Наша звездная жизнь/ Our Star Life

      Противный громкий писк будильника заставляет Тимми проснуться на следующее утро, чуть не упав с кровати от неожиданности. Хорошенько треснув по источнику шума, он прикрывает глаза и пытается справиться с подкатывающей тошнотой, голова кружится, а виски нещадно пульсируют. Он осторожно ложится обратно и пытается сориентироваться. Требуется добрых 30 секунд, чтобы понять, что он один в своем гостиничном номере. Когда это осознание полностью доходит до него, он снова резко садится, из-за чего в глазах на мгновение темнеет.       Как только он начинает сходить с ума от того, что Арми больше нет с ним, и он упустил свой шанс, дверь распахивается, и входит Хаммер, неся бумажный пакет с выпечкой и два стакана с напитками. Тимми быстро смотрит на свою левую руку и видит кольцо, все еще плотно сидящее на его пальце. Он поражен ощутимым чувством облегчения, которое испытывает при осознании, что Арми все еще здесь и все еще его муж, смешанным с легким намеком на панику из-за того, что он все еще, по-видимому, застрял в жизни, которая ему не принадлежит.       Как только напряжение его немного отпускает, он пытается робко улыбнуться Арми. Тот оглядывает его и вздыхает.       — Как ты себя чувствуешь? Извини за будильник, — Арми смотрит на молчаливого нарушителя покоя, валявшегося на полу, и виновато улыбается. — Я бы с удовольствием дал тебе поспать еще, но мы не можем пропустить наш рейс.       Тимми мотает головой, что оказывается не самой лучшей идеей.       — Нет, все в порядке. Точнее, все будет в порядке. Мне просто нужно выпить аспирин.       Он и раньше сталкивался с похмельем, и это не так уж и ужасно, учитывая все обстоятельства.       Арми оставляет еду на столике и идет за аспирином из дорожной аптечки в ванной. На обратном пути берет бутылку с водой из мини-бара и передает все Тимми. Тот принимает все с благодарностью, закидывает пару таблеток и выпивает полбутылки воды за раз.       — Спасибо.       Арми только улыбается и быстро сжимает его плечо, прежде чем пойти к столу, чтобы взять остальную еду. Тимми наблюдает за ним пару секунд, прежде чем вспомнить, что произошло прошлой ночью… или, вернее, чего не произошло. Он тихо откашливается.       — Эй, прости, что вчера испортил нам вечер. Я действительно не хотел вот так заснуть, — он опускает голову так, что несколько кудрей падают ему на глаза.       Он чувствует, как кровать рядом с ним прогибается, но не может заставить себя поднять глаза. Арми большим и указательным пальцами берет его за подбородок и поворачивает его лицо к себе так, что уже трудно избежать его взгляда.       — Детка, тебе не нужно извиняться. Я имею в виду, что я тоже не раз перебарщивал с выпивкой и отключался в самый разгар веселья. Такое случается, — Арми пожимает плечами и сочувственно улыбается. — Мы можем наверстать упущенное в любой момент, — игриво хлопает его по плечу и целует в щеку.       Тимми бы хотелось предложить наверстать прямо сейчас, ведь он не знает, сколько времени ему осталось в этой альтернативной жизни, но, честно говоря, физически он не готов к этому в данный момент. Он боится, что если они даже попытаются, его тут же вырвет, а это не то воспоминание, которое он хотел бы иметь о своем первом (и, возможно, единственном) разе с Арми. Так что он лишь слегка улыбается Арми и кивает.       — Хорошо. А теперь поешь. Нам нужно выезжать в аэропорт через полчаса.       Они завтракают в уютной тишине. Тимми быстро принимает горячий душ, который помогает ему почувствовать себя вновь человеком, затем одевается и собирает чемодан.       Обойдя номер последний раз и осмотрев на предмет забытых вещей, они выходят в коридор.       — Ты готов отправиться домой? — одна рука Арми занята сумками, но другую он протягивает, чтобы взять ладонь Тимми.       — Да, готов, — тихо выдыхает он. Возможно, это самый честный ответ, который он дал за последние 24 часа. Он готов ехать домой. Просто он не знает, где именно этот дом.       Когда они добираются до аэропорта, пульсирующие виски Тимми превращаются в тупую головную боль. Когда Арми вручает ему посадочный талон, он видит, что пункт назначения — Лос-Анджелес. Ну, по крайней мере, на один вопрос ответ получен. Он полагает, что это имеет смысл, поскольку там дети Арми. Хотя, как он понимает с некоторым запозданием, он даже не знает, есть ли у Арми дети в этой вселенной. Он ведь ни разу не упомянул ни их, ни Лиз. От мысли, что Харпер и Форда здесь может не быть, у Тима появляется ком в горле.       Они проходят через досмотр и направляются к своему выходу на посадку, когда Тим останавливается у большого панорамного окна, чтобы еще раз посмотреть на Остин. Так много всего произошло здесь за последние 48 часов. Интересно, вернется ли он когда-нибудь сюда снова, в этой жизни или в своей собственной. Он отбрасывает эту мысль и продолжает путь к самолету.       Тим удивленно приподнимает бровь, когда понимает, что они летят эконом-классом. Не то чтобы он сильно заморачивался на этом, ему важнее просто безопасно добраться до пункта назначения. Но он знает, что Арми предпочитает бизнес-класс, потому что с его 195 сантиметрами роста довольно проблематично уместиться в креслах регулярных рейсов, даже доплатив за «дополнительное место для ног». Но он ничего не говорит, усаживаясь на место в проходе рядом с Арми, который занял у окна. Слава Богу, здесь только два места в ряду, так что они будут только вдвоём. Он по-прежнему боится летать, и его сердцебиение учащается, когда самолет отъезжает от телескопического трапа.       Но Арми абсолютно спокоен. Как только они оба пристегнулись, он поднимает подлокотник между ними и придвигается вплотную к Тимми, так, что их тела соприкасаются от лодыжек до плеч. Арми крепко сжимает его руку в своей и начинает тихо считать:       — Вдох, два, три, четыре, пять. И выдох, два, три, четыре, пять.       Тимми следует его инструкциям, бесконечно благодарный за то, что может отвлечься от размышлений о том, как самолет может выйти из строя и рухнуть. Арми продолжает в том же духе, пока самолет не наберет высоту и не выровняется, а нервы Тимми не будут достаточно успокоены.       Лишь только убедившись, что Тим в порядке, Арми слегка отодвигается на свое место, но их сцепленные руки так и оставляет на своем бедре.       Тимми внезапно понимает, что это должно быть то, что Арми делает все время, вроде правила, которое они установили для того, чтобы помочь ему справиться с паникой при полётах. Мысль о том, что Арми делает такой любящий жест, заставляет его грудь сжаться от тоски.       Он пытается читать книгу, которую купил в аэропорту, но не может сосредоточиться на истории, поэтому быстро бросает это дело. Надевает наушники, находит плейлист «местного» Тимми под названием «музыка для полетов» и решает попробовать послушать. Похоже, по крайней мере, музыкальные вкусы у них одинаковые. Но его хватает только на три песни, после чего засыпает, уткнувшись в плечо Арми, который тут же приживается к его кудрям.       Через пару часов он просыпается от того, что Арми нежно гладит его по руке. — Эй, малыш, просыпайся. Мы прилетели.       Они направляются к зоне выдачи багажа и забирают свои чемоданы. Слава богу, их не преследует кучка назойливых папарацци, пока они ловят такси.       Они подъезжают к скромному на вид дому в Западном Голливуде. Конечно, он и рядом не стоит с особняком Арми из его мира, но выглядит достаточно большим для комфортной жизни семьи из 3-4 человек. Газон ухожен и сам дом, видимо, был выкрашен не так давно.       Тим вытаскивает сумку из машины и следует за Арми, который уже приготовил ключ, чтобы отпереть дверь. Войдя внутрь, он поражается тому, как много всего от него самого и Арми в интерьере, начиная от цвета стен, мебели, и предметов искусства, украшающих стены. Это действительно их дом, потрясающий микс их вкусов и интересов, распространяющийся на каждую комнату и создающий идеальное пространство для жизни.       И тут он видит фотографии, аккуратно расставленные над камином. Он бросает свою сумку у входа и подходит, чтобы посмотреть на них, это его первый настоящий взгляд на свою жизнь с Арми здесь. Первое, на что он обращает внимание, — это Харпер и Форд, держащиеся за руки и мило улыбающиеся, фото сделано явно в профессиональной студии. Он с облегчением выдыхает от осознания, что дети Арми существуют и в этой реальности. Но не может не подумать и о Лиз. Харпер и Форд не были бы самими собой без ее ДНК, поэтому она явно должна быть здесь в каком-то качестве.       Он переходит к следующей фотографии - черно-белой. Фото сделано со спины, на ней Арми одной рукой прижимает Форда к груди, другой держит за руку Харпер, шагающую рядом. Крохотная головка Форда в шляпе торчит из-за плеча Арми, его детское личико выглядывает достаточно, чтобы увидеть намёк на улыбку на его лице. Фото очень выразительное. Интересно, кто его сделал?       — Любуешься своей работой? — от неожиданности Тим вздрагивает. Арми подходит к нему сзади и обнимает за талию, утыкаясь носом в его кудри. — Боже, я так люблю это фото.       Подождите, он сделал это? Вау! Тимми впечатлен очевидным фотографическим талантом, которым обладает Тимоти Шаламе из этого мира.       — Правда красиво, да? — он понимает, что это может звучать немного самодовольно, но ведь фото действительно потрясающее.       Арми утвердительно мычит и целует его в висок.       — Давай, помоги мне поднять сумки наверх, и тогда уже мы сможем расслабиться, — Арми отстраняется и возвращается в холл, чтобы взять их чемоданы и отнести наверх, предположительно в их спальню.       Тимми хватает оставшуюся сумку и следует за ним. По пути он замечает явную нехватку детских вещей в гостиной. Только в одном углу небольшая площадка с ящиком с игрушками и мягким ковриком, но ничего похожего на целый игровой этаж, как в особняке Арми и Лиз. Очевидно, что дети не живут здесь постоянно. Он задается вопросом, где они сейчас и когда они увидят их. — Я очень соскучился по детям. Скоро они будут у нас? — он пытается говорить спокойно, словно не придает особого значения тому, что спрашивает о том, что, как уверен, он явно должен знать.       Арми бросает на него немного странный взгляд и раздраженно качает головой. — Не раньше, чем через три недели.       Три недели. Оу, ладно, такого он не ожидал.       — Точно, конечно, — Тим начинает подниматься по лестнице позади Арми, перекидывая сумку через плечо, чтобы было немного легче. — Ну, нам стоит утроить какое-нибудь путешествие, когда они придут. Типа семейного времяпрепровождения.       Арми усмехается и снова качает головой. — Что, типа, в Диснейленд или что-то в этом роде?       Хоть это и может быть весело, но стоит только представить всю эту толкучку, да еще и в жару… нет, это не совсем то, что он имел в виду.       — Нет, я думал о чем-то более захватывающем. Например, мы могли бы взять их в Нью-Йорк, показать им город. Перейти, так сказать, в туристический режим. Я и сам-то уже давненько не бывал в популярных местах родного города.       Тимми приходится резко остановиться, когда Арми вдруг поворачивается к нему лицом, прожигая суровым взглядом. — Какого хрена, Тим? Это не смешно. Ты же прекрасно знаешь, что мы не можем этого сделать.       Глаза широко распахиваются, он открывает рот и снова беззвучно закрывает, не понимая, как реагировать ни на резкое изменение поведения Арми, ни на незнание, что именно он имел в виду.       — Угу, извини. Я просто имел в виду, ммм… ну, я подумал, что было бы неплохо весело провести время вместе, вот и все, — одной рукой он начинает дергать лямку сумки, висящей на плече, а другой крепко вцепившись в перила, чтобы не скатиться с лестницы под таким пристальным взглядом Арми.       Взгляд Арми немного смягчается, но челюсть остается крепко сжатой. — И ты знаешь, как сильно я бы тоже хотел это сделать. Но ты также знаешь, почему мы не можем, поэтому я не понимаю, почему ты поднимаешь эту тему сейчас.       Тим опускает голову, вперившись взглядом в ступени из красного дуба под ногами. — Прости, Арми. Я не… прости.       Не услышав ответа, он нерешительно оглядывается и видит, что тот все также смотрит на него. Он уже собирается повторно извиниться и, если потребуется, упасть на колени, когда Арми коротко кивает, разворачивается и продолжает подниматься по лестнице. Очевидно, произошло что-то плохое, но он не знал, что именно, а, учитывая реакцию Арми, сейчас явно не стоит рисковать и расспрашивать.       — Кроме того, даже если бы у меня было право перевозить их через границу штата, у меня с ними только два дня в месяц, и я не хочу проводить половину этого времени в самолете, летя через всю страну, — Арми добирается до вершины лестницы и оглядывается вниз, туда, где Тимми остановился несколькими ступенями ниже. Его лицо больше не сердитое, а скорее грустное. — Прости, Тимми. Знаю, что это несправедливо по отношению к тебе, и ты скучаешь по родителям, но я не могу этого изменить. Ты знаешь, я бы сделал это, если бы мог. Может, мы когда-нибудь сможем навестить их, только вдвоем, — он обреченно пожимает плечами и поворачивается, чтобы уйти по коридору.       Тим не может двигаться, его словно бетонной плитой придавило к лестнице, и ему приходится опереться всем своим весом на перила, чтобы удержаться в вертикальном положении. Он правильно расслышал Арми? Он видит своих детей только два дня в месяц? И он не может их вывезти из штата? Что, блять, происходит?!       Когда он, наконец, заставляет свои ноги продолжать двигаться, он находит Арми в их комнате, сидящего на краю кровати, их кровати, смотрящего бесцельным взглядом через большие раздвижные стеклянные двери, ведущие на просторный балкон. Он осторожно ставит свою сумку рядом с чемоданами и садится рядом с ним. Берет одну руку Арми в свои и нежно сжимает ее.       — Мне очень жаль. Я не хотел тебя расстраивать. Пожалуйста, просто забудь, что я наговорил.       Арми закрывает глаза и кладет голову Тимми на плечо, тихо вздыхая. — Нет, это ты прости. Я не хотел злиться на тебя. Во всем этом нет твоей вины, это моя вина. Я просто ненавижу, что тебе приходится страдать из-за моих ошибок.       Он из последних сил сдерживается, чтобы не попросить Арми объяснить, что все это значит, но понимает, что это лишь усугубит ситуацию. Ему просто нужно найти другой способ выяснить все, что ему нужно знать.       С минуту они сидят в тишине, прежде чем Арми снова поднимает голову и слегка улыбается. — Я приму душ, хочу смыть с себя самолет. Встретимся потом внизу и подумаем, что приготовить на ужин, хорошо?       Тим какое-то время просто смотрит в голубые глаза, ему бы так сильно хотелось, чтобы боль и печаль, которые он видит там, ушли навсегда, но он до сих пор не знает, в чем проблема, не говоря уже о том, как ее решить. Он кивает и оставляет быстрый поцелуй на руке Арми, прежде чем отпустить ее.       Как только Арми исчезает за дверью в ванную, Тим решает исследовать дом в поисках большей информации. Их комната украшена довольно скудно, только одна фотография в рамке, на которой они двое, похоже, на новогодней вечеринке, учитывая глупые шляпы на их головах с надписью «С Новым годом». Они улыбаются, наклонясь друг к другу и, предположительно, собираясь разделить полуночный поцелуй. Видимо, снимал кто-то из их друзей.       В шкафу ничего, кроме одежды, которая никак не помогает в расследовании, поэтому он спускается вниз, несколько раз останавливаясь по пути, чтобы полюбоваться картинами на стенах.       Он возвращается к каминной полке и рассматривает остальные фотографии. Есть групповой снимок с кучей людей. Тим узнает нескольких друзей Арми, но полно и тех, кого он видит впервые. Есть и их фотография со всей семьей Тимми, сделанная в квартире родителей в Нью-Йорке. Он узнал бы эти стены где угодно, и тут же накатывает тоска по маминой стряпне и мудрым советам отца.       Большой снимок посередине — с их свадьбы. Момент, где они обмениваются кольцами и… стоп… это что, Лука ведет церемонию?! Хотя, чему удивляться, в конце концов, именно благодаря Луке они встретились, а потом и влюбились. Он вдруг вспоминает, что вчера хотел позвонить ему, но не успел. Бросает быстрый взгляд наверх и прикидывает, что, вероятно, у него достаточно времени, чтобы получить хотя бы несколько ответов, прежде чем Арми спустится. Он быстро вычисляет в уме, сколько сейчас времени в Милане. По расчетам там почти полночь, но он знает, что Лука — сова, поэтому решает, что стоит рискнуть. Быстро находит его номер в телефоне и тут же нажимает вызов. Несколько длинных гудков, после чего звонок переключается на голосовую почту, он тихо чертыхается до того, как прозвучит звуковой сигнал, чтобы оставить сообщение: «Лука! Это Тимми. Пожалуйста, мне нужно, чтобы ты перезвонил мне, как только сможешь. Я просто… Мне действительно нужна помощь. Я думал, что здесь все в порядке, но это явно не так, и я не знаю, что делать. Просто перезвони мне, пожалуйста».       Он сбрасывает звонок и падает на гигантский кожаный диван позади себя. Пытается придумать другой план, но в этот момент Арми внезапно появляется на лестнице, одетый явно не по-домашнему, в рубашку и брюки, мокрые волосы зачесаны назад, и вид у него довольно раздраженный.       — Мне очень жаль, детка, но позвонили из ресторана и попросили выйти сегодня. Адам снова заболел, и они в отчаянии.       Прежде чем Тимми успевает спросить, о чем вообще он говорит, Арми целует его в щеку, когда проходит мимо дивана, и тут же направляется к входной двери.       — Я вернусь, как только смогу. Не думаю, что у нас осталась нормальная еда, так что закажи что-нибудь на ужин. И оставь немного для меня!       И с этими словами он вышел за дверь, Тимми тупо смотрел ему вслед, не понимая, что только что произошло. Ресторан? Какого черта? Чем больше информации он получает, тем только запутанней становится.       Он снова бросает взгляд на фотографии над камином, затем смотрит на свой телефон, и ему в голову приходит блестящая идея. Какой же он идиот, что не подумал об этом раньше. Он снимает блокировку и переходит в галерею. Вероятно же, что из фотографий на своем собственном телефоне можно узнать гораздо больше, чем где-либо еще.       Сначала он выбирает «Все», но, когда видит, что фотографий больше пяти тысяч, отказывается от этого. Чувак, другая версия тебя очень любит фотографировать! Он заходит в папку «Избранное», там всего пара сотен. В основном это куча разных селфи его и Арми, а также несколько фотографий с друзьями и несколько с его мамой и сестрой. Есть очаровательный кадр, где Харпер пытается заплести волосы Арми, а Ник на заднем плане показывает пальцем и ржет ему в спину.       Но его абсолютным фаворитом становится тот, на котором он и Арми медленно танцуют. Он не может сказать, где они, но похоже, что это свадьба или какое-то другое торжество. Все, что ему важно, это то, как Арми прижимает его к себе и выглядит таким влюбленным, что его грудь физически сжимается при виде этой версии их в такой прекрасный интимный момент.       Просмотрев эту папку, он переходит к следующей с пометкой «Съемки». Первые фото, которые он видит, со съемок «Назови меня своим именем», и его дыхание сбивается, когда он пролистывает их. Он потрясен тем, что действительно узнает некоторые из них, например, тот, где он и Арми позируют рядом со своими велосипедами в первый день их встречи, или тот, где все актеры собрались вокруг огромного обеденного стола Луки после первой читки. Есть еще парочка его и Арми, которые он узнает, но большинство остальных для него совершенно новые. И он совершенно не знает, что с этим делать. Это странное чувство — видеть фотографии из того периода своей жизни, который он так хорошо помнит, вот только они чуть-чуть другие, будто кто-то изменил угол наклона камеры всего на дюйм, но это крошечное изменение заставляет вас видеть все в совершенно новом свете.       Он также находит кучу фотографий, сделанных во время работы над «Леди Бёрд». Опять же, все было немного по-другому, но он не смог сдержать улыбки, вспоминая веселое время, которое провел, работая на съемочной площадке. Он натыкается на фотографию, на которой он лежит на коленях у Сирши, ее пальцы зарылись в его волосы, пока она массирует ему голову. Конечно! Сирша! Как он не додумался позвонить ей раньше!       Он сворачивает фотографии и заходит в контакты в поисках ее номера. Вздыхает с облегчением и улыбается про себя, когда находит. Сразу нажимает кнопку вызова, надеясь, что наконец-то сможет поговорить с кем-то обо всем сумасшествии, что с ним происходит.       Три гудка, прежде чем он слышит. — Алло?       — Сирш? О, слава богу! Как же здорово слышать твой голос! — он так рад, что готов заплакать.       — Тимоти? В чем дело?       Он сразу может сказать, что что-то не так. Она никогда не называла его полным именем. Но, по крайней мере, она взяла трубку, а ему определенно нужен кто-то прямо сейчас, поэтому он продолжил.       — Черт, Сирш, все вокруг словно с ума сошло, и я не знаю, что делать! Я проснулся вчера, и оказался немного женат, и это все, чего я когда-либо хотел, но теперь я узнаю все эти странные и ужасные вещи о своей жизни, и ни черта не понимаю, что произошло! — так удивительно говорить обо всем этом открыто, что он даже не замечает слишком долгой тишины на другом конце после того, как закончил.       — Так почему ты звонишь мне? — ее тон безэмоциональный, отстраненный, почти ледяной.       — Ч-что? Что ты имеешь в виду? Почему бы мне не позвонить тебе? Ты одна из моих лучших друзей! — волнение в его голосе уже не скрыть.       Сирша была одной из самых теплых и отзывчивых людей, которых он когда-либо встречал. Если она так себя ведет, значит, между ними произошло что-то действительно ужасное.       Сирша фыркает, недобро усмехаясь. — Да неужели? Одна из твоих лучших друзей, да? Поэтому я ни разу не слышала о тебе за последний год?! — ее тон в миг меняется с холодного на агрессивный, и глаза Тима расширяются от шока.       — Что?! Зачем бы мне… — он замолкает, ломая голову над тем, по какой причине он мог разорвать с ней контакт на год, но не может придумать ни одной.       — Боже, я не знаю, Тим. Думаю, тебе не очень понравилось, когда я предостерегла тебя от брака с Арми, — она снова фыркает. — И, видимо, я была права. Теперь ты звонишь мне для чего? Попросить о помощи, когда твоя жизнь разваливается? После года игнорирования меня, потому что я пыталась быть хорошим другом и быть честной с тобой? Я говорила тебе, что это произойдет, но ты был таааак убежден, что настоящая любовь стоит того, чтобы сломать всю свою карьеру. Так скажи мне теперь, стоит ли? Стоит ли пытаться пробоваться на роли, которые тебе даже не нужны, просто чтобы оставаться в игре? Мы с тобой оба знаем, что тот фильм должен был сделать тебя огромной звездой. Но ты прицепился к мертвому грузу Арми и теперь расплачиваешься за это.       У него кружится голова. Он не понимает, почему Сирша предостерегала его от Арми, ведь они всегда были дружелюбны, когда бы ни виделись. И почему она считает его мертвым грузом? Какая-то бессмыслица!       — Я не… о чем ты?! Зачем ты все это говоришь? Наше кино дало мне потрясающую карьеру! Ради всего святого, я получил за него номинацию на Оскар! — беспокойство лишь нарастает, потому что он не понимает, откуда столько враждебности и по какой причине так много ее направлено именно на Арми.       Ее смех на другом конце неприятен. — О, Тимми, ты пьян? Поэтому ты мне звонишь? Потому что ты прекрасно знаешь, что ничего не получил от этой роли, кроме огромного, разрушающего карьеру скандала, и неверного мужа.       На глаза выступают слезы, пока он слушает, как кто-то, кого он считал одним из своих самых близких друзей, говорит такие ужасные вещи о нем и об Арми. И пытаться понять, что она говорит ему о состоянии его карьеры, — непростая задача. Все, что он может сказать, это тихое: «Я не понимаю». Потому что действительно не понимает.       Сирша насмешливо фыркает. — Ну, конечно. Ты никогда не был способен видеть истину вещей. Слишком ослепленный своим увлечением, чтобы увидеть последствия своих действий, — когда Тим не отвечает, просто не знает, как реагировать, она продолжает. — Послушай, было круто услышаться и все такое, но мне пора. Позвони мне через год, когда ты, наконец, будешь готов последовать моему совету и порвать с Арми. Или, еще лучше, не звони, — после чего звонок обрывается.       Тим непонимающе смотрит на свой телефон, слезы затуманивают зрение, и он отчаянно пытается переварить все, что только что наговорила ему Сирша.       Посидев несколько минут в ошеломленной тишине, он отправляется на поиски ноутбука. Находит один в, кажется, их кабинете, и быстро запускает его. Должно быть, это его компьютер, потому что пароль, который он использует для большинства устройств, срабатывает с первой попытки. Он сразу же заходит на IMDB и ищет «Назови меня своим именем». Прокручивает вниз до раздела наград и резко выдыхает.       Там почти ничего не указано. Одна номинация за сценарий, которая не выиграла. Ни музыки, ни режиссуры, ни кинематографии. И сам Тим получил несколько незначительных наград за свою игру, но ни одной более ли менее крупной номинации не было указано. Ни SAG, ни «Золотого глобуса»… ни «Оскара». И среди его немногих перечисленных побед была премия Texas Film Awards… два дня назад. Какого хрена?       Он бежит наверх, чтобы найти чемодан Арми, и начинает яростно копаться в нем. Издает торжествующее «ага!», когда обхватывает рукой награду, которую вручил Арми прошлой ночью. Но его торжество недолговечно, до того, как он читает надпись «Тимоти Шаламе, лауреат премии Texas Film Awards 2018».       Он так потрясен, что роняет награду на ковер, но, к счастью, она не ломается. С минуту смотрит на этот булыжник, просто лежащий на полу. Что, черт возьми, со всем этим делать? Почему его имя на награде Арми? Он наклоняется, чтобы поднять ее, и кладет на кровать, плюхаясь рядом. Он чувствует себя абсолютно подавленным. Теперь у него была куча фактов о жизни Тимми этого мира, но все еще ни одного нормального ответа, почему это происходит с ним. Какой во всем этом смысл? Почему он здесь оказался и что он может сделать, чтобы вернуть все как было?       Он смотрит на награду в своих руках, и мысли начинают кружиться в голове быстрее, чем он успевает их осмыслить. Он чувствует себя совершенно раздавленным под тяжестью всего того, что произошло с ним за последние два дня. До панической атаки всего каких-то секунд пять, когда его телефон начинает звонить.       Когда он оглядывается и видит имя на экране, его единственная мысль — слава богу.