У зеркала

Бентли остановилась, музыка притихла, водитель вышел. Он был уставшим, хоть и не подавал виду. Вчерашним вечером ему пришлось отгонять любые всплывавшие мысли об ангеле, чтобы его никто и ничто не беспокоило, кроме мягкой и пушистой кошки, что не прекращая мурчать, ластилась к нему. Ладонь опустилась на ручку двери, но открыл её не падший, как того хотел, а ангел, долго ожидавший старого товарища. — Азирафаэль, — с ухмылкой произнёс Кроули, надеясь, что перед ним действительно его Азирафаэль, ну а голос выдавал неуверенность, — привет. — Здравствуй, Кроули. — Что-то не так? — ухмылка пропала. Что-то действительно было не так, как считал демон, а всё потому, что ангел не спешил пускать его в книжный, выжидая момент. — Кто к тебе вчера приходил? — Да так. — Энтони безразлично пожимает плечами. — Один старый знакомый. — Я думаю, — херувиму тяжело давались слова, но он всё равно продолжал говорить, желая обеспечить демону защиту от возможных преследований, которых, конечно же, не было, — нам стоит разойтись. Кроули, позволяя себе такую человеческую роскошь как лёгкие и дыхание, внезапно забыл как это должно работать. Казалось, что не только лёгкие дали сбой и остановили свои процессы, но и сердце. Внутри всё замерло. Это, конечно, не мешало жизни демона, так как он может жить спокойно не пользуясь ни одним из своих органов, но было очень неприятно и неудобно. — Что? Но... но почему? — лицезреть подавленного и расстроенного Кроули мог только Азирафаэль. Честно говоря, только он мог довести демона до подобного состояния. — Что случилось? Что я уже сделал? — Это не навсегда. — поспешил ангел. — Может полгода, не больше. Нам стоит побыть порознь, Кроули. Падший не знал, что говорить, он просто не понимал. Но раз его ангелу это нужно, тогда он, если не ответит, то послушает точно. — Ладно. Полгода? — Азирафаэль кивает. — Значит полгода. — Прощай. Кроули ничего не ответил, просто вернулся в машину, завёл мотор и уехал. Уже дома он дал волю ярости. — Что б тебя! Тёмные очки полетели в стену, телефон с автоответчиком следом за ними, также как и мобильный. Стол, отныне сломанный, и кресло больше не стояли на привычном месте, а валялись по углам. Статуя с двумя борющимися ангелами, украшавшая интерьер, была разбита на тысячи, если только не на миллионы осколков. Кабинет, спальня, кухня, ванная — всё было разрушено, повсюду обломки мебели, осколки и земля с разбитыми вазонами тех цветов, что росли хуже всех. Щелчок. Всё замерло и больше не требовало внимания. Растения застыли в страхе, кошка зависла в воздухе, едва касаясь задними лапами пола. Кроули падает на пол, совершенно не заботясь о том, что в спину вонзились множество каменных осколков. Желания встать и сделать хоть что-то больше не было. — Кроули, дорогой, думаю, нам всё же не стоило расходиться. — до боли знакомый голос нарушил приятную и успокаивающую тишину. — Нет. Так думаю я, а не ангел. — Но я — это он. — Нет! — демон подскочил с пола. — Ты — не он! Не Азирафаэль. Мой Азирафаэль считает, что нам следует быть порознь не меньше полугода, а иначе считаю я, а не он. Ты не мой ангел! — он подошёл почти вплотную, не переставая орать на плод воображения. — Проваливай! Снова один. Проводя рукой по рыжей шевелюре, он поплёлся за единственным целым в ванной предметом, который сразу же был унесён в усыпанный остатками статуи кабинет. Когда зеркало заняло место у стены, Кроули вернулся к отдыху на острых осколках. В его квартире то светло, то темно. Белые часы, которые ещё пару лет назад были чёрными, уже разобраны и разбросаны по запчастям, поэтому возможности узнать время не было, а поднимать руку с наручными часами оказалось слишком тяжело. Демон прогнал уже с сотню, возможно и больше ангелов, копий друг друга. И так бы всё и продолжилось, не нарушь застоявшуюся систему стук в дверь. Кроули открывает глаза и пытается понять, кому вообще придёт в голову стучать в его двери, но, перевернувшись на живот, всё-таки поднимается на ноги. Путь оказался не тихим, как планировался, под ногами хрустели и трещали обломки всего, что только сломалось и разбилось. Тонкие пальцы сжимают ручку, но он не спешит открывать, боясь, что остановившиеся сердце снова забьётся. Он знал, что стучать может только его ангел. — Кроули, ты там? Он отдёрнул руку от двери. Пол года не могли пройти так быстро. Тяжело выдыхая, демон уходит вглубь квартиры, раскидывая ногами мусор на полу. Ангел всё-таки входит в его квартиру. — Кроули, как ты? — Что значит "как ты"? — уточняет демон. — Я ни за что не поверю, что ты пришёл проведать моё состояние просто так. Если, конечно, ты настоящий Азирафаэль. — Я настоящий. — Ну да, конечно. — Дорогой, послушай... — ангел подошёл к Кроули, собираясь положить руку ему на плечо, но тот отскочил будто от огня. — Не смей меня трогать! Гость вновь попытался подойти ближе, но хозяин квартиры, то ли от страха, то ли просто не выдерживая, схватил стоящее у стены зеркало и замахнулся. Конечно, оно не задело ангела, вместо этого впечаталось в стену, разбиваясь в руках падшего. Шум до боли в ушах нарушает застоявшуюся тишину, заставляет недовольно скривиться и зажмуриться. В комнате остался только он с осколками стекла в руках. Как бы он не хотел остаться один, этого не выходило. Снова и снова являлись ангелы, а он уже и перестал разговаривать с ними, забившись в угол и спрятав лицо в коленях. Он, сам того не осознавая, молился и взывал к настоящему Азирафаэлю. Вскоре вновь скрипнула дверь, но в этот раз звук был более отчётлив, чем все предыдущие. Он был реальным. — Кроули, что тут произошло? — А то ты не в курсе? — шипит падший, подскакивая на ноги. — Как же вы меня достали! Всё приходите и приходите, и приходите! — Да что с тобой? — Ничего. — он прокручивается вокруг своей оси, расставив руки в стороны. — Я в полном порядке. А вот что с тобой? Со всеми вами? — Нами? — не понимает Азирафаэль. — Здесь только ты и я. — Ну конечно! — Кроули усмехается. — Здесь только я, ты, ты, ты, — он тыкал пальцем во все стороны, указывая на тех, кто был в его воображении и на настоящего ангела, — и ещё много тебя! Азирафаэль видел безумие в золотых глазах собеседника и не знал, что делать. Демон то и дело усмехался, что-то твердил, рассказывал, похоже, не в первый раз и активно жестикулировал руками. Херувим проследил за его правой рукой и заприметил сжатый в кулаке галстук-бабочку. — ...а я ведь просто хочу немножечко любви. — Извини? — прервал воодушевлённую речь друга херувим, которую, к слову, даже не слушал, за исключением последних слов. — Но, откуда у тебя бабочка? — Эта? — Кроули заулыбался во все тридцать два, держа клетчатую бабочку у своей шеи, демонстрируя то, как бы она на нём смотрелась. — Я содрал её с шеи моего ангела, когда чуть не разбил о него зеркало! — на говорившего вновь накатил гнев. — Но ты не бил о меня зеркало. — Да. — на смуглом лице снова засияла улыбка. — Потому что ты не мой ангел. Никто из вас не является моим ангелом. — Да кто? — не выдержал Азирафаэль, переходя на крик, чтобы понять хоть что-то. — Здесь никого нет. О ком ты говоришь? — А ты отличаешься. — Энтони обошёл ангела вокруг. — Что ты за Азирафаэль? Азирафаэль с моей совестью? Или Азирафаэль с остатками моей чёрной души? — он сделал удивлённый вид, хоть и не был удивлён. — Неужели ты настоящий Азирафаэль? Херувим ещё никогда так не боялся. — Кроули, пожалуйста, скажи, что происходит. — Ой, да брось! — возмутился падший. — Или мне каждому отдельно объяснять свои чувства? — Чувства? — Ага. Мои чувства, ангелу. — Так не объясняй каждому — объясни мне. На этот раз Кроули действительно удивился непохожести этого гостя на других, но всё равно не придал особого значения, хотя прислушался. Обдумывая свои дальнейшие шаги, он нахмурился. — Отличная идея. — наконец выдаёт он, собираясь по щелчку. — Поеду к ангелу, извинюсь за зеркало и расскажу о своей больной любви. Когда падший собирался дёрнуть ручку, открыть дверь и уйти, то резко остановился, ещё раз всё обдумывая. — Нет, я не могу. — взъерошив немного отросшие волосы, он отходит назад. — Надо ждать шесть месяцев... Или они уже прошли? — Прошли. — соврал букинист. Кроули засиял и ринулся вперёд. Теперь ему предстояло заехать в книжную лавку и поговорить со своим старым товарищем. Так быстро он ещё никогда не гнал.