Наша звездная жизнь/ Our Star Life

      Позже, когда они вместе лежат в постели готовые ко сну, Арми читает книгу, а Тимми свернулся калачиком у него под боком, позволяя своим мыслям блуждать по событиям последних дней. Он сделал попытку снова погрузиться в книгу, которую начал в самолете, но после пяти страниц понял, что сюжет его не захватывает, и сдался.       Теперь, бесцельно пялясь в потолок, он сосредотачивается на успокаивающих звуках тихого дыхания Арми рядом, краем взгляда ловя каждое движение широкой груди вверх и вниз. Он никогда в жизни не чувствовал такой связи с другим человеком. Даже сейчас, когда все, что они делают, это просто лежат вместе в постели, даже не глядя друг на друга, он чувствует, что их души каким-то образом переплетены, будто что бы ни случилось и где бы он ни был, Арми всегда уже будет неотъемлемой составляющей его самого. Внезапно его одолевает желание рассказать ему все. Он не хочет иметь от него никаких секретов, особенно таких больших.       Он поворачивает голову, чтобы взглянуть на Арми, который все еще погружен в чтение, его губы слегка приоткрыты, а глаза быстро бегают по строчкам на странице книги в его руках. Тим легонько кладет руку на его голый живот, кончиком мизинца теребя край резинки домашних штанов.       — Эй, Арми? — голос тихий, нерешительный, словно и не желающий отвлекать его от чтения.       — Ммм? — тот не отрывает взгляда от книги, но Тим воспринимает это как согласие продолжать.       — Можно вопрос? — он тут же замолкает, внезапно засомневавшись, хорошая ли это идея. Но он не хочет ничего скрывать от Арми после всего, что у них было сегодня.       — Конечно, что такое? — Арми перемещает ближайшую к Тимми руку на его плечо, мягко поглаживая вверх-вниз, но глаза все еще прикованы к книге перед ним.       Тим сглатывает и собирает все свое мужество, чтобы продолжить. — Ты веришь в параллельные вселенные? — наверное, ему стоит сразу пояснить свой вопрос, но он решает дождаться ответа мужчины.       Требуется какое-то время, чтобы вопрос обработался в голове Арми, но когда это наконец происходит, он определенно привлекает его внимание. Зафиксировав страницу, на которой остановился, большим пальцем, он опускает книгу на кровать и поворачивается к Тиму, приподняв бровь. — Что, вроде кротовых нор, инопланетян и тому подобной херни?       Тимми невольно смеется. — Ну, я имел ввиду не столько научную фантастику, сколько… типа существование другой версии этой вселенной. Когда почти все то же самое, только… не так.       — Не уверен, что отслеживаю твою мысль, — Арми слегка хмурится.       Тим тихо вздыхает. Возможно, это не очень удачная идея. Он не знает, как все объяснить, когда и сам до сих пор не совсем уверен, как это произошло. Все, что он знает, так это то, что три дня назад он проснулся в этой параллельной жизни с Арми в качестве своего мужа, и теперь он хочет быть с ним полностью честным. Он слегка приподнимается, опираясь на локоть.       — Ладно, ты когда-нибудь думал о том, какой была бы наша жизнь, если бы мы никогда не сближались? Если бы не поддались влечению на съемках, если бы ты остался с Лиз? — он хотел бы иметь более точные подробности того, что произошло, но это все, что Лука смог рассказать ему.       Брови Арми взметнулись вверх. — Ты имеешь в виду, если бы я никогда не поцеловал тебя, и мы бы остались просто коллегами по фильму?       Все внимание Тима заостряется, когда он слышит, что это Арми, оказывается, инициировал отношения между ними. Он определенно удивлен этим, понимая, насколько безразмерно больше тому предстояло потерять по сравнению с ним из-за их связи.       — Да, точно. Например, может быть, есть другая вселенная, где мы просто друзья, где у нас обоих до сих пор неплохая актерская карьера, ты все еще рядом с детьми и Лиз никогда… — он замолкает, когда видит, как взгляд Арми становятся жестким, а его челюсти сжимаются. Он чувствует, как все его тело напрягается рядом с ним. Дерьмо.       — Если такое место существует, я рад, что мне не нужно там жить. Звучит так, будто это было бы убого, — Арми вытаскивает руку из книги, не заботясь, что потеряет страницу, на которой был, и потирает ей лицо.       Тим не может отрицать, что немного шокирован его реакцией. Да, они не вместе в его мире, и он ненавидит это, но, по крайней мере, у них есть другие преимущества, которых нет здесь. Арми же ведет себя так, будто это худший из возможных сценариев.       — Правда? Почему?       Он видит, как по лицу Арми пробегает горечь непонимания, и тут же сожалеет о своем вопросе. Он ни в коем случае не хотел намекать, что ему будет лучше в мире, где они не вместе, но, вероятно, что мужчина услышал именно это. Арми вздыхает и закрывает глаза на несколько секунд, прежде чем снова открывает, глядя прямо в глаза Тимми.       — Послушай, я знаю, что за последние пару лет нам пришлось пройти через массу дерьма, но, боже, Тим, я бы ни за что не хотел жить в мире, где у меня нет тебя, независимо от того, какие бонусы взамен бы предлагались. Я ни на секунду не пожалел о том поцелуе. Это было лучшее чертово решение, которое я когда-либо принимал, и меня не интересует никакая другая вселенная, в которой я оказался гребанным трусом, чтобы принять его. Я ответил на твой вопрос? — голос у него хриплый от волнения, но лицо немного смягчается, когда он откидывается на подушки, вперив взгляд в потолок, явно истощенный всем этим разговором.       Тима одолевает невероятное чувство вины за поднятую тему, и он не в силах заставить себя хоть что-то издать, поэтому просто энергично кивает головой, так чтобы Арми увидел это, даже не переводя на него взгляда.       Арми прочищает горло, но, когда снова говорит, выходит едва слышным шепотом. — А ты? Ты сожалеешь? — он все еще не смотрит на Тимми, и сердце парня разрывается на тысячу крошечных кусочков при мысли, что заставил его сомневаться в своих чувствах.       — Нет! Боже, Арми, нет! Никогда! — он хватает его подбородок и поворачивает, заставляя посмотреть на себя. — Быть с тобой – это все, чего я когда-либо хотел, и любая жизнь без тебя – совсем не та, в которой я хочу жить. Я клянусь, — он видит неподдельную печаль в глазах Арми и ненавидит себя за то, что стал причиной этого.       — Тогда к чему все эти вопросы? Что за бред про параллельные миры, где мы не вместе? Я имею в виду, черт возьми, Тим, мы женаты почти год, откуда все это?       Теперь очередь Тима отвести глаза, не зная, что на это ответить. Он явно не сможет сказать Арми всю правду прямо сейчас, не тогда, когда он выглядит таким сломленным и грустным. Он переводит взгляд обратно, чтобы снова встретиться с ним взглядом. — Я не… слушай, мне так жаль. Это ничего, правда. Это была просто глупая случайная мысль, которая у меня возникла. Я совсем не хотел тебя расстраивать, прости. Я тебя очень люблю, — он подносит руку к лицу Арми, большим пальцем успокаивающе поглаживая его щеку.       Арми закрывает глаза и слегка кивает. — Я тоже тебя люблю. Чертовски сильно.       Тимми не может больше терпеть, он сокращает расстояние между ними и впивается в его губы. Арми немедленно отвечает взаимностью, и вскоре Тим оказывается прижатым спиной к матрасу, придавленный восхитительной тяжестью горячего тела, пока они продолжают жадно пожирать друг друга. После нескольких минут жарких поцелуев Арми наконец отрывается, чтобы оба могли отдышаться.       — Это… это единственный мир, который мне небезразличен, — он тяжело дышит прямо в рот парня. — Тот, где я могу каждый божий день любить тебя.       — Мне тоже, — Тим сам удивляется тому, насколько правдивы слова, когда произносит их, шепот переходит от губ к губам, пока они продолжают делить одно дыхание на двоих.       Арми прав, все остальное дерьмо не имеет никакого значения, если у них не будет этого. Возможно, это то, что он должен был усвоить, может, именно поэтому он оказался здесь. Чтобы наконец понять то, что действительно важно.       Когда его дыхание возвращается к норме, он решается задать вопрос так давно мучивший его. — Арми? Расскажешь мне о нашем первом поцелуе? — да, он знает, что спрашивать об этом рискованно, но он так отчаянно хочет знать, как все произошло. А непосредственный участник события определенно тот, кто сможет поведать все в деталях, поэтому он должен попытаться.       Арми открывает глаза, моргает и в замешательстве смотрит на него сверху вниз. — Что ты имеешь в виду, рассказать тебе об этом? Ты вообще-то был там, дурень, — он ухмыляется, явно все еще сбитый с толку просьбой Тимми.       Тим изо всех сил старается продолжить свою игру, реагируя закатыванием глаз. — Я знаю это. Просто подыграй мне. Хочу услышать, как все было с твоей стороны, — он искренне надеется, что Арми клюнет на удочку, потому что иначе он никогда не узнает об одном из самых важных моментов в его жизни. — Пожалуйста? — добавляет он для верности, пуская в ход свои запатентованные щенячьи глазки.       — О, это грязная игра! — Арми смеется и тоже в ответ закатывает глаза, перекатываясь с него на спину, чтобы устроиться поудобнее. — Хорошо, если ты настаиваешь. Дурила, — он ухмыляется и проводит рукой по волосам Тимми, прежде чем жестом предложить ему пододвинуться поближе к нему.       Тим, не колеблясь, придвигается вплотную, укладывая голову на его грудь и закидывая одну ногу поверх его. Он начинает небрежно теребить шнурок на штанах Арми, ожидая, когда тот начнет говорить. Чувствует, как мужчина делает медленный вдох, когда начинает свой рассказ.       — Это была ночь после первого съемочного дня. Все пошли к Луке на ужин, чтобы отпраздновать это, он приготовил изумительный Оссобуко. Помнишь? Черт, это было так вкусно. Нужно заставить его приготовить это блюдо снова, когда в следующий раз приедем к нему в гости.       Тим действительно помнил. Он отчетливо помнит ту ночь. Он был так возбужден тем, что первый день съемок завершился без каких-либо серьезных проблем, за исключением небольшого дождя, который им все же удалось обойти, и Арми прав, еда на ужине была невероятной. Затем они оба вернулись в квартиру Арми и…       — Итак, после ужина мы вернулись ко мне, потому что у меня была травка. Ты был так взволнован, и я подумал, что ты ни за что не заснешь, если немного не расслабишься. Мы выкурили один косяк на двоих, и ты был… блять, ты был таким великолепным. В итоге, ты танцевал без музыки в три часа ночи перед открытым окном моей спальни, подняв руки над головой и покачивая бедрами, словно это было самой естественной вещью в мире. Помню, как просто смотрел на тебя, сидя на кровати, совершенно загипнотизированный этим невероятным тобой, который ворвался в мою жизнь и перевернул все с ног на голову. И когда ты отвернулся от окна, чтобы посмотреть на меня, с сияющими глазами и широченной улыбкой, все, о чем я мог в тот момент думать, это то, что если не поцелую тебя сейчас, то буду сожалеть об этом вечно. Так что я подошел к тебе, положил руки на твои бедра, чтобы они не качались, наклонился и поцеловал тебя. Часть меня боялась, что я перешел черту, особенно учитывая, что ты был таким молодым, но когда ты ответил на мой поцелуй и начал подталкивать меня к кровати, я понял, что, должно быть, ты хотел этого так же, как и я. Но, когда мы подошли к кровати, ты упал лицом в матрас и тут же вырубился.       Арми усмехается, вспоминая об этом, и Тим с запозданием понимает, что всю историю слушал, затаив дыхание. Он глубоко вдыхает и тоже хихикает, неохотно признаваясь себе, что такой расклад очень ему типичен.       Он помнит, как они курили, как он танцевал, но, когда он повернулся, та версия Арми не встала с кровати. Он так и остался сидеть, быстро отводя взгляд, когда Тим начал чувственно покачивать бедрами. Его Арми подождал, пока тот натанцуется и рухнет к нему на кровать в почти бессознанке. Он никогда не показывал никаких чувств, кроме платонических. На самом деле, от него всегда исходил отчетливый вайб «заботливого старшего брата», поэтому Тим решил, что не очень дружеские чувства, которые он уже начал испытывать к Арми, безответны, и ему не следует надеяться на что-либо между ними. Мужчина тогда настоял, чтобы он остался на ночь, желая убедиться, что с ним все в порядке. Сам устроился на полу, а Тимми предоставил постель, и на утро они вели себя совершенно нормально по отношению друг к другу, отправляясь вместе на съемочную площадку.       Думая об этом сейчас, он поражен тем, как одно, казалось бы, маленькое решение в конечном итоге изменило его жизнь в этом мире так радикально по сравнению с его собственной.       — И что ты делал после того, как я вырубился на твоей кровати?       Одна рука Арми зарывается в его кудри и начинает мягко перебирать их, заставляя парня потянуться к прикосновению. — Я укрыл тебя одеялом, а сам устроился в кресле рядом, просто наблюдая, как ты спишь. Меня терзали мысли, что я зашел слишком далеко с тобой, и понятия не имел, что с этим делать. Я был женат, а ты был еще таким юным. Так же я не хотел рисковать фильмом и подводить Луку, но в то же время я знал, что чувства, которые у меня возникли, не исчезнут сами собой. Я никогда в жизни не чувствовал такого сильного, мгновенного притяжения к кому-либо.       Сердце Тимми замирает в груди. Он и не подозревал, что можно влюбиться в Арми сильнее, чем он уже, но почти уверен, что только что это сделал.       Пальцы Арми начинают слегка массировать кожу его головы. — Это удовлетворяет твое любопытство к моей стороне истории? — голос насмешливый и слегка дразнящий.       Тим задается вопросом, сможет ли он вытянуть еще немного информации, не вызывая излишних подозрений. Он улыбается и пытается казаться непринужденным. — Хммм, ну почти. Хочу услышать и о нашем первом разе.       Арми фыркает и чуть дергает его за волосы. — Ты ведь шутишь, да?       Он только пожимает плечами и поворачивается лицом к груди Арми, оставляя мягкий поцелуй и вдыхая запах его кожи. Тот возобновляет массаж головы, и Тим понимает, что выиграл.       — Боже, ты действительно вознамерился прогуляться сегодня по закоулкам памяти? — Тимми кивает ему, и Арми снова фыркает. — Хорошо.       — Прошло три дня после того, как я впервые поцеловал тебя. Мы не говорили об этом и оба пытались вести себя так, будто ничего необычного не происходит. В тот день мы собирались снимать сцену на волейбольной площадке, но дождь не прекращался весь день, поэтому отсняв все запланированные внутренние сцены, Лука отпустил всех пораньше.       — В тот раз мы пошли к тебе в квартиру. Где-то с полчаса нам удавалось изображать беззаботное общение, болтая абсолютно ни о чем, когда ты, наконец, схватил меня за рубашку и буквально затащил в свою спальню, толкнув на кровать. Ты застал меня врасплох, но я определенно не собирался сбегать. Ты забрался на меня сверху, провел руками по моей рубашке и начал медленно ее расстегивать. Наклонившись, ты прошептал мне на ухо, что если я хочу, чтобы ты остановился, я должен просто сказать. Только я не хотел, поэтому промолчал, и когда ты продолжил раздевать нас обоих, моей единственной мыслью было то, как я благодарен тебе за то, что ты устал от наших танцев вокруг до около и просто взял инициативу в свои руки.       — Ты лег на кровать и ждал, чтобы я сделал следующий шаг. До этого момента я думал, что, если мы когда-нибудь перейдем эту черту, ты будешь жутко нервничать. Черт, что я буду нервничать! Но ты был так спокоен. Помню, как был удивлен этим. Обычно ты такой суетливый, к тому же явно еще довольно неопытный, но вот ты лежишь абсолютно уверенный, терпеливо ожидая, пока я сделаю то, чего мы оба так хотели. Это сделало тот последний шаг таким легким, таким естественным. И когда я вошел в тебя в тот первый раз… блять, Тимми, это было так восхитительно. Это было словно откровение. Будто я не принадлежал сам себе, пока не оказался внутри тебя.       Тим чувствует, как Арми наклоняет голову, чтобы поцеловать его в макушку, и ему приходится часто моргать, чтобы скопившиеся слезы не попали на его кожу. То, как Арми описывает их первый раз… звучит, будто это был рай. Только он хотел бы испытать это на себе. Может быть, он все еще может.       Справившись со слезами, он медленно поднимает голову, чтобы заглянуть Арми в глаза. — Покажи мне.       Лоб Арми морщится в замешательстве. — Что?       — Займись со мной любовью, как в первый раз. Хочу ощутить все, как ты. Заставь меня прочувствовать это твоими глазами, — его голос спокоен и серьезен. Он снова скатывается с Арми на спину, поворачивает к нему голову, наблюдая, как на лице того мелькает нерешительность. Он протягивает руку, чтобы переплести их пальцы. — Пожалуйста, — звучит словно мольба, на которую нельзя не ответить.       Арми нависает над ним, смотрит на него глазами полными трепета и обожания. — Это то, чего ты хочешь?       Тимми медленно кивает. — Да, — выдыхает он чуть слышно и поднимает руку, чтобы погладить лицо мужчины.       Арми закрывает глаза и льнет к прикосновениям, мягко утыкаясь носом в его руку. — Боже, что я сделал, чтобы заслужить тебя? — перехватывает руку Тимми, все еще лежащую на его лице, и подносит ко рту, чтобы нежно поцеловать. — Ну, если мне не изменяет память, я все еще должен тебе ночь твоих желаний.       Арми наклоняется и нежно целует Тима в висок, после чего садится, придавливая его бедра, и начинает водить рукой вверх-вниз по его футболке. На ней нет никаких пуговиц, но Тим уверен, что если бы они были, тот бы медленно расстегивал их в данный момент. Вместо этого Арми медленно тянет ткань вверх, постепенно обнажая живот и грудь, широкой ладонью оглаживая каждый открывшийся участок молочной кожи. Он наклоняется, чтобы россыпью легких поцелуев пройтись от живота и выше, колючая щетина щекочет чувствительную кожу, заставляя Тимми тихонько хихикать. Затаив дыхание, Тим пытается отложить в память каждое касание этого рта к себе, каждый горячий выдох, провоцирующий рой сладостных мурашек. Когда футболка собирается под мышками, Арми обхватывает его одной рукой и приподнимает, чтобы полностью стянуть ее.       Когда Тим снова прижимается к матрасу, Арми хитро улыбается ему и подмигивает. — Если хочешь, чтобы я остановился, просто скажи.       — Подожди, разве это не моя роль? — удивленно смеется он, но ему очень нравится игривый настрой мужчины в данный момент.       Арми небрежно пожимает плечами, все еще ухмыляясь. — Решил немного изменить сценарий. Ну знаешь, для поддержания интереса.       Не дожидаясь ответной реплики, он опускается ниже, поддевает резинку трико и спускает их вместе с бельем сначала до бедер, а потом вниз по ногам. Тим слышит тихий звук, когда они падают на пол где-то позади Арми.       Тело прошибает дрожь, когда Арми начинает так же зацеловывать его ноги, медленно продвигаясь вверх, оставляя нежные касания губ на чувствительной коже. Он старается полностью игнорировать свой уже твердый член, позже, они вернутся к этому позже. Прямо сейчас все его внимание сосредоточено на точке на внутренней стороне бедра, которую втягивают в горячий рот и с силой прикусывают. Он выгибает спину, наслаждаясь миксом удовольствия и едва заметной боли, покалыванием расползающейся по нервам.       Когда Арми отстраняется, Тим поднимает голову, чтобы посмотреть на него. Он наблюдает, как тот перекатывается с кровати и быстро стаскивает с себя штаны, через несколько секунд возвращаясь и накрывая его своим полностью обнаженным телом.       Влажные поцелуи в шею и укус чуть ниже кадыка заставляют его тихо заскулить. — Я никогда не захочу, чтобы ты останавливался, — хотел бы он, чтобы это прозвучало тем же легким тоном, каким говорил Арми ранее, но в итоге прозвучало больше как отчаянная мольба.       Арми отрывается от шеи Тимми и поднимает голову, чтобы посмотреть на него с нежной улыбкой на лице. — Хорошо, потому что я и не планировал.       Тим резко подается вперед, чтобы поймать губы Арми в жгучем поцелуе, выгибает бедра вверх и стонет в его приоткрытый рот от потрясающего давления их членов друг на друга. Тот подхватывает его под зад и прижимает сильнее, почти до болезненных ощущений, издавая при этом тихое: «Блять».       Горячая рука скользит вверх до подмышки, лишь чтобы снова опуститься, оглаживая рельеф ребер и сжимая плоть на внешней стороне его бедра, отчего по коже в разные стороны разбегаются мурашки. Арми аккуратно подхватывает Тимми под колено, поднимает и отводит в сторону, давая себе больше места между его раздвинутых ног.       Арми не торопится, готовит его медленно, осторожно растягивая, уделяя особое внимание простате. К тому времени, когда он, наконец, убирает пальцы и заменяет их членом, делая первый толчок, — одна нога парня согнута на плече мужчины, другая обвивает его бедро, руки закинуты над головой и придавлены к матрасу одной рукой Арми, пальцы которой вплелись между его, — Тим уже так далеко, что едва может мыслить ясно. Но когда он чувствует, как бедра Арми плотно прилегают к его, как он наполняет его полностью, что кажется он вот-вот взорвется от ощущений, он точно понимает, что тот имел в виду, когда сказал, что это было похоже на откровение. Он, наконец, там, где должен быть.       В конце концов, они занимаются любовью дважды за ночь, сплетясь телами вплоть до раннего утра. И когда они, наконец, падают на кровать, потные и сытые, Тимми даже не может вспомнить, каково это, когда все пять чувств полностью не заполнены стопроцентным Арми.