Были бы крылья

Охранники смотрели на другой берег, на Токио. Над городом снова летели самолеты, слышался шум взрывов, густой пеленой висел дым. Они, казалось, совсем забыли о заключенных, которые тоже смотрели на самолеты – но не с отчаянием, а с надеждой. Это было прекрасное зрелище, но слишком далекое. Самолеты казались всего лишь огромными птицами, такими прекрасными, но недоступными. Как альбатросы когда-то парившие в вышине над их плотом. Впрочем, несколько глупых птиц приземлилось на плот, за что и поплатились жизнью. Вспомнив об альбатросах, плоте, море, Луи перевел взгляд с далекого неба на близкую воду и вдруг заметил такое, от чего забыл даже о самолетах. Смотрел несколько мгновений, потом метнул взгляд на охранников – все еще смотрят на город, потом еще раз посмотрел туда, вниз… Ладно, хватит, завтра они все равно придут сюда снова. Охранники наконец вспомнили о своих обязанностях. Заорали на японском, резкими, гортанными голосами, жестами показывая, что пора идти обратно. Один из пленных немного замешкался, его огрели палкой по спине. Другой не позаботился стереть улыбку с лица, смотря на японцев – и ему тоже досталось. - Ишь, злятся, - тихо сказал Луи Тинкеру, вместе с которым они несли одну бочку. – Понимают, что недолго осталось. - А нам, может, и того меньше осталось, - мрачно ответил Тинкер. Выпирающие ребра ходили ходуном под тонкой кожей, он тяжело дышал. Они оставили бочку сбоку от уборной и отправились умываться. Луи яростно тер руки, лицо, шею, ему казалось, что запах дерьма въелся в него навеки и никогда не оставит. Даже когда прозвенел гонг – время ужина – он все еще умывался, пока Тинкер не взял его за руку и чуть не силой повел к столам, где раздавали еду. С ужином они управились быстро – немного времени надо, чтобы съесть по шарику риса, до отбоя было еще с полчаса, и в это время заключенным разрешалось провести на улице. Луи метнул взгляд на окно Птицы – тот торчал там, перебирая какие-то бумаги, и, шепнув другу: «Идем», повел его подальше, в тень барака, где не было ни пленных, ни охраны. - Эй, Луи, ты чего? – Тинкер, глядя на таинственное лицо друга. - Слушай, Тинк, - Луи еще раз оглянулся – никого рядом не было, но говорил едва слышным шепотом. – Ты бы хотел… бежать отсюда? - Спрашиваешь! Конечно, хотел бы, - Тинкер тоже зашептал, слишком опасное дело. Наказание за попытку побега им объявили сразу по прибытии в лагерь – расстрел. - Только как бежать-то? Мы на острове – не забыл еще? Да и куда отсюда добежишь – на еще один остров, побольше? – Тинкер хмыкнул. - Ты мне для начала вот что скажи, - ответил Луи, не обращая внимания на возражения. – Ты же у нас пилот, так? Сможешь повести японский самолет? - Были бы крылья, - глаза у Тинкера загорелись. Он скучал по небу, по свободе полета. - Так вот, - быстро зашептал Луи. – Когда меня возили в Токио – ну, на радио – глаза не завязывали. Наверное, были уверены, что я соглашусь, - он коротко хмыкнул. – Я все подробно рассмотрел по дороге. Тут, недалеко от побережья, есть аэродром. Небольшой, но самолеты имеются, я их точно видел. Парочку Зеро и бомбардировщик, как наш В-25. И вот я тут подумал… если пробраться туда и угнать самолет? - Ого, - только и сказал Тинкер. – Ты, Луи, на мелочи не размениваешься. Победить – так на Олимпиаде, угнать – так сразу самолет. Их же охраняют. - Ну и что теперь, сидеть здесь еще пару лет? – возразил Луи. – Мы же тут просто с голоду сдохнем. Бежать надо, пока еще силы есть. - Ну хорошо, - сказал Тинкер, потихоньку загораясь идеей. – А как нам отсюда выбраться? Мы же на острове. Доплыть – не доплывем, сил не хватит. А дорогу охраняют так, что мышь не проскочит. - А вот для этого я сегодня кое-что нашел, - Луи похлопал друга по плечу. – Знаешь что я сегодня видел у берега? Лодку! - Ло-одку? – Тинкер распахнул от удивления глаза, потом пришел в восторг. – Лодку! Это да, Луи, это уже кое-что. - Лодка маленькая, рыбацкая, я, вроде, даже удочки видел. Наверное, кто-то из япошек балуется рыбной ловлей в свободное время – да и то сказать, с едой даже у них негусто. Но да все равно. Хоть лодка, хоть плот, хоть доска какая… Переплыть на тот берег хватит. - Отлично, - Тинкер оглянулся, было уже совсем темно. – Нам только мелочь осталась – выбраться отсюда. Луи огляделся тоже. Да, это было не так просто. Поверх высокого забора было натянуто несколько рядов колючей проволоки. Через каждые пятьдесят метров стояла вышка, на которой сидел часовой с пулеметом. Ночью весь периметр лагеря заливал свет из прожекторов. - Как-нибудь, - сказал он, вспомнив, как лазал через забор в летной школе. Там проволоки не было, но один раз его все равно поймали и запретили покидать школу два следующих выходных. Он вздохнул. – Как-нибудь. Прозвенел гонг. Отбой. Следовало идти в барак, если кого видели за пределами барака через десять минут после гонга, то могли избить или поставить в стойку на целую ночь. Двое друзей отправились к своему бараку. Теперь о побеге говорить было опасно, и Луи решил выбрать другую тему. - Слушай, Тинк, я рассказывал тебе, какую шуточку один раз сыграл с нашими пилотами, которые постоянно таскали у меня жвачку? - Конечно, рассказывал! – Тинкер широко улыбнулся. – Но я послушаю еще раз. - Так вот, Фил и Кап постоянно подходили ко мне и нагло лезли в карманы в поисках жвачки. Один раз забрали себе по две пачке, а мне оставили одну. Это уже была наглость! Перед одним вылетом я подменил жвачку Ригли на жвачку со слабительным… Когда Луи дошел до описания того, как второй пилот, Кап, использовав все «туалетные мешки», крикнул стрелкам: «Держите меня!» и высунул голый зад в нижний иллюминатор, Тинкер, не выдержав, громко захохотал. За ним засмеялся и Луи. - Стоять! Они так увлеклись разговором, что не заметили Птицу, который вырос перед ними как будто из-под земли. Смех немедленно прекратился, оба друга замерли. Убежать бы, пока японец не разглядел их лица, да смысла нет – догонит. Еще и пуще обозлится. - И кто же это у нас тут так веселится? Они стояли в полутьме, и Птице пришлось потратить несколько секунд, чтобы вглядеться в лица. Наконец он расплылся в широкой улыбке. - А-а-а, - узнав Луи, он говорил довольно, будто увидел какое-то особо любимое лакомство, - а-а-а, конечно, это ты, приятель! А ну иди-ка сюда. Птица толкнул Луи в спину в сторону светового круга от фонаря. Луи подчинился молча, не пытаясь возразить. Бессмысленно. Он на несколько веселых минут забыл о Птице и тот, конечно, не преминул появиться. Все как всегда. - Стой! Смирно! Луи в круге света вытянулся по стойке смирно, молчал, опустив глаза. Только скрипнул зубами. - Та-а-ак! – Птица обошел вокруг него, похлопывая неизменной палкой себя по руке, остановился, глядя Луи в лицо. – А теперь скажи, над чем вы там смеялись? Ну? Луи молчал. Он не собирался разговаривать с Птицей. Вообще. Никогда. Даже под угрозой избиения. Впрочем, тот бы его все равно избил. Ему это слишком нравилось. А повод он бы и так придумал. - Ну, чего молчишь? – Птица ткнул Луи палкой в грудь. – Расскажи, посмеемся вместе. Луи глубоко дышал, сердце колотилось в груди. Он сжал кулаки. Птица заметил это и взгляд его стал наливаться злобой. - Не хочешь говорить? – в конце фразы он слегка взвизгнул, изо рта полетела слюна. – Не хочешь? Сначала Луи досталось несколько тяжелых оплеух, от чего его голова мотнулась из стороны в сторону. Из разбитой губы потекла ниточка крови. Это как будто подстегнуло Птицу. Теперь он использовал палку. Удары сыпались на плечи и шею пленного, один удар пришелся по левому уху. Тут Луи как ни старался удержаться на ногах, осел на землю. В голове у него звенело, звуки слышались будто через слой ваты. - Молчишь? Да? Молчишь? – Птица кричал, визжа и брызгая слюной. Он не давал Луи подняться, то нанося удары палкой ему по спине и голове, то пиная ногами – в грудь, в живот. Луи вжал лицо в землю, закрыв его рукой, чтобы уберечь от ударов. Он старался не кричать, не доставить Птице удовольствия слышать его стоны. Только иногда у него вырывался короткий вскрик, когда боль становилась нестерпимой. - Ничтожество! Ничтожество! – вопил Птица. Он остановился, тяжело дыша. Лицо его дышало злобой, но было в нем и какое-то странное довольство. Он упер палку в землю и несколько секунд смотрел на корчащегося у его ног человека. Потом пнул его напоследок в живот, развернулся и пошел прочь. Тинкер все это время стоял неподалеку, скрытый тенью от стены барака. Он мог бы уйти – Птица, кажется, совсем забыл о нем – но не хотел бросать Луи. Когда Птица ушел, он огляделся по сторонам – никого не было, все пленные, видя ярость Птицы, постарались уйти подальше, и подошел к другу. Правая рука Луи загребала пыль с земли, левой он продолжал закрывать лицо. Тинкер присел рядом, осторожно отвел руку Луи от лица. - Он ушел, - тихо сказал Тинкер. – Встать сможешь? - М-м-м, - Луи замычал от боли, шевелясь. – Хорошо… Попробую. Поднимаясь, он сплюнул на землю кровью. Тинкер помогал ему, стараясь не причинить боли. - Идем, - хрипло сказал Луи. Тинкеру пришлось вести его, закинув руку к себе на плечи – ноги Луи еще заплетались. Медленно они двинулись к бараку. - Да, нам нужно бежать, - тихо сказал Тинкер. – Иначе он убьет тебя.