку отдай, у тебя свои две есть! В крайнем случае мастурбацию ногами никто не отменял! — Ногами — только твоими, — с наисерьёзнейшим ебалом, с каким депутаты борются с запором, заверил девушку Бен. — И обязательно в этих носках. — За отлиз — любой каприз, — Эмбер дёрнула рукой, потому что это её личная правая рука, и никакие выродки с уклоном в мифологию не могут вот так запросто её держать без подписания согласия президентов всех стран и самого боженьки, но сам выродок, видимо, так не считал, ибо его пальцы крепче стиснули девичье запястье. — Что я должен сделать, чтобы ты охуела? — ни к селу ни к городу ни к посёлку городского типа спросил Бен. — Отъебаться, — огрызнулась Ава, в попытках высвободиться едва не вывернувшая себе кисть. — Ну и отрастить пенис, пожалуй. Это всё? Руку отпустишь или потом в пакетиках по частям отправишь? Я принимаю только совиную почту, учти это.       На её слова Утопленник никак не отреагировал, будто ему насрал в уши табун мамонтов. Его лицо сейчас выражало глубочайшее презрение и брезгливость, словно он не руку девушки держал, а мумифицированный член осла. И Ава только вспомнила о существовании левой руки, только хотела отвесить Бену лещину лососевую, как вдруг тот, чуть наклонившись, не меняя выражения ебла и продолжая крепко стискивать её запястье в надежде оторвать нахуй, почти невесомо коснулся губами тыльной стороны девичьей ладони. Коснулся — и тут же отшвырнул от себя несчастную эмберскую руку, словесно мною вытраханную так и эдак. Взгляд его тут же стал равнодушным, губы скривились, как если бы он к навозной куче только что приложился. — Бесишь меня, — с ненавистью вдруг произнёс он и покинул комнату (но не этот бренный мир второй раз) самым наискучнейшим образом из всех наибанальнейших попыток выхода — через дверь.