Несказанное слово

«Я ненавижу её за нежность и слабость Ненавижу её за себя…»       Ноябрь был безумно холодный и сырой в тот год. Дождь чуть не каждый день, только и успевай прихватить с собой зонт. Но заморозков пока не ожидалось. Только дождь. И чем сильнее был его ливень, тем приятнее было потом налить себе кофе и оказаться в объятьях теплого одеяла в квартире на десятом этаже.       Ноябрь был полон вечерних прогулок. В тот месяц нам разрешили выходить на улицу, когда там было «более-менее сносно». Я катила парня по дорожке среди молодых тополей, а он рассказывал мне какие-то истории из своего прошлого, от которых у меня волосы становились дыбом. К примеру, как в концертном угаре прямо во время выступления он выбежал из клуба (через главный вход!), подрался с кем-то в курилке — и потом вернулся на сцену допевать. Я постоянно смеялась и через смех пыталась читать ему нотации. Иногда погода была «абсолютно несносной», тогда я приносила книгу, и мы погружались в историю, рассказанную нам на страницах. В этот раз я пошла на очень рискованный шаг и принесла произведение Чарльза Буковски «Женщины»*. Дело того стоило. Англичанин признался, что наблюдать за тем, как я смущенно читаю интимные сцены главного героя, а мои щеки медленно наливаются алым румянцем, приводит его в полный восторг, и он еле сдерживал смех.       Ноябрь был полон семейного спокойствия. Да. Это действительно так. После того, как Стеша воинственно защищала меня перед отцом, я стала относится к ней более благосклонно. Тем более она с истинным любопытством расспрашивала меня о Роме, о том, каким положением я пользуюсь в его окружении и смогу ли достать билеты на концерт ЛСП. Она стала первым человеком, с которым я могла поделиться своими мыслями по поводу Англичанина. Не могу ни признать, что это нас немного сблизило. Отец же тему моего общения с молодым человеком пытался избегать. Каждый раз, если разговор начинал заходить о Роме, отец резко менял его направление в сторону работы или искусства.       Ноябрь был полон приятного дружеского общения. Я как-то незаметно сдружилась со всеми лицами, которые как-либо относились к группе ЛСП. Скорее всего потому, что именно они чаще всего навещали нашего общего знакомого. Я видела в их глазах живой интерес по отношению к моей персоне, и этот факт очень мне импонировал. Олег любил поговорить со мной о своих творческих идеях, о серьезных намерениях по отношению к Владиславе, о музыке и текстах, о литературе! Олег очень любил читать, и мы могли болтать о любимых произведениях часами, отчего Рома сверял нас недовольным взглядом и зажимал уши подушкой. Денис рассказывал о своем проекте под названием «Грязь», а Петер… Ах, Петр! Петр никогда не скупился на комплименты, смотрел на меня как на богиню красоты, каждый раз предлагал выпить вина, желательно у него дома, и никогда не огорчался моим отказам.       Мы стали общаться с Владиславой. Сначала через интернет, а потом, как-то раз я решила переклеить обои в своей комнате в квартире на десятом этаже. Я написала ей чисто ради интереса, и она реально согласилась мне помочь. Она пришла тем же вечером, прихватив с собой две бутылки вина. Комнату мы, конечно же, так и не обклеили, а вот напились знатно. В самый разгар веселья она предложила пойти вместе с ней на вечеринку ЛСП, перед их отъездом в тур. И это предложение ввело меня в полный ступор. Не считая того рокового утра, я никогда не общалась с этими людьми вне больничной койки. Я решила посоветоваться с Ромой перед тем, как дать окончательный ответ.       В тот вечер шел первый снег. Он окутал собой землю. Он падал на больничное крыльцо и тополя, на крыши припаркованных автомобилей и деревянные скамейки. Он падал на мои пальцы, плотно сжимающие ручки. Он падал на обездвиженные колени Англичанина. Он падал и падал медленно и плавно, оставаясь безучастным ко всему, что творилось на Земле до него.       Мы пришли в парк. Я докатила парня до одной из скамеек, спрятанной в худой тени молодых деревьев и присела рядышком. Парень жадно вдохнул и с упоением закрыл глаза. -Лучше наркотиков? — поинтересовалась я как бы невзначай, поправляя платок на голове. Всю жизнь, сколько себя помню, терпеть не могла шапки.       Рома ничего не ответил, лишь чуть заметно усмехнулся. -Так, ладно, — я решила не затягивать с вступлением и перейти сразу к делу, — Твои ребята, наконец, отправляются в тур…       Короткий кивок головы обозначал, что он уже в курсе данного известия. -…С этим… Трагичным городом…       Вновь чуть заметная усмешка. -…Они собираются перед отъездом… -Само собой. -…Они пригласили Владиславу и… меня. — Надеюсь, ты согласилась? -Пока думаю… Я не очень-то знаю твоих друзей. -Да перестань, — парень устало отмахнулся, — Ты четыре месяца общаешься с ними! -Считаешь, что это хорошая идея? -Определенно лучше той, где ты напиваешься в клубе с абсолютно незнакомыми мужиками. Мои друзья хотя бы не будут думать, как лучше снять с тебя шмотки. К Пете это не относится, хотя он тоже славный малый и уважает своих друзей. Черт… — парень посмотрел куда-то вдаль, позади меня, поморщившись, — Я так и не оклемался к туру… Как мне надоели эти… -Кандалы? — аккуратно подсказала я. -Можно и так сказать. Хочу уже почувствовать себя свободным. -Когда этот снег растает, — я сняла кожаную перчатку и вытянула руку, -Ты снова станешь свободным.       Пару снежинок, упавших на мою ладонь, превратились в капельки прозрачной воды. Англичанин накрыл мою руку своими и начал усердно ее отогревать. -Знаешь… было бы неплохо, точнее… будет ахуенно, если ты окажешься рядом на тусе, посвященной моей выписке.