***
Утром семья собралась в город. По лесу, мимо высоченных деревьев и широких кустов, мимо полян с ароматными цветами ехали они на сильных лошадях, чьи гривы струились и переливались, а мышцы вздымались как холмы. Свет пробивался сквозь густую листву и паутинкой разливался по лицам путников. Фрейя заплела золотые волосы в пышную косу, а Фрейр собрал свои локоны в пучок. Гордый отец и двое прекрасных детей въехали к полудню в город Наутан. Ньёрд отправился на рынок, строго наказав детям не впутываться в неприятности. Да и какие неприятности могли у них возникнуть? Каждый ребёнок знал Фрейра и Фрейю, а они всех знали по именам. Любой, кто ненароком мог оскорбить великих ванов был высмеян, но сами брат с сестрой никогда не держали обиду на ненавистников. Фрейр возглавлял отряд разведчиков и стражей Ванахейма. Это были храбрые мужчины и женщины, облачённые в железные доспехи, с плащами, зелёного цвета снаружи и красного внутри. Каждый из воинов пошёл на службу добровольно, ради своих семей и друзей, ценя превыше всего охрану покоя ближнего своего. Фрейр организовывал состязания, где каждый желающий мог помериться силой и ловкостью, вне зависимости от пола и возраста. Фрейя обучала детей нужным наукам, владению оружием и охоте. С малыми богами она любила повеселиться в полях, бегать с ними на перегонки, ощущая как ветер развивает золотые волосы и гладит кожу, и слышать звонкий хохот, как звон колокольчиков, разливающийся по бескрайнему Ванахейму. А дети любили фокусы богини, то, как она переливала солнечный свет во флаконы и заставляла зайчиков из трав скакать. Фрейя так же и сама умела превращаться. Разбежавшись и оттолкнувшись плавно ножкой, она отрывалась от земли и обращалась в сокола, кружила в небесах, патрулируя местность. А когда обращалась обратно в человека, на её плечах красовалась сияющая мантия из соколиных перьев. Фрейя чудесно пела, солируя на праздниках, поддерживаемая десятками голосов ванов. Её слова впитывались под ритмичные барабаны. Праздники часто звались в честь неё, и даже после того, как юная богиня перестала их посещать. Прибыв в Наутан, брат с сестрой направились к главной площади. Одно и дву этажные каменные дома, высеченные точной рукой умелых мастеров, украшали цветы и зелёные растения, опутавшие стены своим обильным плетением. Улицы заливались светом, люди светились улыбками. На главной площади города цвели растения всевозможных красок и запахов, создавая непередаваемый букет. Гуляли семьи, одинокие старики и молодые парочки. Все наслаждались чудесной погодой, как, впрочем, им и стоило. Фрейр оставил коней в одной из опрятных конюшен, где какой-то весёлый мальчишка носился туда-обратно, старательно выполняя поручения своего сурового дяди. Парниша сделал неаккуратный крюк и с разбегу врезался в брата Фрейи, не заметив его. Он ошарашено поднял светлые испуганные глаза, но Фрейр только мягко улыбнулся и потрепал его по лохматой макушке, а дяде оставил пару монет на чай. Мальчик широко заулыбался и, как только благодарно поклонился, убежал прочь. Фрейя не спеша гуляла среди садов, наслаждаясь красотой и нежно рассматривая каждый цветочек на клумбах в отдельности. Ей непременно хотелось уделить внимание каждому лепестку, запомнить каждый изгиб и оттенок, что-бы потом с размахом повторить в своих творениях. Фрейр подошёл к ней со спины тихо, как кошка на охоте подходит к добыче, и богиня, с головой погружённая в своё исследование, вздрогнула от неожиданности. — Ты бы так тихо утром по дому шастал, а то ходишь как вепрь, топая своими копытами, и не даешь мне спать! — играючи отозвалась Фрейя. Фрейр вдруг поник и задумался. — К слову о спать.- он замешкался- Как тебе спалось сегодня? — Вполне себе. А что? — она крайне обеспокоенно заглянула ему в глаза. Фрейр отвернулся и тяжело вдохнул. Перед глазами у великого вана всплывали картины ночных кошмаров, что мучают юного бога уже столетия: буд-то его сестры нет на самом деле. Вот они вместе плетут венки, сидя на теплом берегу у дома, но тут же он совсем один, здесь они вдвоём смеются и играются в полях, а сейчас смеётся он себе. Фрейр бежит по дому на крик Фрейи, тихий или громкий, четкий, но так её и не находит, казалось чувствует её нежное тёплое прикосновение, но оборачивается и никого, или видит в отражении как держит она его за руку, но рядом сестры нет. И так всю ночь Фрейр носится за эхом, призраком так горячо любимого им человека. Фрейр привык к подобным сновидениям и стал уж думать, что это, вина его разгорячённого юношеского воображения, лишь отражение самого большого страха — потерять сестру. Он ласково взял её за руку, прижал к сердцу и поцеловал в алую щёку. Фрейя нахмурилась, чувствуя сердцем что-то неладное, но брат ей мягко улыбнулся, скрывая мягкостью все свои тревожные переживания и опасения. Ей ни к чему лишний раз тревожиться за могучего сына Ньёрда. Фрейя прислушалась к городскому шуму, сквозь пение птиц и голоса людей всё громче и громче слышался топот копыт, как приближающиеся грозовые облака, не обещающие ничего хорошего. На площадь влетел всадник, стражник в зелёно-красном плаще. Фрейр кинулся к нему на встречу. — Брюггвир! — окликнул он его. — Мародёры! Мародёры, господин! — все вокруг тут же начали бегать, суетиться, искать укрытие или же вооружаться. Фрейя вгляделась в краснеющую даль: на окраине города уже завязывался кровавый бой. Брюггвир кинул Фрейру меч и тот, моментально вскочив на коня, ринулся на помощь своим воинам. Площадь быстро опустела, каждый ван был занят своим делом, помогая другим. Фрейя взмахнула своим соколиным крылом над Наутаном и летела высоко, высматривая где могла бы пригодиться её помощь. Её острый взгляд мог разглядеть даже мышь в мешке крупы и потому город был у неё как на ладони. Одна деталь удивила Фрейю: почему мародёры напали в этот раз с севера, где лишь жилые дома и где их сразу же заметят и уж нет шанса пробиться в сам город, ведь напади они с юга, шансов было бы больше, так как там лишь склада? Мысль девушки прервалась. Её острый взгляд заметил женщину с детьми, зажатую мародёром в небольшом переулке. Фрейя спустилась на землю за спиной противника и присвистнула, тот фыркнул и обернулся. Это был крупный, ростом три с половиной метра воин в чёрных доспехах, рогатом шлеме и с грубой секирой. Он фыркнул, словно был буйволом, и зарычал на Фрейю. — Ты мне по рычи ещё тут, зверюга! — оскорбительно бросила она ему. Фрейя встряхнула правую руку, направив её в сторону, и, будто из рукава, ей в кисть выпал длинный меч с золотым рунным рисунком. «Зверь» зарычал и кинулся в драку, но богиня ловко увернулась от его секиры и нанесла несколько ударов сзади, однако меч не пробил доспехи. Фрейя ругнулась про себя. Мародёр обернулся и увидел как сразу несколько Фрей бегут на него с мечами на изготовку, зарычал и ударил секирой по кругу. Все девушки исчезли, но одна проскользнула между ног о подсекла мечом под коленом «зверя» и как только тот опустился она засадила клинок глубоко под его шлем. Брызнула чёрная кровь, заливая руки и платье Фрейи. Мародёр не успел издать последнего вскрика и замертво упал на землю всей своей огромной тушей. Фрейя осмотрела тело. Этот вор так глубоко забрался в город и ничего не взял? У него ничего не было ни в закутках, ни в свитках, однако у самой шеи у него был вшит маленький кармашек, от туда Фрейя вытащила небольшой черный камешек правильной формы, но с большим количеством неровностей. Попытавшись рассмотреть его получше она выронила его из рук и, как только камешек коснулся земли, тут же загорелся ярким пламенем. Фрейя от неожиданности отскочила, но сразу взяла себя в руки и потушила огонь, присыпав его землёй. Эта вещица была точно не местной, а раз так то… — О боги! — вскрикнула Фрейя и соколом взмылась в воздух. Фрейр бился самозабвенно, снося головы одну за другой, и те отскакивали и трескались под копытами коней, заливая улицы кровью не званных гостей. Противник чёрной стеной продвигался вглубь города, но отважные ваны не давали им пройти слишком глубоко и бой уже двигался к завершению. Сквозь щёлку между бьющимися воинами Фрейр заметил как небольшая группа нападающих отделилась и быстро двинулась на восток. Он встрепенулся и бросился в погоню, разрезая чёрный поток своей стремительной стрелой. Фрейр преследовал воров до самого пшеничного поля. Казалось они просто утонули в высоких всходах, буд-то их утащила в глубину своих пучин сама земля Ванахейма. Ван слез с коня и прислушался, но услышал лишь шум угасающей битвы и шорох ветра, играющегося с колосками. Но вдруг тишину разрезал резкий отрывистый соколиный крик, Фрейр обернулся, а перед ним вырос огромный черный воин с тяжёлым молотком наперевес. Конь заржал и бросился прочь. Бог еле успел увернуться от тяжёлой атаки и снова поднялся на ноги, в то время как большая птица кинулась в лицо угрожающему воину и старалась выцарапать ему глаза, но тот лишь отмахнулся от неё. Фрейя повалилась в траву. Фрейр вступил в бой с великаном и сумел нанести ему несколько серьёзных увечий. Воительница ванов подобралась сзади и, обвившись вокруг шеи черного воина, с размаху ударила по тому месту, где в прошлый раз нашла кармашек. Он воспламенился в туже секунду и воин загорелся изнутри, не не спешил кричать или убегать, вместо этого он торжественно поднял руки к небу и десятки камней полетели вверх из разных уголков, с леса и с поля, с разных краёв города. Вспыхнуло большое алое пламя с единой целью поглотить Наутан. Горящий воин кинулся на Фрейра и сбил его с ног, они катались по полю, поджигая урожай. Свистящая черная стрела пронеслась над ухом Фрейи, не заставил себя ждать и сам лучник. Богиня усложняла ему задачу, создавая иллюзии себя с каждой стороны, но лучник быстро вычислил Фрейю и стрела оцарапала её. Тогда он пошёл в ближний бой, но в попытках ударить Фрейю не преуспел, богиня ловко выворачивалась из-под атак и наконец сама ударила стрельца в грудь. Тот ошалев повалился на землю, тогда воительница прижала его коленом в грудь и, наклонившись над ним, и сняла его шлем. Под ним оказался парень, совсем ещё ребёнок, с темно красной кожей. Богиня помедлила, но пацан засмеялся, показав свой кривой оскал. — Ванахейм вонял! Он очистится огнём! Ха-ха! — прошипел он и Фрейя одним движением свернула ему шею, не моргнув и глазом. Она смотрела в его открытые мертвые глаза и не чувствовала даже тени сожаления. Но что-то сломалось внутри неё и девушка отступила, взглянув на свои окровавленные руки. Она убивала и раньше, но не так, всегда был нож, меч или стрела, какое-то оружие. Фрейя никогда не убивала голыми руками и сейчас она оторопела, поняв, что ей это понравилось. Она чувствовала как тепла была его кожа, как отбивало свои последние удары его сердце и чувствовала хруст костей его ломающейся шеи. И ей это понравилось. Фрейр смог выбраться из-под тела горящего великана, но всё вокруг него уже полыхало и в тщетных попытках отыскать сестру он наткнулся лишь на тело убитого лучника. Из полыхающей травы ему на помощь выскочил всадник, ведущий за собой ещё одну лошадь. Это был Ньёрд, а позади него сидела и Фрейя. Фрейр поторопился взобраться на лошадь и вместе они выбрались из огня.***
Взбешённый Ньёрд, ведомый горем, в порыве нескрываемой злобы разбил о пол глиняную кружку. Фрейя, притаившаяся в уголке, робко вздрогнула, а её брат отвёл глаза от отца. Впервые за эти долгие счастливые столетия дети видели его в таком удручающем виде. Отчаянье больно грызло изнутри и скорбь, вперемешку с глубоким разочарованием, заставляли старого бога стыдиться. Никогда до этого ванам не доводилось испробовать вкус поражения и его горечь не пришлась им по нраву. Ньёрд, частично успокоив бурю в груди, поднял голову: — Двенадцать домов.- надрывающимся голосом прохрипел он.- Именно столько сгорело до тла. Двенадцать семей остались без крова и сколько ещё будут голодать из-за сгоревших полей… Провал, больше которого я ещё не видывал и лежит он, — Ньёрд обернулся к Фрейру, что скромно облокотился на стену и скрестил руки под грудью, и его голос зазвучал ещё тише.- на нашей совести. Мы взяли ответственность за безопасность людей и они доверили нам свои жизни, а мы их подвели… Фрейр, не отреагировал, он продолжал стоять как деревянная статуя, изящно дополнявшая убранство комнаты. Его не трогали речи отца и его настрой оплакивать потери. Молодой бог желал действий, ведь, по его мнению, оплакивать надлежит уж отомщённых, иначе правосудие так и не свершится должным образом. В его венах пылала ненависть, терзающая в бездействии. Фрейр вскочил на середину комнаты. — И что теперь?! Будем сидеть тут и собирать слёзы в фиал, пока он не наполнится и не решит волшебным образом все наши беды? Разве это по вашему благоразумно?! Сестра! — он обратился к Фрейе, которая до этого смотрела куда-то в сторону.- Ты не заметила ничего странного пока летела на Наутаном? Или мне одному кажется что эти налётчики не так просты как кажутся на первый взгляд?! — Я согласна, что здесь всё не так просто.- Богиня приняла более заинтересованный вид.- Отец, в переулке я наткнулась на одного из мародёров и осмотрела его вещи. Он уже далеко зашёл в глубь города, но ничего не взял! Ни монеты! Фрейр победно развёл руками, но тут же снова стал серьёзен. — Это ли не странно? Но, зная это, мы можем уверять, что нападение было лишь отвлекающим манёвром, а истинной целью — сжечь город! — Ну и зачем всё это делать мародёрам? Этой жалкой кучке отбросов галактики нет дела до заумных планов, это не в их природе! — Ньёрд презрительно относился к свойству его сына всё преувеличивать и видеть второе дно там, где его быть не может. Строить догадки и планы не было стихией Фрейра, это лучше выходило у его сестры. — А что если это и не мародёры вовсе? — Фрейя плавно, будто её сдувал ветер, поднялась с места и пересела ближе к центру комнаты, отец покосился на неё.- Что если за этим стоит кто-то, чьи планы больше простого грабежа? — Мы ведь сейчас говорим не об Асгарде?! — Ньёрд покачал головой и помассировал седые вески. — У Ванахейма тысячелетиями не было врагов! — Фрейр повысил голос и даже сорвался на крик.- Но тут Они! Рушат цивилизации одну за другой и думают что всё сойдёт с рук! А мы им не позволим. — Ты бы остыл, брат.- Фрейя чувствовала куда он ведёт и ей не нравилось это направление. В её глазах заплясали маленькие огоньки, она смотрела исподлобья, пытаясь намекнуть чем всё может закончиться — Что остывать?! Нам надо разгорячиться! И передать этот настрой каждому из ванов, сколько можно терпеть проделки этих тварей?! Я соберу армию и вместе мы пойдем на Асгард! — Фрейр говорил воодушевляюще, но тут Фрейя резко встала, опрокинув стул, подошла к брату и посмотрела ему прямо в глаза, прожигающем душу взглядом — И чем это кончится? Я люблю тебя, брат, но ты самоуверенный засранец который нас погубит.- молодой бог поморщился- Наша армия в упадке, народ без крова и хлеба, а ты! — она тыкнула в него пальцем- Ты собираешься развязать войну! Где здесь благоразумие? Фрейр ошарашено взглянул на разъярённую сестру. Фрейя резко опустила руку и напряжённо вздохнула. — Ты знаешь, что можешь рассчитывать на мою поддержку, но я не хочу спасать тебя от смерти каждый раз, когда ты лезешь на рожон, лишь потому что кто-то на нас косо смотрит.- Фрейя почтительно кивнула отцу и вышла вон. Фрейр оставался в недоумении. Он рассчитывал на то, что сестра встанет на его сторону, увидев то же что и он. Но ошибся. Иногда бог буд-то бы и не знал её. Фрейя переменчивая, как весенний ветер с южных гор, и упрямая, как горный козёл. Но то, что должно было отталкивать, в ней завораживало и так сильно, что, уже не смотря на всю боль причиняемую богиней, ты не мог расстаться с ней, упиваясь этим сладким ядом. Мужчины и женщины попадались в её ловушку и каждый в итоге уходил с разбитым сердцем. Но никто не смел винить в этом богиню. Её огненный характер мог испепелить тебя или же согреть и наполнить теплом твой дом. Не редко Фрейр обжигался. Ньёрд не стремился приструнить дочь. Фрейя предпочитала всё свое свободное время проводить вне дома, который казался ей не таким уютным как лесные просторы. Он лишь смотрел на неё с непонятными эмоциями. С первого взгляда могло показаться что лишь любовь кроется в его глазах, но там ютились и беспокойство, и страх, и огромная гордость. Как и всё Ньёрд восхищался молодой богиней, но старый бог знал больше остальных. То было причиной его беспокойства. Отец Фрейра и Фрейи вздохнул и глубоко призадумался. Оба они были правы от части, он разделял идеи сына, но и опасения дочери были не беспочвенны. Однако армия не была в таком уж упадке, как рисовала Фрейя. Небольшая группа великих воинов ванахейма была опаснее тысяч других собранных воедино. Нападения мародёров были им как детские забавы, но последнее было куда сильнее. Нельзя было больше сидеть и ждать пока Асгард изживёт себя сам. Фрейя ушла в лес, где ближе к склонам гор деревья остались не тронутые пожаром. Богиня бежала в глушь и маленькие ветки деревьев царапали её шёлковую коже, рвали золотые волосы на голове. Она не хотела видеть ни души около себя. Но разве дела мародёров, смерти и голод, лишь её тяжкий груз, за это ли она одна в ответе? Ей не стоило считать себя ответственной за всё плохое что есть в мире, но Фрейя считала. И даже толком было не ясно откуда берётся это гадкое чувство, ведь никто не разу не винил её и все её любили. Как же она тогда могла научиться себя ненавидеть? Единственный человек, кому она не нравится. Пытаясь отыскать источник этих мучений, девушка шла за тоненькой ниточкой в тёмной комнате полной чёрных холодных фигур, не шевелящихся, но всё же преграждающих ей путь. Шла за ниточкой, а та вела всё в тьму. И вот уже нельзя различить собственных рук, и страшно сделать шаг, Фрейя пытается нащупать стены, не отпуская тоненькую путеводную нить, боясь потерять её и не найти больше, заплутать во тьме, но ничего нет и даже, кажется, уже земля пропадает из-под ног, а при попытке сделать шаг вперёд охватывает дикий страх, сковывающий душу и крадущий воздух из лёгких, и она не смеет двигаться в том направлении. И вот уже Фрейя разворачивается назад и спешит убраться, как на её пути возникает призрак. Она проносится сквозь него, рассекая чёрный дым, из которого тот состоит, и падает в сырую холодную землю. Призрак разворачивается на неё и выглядит точно как бедная девушка, но глаза у него наполненный чёрным дымом, кожа потеряла свою краску и стала мертвенно бледной, а русые волосы запачканы запёкшейся густой кровью у рассечённой раны на голове. Фрейя пятится по земле не отрывая взгляда от мертвеца, помня лишь что ей страшно, но упирается в дерево. Призрак наклоняется к её лицу и, слегка наклонив голову, поднимает руки, где из каждого его пальца, как у верёвочной куклы, вьётся ниточка. Фрейя вздрагивает, стоя посреди густых деревьев, в ночной тьме, куда сквозь плотную листву не пробивается лунный свет. Она с опаской оборачивается, но ничего. Глухая тишина окружает испуганную богиню и больше нечего. Отец с сыном что-то обсуждали при тихом свете камина до самого позднего вечера и тогда было принято решение. Пока девушка сидела у горного склона, оставшись ночевать снаружи и греясь синим пламенем, парень выехал в середине ночи, в холодном лунном свете поскакал сквозь холод, по сгоревшему краю, туда, где его пока не ждут.