Этот прекрасный мир ненавидит нас

За обеденным позолоченным столом была колкая тишина, словно перед самой ужасной бурей. Король хмуро взирал на одного из своих сыновей, на своё лучшее творение, сжимая в пальцах столовые приборы так сильно, что от жара его магии, которую он едва сейчас контролировал, серебро начинало плавиться. В противовес этому от принца исходил морозный пар, наглядно показывая всё его раздражение и напряжение. Если приглядеться, можно было заметить на столе морозные разводы, словно от кисти самого лучшего художника. — Ты сделаешь это, Шото! — ярость – единственное, что ощущалось в этом громком и тяжёлом голосе, — Благодаря этому наше королевство ждёт расцвет, такой, какого раньше не бывало! И ты смеешь мне отказывать? — Энджи ударил рукой по столу, не сдерживая гнев, отбрасывая испорченные приборы. — Это приказ, и он не обсуждается. Фуюми вздрогнула с другой стороны стола от своего младшего брата, она видела, чувствовала, что ему очень больно. Но не могла и слова поперёк вставить отцу, хотя, скорее королю. Был ли этот человек когда-то действительно достоин зваться для них отцом? Девушка не помнит, сжимает в своих белоснежных хрупких ладонях пышное голубое платье, которое всей душой ненавидит, и сдерживает слёзы, кусая нижнюю губу. — Я не стану делать этого, — гетерохромные глаза опасливо сверкнули. — Ты обязан! Ты мой наследник, Шото! — Я никому ничего не обязан, — наконец-то упрямо посмотрев в глаза мужчине, сдерживаясь от глупостей. — Я не уничтожу ту маленькую страну из-за твоих прихотей, люди в ней достойны того, чтобы жить. — Они не подчиняются мне, нашему королевству, мы уже говорили об этом. — Сохранение нейтралитета никогда не приводило к беспричинной гибели, пока ты не появился на свет, — Фуюми поражённо выдохнула, прикрывая ладонью рот, — Поэтому тебе лучше сдохнуть поскорее, — Шото встал из-за стола, поворачиваясь ко всем спиной и собираясь уходить. — С глаз моих долой, отродье, через два дня ты отправишься туда с войсками и лучше тебе использовать мой огонь! Принцесса испуганно сжалась, опуская взгляд, Нацуо рядом скрипел зубами от сдерживаемых обиды и злости. Почему они просто не могут быть счастливой семьёй? Ничего не отвечая, ледяной маг покинул огромный зал, ковёр под его ногами покрывался мелким слоем инея. Он ожидал чего-то подобного, потому решил всё заранее – сбежит в Мирин, предупредит правителя о нападении, поможет всем, чем сможет, спасёт многие жизни. Маленькая страна, которая слишком прекрасна, чтобы исчезнуть за несколько часов в небытие. Нужно лишь дождаться глубокой ночи.

***

Тодороки переоделся в самое простое, что у него было: блеклая белая рубашка, которую он нашёл на складе, оборванные тёмные штаны и коричневый, дырявый от старости, плащ с капюшоном. Выпросить его у местного лекаря было сложно, но возможно за несколько бесценных книг о зельеварении. Завышенная цена, но теперь, без излюбленного синего с позолотой камзола, в нём сложно узнать принца Сидерии. Чему он был безумно рад, бесшумно спускаясь по лестнице, ведущей к тайному выходу из дворца, который обнаружил ещё в детстве, когда прятался от мамы, играясь. Мама... Это слово должно быть наполнено нежностью, но Шото ощущает лишь боль и горечь. Заперта в своей комнате, словно в темнице, ей не разрешено выходить даже на улицу. Помнит ли она запах самого ветра? А цветущей вишни? Помнит ли его? Они не виделись более двенадцати лет с тех пор, как женщина испугалась огня своего сына и едва не лишила его жизни льдом. Маленький принц не умел контролировать силу грозного пламени и от ужаса, страданий подпалил сам себя. Фантомные ощущения горящей кожи преследуют до сих пор, а шрам на лице, который вывести не удалось ни одному лекарю и зелью, ежедневно горел вновь и вновь, отзываясь тупой болью. — Братец... — сестра всегда его знала слишком хорошо, несмотря даже на то, что вместе они проводили весьма мало времени. — Я догадывалась, поэтому, держи. — Фуюми? — Шото не знал как реагировать, смотря на меч в белоснежных ножнах, по кругу которых струились голубоватые, словно замороженные на веки, стебли роз. — Это мамин, я недавно ходила к ней, она... любит тебя. Возьми и береги себя, — принудительно сунув тяжёлую вещь юноше в руки, она быстро вытерла ладонью слёзы, отступая от выхода и скрываясь в темноте ночи между роскошных кустов. — Любит... Тодороки медленно водил подушечками пальцев по ледяным ножнам, ощущая неровные и очень правдивые шипы. Аромат его матери, напоминающий замороженную смородину, всё ещё держался на мече, словно врос в саму его суть. Пришлось подавить непрошенные эмоции, как и всегда, подвешивая меч к поясу и выбегая из самой настоящей клетки, о выходе из которой он только мечтал. Впереди свободное дыхание, воздух без запаха гари, тишина без треска пламени! Перебираться через высокий забор пришлось без единой льдинки, чтобы избежать лишнего шума, из-за чего на теле появилось пару неглубоких царапин. Любит же король всякую дрянь, даже забор колючий и острый, словно его делали ориентируясь на характер заказчика. Слишком вычурно. Дойдя до платной конюшни, в которой Шото оставлял своего коня на три дня, бросил пару золотых прямо на грязный пол, хозяин поймёт. Затем поглаживая мягкую чёрную роскошную гриву и седлая сильное животное, которому он так и не сумел дать имя. Сразу же срываясь на бег, по скрытым улочкам всего королевства, наслаждаясь порывами прохладного ветра, ароматами свежей выпечки, которые сохранились ещё со дня. Где-то мгновениями звучал мужской голос и сразу же пропадал, наверняка уставшие путники или рабочие, сидевшие в очередной таверне, работающей допоздна. Ледяной маг находил забавным то, что некоторые просто сбегали от своих слишком любвеобильных омег. Но вскоре и такие редкие голоса стихли, всё было закрыто, изредка пробегающие бездомные коты вызывали лёгкую ностальгическую улыбку. Когда-то он хотел себе это чудесное создание, но как обычно получил отказ, лишь мама горько улыбалась и гладила свою покрасневшую от удара щеку, успокаивая маленького сына тёплыми словами. Как часто Тодороки желал забыть всё то, что было равносильно пыткам, что вызывало море сожалений и отчаяния. Но не забывал, обязан помнить ненавистный огонь, холодные струящиеся реки из глаз матери, сковывающий страх в сердцах сестры и брата. Обязан, и никак иначе. Приходилось пару раз останавливаться, будучи уже средь широкого пшеничного поля, чтобы напоить лошадь. И только к рассвету, когда небо покрылось золотистым светом, заставляя прикрывать глаза и окрашивая всё в яркие цвета, они наконец добежали до магического леса, через который нужно было пройти. Так путь в Мирин займёт менее трёх дней, став лишь сутками, из которых почти половина уже прошла. Но теперь идти ему придётся самому. Сняв поводья и отбросив их в траву, Тодороки погладил уставшего коня по морде, после отгоняя его. И лишь когда топот копыт стих, не нарушая более звенящую тишину, принц ступил на запретные земли. Там было слишком опасно, рассказы сестры о чудовищах будоражили сознание и кровь. Было бы прекрасно встретить лесную фею, когда-то он представлял их маленькими и беззащитными. Но всё оказалось не так. Они маленькие, да, но хитрые, умные. Найти хотя бы одну можно лишь в том случае, если она в чём-то ошиблась. А значит, это фактически невозможно. Вдохнув полной грудью лесной аромат, смешанный с запахом неизвестных цветов, Шото краем глаза замечал ещё светящихся светлячков. Они летали по таким непредсказуемым траекториям, что хотелось повторить нечто подобное. Зеленоватый, исходящий от них свет делал каждый листочек или веточку в разы загадочнее. На мгновение промелькнула мысль поймать парочку, но юноша сразу её отбросил. Ему нужно спешить, а не дурачиться, словно дитя малое. Мечта сбывалась, да жаль только, что рядом нет счастливой, такой невозможной, семьи. Вдалеке что-то глухо упало. Шото тут же встрепенулся, хватаясь за ножны и полностью концентрируясь, расслабляться не стоило, так и помереть можно. Но ничего не происходило, птицы тихо напевали песни, просыпаясь. Трава под ногами мягко шелестела, цепляясь за высокие сапоги, словно обнимая. Алые, как сама кровь, цветы распукались, напоминая своей пышностью розы. Но это были не они, внутри каждого такого цветка чернела манящая бездна с белыми вкраплениями. Уходя всё дальше вглубь леса, маг не видел ни начала, ни конца, всё словно сливалось в единый лабиринт, но не пугало. Пугало это спокойствие, которое напряжением ложилось на плечи. Слишком спокойно, так не должно быть. Слишком дружелюбные маленькие и розовые волшебные белочки, с любопытством подбегающие к нему. Слишком неосторожные олени с восхитительными рогами, которые в его сторону даже ухом не вели. Тревога осела тяжёлым камнем в горле, принуждая сглатывать вязкую слюну всё чаще, озираться по сторонам быстрее, вслушиваться в любой шорох сильнее. Да только ничего, совершенно ничего не происходило ни спустя час, ни спустя четыре часа беспрерывной ходьбы. Принц позволил себе успокоиться и ненадолго присесть под низким деревом с синими ягодами алычи. Заколдованные, значит. От одной начнёт тошнить, от двух свалишься в обморок с долгими кошмарами, а от пяти начнётся кровоизлияние. Иногда весьма полезно иметь обширную библиотеку даже с запрещёнными или утерянными книгами. Перекусить не получится. Как-то он упустил этот момент и теперь желудок жалобно и тихо урчал. Это было очень плохо. Как и любой опытный маг Тодороки знал, что магия забирает слишком много сил. А силы восполняются благодаря питательным веществам в организме. Можно было выпить припасённое зелье, которое заодно повысит его скорость и меткость, но оно было на крайний случай. Тяжело вздохнув, он неуклюже поднялся и тут же об этом пожалел. Чей-то широкий меч воткнулся в дерево слишком-слишком близко к его голове. От этого ли тревога не отпускала его? Посмотреть вперёд было не страшно, но принц совершенно точно не ожидал, что в нос резко ударит мощный аромат альфы, а перед ним, на расстоянии вытянутой руки, будет парень его лет. Может, это отшельник? Человек, отрёкшийся от всех людских благ, или хуже... охотник. Шото с какой-то жадностью вновь и вновь вдыхал сильный тягучий запах яблок и крови. Какое странное сочетание, но оно идеально подходит этим алым горящим глазам, в которые он смотрел с вызовом. Даже не дрогнув, когда меч из коры был вытянут одним быстрым и ловким движением. — Тебя пожарить заживо или лучше убить сначала? Маг застыл, с непониманием смотря на губы, из-под которых виднелись острые клыки. — Ты глухой или тупой? — Я слышу. — А, значит тупой, — Бакуго неоднозначно хмыкнул, ухмыляясь и подходя ближе к человеку, запах которого раздражал нюх уже который час подряд. — Ты ужасно воняешь, и что вообще забыл в этих землях? Не дожидаясь ответа, он взмахнул мечом, целясь на шею, но с удовлетворением рыча, когда его выпад был остановлен. От меча Рей исходил морозный воздух, по самому лезвию искрились завитые узоры и опадали мелкие снежинки, тая в воздухе. Само оружие даже не ощущалось, словно и вовсе не имело веса, но принц чувствовал его силу. Должен ли он отвечать на такой грубый вопрос? — Мирин в опасности. Заметив, как дрогнула рука парня напротив, Шото пинком оттолкнул его от себя, затем отбивая тяжёлый меч, более похожий на тесак, в сторону, и седлая полуголое тело. Прижимая острое лезвие к шее, отчего на горячей коже появилась корочка льда. Кацуки угрожающе сощурил глаза, его родная страна в опасности? Есть ли в этом хоть какой-то смысл? Единственное зло — это Сидерия с её бешеным королём. Догадка крутилась на кончике языка. — Двумордый, ты сын того огненного урода? — Да, я хочу помочь. Бакуго не верил, но смотрел в гетерохромные глаза – сверкающий белоснежный и ярко-голубой – принюхивался к запаху зимы и роз, и не находил подвоха или лжи. — Слезь с меня или я настолько горячий, что даже гордый принц устоять не может? Тодороки тихо фыркнул, убирая меч в ножны и поднимаясь с колен. Как будто какой-то неряха, да ещё и альфа, мог его соблазнить, ещё чего. Это против всех законов природы и жизни вообще. — Я проведу тебя к нашему правителю, — прошептав, Бакуго тоже поднялся, но меч не спрятал, — Советую переставлять своими тонкими ножками быстрее, иначе прирежу тебя скорее, чем ты успеешь хотя бы вдох сделать. — Ладно, — маг пропустил все слова мимо, какая разница, если сможет без происшествий добраться до нужного места, да ещё и сразу перейти к переговорам. — В жопе твоей прохладно, пошёл вперёд, морда ослиная. — Как тебя зовут? Я Шото, Тодороки Шото. — Ты двумордое наглое дерьмо, а я великий Кацуки Бакуго, запомни и не беси меня тупыми вопросами, — прорычав это, он широкими шагами пошёл вперёд, покидая тень заколдованного дерева. Ледяной маг воздержался от ответа, почему-то мысленно повторяя имя, ступая следом. Всё точно пройдёт быстро и без происшествий?