Девушка пела в церковном хоре О всех усталых в чужом краю, О всех кораблях, ушедших в море, О всех, забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол, И луч сиял на белом плече, И каждый из мрака смотрел и слушал, Как белое платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет, Что в тихой заводи все корабли, Что на чужбине усталые люди Светлую жизнь себе обрели.
И голос был сладок, и луч был тонок, И только высоко, у Царских Врат, Причастный Тайнам,- плакал ребенок О том, что никто не придет назад.
А. Блок, "Девушка пела в церковном хоре..."
Мир огромен, ему всё равно, Болен ты или устал, Стал игрушкой в руках колдунов, Пропустил тревожный сигнал. Мир меняется постепенно, Навсегда, и ладно, и пусть. Прежний дом свой - к прежней себе, И сама я уже не вернусь. Fleur, "Река времён"
Кто знал, что всё закончится так? Сара? Левиафан? Сам Эдвард? Происходящее абсолютно ненормально. Неправильно. Знакомая реальность заканчивается здесь, шепчет голос Истины в голове, и Эдвард Пирс, бывший частный детектив бостонского агенства "Уэнтуорт", потрясённо смотрит на висящие в воздухе обломки каменных столпов - невероятный, мрачный сюр на зеленом полотне рассерженного неба, пока ноги сами несут его по гладким каменным ступеням, ведущим к алтарю. "Я вижу это во снах. Наш разум тает, словно краски на палитре... Это густой зелёный. Интенсивный, живой, энергичный." Кто же это сказал? Ах да. Сара Хокинс. Сколько ещё истины в её словах, которые так опрометчиво называли несвязным бредом одарённой художницы? -А сколько истины может быть в словах Оракула, говорящей за Того, которого нельзя называть? - Прекрати ехидничать, - бормочет сам себе Пирс, осторожно ступая по камням. - Слишком много голосов в голове для одного меня, да ещё и с паршивым характером. - Я - это ты. Я — твоя Правда. Не сопротивляйся, иначе будет только хуже. - Голос разума нравился мне куда больше. - Извини, что не оправдал твои глупые надежды избежать предначертанной судьбы. Но Эдвард уже не слушает — он таращится на странные, отвратительные лица жрецов: что это за человекоподобные существа? Кому, во имя всего святого, пришло в голову создать бледные лица со свисающими гротескной бородой щупальцами и круглыми, багряно-красными глазами? - Какого чёрта здесь... - Мистер Пирс, - раздается сиплый голос капитана, и Эдвард с трудом выхватывает его массивную фигуру среди одинаковых тёмных балахонов, - не упрямьтесь. Доверьтесь ему. - Кому? - Ты знаешь ответ, Искатель истины, - отстранённо говорит Сара Хокинс, заканчивая рисовать круги и поднимаясь с каменного пола, - так имей же мужество принять данное тебе. - Нет. - Эдвард, - в разум ледяной струёй вторгается Левиафан. - Учись подчиняться. - Нет! - Плоть от плоти моей, сон от сна моего. Ты вкусил меня и взял себе мою силу, Эдвард Пирс. Отныне мы связаны — и тебе придётся сдаться. Разве не помнишь? Конечно же, он помнит: бесчисленные ящики с кусками плоти неизвестного существа, обеденный стол с ритуальным блюдом - сюрреалистичное подобие причащения. Склизкое, слегка жёсткое мясо, взрывающееся на языке нечеловеческим огнём, проникающим в самое сердце. - Вы извратили даже самое главное церковное таинство. - Мальчик мой, - басит Фицрой, - что было раньше: яйцо или курица? Великие Старцы, что спят в Р'льехе, древнее любой человеческой цивилизации. Христиане — словно малые дети, неосознанно подражающие взрослому: они едят хлеб и пьют вино, говоря, что так соединяются с Господом, дарующим залог вечной жизни, но это Великий Спящий принимает их в своё лоно. - Это богохульство. - Это - Истина, Эдвард Пирс, и ты прозреешь. Эдвард хватается за виски и падает на каменный пол — прямо в центре нарисованной густым зеленым и золотым спирали: боль в каждой клеточке тела. Словно Пирс горит на ритуальном костре. Ледяные голоса древних духов вкрадчиво шепчут: Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл фхтагн. В своём доме в Р’льехе мёртвый Ктулху спит, ожидая своего часа. Услышь же зов моря, Искатель истины... Стань таким, как мы, - диким и свободным, прими нас, выпусти нас! - Боль очищает, Искатель истины. И с обновленным разумом ты воспримешь то, что хочет сказать тебе Тот-кто-спит. Эдвард хотел бы возразить — но не может. Человеческие слова застыли на языке сосновой смолой — горькие, непроизносимые. Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл фхтагн. Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл фхтагн! Больно. Как же больно. Невыносимо. Огонь в жилах кипит ядовитой лавой. Эдвард сдаётся. - Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл фхтагн, - рычит Пирс из последних сил и благодарно вздыхает: холодное море силы прокатывается по измотанному телу, смывая яд и пепел. В груди вместо биения сердца шумит морской прибой. Сознание восхитительно пусто: боль и страх исчезли, заботливо стёртые незримыми щупальцами. Слегка пошатываясь, Пирс встаёт, и жрецы уважительно скрещивают когтистые лапы в молитвенном жесте. - Правильный выбор. - Это было предначертано, Искатель истины, - удовлетворённо кивает Сара, вставая за его спиной, - и ты действительно достоин своей судьбы. Стой смирно. Эдвард вяло кивает, всё ещё пребывая в эйфории от отсутствия боли. Оракул церемонно раздевает Пирса, бросая на землю плащ, жилет и рубашку, пока тот не остаётся обнажённым по пояс. Старые шрамы над сердцем тревожно ноют, когда Сара отточенным движением вспарывает живот Эдварду. Горячие капли крови с обречённым глухим стуком падают на камни, и раздаётся зов. Из тёмных вод Атлантики грозно восстает Великий Спящий... ...и в далёком Бостоне Чарльз Рид испуганно распахивает глаза, загнанно дыша. Он бросает взгляд на часы - почти утро. Хмурое, промозглое, отвратительнейшее сентябрьское утро. - Дерьмо, - шипит детектив, устало потирая виски: теперь ни за что не уснуть. - Что это, чёрт возьми, было? Рид знает: он Провидец, и подобные сны приходят не просто так. Но это... Такой кошмар, пробирающий до самого нутра, никогда не снился. В голове невольно всплывают фрагменты: незнакомый скалистый берег, штормовое море. Отвратительные осьминогоподобные существа в балахонах, со свисающими с шей металлическим знаками. Темноволосая женщина, держащая в руках странный кинжал, покрытый кровью. И зов, которому невозможно противиться; зов, влекущий стальным тросом к скорчившемуся на каменном полу полуобнаженному мужчине. Чарльз снова вздрагивает, когда мысленно добирается до конца кошмара — потрясенный взгляд чужих глаз, в зрачках которых при свете молний отразился гигантский силуэт с драконоподобными крыльями. Великий Спящий. ...но это ведь только кошмар. Нет? Ну хотя бы один раз? - Чёртов Окмонт, - бормочет Рид, умываясь в ванной своей крошечной холостяцкой квартиры, - с этим покончено. Никаких больше тайн. Не хватало ещё снова загреметь в психушку. Отражение в зеркале скептически хмурится: ты уверен? - Более чем, - отрезает Чарльз и возвращается в гостиную, где с обречённым стоном снова укрывается пледом на продавленном диване: не сон, скорее, отчаянная попытка успокоиться. Дожидаясь, когда часы покажут время, достаточное уместное для того, чтобы заехать в агентство, Рид мысленно перебирает детали старых дел — как успешно закрытых, так и оставшимися неразгаданными. Терять хватку нельзя ни в коем случае — и Чарльз в глубине души даже рад предстоящей рутине. Обманутые мужья и жены, неверные супруги, бытовые убийства, кражи... Раньше Рид назвал бы это смертельной скукой. Сейчас же рутина сулила шанс на сохранение рассудка. В раздумьях время летит быстрее. Стрелка часов наконец доползает до отметки "восемь", и Чарльз выбирается из-под пледа: пора. Он с облегчением одевается, хватает с вешалки плащ и спешит выйти на начинающие пробуждаться улицы Бостона. Рид не оборачивается. Дверь захлопывается с противным скрипом. На комоде испуганно вздрагивают часы и останавливаются: словно кто-то незримый ледяными щупальцами добрался до механического сердца, сломав его. Эдвард приходит в себя только в особняке Хокинсов. Он с кряхтением поднимается с дивана и недоумённо моргает: за окном светло, и это определённо утро, хоть и весьма мрачное на вид. Пирс трясёт головой — сколько же он спал? Было ли происходящее сном? Нет, говорит ему новый шрам на животе, абсолютно точно нет. - Господи, - потрясённо шепчет Эдвард, запуская пальцы в тёмные пряди, - значит, я действительно видел Его... В груди болезненным узлом корчатся фантомные ужас и экстаз, охватившие Пирса при виде Великого Спящего. Тот-кто-спит протянул тогда руки и что-то прорычал — но что? Эдвард со стыдом признаётся себе: не помнит. Слишком велики оказались страх и восторг перед древним божеством. Но, может быть, Сара помнит? Ведь она — Оракул, говорящий за Него. Наверняка Сара смогла постичь послание лучше бывшего детектива. Эдвард решительно шагает к мастерской, но возле двери притормаживает и почтительно стучится: - Можно войти? - Да, - слышится возбуждённый голос Сары, - проходи скорей. Я только что закончила. Пирс проскальзывает в мастерскую и удивлённо моргает: комната превратилась в небольшое сосредоточение хаоса. Повсюду валяются эскизы и испорченные холсты, на которых можно различить наброски человеческих лиц; сама Сара, измазавшаяся в краске, с горящими от вдохновения глазами стоит в центре смерча перед мольбертом, где прикреплён мужской портрет. Эдвард смотрит на картину — и застывает. В мозгу на задворках сознания, где теперь дремлет частица Левиафана, что-то взволнованно трепещет, и по телу вновь прокатывается эхо страха и восторга. - Кто это? - Я не знаю имени, - рассеянно говорит Оракул, - но этот мужчина важен. Он – Провидец, Семя Великого Спящего. Тот, которого нельзя называть, повелел найти его, чтобы освободить Тайную Дочь и наконец открыть путь для Жреца и Великих Старцев. - Я понял тебя. Эдвард изучает чужое лицо: слегка вытянутое и угловатое, с трехдневной щетиной и усталым взглядом зелёных глаз. Хочется протянуть руку и прикоснуться к бледной коже. Как будто это недостающий пазл. Что за чёрт? - Я что-то чувствую. - Море приведёт тебя к нему, - кивает головой Сара, - а теперь я отдохну. Ты знаешь, где лежит "Некрономикон" . Удачи. Она едва касается губами щеки Пирса на прощание и выскальзывает за дверь. Эдвард задумчиво кивает самому себе: происходящее определённо становится интереснее. Бросив последний внимательный взгляд на портрет, он спускается в гостиную — искать на полках "Некрономикон". Чарльз прибывает точно к открытию главного офиса агентства "Уэнтуорт". Его встречает обычная утренняя суета - скрипучее дребезжание телефонных звонков, мелодичный перелив женских голосов, непрерывный стук и короткие трели печатных машинок в крошечных кабинетах. Чарльз проходит мимо приёмных и оказывается возле архива, рядом с которым находится нужный кабинет: - Входите, - раздаётся после стука в дверь голос секретарши Люси, миниатюрной блондинки в светло-голубом платье и ниткой жемчужных бус (предмет зависти остальных машинисток в отделе), - о, с возвращением, мистер Рид. Я слышала, что вы брали отпуск для проведения неких исследований. Могу ли поздравить вас с успехом? - А вы, подобно Господу нашему, по-прежнему знаете всё про нас грешных. - Вижу, что вам не изменяет ваш острый язык, мистер Рид, - усмехается Люси. - Хотя я уверена, что ему можно было бы найти куда более интересное применение. Слегка покрасневший Рид невольно заходится в кашле, отчего секретарша смеётся: - Я имела в виду ваше красноречие при общении с клиентами. Полагаю, вы пришли за свободными делами? - Если есть такие в наличии. - Естественно. Сейчас в Бостоне полно работы для детективов. Хотите взглянуть? - Не откажусь. Чарльз бегло пробегается по материалам: кража, измена, снова кража... довольно интересное убийство, и ещё одно — предположительно по неосторожности. Неплохой набор. - Могу ли я взять несколько? - Конечно, мистер Рид. Уже выбрали, что именно? - Да. Убийства выглядят довольно перспективными... И, пожалуй, дела о краже. - Хорошо. Удачи вам. И всё же, пока вы не ушли... Что с исследованиями? Вы так внезапно исчезли! Должно быть, это было очень важно. Чарльз нервно вздрагивает и отводит глаза. Боже, почему эта женщина так проницательна? - Как оказалось, всему виной естественные причины. Ничего стоящего. - Какая жалость, - вежливо сочувствует Люси, хотя в тоне явно сквозит сомнение. - Надеюсь, с этими делами вам повезёт больше. - Я тоже на это надеюсь, - бормочет Рид и, торопливо прощаясь, выскакивает из кабинета - точно спасаясь от призраков. Нервы ни к чёрту. Определённо надо выпить. Деревянные ступени слегка поскрипывают под весом бывшего детектива. На то, чтобы найти нужный том, требуется время: в особняке собрана неплохая библиотека, и несколько стеллажей битком набиты книгами. Только спустя час Пирс наконец добирается до "Некрономикона". Он с осторожностью прикасается к потрепанному старинному тому, обтянутому черной кожей — наследию покойного Элджернона Дрейка. Пожелтевшие страницы призывно шелестят, притягивая взгляд, словно магнитом: Эдвард покорно идёт на зов, мысленно переносясь в очередной разум. На сей раз это до боли знакомая секретарша из агентства "Уэнтуорт". Эдвард с жадностью смотрит её глазами на лежащее перед девушкой досье, которое та вытащила при виде вошедшего посетителя. Он успевает выхватить пару строк (Чарльз В. Рид, ...года рождения, место рождения: Бостон... результативно раскрыл более 50 дел... ), прежде чем Люси вновь посмотрит на Провидца. Пирс мысленно недовольно хмыкает и изучает собеседника. Открывшееся зрелище до боли знакомо: осунувшееся бледное лицо, залегшие тени под глазами — явные признаки если не бессонницы, то уж точно не самой удачной ночи. К тому же Чарльз Рид, несмотря на попытки отшучиваться, выглядит откровенно теряющим сцепление с реальностью, так что секретарша вскоре прекращает расспросы и предоставляет необходимые документы. Детектив торопливо прощается и выскакивает из кабинета, словно ошпаренный. - Что это с ним? - вслух удивляется Люси, но Эдвард больше её не слышит, возвращаясь в собственное тело. Какое-то время Пирс молча размышляет. Интересно, почему меня не перенесло в сознание Провидца? - Он бы заметил вторжение, - внезапно отзывается Левиафан, и Эдвард вздрагивает. - А Провидец ещё не готов встретиться с тобой. - Разумно, - признаёт Пирс. - Но от Люси было довольно мало толку. Нужно поискать ещё. Он переворачивает страницу и снова растворяется в ледяном зелёном вихре чужих душ. Теперь это незнакомый мужчина, который застаёт потерянного Рида, сидящего перед стаканом виски в подпольном баре: - Мистер Рид? К вам гость. - Что? Откуда вы меня знаете? - растерянно произносит Чарльз, а затем смотрит ему за спину, осекается и резко бледнеет. - Дерьмо. Вы. - И снова здравствуйте, Чарльз, - раздаётся вкрадчивый голос, от которого у незнакомца (и Эдварда) бегут мурашки по коже, отчего тот вытягивается по стойке "смирно". - Весьма опрометчиво с вашей стороны было покидать Окмонт так быстро. И даже не попрощавшись! Ужасно невежливо, мистер Рид. - Уходите, Йоханнес. Я выяснил, что хотел, и больше в Окмонт не вернусь. Ни за что. - Как грубо, Чарльз. Последний цикл — не оправдание отсутствия манер, вы же понимаете? - Пожалуйста, оставьте меня в покое! - Боюсь, это невозможно, мистер Рид... Вы ведь ещё не выполнили свой долг перед всеми нами. Аллен! - Да, сэр, - отвечает мужчина. - Будьте так любезны сопроводить мистера Рида к нам на корабль. - Слушаюсь, сэр. Эдвард видит испуганные глаза Чарльза, когда Аллен кидается вперёд. Завязывается небольшая потасовка, но на подмогу приходят ещё несколько мужчин в горчичных пиджаках (серьёзно?), и отчаянно трепыхающегося Рида выводят на улицу. - Очень хорошо. Аллен, Смит, держите его крепче. Уилсон, введите лекарство. - Да, сэр, - раздаётся нестройный хор голосов. - Будь ты проклят, ван дер Берг! - рычит Чарльз, пытаясь вырваться из рук, и мужчина переводит взгляд на своего босса. И Эдвард только мельком успевает заметить нелепый фасон одежды (снова золотой? дружище, это мания величия), когда взгляд сам примагничивается к нечеловеческой тьме в зрачках. - Ну-ка, ну-ка, кто это у нас здесь такой любопытный? - тянет ван дер Берг, подходя ближе, и Пирса спешно выбрасывает из чужого разума к себе обратно. - Простите, сэр? - непонимающе хмурится Аллен, и Чарльз пытается воспользоваться шансом - увы, тщетно. - Что-то не так? - Показалось, - небрежно машет рукой ван дер Берг, сверкая очками в позолоченной оправе. - Приступайте. Увы, Чарльз, но это всё ради общего блага. Мудак, хочет выплюнуть Рид в лицо самодовольному хлыщу в горчичном пиджаке, но торопливо введённый препарат просачивается в вены, замораживает кровь, погружая Провидца в забвение. Чарльз не чувствует, как его несут к бостонским докам, где мистик приказывает двигаться к ждущему пассажиров "Харону". Рида осторожно укладывают в отдельной каюте, и вскоре корабль, слегка покачиваясь, отходит от причала. - Уфффф, - озадаченно мотает головой Пирс, - кто это был? Что это было? Неизвестно. Левиафан беспокойно ворочается на задворках сознания, но отвечать на вопрос явно не торопится. Вероятно, это не столь важно. Кто бы это ни был (что бы это ни было), главное - Провидца похитили. Хотя я бы не отказался от пары-тройки фактов о подобном существе, думает Пирс, но тут же спохватывается: лишнее любопытство. Нужно разложить всё по полочкам: - операция явно была спланирована заранее: собрана группа не задающих лишних вопросов людей, выбраны идеальное место (никто из подпольного бара не будет трепаться об увиденном - хотя бы потому что само их нахождение там было вне закона) и способ похищения - в разговоре упоминался некий Окмонт (что за место?), куда ранее ездил Рид и куда, судя по всему, собираются отправиться похитители - неизвестное существо во главе группы — возможная серьёзная угроза? Негусто, заключает Пирс. Но всё же зацепки есть, и он распутает дело. Как и всегда. Эдвард бросает взгляд на часы - прошла почти половина дня. Нельзя терять ни минуты. Он отправляется искать капитана. Предстоит большая работа. Чарльз окончательно приходит в себя только спустя несколько суток непрекращающихся тягучих кошмаров, вызванных снотворным, которым его методично пичкали всю дорогу до Окмонта. Возвращение к реальности даётся с трудом. Голова гудит, точно церковный колокол во время набата; к горлу подкатывает омерзительная тошнота. Рид через силу разлепляет веки - и обнаруживает себя в незнакомой комнате с Йоханнесом ван дер Бергом, благожелательно улыбающимся в ответ на вырвавшийся придушенный стон: - Рад, что вы наконец снова с нами, мистер Рид. Как себя чувствуете? - Где... я? Что... Что вы со мной сделали? - Вы доставили нам немало хлопот, мистер Рид. К счастью, теперь вы там, где и должны находиться - в Окмонте. Чтобы исполнить своё предназначение. Чарльз ненавидит его. Ненавидит с головы до пят, от дурацкого горчичного костюма до самодовольной улыбки. Рид хочет врезать по наглому лицу - но сил хватает на едва заметное шевеление. Боже. Он слабее новорожденного котёнка. По лицу Чарльза текут бессильные слёзы (когда Рид в последний раз плакал? он не помнит. За этот приступ отчаяния Рид ненавидит мистика ещё больше). Ван дер Берг ободряюще хлопает по одеялу: - Отдыхайте, Чарльз. А когда вы поправитесь - нас ждут великие дела. - Сукин сын, - шепчет Рид вслед закрывающейся двери. Провидец устало прикрывает глаза, утомлённый вспышкой эмоций. Вот дерьмо. Нет, так просто он это не оставит. Упрямо стиснув зубы, Чарльз пережидает очередной приступ тошноты и осторожно приподнимается с кровати. В глазах от напряжения темнеет, но Рид, чертыхаясь, ждёт, пока зрение снова не придёт в норму — а затем приступает к разведке. Медленно передвигаясь (и держась при этом за все доступные поверхности), словно столетняя старуха, Чарльз осматривает импровизированную тюрьму: скромно обставленная комната с кроватью, тумбочкой и книжным шкафом (как, сука, заботливо — не дать помереть со скуки, думает Рид), заколоченные досками окна, крошечная ванная с уборной, где тёмный овал на стене предполагает, что зеркало спешно вынесли. Умно. Осколки можно было бы использовать в качестве оружия. Чарльз сползает по стене вниз на кафельный пол и запускает пальцы в коротко стриженные волосы: похоже, всё было тщательно спланировано. А это означает только одно. Выбраться из тюрьмы будет очень и очень непросто. На поспешные сборы уходит ещё половина дня. Эдвард собирает немногочисленные пожитки в потрёпанный рюкзак: блокнот с записями (на всякий случай Пирс решил перерисовать из старых манускриптов знаки, защищающие от потусторонних тварей), старую верную зажигалку, немного табака для самокруток, походную фляжку, пару отличных ножей, пистолеты, револьвер, патроны, стандартную аптечку. Подумав хорошенько, добавляет снотворное, обезболивающее и нейролептики - пригодятся для Чарльза Рида: Эдвард ещё слишком хорошо помнит боли при собственных наваждениях. Закидывает найденные на складах консервы - кто знает, удастся ли пополнить на месте запасы еды. Пройдясь таким образом по городку, Пирс возвращается вместе с капитаном Фицроем в особняк — изучить старые карты. Они потихоньку проходят мимо комнат в кабинет бывшего хозяина поместья, стараясь не разбудить Сару. Вместе с Фицроем Эдвард склоняется над картой Атлантического побережья: - Окмонт, Окмонт... - бормочет Джеймс, водя узловатым пальцем по пожелтевшей от времени бумаге. - Ага. Вижу. Не самый близкий путь - практически на границе с Род-Айлендом. - Знаю, - ворчит Пирс. - К сожалению, не я выбирал местоположение Провидца. Которого увели из-под носа в Бостоне. - Ну, будет тебе, Эдвард. Я сделаю всё, что в моих силах. Но сам понимаешь... На всё воля моря. - Уж постарайтесь, - коротко бросает Эдвард и уходит на улицу - закурить. Капитан тяжело ступает следом: - Терпение, Ищейка. Пойду соберу команду. Через пару часов приходи на причал. Дымя на холоде самокруткой, Пирс внезапно вспоминает ещё кое о чем. Сделав последнюю затяжку, он затаптывает окурок и поспешно возвращается в гостиную — где неожиданно сталкивается с Сарой: - Я разбудил? - неловко переступает с ноги на ногу Эдвард. - Извини. - Нет, я проснулась сама, - Сара внимательно смотрит на взъерошенного Пирса. - Нашёл его? - Да, но... - Но? - Может быть, ты помнишь... Когда была здесь в последний раз с Дрейком, - неловко начинает Пирс, беспокойно покачиваясь из стороны в сторону. - Такой большой золотой кулон. Не видела его? - Знак Старцев? - Сара окидывает его неожиданно тяжёлым взглядом. - Зачем он понадобился тебе? - Когда я видел Провидца, его похищал кто-то, кто определённо не человек. Я хочу взять с собой знак на случай, если Провидца придётся спрятать от этого существа, - объясняет Эдвард и торопливо добавляет: - Я не собираюсь надевать его сам. Сара какое-то время молча разглядывает просительно склонившего набок голову Пирса. - Хорошо, - наконец говорит она и, подойдя к резной шкатулке на полке, достаёт артефакт. - Не потеряй его, Ищейка. - Благодарю, - кивает Эдвард, бережно принимая из рук ключ от Р'льеха. - Удачи тебе. На берегу его уже ждёт полностью готовая к отплытию "Харибда". Фицрой доставляет Эдварда в кратчайшие сроки к пляжу на северо-востоке города, ночью, когда никто не обратит внимание на незнакомый корабль вдалеке. - Я лягу на дрейф где-нибудь вблизи и закину сеть, - напоследок говорит Пирсу Джеймс, прежде чем спустить на воду лодку. - Пусть думают, что мы рыболовное судно. - Я не знаю, насколько операция затянется, - беспокойно скребёт бороду Пирс. - Вначале проведу разведку. Через несколько дней выйду на связь. - За меня и команду не беспокойся, Эдвард, - ухмыляется капитан. - Мы большие мальчики и бывали в море месяцами. Ещё несколько недель ничего не изменит. А вот что насчёт тебя... Оружие есть? - Да. Револьвер и пара пистолетов. - Маловато на двоих. Я положил ещё кое-что - на всякий случай. - Спасибо, капитан. Фицрой пожимает руку Эдварду. - Удачи, Ищейка. Пирс молча кивает и забирается в лодку. У неё есть мотор, но сейчас это может привлечь ненужное внимание, поэтому Эдвард гребёт веслами, ближе к берегу стараясь как можно тише касаться воды. К счастью, он остаётся незамеченным. По пути Пирс замечает небольшую пещеру, выдолбленную морем в прибрежной скале, и прячет своё средство передвижения, прикрыв заранее припасенным покрывалом. Прекрасно. На рассвете бывший частный детектив вступает на полуразрушенные улицы Окмонта.