505

Чанбин первый раз просыпает пару. Будильник, который он отложил один раз, на самом деле выключился совсем, а сам он благополучно продолжил спать и видеть бредовые сны, какие обычно бывают под утро. Вчера он и его интернет-друг потеряли счет времени и проговорили до трех часов ночи. Чанбин даже ни разу не встал с кровати и не приступал к конспектам, потому что несколько часов пролежал с телефоном в обнимку. И он ни о чем не жалеет, потому что давно не разговаривал с настолько интересным человеком. Если вообще в своей жизни хоть раз с таковыми разговаривал. Не было ни одного момента, когда темы для разговора кончались, а несколько раз они даже писали одновременно одно и то же. Они все еще общались анонимно, но Чанбина это никак не напрягало, и его собеседника, судя по всему тоже. Потому что он сказал бы сразу. Они слишком привыкли друг к другу за каких-то несколько часов общения, и это было почти невероятно. Потому что сколько ты за свою жизнь встречаешь людей, с которыми можешь скорешиться до такой степени, что за очень короткий временной срок можешь предугадать, что тот напишет или знать, что происходит в его голове и какие тараканы там живут? Такие люди на дороге не валяются. Чанбин невольно начал верить в судьбу и соулмейтов — иначе как это можно объяснить? Аноним все пытался заплатить за так называемое занятие, но у него это не увенчалось успехом. Потому что какие к черту деньги? Все «уроки» накрылись медным тазом еще часов в восемь вечера прошлого дня. Время поджимало. Точнее, поджало окончательно — пара началась несколько минут назад, а Чанбин только сползал с кровати и плелся по своим утренним делам. Он до сих пор — в силу того, что только продрал зенки — до конца не осознал, что собирается прогулять уже вторую пару. В прошлом семестре такое для него было просто неприемлемо, а чувство стыда, невыполненного долга, прочей херни — сжирало его почти целиком. Но сейчас все резко изменилось, а он глазом моргнуть не успел. Причину он еще не выяснил, но подсознательно это ему нравилось. Потому что он несколько лет подряд пытался убежать от всего этого. Возможно, это все из-за того, что под конец своей учебы он сдулся и решил пустить все на самотек. И всех. Естественно, не заправив кровать и не убрав дома за собой абсолютно ничего, Чанбин выскочил из квартиры, будто его укусили за задницу. Его рубашка в клетку была мятая, волосы не уложены от слова совсем, куртка снова натянута на одно плечо, а рюкзак на другое, в руках лежали ключи, несколько тетрадей, недавно починенные наушники и очки, потому что он не успел даже надеть линзы. Лифт ехал с верхнего этажа, и Чанбин испытал чувство дежавю. Все внутри у него замерло, понимая, что сейчас произойдет, и он был готов бежать по лестнице, но было уже поздно. Когда двери открылись, он увидел своего соседа сверху. — Привет, — поздоровался Феликс, когда Чанбин зашел и нажал кнопку костяшками пальцев, которые еще не зажили до конца. — Привет, — пробубнил Чанбин. Феликс выглядел все так же опрятно и хорошо, как и обычно, но лицо его выражало какое-то легкое беспокойство, а губы были искусаны. Возможно, как и у Чанбина обычно, от нервов. Пара у Феликса тоже уже должна была начаться, поэтому возможно, что он… — Тоже опаздываешь? — в подтверждение мыслей спросил Феликс, кусая губы. — Да, — кивнул Чанбин. — Первый раз в жизни проспал. — Я тоже. Они почти синхронно опустили взгляд и продолжали спокойно стоять, пока лифт наконец не опустит их на первый этаж. Чанбин решил, что неплохо было бы убрать что-нибудь из рук, к примеру, надеть очки или умудриться запихать тетрадки в рюкзак. Начиная проделывать махинации, его ключи — конечно же, никто и не сомневался — упали. А Феликс, как самый первый моралист на районе и просто добрый мальчик решил поднять их, пока Чанбин натягивал свои уже заляпанные очки. — Ты всегда такой? — Феликс усмехнулся, но потом увидел соседа в очках и его челюсть слегка отвисла. — А тебе идут очки. — Спасибо… Подожди. Какой я? — Не знаю, — Феликс вдруг смутился и решил перевести тему. — У тебя зубная паста около губ. Чанбин раскрыл рот вместо того, чтобы подойти к зеркалу и стереть. Феликс, закатив глаза и снова усмехнувшись, протянул руку, чтобы вытереть, даже не дожидаясь просьбы или разрешения его касаться. Он дотронулся до его кожи около губы, и Чанбина передернуло. Место под пальцем Феликса покалывало, или даже горело от напряжения и непонятно каких, смешанных чувств. Резко опомнившись, у Чанбина округляются глаза и он убирает его руку. — Что за дурацкие сцены из фильмов? — Что? — Феликс рассмеялся. Ну конечно. Чанбину же не живется нормально, и нужно обязательно все испортить и сказать или сделать что-то такое же глупое, как его жизнь. Он так и остался стоять с непонимающим ничего выражением лица. — Кстати, да, — кивнул Феликс, все хихикая. — Это было похоже на сцену из фильмов. Но я на самом деле хотел вытереть. Не будешь же ты ходить так весь день. — Я сам, — пробубнил Чанбин и подошел к зеркалу лифта, заставив Феликса чуть отодвинуться. К счастью, был уже первый этаж и оба поторопились выйти, после этой непонятной ситуации, вспоминая о своих занятиях, которые начались около двадцати минут назад. Они, оба непонятно отчего сконфуженные, шли рядом, держа не очень маленькую дистанцию, и эта дорога была просто наказанием для Чанбина. Это очень странно — быть знакомым с человеком, идти с ним по одному пути, но делая вид, что вы друг друга не знаете. Когда в университете они разошлись, бросив друг другу что-то вроде прощания или «до скорого», Чанбину вроде бы стало легче, а вроде и стремно оттого, что он вел себя как душевнобольной. Как и в прошлые разы. Преподаватель почти не ругал его за опоздание, что было на руку и многие в аудитории даже не успели его заметить, торча в ноутбуках.

***

— Я заберу всех твоих котов на время, а то их поубивают в пятницу, — Минхо ковырялся ложкой в своем йогурте. Столовая в этот раз была забита под завязку и гул стоял невозможный. Люди ходили туда-сюда и Чанбин не мог понять, сидит ли Феликс за своим столом или нет. А еще потому, что в очках он видит чуть хуже, чем в линзах. Согласившись с Минхо, он уронил голову на стол и прикрыл глаза. Он, на самом деле, часто ложился спать под утро, но сейчас он чувствовал себя слишком уставшим. — Ты какой-то странный, — Уджин ткнул пальцем в голову Чанбину. — Что с тобой, Бинни? — спросил Минхо, а Чан, подумав, что это очень смешная шутка, засмеялся вместе с Ли. — У тебя скиттлстрянка? — продолжал Чан. Чанбин, закатив глаза на всеобщий хохот и тупость, поднял голову. — О чем вы? — Ты больше не зубришь в столовой, прогуливаешь и опаздываешь. Не хочешь нам рассказать? — Уджин слегка сощурился. — Да нечего рассказывать, — Чанбин пожал плечами. — Мне все надоело, конец учебы, все такое. Можно уже было начать признавать тот факт, что ему не все равно на некоторых людей, а особенно на тех, которые залетели в его жизнь недавно. С Чаном у него, конечно, отдельная история, но у Чанбина было предчувствие того, что скоро их недоотношения закончатся. Потому что он чуть ли не влюбился в интернет-друга, хотя не знал ни его имени, ни того, как он выглядит. Но в принципе, это было и не важно. А Феликс… Чанбин не знал, почему проявляет к нему какой-то, может быть даже не очень здоровый, интерес. Что-то тянет к нему и одновременно отталкивает. Подумав, он решил рассказать хоть что-то. — Просто… У меня сейчас каша в голове из-за нескольких людей. Вот и все. Он увидел, как Чан нахмурился и опустил взгляд.

***

Чанбин постучался в аудиторию декана и, с приглашения, зашел, сразу же сев на первую парту перед ним. Преподаватель разрешил заниматься ему в этой аудитории после всех пар, потому что атмосфера учебного заведения очень помогала сконцентрироваться. В довесок, декан всегда рядом — с ним можно обсудить любой вопрос. Он достал все свои конспекты и материалы, принял от преподавателя пару справочников и настроился на учебу, как услышал тихий храп с парты рядом с ним, но немного позади. Чанбин, вроде бы, видел, что в аудитории есть пару человек таких же, как он, но особо не придал этому значения и сразу забыл, сконцентрировавшись на учебе. Теперь же, повернув голову на звук, сконцентрироваться больше не удастся. Преподаватель подошел к спящему Феликсу и потряс за плечо. — Что ж Вам дома не спится? — Извините, — Феликс потер один глаз тыльной стороной ладони. — Это акклиматизация. Мне бывает нехорошо. Извините, еще раз. Преподаватель понимающе кивает и вздыхает, возвращаясь за свое рабочее место. А Феликс, окончательно проснувшись, снова сел что-то читать, хотя выглядел, мягко говоря, немного уставшим. — Тебе стоит побыстрее разобраться с твоими недугами и перебороть себя, — начал декан. — Ведь учеба — дело не из легких. Чанбин невольно провел параллель со своим интернет-другом, который говорил ему о своем джетлаге вчера. Легкая улыбка появилась на его лице, и он попытался побыстрее куда-нибудь ее деть, потому что улыбаться самому себе — не очень хороший признак. В аудитории снова повисает тишина и становится слышен только звук карандаша, скользящего по бумаге. Феликс тоже сидел очень тихо, а Чанбин все не мог набраться смелости повернуться и посмотреть в его сторону. А точнее на него. Или, может быть, ему в глаза. Это очень странно, но он поймал себя на мысли, что ему стало почти необходимо иметь зрительный контакт с Феликсом. Потому что у него появляются какие-то совершенно непонятные чувства, когда это происходит. Из мыслей его вытянул декан: — Слушай! — произнес он резко и не очень тихо, что заставило Чанбина вздрогнуть. — Ты ведь преподаватель почти. Чанбин кивнул, не имея ни малейшего понятия, к чему тот клонит. — Вот этот молодой человек, — он указал на Феликса. — Приходит ко мне подучивать язык. Ему нужна помощь с произношением, а я думаю, что у меня физически не хватит времени. Ты не против? И тут Чанбин, все же, решил повернуться. Феликс сидел в недоумении и тоже слушал декана. — Ну… — Поставлю тебе зачет за устный итоговый экзамен автоматом, если у Феликса будут заметные улучшения к концу месяца. А он умел торговаться. Странно только то, что самого Феликса об этом никто не спросил. — Договорились, — Чанбину не удалось скрыть тяжелый вздох. Он снова повернулся к Феликсу, теперь уже абсолютно точно пересекаясь взглядом с его красивыми глазами. Тот пожал плечами и улыбнулся уголками губ.

***

Неловкость никуда не делась, но дела уже шли лучше. Феликс мешал ложкой чай в кружке, которую Чанбин ему дал. А тот как от сердца отрывал — это была его любимая. Хоть он и не знает, зачем он вручил именно эту, если у него есть еще пара других, которые нравились ему меньше. — У тебя, на самом деле, очень хорошее произношение, и я не знаю, что там декан себе выдумал. — Ты на самом деле так считаешь? — глаза Феликса были полны удивления. — Конечно, — Чанбин нахмурился. — Ты себя вообще слышал? Твой акцент очень сложно различить. Ну или я глухой. — Спасибо. Может быть, Чанбину показалось, но щеки Феликса слегка покраснели, когда он опустил взгляд. Странно видеть его таким — неуверенным в себе и смущающимся. — Кстати… В день, когда ты приходил ко мне за штопором, у тебя играли Panic! at the disco, да? — Да, — Феликс снова широко улыбнулся, совершенно забыв о том, что только что смущался как девочка на первом свидании. — Ты знаешь их? — Еще как, — Чанбин попытался улыбнуться в ответ, впервые за долгое время. — Это очень круто! У меня есть три виниловых пластинки. — Мне нравится винил. Он выглядит аристократично и красиво. — Мне тоже нравится. Они снова коротко улыбнулись друг другу, и неловкое молчание наступило снова. Как так вышло, что Чанбин перестал истерить при виде Феликса и доводить себя до состояния обморока. Руки его уже не тряслись, ладони не потели, но губы все так же были искусаны — на чем-то же неловкая тишина должна была сказываться. Затянувшуюся тишину прервал телефонный звонок Чанбина. Он взял трубку: — Я еду к тебе, забирать всех котов, — сходу начал Минхо. — Но сегодня только вторник. — Я хочу твоих котов у себя дома. Отдохни от них уже, — Чанбин был готов поклясться, что Минхо закатил глаза и беззвучно цокнул языком. Они почти одновременно сбросили вызов. — Мне, кажется, пора, — Феликс встал из-за стола. — Спасибо, что вызвался научить мою беспросветную голову хоть чему-то. — Это за наушники, — усмехнулся Чанбин.

***

Неделя пролетела незаметно за миллионами чашек кофе и разговорами с все еще анонимным, но просто прекрасным и самым лучшим человеком на свете, который понимал Чанбина с полуслова. Они знали друг о друге почти все. Во сколько они ложились спать, что они ели на завтрак и какие песни недавно послушали, оставаясь при этом полностью анонимными. Чанбин даже окончательно забил на учебу, в университете ища зрительного контакта с Феликсом, а после университета — не отлипая от телефона и переписки с лучшим другом и по совместительству крашем. И вот сейчас, в пятницу, в самом начале вечеринки Чанбин сидел в столовой вместе с Чаном и Уджином, слегка пьяный, но ни о чем не заботившийся. Потому что после недели эмоциональной мясорубки он заслуживал этого. Музыка играла слишком громко, как и положено, и алкоголя было тоже — как положено: целый холодильник, два шкафа, и штук десять коробок. Чанбину уже было жаль бедного (или, может быть, не очень) Минхо. Тот ходил вокруг людей, которых было около сорока или пятидесяти и разговаривал практически со всеми, записывая при этом сторис в Инстаграм. Все по канону. Главной причины, по которой все это мероприятие было затеяно еще не было. Как и главной причины пьянки Чанбина, со светлыми волосами и веснушками. Но ему же легче — ни судорожного поиска глазами, ни выпитого кем-то еще алкоголя. Когда он потянулся за закрытой бутылкой красного вина, в дверь позвонили, и он сразу понял кто. Оставляя на кухне Уджина, Чана и бутылку, он поплелся к двери, но оставался немного в стороне. Чисто для того, чтобы его сразу не заметили. Минхо, взволнованно глянув на Чанбина, открыл дверь, впуская всю шайку-лейку Феликса и его самого. — Привет, — улыбнулся хозяин вечеринки вновь прибывшим. — Я Минхо, организатор и лучший друг хозяина дома. — Очень приятно, — одновременно сказали Феликс и парень, который как раз и нравился Минхо. Позже его представили как Джисона — Минхо моментально нашел с ним общий язык, что странно, потому что найти с ним его — дело не из простых. Еще двоих звали Хенджин и Сынмин, которые сразу прочухали, что в столовой сидит элита этой вечеринки и кооперировано начали знакомиться и выпивать именно с ними. Чанбин, не теряя времени, завершил начатое — открыл бутылку вина и начал пить из горла. Отведя взгляд немного в сторону, в коридоре, в нескольких метрах от него он увидел Феликса, держащего в руках бутылку сидра и разговаривающего с каким-то парнем. И вроде бы не просто разговаривая. Они стояли очень близко, а эти улыбки и жесты не предвещали ничего хорошего. Чанбин, выпивая еще, и отставляя бутылку в сторону, уже умело поймал зрительный контакт, потому что делать это ему приходилось очень много раз. Феликс все не отводил взгляд, как и в свою очередь Чанбин. Что им обоим надо — никто, и даже они сами, не знает. Но потребность видеть друг друга растет с каждым разом, и это тоже не предвещало ничего хорошего.