***
Двадцать шестой день рождения Минджи справляла в компании бокала вина и какой-то глупой телепередачи. Родители на месяц улетели в Соединённые Штаты к родственникам, с широкими улыбками поздравив по видеозвонку, а больше ни с кем и не хотелось. Разве что Бора, лучшая подруга и по совместительству самая громкая личность Галактики, завалится вечером со своей второй половинкой, Шиён, и пакетами из её любимого ресторанчика на углу, набитыми подзавалку едой. Нет, она не завидовала им (ну, может, совсем чуть-чуть). Минджи всем сердцем обожала двух этих ультрашумных девчонок, готовых прийти на помощь и выслушать, когда нужно. Она очень благодарна за это, просто что-то иногда неприятно кололо под рёбрами, стоило увидеть их милые воркования или поцелуи... За все эти годы, встретив на пути миллионы людей, она так и не отыскала своего соулмейта и в конце концов сдалась, принимая вероятность на всю жизнь остаться с этой участью, глубоко пустившей корни в душу. Соулмейты ведь... не всегда находят друг друга, верно?***
Через неделю, после субботней рабочей смены, когда солнце стало уходить за горизонт, будто ища укрытия в ало-оранжевых водах небесного океана, она выбралась из квартиры и зашагала в парк. Шум машин и говор прохожих — естественное явление для огромного мегаполиса даже в такой час, но на барабанные перепонки всё же давило знатно. Минджи слишком любила тишину. Наверное, потому, что она один из первых слушателей последние пару месяцев. Небольшой парк встречает бликующим сквозь кроны деревьев солнцем и почти полным безмолвием. Прохладный ветерок обдаёт кожу, и она немного жалеет, что не накинула хотя бы кофту. Простудиться, когда на носу еженедельная сдача надоевших отчётов, — такое себе удовольствие. Где-то неподалёку заливисто смеётся ребёнок. Минджи приподнимает уголки губ, вспоминая детство и то, каким весёлым и лёгким казалось тогда будущее. С детской наивностью ждёшь чего угодно, лишь бы только хорошего, а получаешь полотно с преимущественно чёрными полосами. Место пустеет окончательно. Минджи присаживается на лавку у пруда, закидывая ногу на ногу и сплетая пальцы в замок на колене. Ей плевать, на самом то деле, если кто-нибудь увидит. Здесь и сейчас есть время выдохнуть спокойно, прежде чем вернуться к бегущей по кругу будней рутине. Она не знает, сколько просидела так, с закрытыми глазами, но из полудрёма вырвал достаточно громкий щелчок. Дрогнув, черноволосая поворачивается на звук и видит фигуру девушки, стоящей на колене примерно в паре метров от неё. В руках та держит весьма габаритный фотоаппарат. В какой-то момент Минджи чувствует зарождающуюся панику: не хватало ещё обезумевших сталкеров, пускающих слюни на сделанные фотографии или, чего хуже, продающих их дружкам-отморозкам. – Прошу прощения, я разбудила Вас? – но страх почему-то сбегает, сверкая пятками, когда мягкий голос вливается в уши. Незнакомка выходит из тени дерева, отряхивая белые (кто вообще в белом на землю садится?) джинсы. Её лицо наполовину скрывает чёрная маска со щенячьей мордочкой, выше — тёмные солнцезащитные очки. – Зачем... зачем Вы меня сфотографировали? – сглотнув ком в горле, Минджи всматривается идеальную поверхность линз, хоть и не видит глаз. А вот девушка, напротив, словно застывает. – Эм... Ну... – она сжимает объектив, нервно постукивая носком кроссовки по асфальту. – Я Ким Юхён, фотограф. Гуляла здесь, а когда собиралась уходить, то заметила Вас и... Боже, мне так жаль, что я помешала. Это было грубо с моей стороны, простите! Юхён резко кланяется, но, видимо забывает о тяжёлой штуковине на шее. Фотоаппарат тянет вниз, и она, тихо вскрикнув, мысленно готовится к романтическому столкновению личика с деревянной лавкой. Правда, Минджи оказывается менее неуклюжей и более быстрой, поэтому вскакивает и ловко подхватывает её за плечи, отталкивая назад. Из-за толчка новоиспечённую знакомую встряхивает. Очки съезжают на нос, через секунду и вовсе падая на землю, и тогда всё, что Минджи видит... Каре-голубые глаза. Такие же, как у неё. – Не может быть... – по венам высоковольтный заряд растекается. Ощущения сейчас, точно натянутая нить. Хрупкая, порваться к чертям готова в любое мгновение. Не верится, что её нерасторопная предполагаемая родственная душа после стольких лет отчаяния стоит так близко, протяни руку — и раствориться, как мираж. Да только расползаются все сомнения, когда правый глаз девушки, считанные минуты назад бывший глубокого, что тёмный шоколад, карего цвета, медленно сменяется другим, уже до боли природнившимся. А вместе с тем Минджи чувствует, как в ней тоже что-то меняется. Под тусклым светом фонаря взгляд голубых глаз Юхён сияет ярче, чем звёзды. – Удачно же я попала, – она посмеивается, обнажая ряд белоснежных зубов. Минджи порывается смеяться с ней, но шок до сих пор не выпускает из удушающих объятий. Так много хочется сказать, но губы словно мёдом кто намазал. Впрочем, и не удалось бы, потому что... – АААА, ЭТО ЧТО, КИМ ЮХЁН?! – ГДЕ, ГДЕ?? – БЕЖИМ, ВОЗЬМЁМ АВТОГРАФ! – Упс, пора сматываться, – Юхён переплетает их пальцы так, будто раньше делала это неисчислимое количество раз, и на всех парах тащит прочь. Минджи не успевает осознать, как уже оказывается на выходе из парка. Они бегут по безлюдному тротуару, держась за руки как настоящие влюблённые. Ветер треплет серебряные волосы фотографа, а кончики иногда задевают её щёку. Телефон в кармане непрестанно вибрирует, и Минджи понимает, какой нагоняй потом получит от подруги, но... прямо сейчас ей всё равно. Она лишь смаргивает с ресниц слезинки и улыбается, улыбается, улыбается. – Похоже, я отстала от жизни и не узнала Вас, мисс Ким. Юхён, хохоча, как ребёнок, разворачивается и бежит спиной вперёд. Не рассоединяя их рук. – Ну, значит, нам многое предстоит наверстать.