Живу ради тебя. (рабочее название)

      Когда ждать тепла, mi amor, mi amor?       Ты скажешь в январе, mi amor, mi amor.       Истерзан я внутри, mi amor, mi amor.       Скажешь, плюнь ты раза три, mi amor, mi amor.       Я с тобою скоро чокнусь       От этих проверок на прочность       То ты на все согласна, то мне не подвластна       И все ж это прекрасно, что с тобою я скоро чокнусь       Ах как твои безумства будоражат мои чувства       Слетаю я с катушек от вида твоих веснушек,       Но мне так даже лучше       Я с тобой с радостью чокнусь       Слетаю с катушек ему даже лучше...       Я с тобой точно чокнусь.       Не знаю почему, но сегодняшнее утреннее выступление на площади я решил закончить именно этой песней Гектора. Возможно, я слишком волнуюсь, всё-таки сегодня, впервые за четыре года, я увижу его. Я увижу Гектора. Поскорее бы...       Смотрю на толпу, радостно аплодирующую мне, и кланяюсь. Ещё бы они не радовались. Песни Гектора ведь любят все. Ещё раз поблагодарив за внимание и поздравив людей с днём мертвых я, перекинув гитару через плечо, забрал сомбреро с деньгами и побежал домой. Надеюсь, успеть к завтраку. Не хватало ещё пропустить фирменные блинчики от тёти Кармен. Она же готовит их только на день мёртвых.       Пробегаю по главной площади и широко улыбаюсь, смотря на людей, украшающих город. Знаете, если вы никогда не были на дне мёртвых в Мексике, то советую срочно исправить это! Поверьте, не пожалеете! Тем более, если вы любите музыку также как я! Однако, если вы музыку терпеть не можете, как раньше не могла терпеть её моя семья, то лучше даже не выходить на улицу, ведь в эти дни* абсолютно из каждой щели каждого закаулка звучит своя мелодия, завлекая в свои сети. Именно из-за этой музыкальной составляющей, я и влюблён в этот праздник!       —Хей, лови Мигелито!— резко хватаю персик, брошенный мне ближайшим уличным продавцом. Радостно поблагодарив того, я поспешил завернуть к дому, но тут же резко затормозил, удивлённо уставившись на знакомое лицо перед собой.       —Данте! Беги сюда, дружок!— оторвавшись от своих собачьих дел, пёс тут же подбежал ко мне и начал лизать моё лицо, весело гавкая.— Ахах, ну же, приятель, я тоже скучал по тебе.— Данте больше не тот обычный пёс, каким был четыре года назад, он теперь проводник души, и поэтому приходит ко мне только один раз в году - на день мёртвых, так что я всегда очень рад его видеть и, судя по его реакции, это взаимно.       Ещё немного поиграв с Данте я, скормив тому подаренный мне персик, забежал во двор дома. Не успел я зайти, как Данте, завидев Розу, мирно раскладывающую подношения на алтарь, бодро подбежал к ней с высунутым языком. Та лишь громко закричала и поспешила удалиться со двора. Я засмеялся. Забавно, но Роза дико боится собак, а те почему-то наоборот дико любят её.       —Мигель, cariño*, мы тебя уже заждались!— А вот и тётя Кармен с блинчиками. Жадно вдыхаю аромат, пытаясь дотянуться до них рукой, но тётя не даёт мне этого сделать.— Но-но-но. Иди сначала возложи своё creación* на алтарь, а потом уже возвращайся за блинами.       Разочарованно вздохнув я, взяв со стола тарелку со своим салатом, подошёл к алтарю и положил её в самый центр. Надеюсь, Гектору понравится. С беспокойством посмотрев на свой «кулинарный шедевр» я немного отошёл назад, чтобы получше осмотреть алтарь. Это был обычный красный алтарь, совершенно не отличавшийся от прошлогоднего. Мой взгляд метнулся вверх и я замер, мягко улыбнувшись. Там, как и всегда, стояла совместная фотография Гектора, прабабушки Имельды и бабули Коко. Но, конечно же я всегда смотрел только на Гектора.       «Как же сильно я хочу тебя увидеть.»       Но не стоит так сильно об этом переживать, ведь это произойдет сегодня. Сегодня вечером, когда я якобы пойду играть на площади, то украду что-нибудь, что поможет мне опять вернуться в мир мёртвых. Я слегка вздрогнул. Если честно, я ужасно нервничаю! От волнения у меня даже начинает крутить в животе. А вдруг что-то пойдёт не так? Вдруг Гектор не так уж и сильно горит желанием увидеть меня? Вдруг он будет зол на то, что я опять проклянул свою семью? Я тут же представил осуждающее лицо прапрадедушки и у меня подкосились ноги и, если честно, немного привстал.       — Ох, да не волнуйся ты так, mi sol*, салат на вкус не так уж и плох.— Я мягко улыбнулся тёте Кармен. Пусть переживал я не совсем о салате, но всё равно приятно, когда тебя хвалят, хотя довольно необычно слышать такие слова от неё...—Но, знаешь, фасоль на вкус просто ужасна. Это же надо было так переварить её. Oh dios mio*. — Я лишь закатил глаза. Вот это больше похоже на тётю Кармен.       Блинчики, кстати, были просто божественны. Настолько, что я съел аж три порции! Правда, до брата Абеля мне еще далеко. Его рекорд в восемь порций за раз ставит под сомнения физические способности человека. Я мельком взглянул на Абеля, что-то обсуждающего с дядей Берто и улыбнулся, вспоминая, как последний в прошлом году пытался побить рекорд брата. У него тогда ничего не получилось. Теперь дядю Берто попросту тошнит от этих блинов. Ну, значит нам больше достанется. Я прикрыл глаза.       «Не хочу покидать их.»       А ведь, если я поступлю в тот колледж, то придётся. Придётся уехать в Мехико, оставив здесь всю свою родню. Я грустно вздыхаю. Нет, Мигель, не сейчас. Ты хотел подумать об этом позже, помнишь? Не время сейчас загоняться. Надо как-нибудь отвлечься. Мельком гляжу на свои наручные часы и замираю в удивлении. Уже четыре? Так быстро? Бабулита же разрешила мне гулять только до восьми! А я ещё должен увидеться с Гектором! Быстро хватаю гитару и мчусь на площадь, бросив родне, что якобы решил ещё поиграть на гитаре.       «Жди меня, Гектор.»       Так-то в Санта-Сицилии всегда многолюдно, но особенно замечаешь это на день мёртвых, когда кажется все семьи в Мексике хотят как можно скорее попасть на кладбище. Навестить мёртвых родственников. Мне от этого грустно, ведь в такие дни моё любимое кладбище, где можно спокойно посидеть и расслабится, не кажется таким уж тихим местом как раньше. Сейчас там, наверное, должно быть просто куча народу. Как живых так и мёртвых.       Пнув камень, лежащий на дороге, я тяжело вздохнул и взглянул на музыкантов, поющих на площади. С улыбкой замечаю, что знаю эту песню. Это «Хуанита» - одна из песен Гектора. Помню, как он играл её для ворчуна, который вот-вот мог умереть второй смертью. Это была его любимая песня. Сейчас очень забавно вспоминать то, как Гектор тогда побоялся спеть при мне что именно у героини «свисает до колен». Видимо, застеснялся. Это даже мило, наверное...       «Интересно, а сейчас он бы спел её нормально?»       Я хлопнул себя по щекам, приводя мысли в порядок. Я не должен сейчас отвлекаться на подобные мысли, нужно сосредоточиться на попадание в мир мёртвых. Я вздохнул. Если честно, так такового плана у меня не было. Я думал, что буду просто импровизировать, схвачу там какой-нибудь магнитик и убегу. Думаю, сработает.       У меня скрутило в животе. О, видимо, совесть, наконец, проснулась. Забавно, но я думал, что она покинула меня в тот день, вернее ночь, когда я проснулся в собственной сперме, от сна с участием моего давно мёртвого прапрадедушки, или в тот раз, когда я решил не забивать на свои чувства, а наоборот петь о них. Оказывается нет, совесть у меня ещё осталась и она настоятельно рекомендует ничего не красть, ведь это неправильно. Ну что ж, видимо, совесть сегодня в пролёте.       «Впрочем, как и всегда.»       — Эй, Мигель!— неожиданно кто-то позвал меня. Обернувшись на звук я увидел Роберто, стоящего в паре метров от меня за прилавком и протирающего тряпочкой какую-то вазу.       — Эй, Роб, как дела?— Я тепло улыбнулся ему. Роберто ведь до сих пор встречается с моей сестрой. Просто поражаюсь выдержке этого парня, так как моя сестра, мягко говоря, довольно непростой человек.       — Не очень, если честно. Роза же всё ещё обижается на меня, да? — Пожимаю плечами, а парень с грустью опускает глаза. Кладу ему руку на плечо, в знак поддержки.       Забавно, но за эти пару лет мы с ним стали довольно близки. Возможно это потому что нам обоим приходиться как-то выносить жёсткий характер Розы, а, как известно, тяжёлые ситуации сплочают людей, или, возможно, потому что он единственный, кто проникся моей историей о мире мёртвых. Не поверил, а именно проникся, но это всё равно много значит для меня. Так что сейчас я с уверенность могу назвать Роберто своим лучшим другом.       — Слу-у-ушай, может тогда купишь что-нибудь?— Вопросительно поднимаю бровь, смотря на Роба.— Ну, вазу там какую-нибудь? Если что в день мёртвых на все товары действует скидка! — я с улыбкой закатил глаза. Роберто - тот тип людей, которые вкладывают в свою работу душу, но при этом меняют её как перчатки. Вот, например, дня три назад он работал официантом в кафе на главной площади, а неделю назад был курьером, или вот месяц назад....       —Прости, но я не взял с собой денег— Пожимаю плечами, на что Роб лишь отмахивается— Кстати, гляжу у тебя новая работа...опять.— Роберто засмеялся, выставив руки вперёд.       —Клянусь, Мигель, на этой разе я точно продержусь дольше, чем на всех предыдущих работа.— Не думаю, но посмотрим.— Более того, я думаю, что нашёл своё призвание.— Я захохотал. Всё-таки, хорошо, что я сдружился с этим парнем. Ведь, в последнее время, есть не так уж и много людей, с которыми я могу вот так спокойно поговорить, не думая ни о чём. Не думая о нём.       «Опять.»       Я опустил голову, и вдруг увидел, как на прилавке что-то блестит. Любопытство брало верх и я прищурился, пытаясь разглядеть интересную вещицу. Роб, заметив мой любопытный взгляд, лишь улыбнулся и взял что-то со стола. Я попытался рассмотреть это получше. Это был медиатор с нарисованным на нём улыбающемся голубым черепом.       —Красивый, правда?— Роб переложил медиатор из одной руки в другую, наблюдая за моей реакцией. Я замер. Красивый? Да он просто бесподобен. Особенно череп, чем-то напоминающий мне Гектора.— Знаешь, как только я увидел его, то сразу тебя вспомнил. Ты же у нас тут музыкант, да? Но, к сожалению, у тебя сейчас нет денег, так что приходи попозже. Постараюсь приберечь его для тебя.— Роберто последний раз посмотрел на медиатор и положил его на стол. Прямо на край.       «Может, украсть его?»       Я встряхнул головой, пытаясь привести мысли в порядок. Неужели я буду обворовывать своего лучшего друга?! Да ему же по шее из-за меня прилетит! Хотя с другой стороны вот он - шанс увидеться с Гектором. Буквально в одном метре от меня. Нужно только протянуть руку и...       — Э-эй, дружище, ты меня вообще слушаешь?— Роберто помахал рукой у моего лица и я вздрогнул, чем заставил друга рассмеяться.— Ты чего это такой задумчивый? Может, что-то случилось?— я лишь отмахнулся и, улыбаясь, попросил того повторить свой монолог ещё раз. Роб сначала посмотрел на меня с каким-то подозрением, но потом расслабился и тоже улыбнулся.— Ну так-то я говорил про одну очень крутую книгу, которую я прочитал буквально на днях. Там очень интересный сюжет и довольно харизматичные персонажи, а уж какие там сюжетные повороты.... А знаешь что? Зачем я всё это тебе говорю, когда могу показать, у меня же эта книга с собой! Подожди секунду.— Роберто резко присел, видимо ища ту самую книгу где-то под прилавком, а я так и остался стоять прямо напротив своего билета в мир иной. Да он издевается.        «Просто протянуть руку.»       Эта мысль буквально пульсировала в моей голове, вынуждая действовать. А ведь серьёзно, это же мой шанс, Роб сейчас слишком занят поиском книги и не заметит, если кто-нибудь возьмёт медиатор со стола. Я опять тряхнул головой. Нет, только не у Роберто, он ведь мой лучший друг!       «А Гектор - моя любовь.»       «Тоже верно.»       Я глубоко вздыхаю и мысленно прошу прощения у Роберто. Надеюсь, он меня поймёт. Оглядываюсь назад, там толпа людей. Думаю, они слишком заняты своими делами и вряд ли заметят меня. Слегка кивнув головой, как бы соглашаясь со своими мыслями, я резко протягиваю руку вперёд, хватаю медиатор и быстро кладу его в задний карман штанов. Часто дышу и стараюсь прислушаться к своим ощущениям. Сейчас я должен оказаться в мире мёртвых.       — Мигель!— Оборачиваюсь на звук и вижу разъярённую Бабулиту, идущую куда-то с не менее разъярённым отцом. Стоп, они это мне? — Мигель Ривера, какого чёрта происходит?! — Она своей тяжёлой походкой подходит всё ближе, смотря прямо мне в глаза. Она видит меня? Но как?       «Я же в мире мёртвых, да?»       — Что-то не так, дружище?— На шум из-под прилавка вылез Роберто, держа в руках какую-то книгу. Он обеспокоенно смотрит то на меня то на приближающихся ко мне разгневанных родственников. Он тоже видит меня? Но почему? В голову тогда пришёл только один вариант:       «Не сработало.»       Всё ещё часто дыша я резко схватился руками за голову. Нервы были на пределе, а голова была готова просто взорваться от такого количества вопросов. Почему у меня не получилось? В тот раз же сработало! Может, надо было красть что-то другое? Может, я выбрал не правильное место или время? Может, нельзя попасть в мир мёртвых больше одного раза?       «Почему у меня ничего не вышло?»       — Мигель, мы идём домой, сейчас же!— Отец грубо схватил меня за локоть, возвращая в реальность, и куда-то потащил. Я буквально видел, как он старается сохранять хладнокровие, но дрожащий голос выдаёт его злость с потрохами. Но почему он зол?       —Что происходит?— отец мне не ответил, а продолжил идти, крепко сжимая мой локоть. Стало больно. Я попытался вырваться из хватки, но мне не дали этого сделать. Отец лишь сказал, чтобы я не рыпался и сжал локоть ещё сильнее. От его тона у меня пробежали мурашки. Ища поддержки я посмотрел на Бабулиту, молча идущую рядом с нами. Это молчание немного нагнетало. Она, поймав мой взгляд, как-то странно скривила лицо и ускорила шаг. Теперь я уже вообще ничего не понимаю.       Так вот мы и дошли до дома. В абсолютной тишине. Как только мы вошли во двор, отец довольно грубо толкнул меня вперёд, закрывая за собой дверь. От такого толчка я не удержался на ногах и упал. Гитара сразу же отлетела в сторону и я мельком увидел как ко мне подбегает испуганный Данте.       —Какого чёрта?!— Быстро вскочив на ноги и отряхнувшись я поднял голову и увидел, что вокруг меня собралась абсолютновсямоя родня. На лицах у некоторых я смог прочитать отвращение, у других же сожаление и страх. Да какого чёрта происходит?!— Я спросил какого чёрта! Какого чёрта вы меня сюда так грубо притащили и какого чёрта вы все на меня так смотрите?!— Я быстро моргаю, стараясь успокоиться. Мне нельзя с ними ругаться. Я же не хочу на них орать, так почему же делаю это? Чертовы гормоны.       —Твоё?— Отец с ещё более хмурым выражением лица бросает в меня какой-то блокнот. Поймав его я с ужасом узнал в том свой песенник. Тот, в который я не только записываю все тексты своих песен, но и историю их создания. О, нет, только не говорите мне что...       —Ты его читал?!— С надеждой смотрю в глаза отцу. Они слегка сужены и смотрят прямо в душу. Начинаю паниковать и перевожу взгляд на маму, мирно стоящую рядом с Глорией. У обоих на лице читается страх и какое-то неверие в проходящее. Чёрт, нет. Нет-нет-нет.       Тяжело дыша, опускаю голову и крепче сжимаю в руках блокнот. Они начинают дрожать, а в голова гудеть. Грубо хватаю себя за волосы и сильно оттягиваю их, буквально рыча. Да какого хрена, а? Краем уха слышу топот чьих-то ног. Кто-то медленно подходит ко мне. Медленно поднимаю голову. Это мама. Она смотрит на меня с некой опаской, но при этом в её глазах я вижу и безграничную любовь.       «Даю слово, сейчас она пропадёт.»       —М-мигель, дорогой, можешь, пожалуйста, объяснить нам эту запись? — она говорить очень тихо, а её голос немного дрожит. Осторожно берёт у меня из рук блокнот и листает его, ища нужную страницу. Я лишь судорожно сглотнул и замер в ожидании. Я уже понял, о какой записи идёт речь.       Её пальцы дрожат, но она всё же находит нужную страницу. Протягивает мне. Я медленно беру блокнот, смотря матери в глаза. Такое чувство, будто она сейчас заплачет. Заглядываю в песенник и чуть не начинаю истерично хохотать. Так и знал.       «Скажите, испытывали ли вы когда-нибудь любовь, восхищение, гордость и безграничную привязанность одновременно и к одному человеку?»       «Я – да.»       Отчаянно вздыхаю и прикрываю глаза. Руки всё ещё дрожат. Это одна из моих первых записей. Это запись, рассказывающая историю создания моей любимой песни. «Моё сердце.»Быстро пробегаюсь глазами по тексту и поднимаю их на родню. Они тоже смотрят на меня. Все.Ждут, что я начну оправдываться. Ждут, что я сейчас скажу, что всё это неправда. И я сделаю это, вернее, я хотел бы сделать это, если бы меня не остановил тёплый ветерок, прошедший прямо около моего правого плеча. Быстро перевожу туда взгляд и замираю. Там стоял алтарь.       —Мигель...— тётушка Глория медленно выходит вперёд. Выдыхаю и поворачиваю к ней голову. Убираю руки за спину, чтобы она не видела, как сильно они дрожат.— Скажи ты....влюблён в Гектора? — она спросила это очень тихо, но все всё рано её услышали и в шоке уставились на меня. Так, Мигель, это твой последний шанс сохранить семью. Надо просто опровергнуть слова Глории и всё. Просто сказать «нет, это не так» и все сразу же облегчённо вздохнут и побегут извиняться. Если честно, я был бы рад так сделать, но не могу. Не сейчас. Не тогда, когда он смотрит.       —Да.— Зажмуриваюсь. Тишина. Буквально чувствую напряжение, повисшее в воздухе. Осторожно открываю сначала один глаз, разглядывая родственников. Они застыли, а я весь дрожу. Глория всегда говорила, что в такие моменты, чтобы успокоиться, нужно сосчитать до пяти. Ну попробуем.       «Раз.»       Боюсь дышать. Медленно открываю второй глаз, и осматриваюсь. Все взгляды прикованы ко мне и от этого не легче. Стараюсь успокоить бешено бьющееся сердце, прикладывая руки к груди. Не помогает.       «Два.»       Слышу всхлип и поворачиваю голову. Это мама. Глория быстро подбегает к ней и кладёт руку той на плечо, медленно поглаживая, и смотря на меня с какой-то грустью. Отвожу взгляд, не в силах смотреть ей в глаза. Моя родня начинает потихонечку «отмирать», я даже краем уха слышу, как материться Роза. Сжимаю руки в кулак. Готовлюсь.       «Три.»       Я отказываюсь принимать то, что сейчас происходит. Отказываюсь принимать то, что моя мать сейчас болезненно плачет, у тётушки на плече, обвиняя во всём себя, то, что Бабулита чуть ли не бьётся в истерике, гневно махая руками из стороны в сторону, то что я довёл свою семью до такого состояния. А действительно ли я их довёл? Неужели, я правда сделал что-то настолько ужасное? Такое чувство, будто я у них на глазах убил пару тройку людей, а не просто влюбился. К горлу подступил ком, и я почувствовал, как ярость бушует во мне, желая вырваться наружу, но я сдержался. Нет, не сейчас.       «Четыре.»       Снова перевожу взгляд на маму. Она всё ещё плачет. Сердце болезненно сжимается при виде этого. Уже хочу было подбежать к ней и обнять, но вдруг слышу пронзительный рык, от которого подкашиваются ноги, а по спине пробегают мурашки. Дядя Берто. Перевожу взгляд на него и в ужасе прижимаю руки к груди. Он смотрит прямо на меня ледяными глазами, которые переполнены ненависти. Я буквально дрожу от этого взгляда и судорожно сглатываю. Меня ненавидят.       «Пять.»       Уже не соображая, что делаю, я, быстро схватив гитару, лежавшую неподалёку, резко подрываюсь с места и, обойдя дядю Берто и всех родственников, в панике выбегаю из дома. Я бегу, сам не зная куда, ноги просто несут меня куда-нибудь подальше. Кашляю. Дыхание уже давно сбилось, а сердце буквально лезет наружу. Но я не остановлюсь. Не могу.       К горлу снова подступает ком, но я держусь. Из последних сил держусь. Не хватало ещё и заплакать. Слышу сзади рваный голос отца, просящего меня остановиться, но игнорирую его. Нет, я не остановлюсь. Ни за что. Чувствую, как нервно начинает подрагивать верхняя губа, но я не обращаю на это должного внимания, а лишь пытаюсь прогнать одну уж очень навязчивую и болезненную мысль из головы.       «Они меня ненавидят.»       Несусь по аллее, буквально сбивая, идущих мимо людей, орущих что-то мне в след. Обычно я, в такой ситуации, сразу же начинаю извиняться, невинно улыбаясь, но сейчас мне было глубоко плевать. Голова гудела, требуя ответы на вопросы, а сердце продолжало вырываться наружу. Наверное, у меня сейчас пульс где-то под двести ударов в минуту.       Заворачиваю за угол и, наконец-то, начинаю узнавать местность. Это кладбище. Ноги привели меня на кладбище. Прислушиваюсь к звукам и понимаю, что больше не слышу голос своего отца. Оторвался.       Резко ускоряюсь и спотыкаюсь о камень. Не успеваю среагировать и лечу прямо в грязь, ударяясь головой о чьё-то надгробие. Чувствую, как голова начинает болезненно пульсировать, а перед глазами немного темнеет, но совершенно никак не реагирую на это, лишь резко вскакиваю и, даже не отряхиваясь, хромая, бегу дальше прямо до могилы бабули Коко. Уже вижу её и, нервно всхлипывая, буквально плюхаюсь на землю рядом, облокачиваясь спиной о надгробие.       Сердце всё ещё бешено колотится в груди, а руки всё ещё дико дрожат. Пытаясь выровнять дыхание я прикрываю глаза, чувствуя как из них начинают течь слёзы. Пытаюсь вытереть их грязным от земли рукавом толстовки, но ничего не выходит, слёзы не прекращают течь. Я забиваю на это и пододвигаю колени к груди, обнимая себя, начиная потихоньку открывать глаза. Первое, что видят мои мокрые от слёз глаза - это могилы. Я грустно усмехаюсь. Интересно, как бы отреагировала моя семья, если бы я прямо сейчас умер. Наверное, никак.       «Они же теперь ненавидят меня.»       Надо успокоиться. Глубоко вздохнув я достал из-за спины гитару и начал перебирать дрожащими пальцами струны. Слёзы всё ещё текли, видимо не собираясь останавливаться. Я тихо всхлипнул и снова прикрыл глаза, расслабляясь. Всё-таки здесь, на кладбище, своя особая атмосфера. Только здесь я могу по-настоящему расслабиться и почувствовать себя.... живым.        Снова вздыхаю, чувствуя как перестаю дрожать. Осторожно открываю глаза и внимательно смотрю на небо. Голова больше не гудит. Улыбаюсь и сильнее прижимаю к себе гитару. Звёзды сегодня очень яркие. Усмехаюсь, вспоминая то, как я вместе с мамой и Глорией как-то раз вот так же сидели и наблюдали за ними. Да, родня наверное сейчас ищет меня. Я нервно вздрагиваю. Нет, даже думать сейчас не хочу о них, а особенно о том, что они сделают со мной, когда найдут. Вряд ли по головке погладят. Мотаю головой, пытаясь отогнать плохие мысли. Сомневаюсь, что они найдут меня здесь. Уверен, что сейчас я в безопасности. Заканчиваю играть и кладу гитару на землю, облегчённо выдыхая.       «Не хочу возвращаться к ним.»       Снова прикрываю глаза и расслабляюсь, закидывая руки за голову. Вечером в Санта-Сицилии довольно прохладно. Я буквально чувствую, как по моей коже бегут мурашки от ветра, но если честно, мне это даже нравится. Нравится чувствовать, как лёгкий ветерок обвалакивает всё моё тело. Но вот руки у меня действительно замёрзли. Я тихонько потираю их и чихаю, прикрываясь рукавом.       —Заболеешь ведь, Мигелито.— Резко выпучиваю глаза, так и замирая на месте. Этот голос. Я узнаю его из тысячи! Медленно поворачиваю голову и в шоке смотрю на человека передо мной, вернее на скелета.       —Гектор!—