У зеркала

— Ангел! — Кроули залетает в пустую лавку и немного удивляется. — Ангел? — Кроули, ты уже вернулся? — Ангел! Он оборачивается, но никого не находит. Начинает бродить меж стеллажей, обыскивая все места, куда только мог бы влезть херувим, но везде было пусто. И только он хотел подняться на второй этаж, как входные двери распахнулись, впуская хозяина лавки. — Азирафаэль! — Кроули хотел броситься к тому, кого любит, и обнять его, но вместо этого просто застыл на месте, сжимая в руке клетчатую бабочку. — А теперь давай поговорим нормально, прошу. — падший с недоверием смотрит на ангела, подозревая его в том, что он не настоящий. Азирафаэль подходит ближе, а Кроули отступает дальше. Последнему действительно хотелось верить в подлинность первого, но что-то мешало. Может это была бабочка в руке? — Кроули, не уходи! — он ловит демона за руку и уводит к дивану, насильно сажая его. — Я просто хочу поговорить. Но Энтони не хочет говорить. Он вскакивает с дивана, бросает бабочку и обнимает ангела, сминая ткань светлого пальто. Букинист чувствует дрожь и силу друга, оттого боится, что ещё чуть-чуть и как минимум два ребра у него окажутся сломанными. Пришлось встряхнуть рыжего за плечи, чтобы хоть как-то ослабить хватку и сесть вместе с ним на диван. — Прости... — Кроули боится отпускать Азирафаэля, боится думать, что тот, кого он обнимает, окажется нереальным. — Ты не бил о меня зеркало, успокойся. — херувим целует падшего в макушку, успокаивающе поглаживая ладонью по спине. — Это был не я. — Полгода прошли? Ангел не отвечает, лишь усмехается, прикрыв глаза. Кроули вновь напоминал ему маленького мальчика, которому нужна помощь, которому нужна поддержка. Кроули прижимается сильнее, проводя носом по его шее. Он знал как пахнет ангел, он помнил все его ароматы, но этот был другим. Азирафаэль краснеет, когда обнимавший его активно завозился, чуя новый запах. Демон вздохнул полной грудью, зарываясь носом в воротник светлой рубашки. — Что ты делаешь? — Новый одеколон? — Ах, — ангел нервно улыбается, проводя рукой по рыжим волосам, — да. Новый. Тебе нравится? Энтони молчит, не в силах спрятать довольную ухмылку. Он продолжает наслаждаться новизной, пока не засыпает. Он не спал уже четыре месяца. Когда сон ушёл, золотоглазый не чувствовал под собой тепло пухлого тела, на котором удобно устроился вчерашним вечером. Он не чувствовал запах нового одеколона и никто не гладит его по голове. Он жмурится сильнее, боится открыть глаза и вдруг осознать, что всё ещё лежит на полу с осколками зеркала и статуи... В мрачной, удалённой от зала комнате утопает тихий всхлип. — Кроули, дорогой, ты плачешь? — донеслось сверху. Голос был удивлён и сильно обеспокоен. Демон затихает, задерживая воздух в лёгких. По спине, немного разглаживая тёмную рубашку, проходят мурашки и тепло от чужой руки. Тяжело и шумно выдыхая, он всё-таки открывает глаза. Но, как бы ни хотел, не поворачивает голову к хозяину лавки, вместо этого изучает узор на обивке дивана. — Я пойду к посетителям, отдыхай. — ангел целует Энтони в темечко. — Если что-то нужно — зови. Рука покидает спину, оставляя после себя приятные ощущения. Тихие, еле слышные шаги покидают комнату, уже за пределами которой слышится "Я, кстати, убрал твою квартиру." Кроули вдруг становится хорошо и неожиданно приятно. Он поворачивает голову и видит перед собой светлую улыбку Азирафаэля. Испуганный крик не может обойтись без грохота уже во второй раз опрокинутого дивана. На шум почти мгновенно появляется букинист, открывая своему взору такую картину: Бедный демон, прикрываясь от кого-то небольшой подушкой, испуганно прижимался к стене. Как он только успел отползти от дивана на такое расстояние за считанные секунды? — Ангел, не бросай меня больше! — теперь он не напуган — он зол. — Кроули, объясни, что, мать твою, происходит? Стоит оставить тебя одного и ты тут же начинаешь сходить с ума! Кроули запинается, не знает, что ответить. Он, веря в то, что только настоящий ангел мог выматериться, подходит ближе к собеседнику. Он подозрительно щурится, хватает херувима за щёки и убеждается в его подлинности. — Мягенький. — улыбка, обнажающая острые клыки, застывает на худом лице, а руки, всё ещё державшие ангела, растягивают пухлые щёки в стороны. — Прекрати! — Азирафаэль легонько бьёт демона по рукам, заставляя отпустить начавшие затекать щёки. — Я не... мягенький. — Да, — подтверждает Кроули, — ты жирненький. Он ткнул любимого в бок, и только тот хотел вновь возмутиться, как его сковали в объятиях, тихо шепча "Настоящий". — Я получу объяснения? — Нет. Ангел вздыхает, обвивая шею демона руками. Возможно они бы простояли так ещё дольше, если б рыжий опять не принялся за своё, сминая бока под светлой жилеткой. — Жирненький. — Боже, Кроули! Он оттолкнул падшего, но, судя по самодовольной улыбке, совершенно не обидел его. Кроули продолжал улыбаться, не отрывая взгляда от синих во мраке комнаты глаз. — Дорогой, — немного раздражённо и чуть устало ангел потирает переносицу, — поставь диван на место. И если ты не можешь быть один, то ступай в зал и помоги покупателям найти нужные им книги. Щелчок. Комната убрана, на кончике носа появились круглые чёрные очки, а на лице всё ещё красовалась озорная улыбка. Он с удовольствием взялся за работу в книжном, стараясь не отходить далеко от ангела и не упускать его из виду. Удовольствие он получал от того, что менял книги местами, расставляя их в алфавитном порядке по последней букве сотого слова каждого печатного издания. При этом, будучи перфекционистом, он старался следовать не только алфавитному порядку, но и следить за размерами книг и их цветовой гаммой. Азирафаэль, конечно, был только за возвращение демонических шалостей Кроули, но желательно, чтобы эти самые шалости за пару километров обходили его лавку. — Кроули, тебе заняться больше нечем? — Нет. Я что, должен монетки к земле приклеивать? — Да хоть их, лишь бы не нарушал порядок моих книг. Ты вообще знаешь, сколько времени я убил на их сортировку? — Нет и знать не хочу. — демон ухмыльнулся. — Я помню весь твой порядок наизусть. — Правда? — раздражение от происходящего как рукой сняло. — То есть, ты сможешь в любой момент вернуть всё на свои места? — Иначе я бы этим не занимался. — Азирафаэль оказался приятно удивлён. Энтони был несказанно рад, что вот прямо перед ним стоит его ангел. Самый настоящий и единственный. Радость — хорошее настроение, а хорошее настроение — это желание пакостить всем и вся. Приятно было вспомнить, какого быть гением в плане демонической работы. — Помнится, я хотел показать свои умения в готовке. — произносит Кроули, начиная кружить вокруг херувима. — Я знаю рецепт восхитительных французских блинчиков и грех будет не попробовать их за столом моей кухни. — золотые искорки, казалось, можно было легко увидеть за чёрными линзами. — Ты искушаешь ангела. — На то я и змей-искуситель. Надеюсь, искушение удаётся, или мне стоит прикупить бутылочку другую вина? — Так хочешь увезти меня к себе домой? — Хочу готовить для тебя каждый день. — Поддаюсь искушению. Ангел улыбнулся самой своей невинной улыбкой, чуть смущённо отводя взгляд. Дья... Бож... Да что б его! Именно это создание свело его с ума, влюбило в себя и продолжает строить саму невинность, возрождая почти угасшие чувства. — Едем? — Кроули стоит у дверей, с нетерпением протягивая руку Азирафаэлю. — Едем. Как же ему нравится тепло от прикосновений ангела! Он готов отдать всё на свете, лишь бы обнять букиниста и никогда не отпускать, согреваясь его теплом и вдыхать новый, но уже полюбившийся аромат. Крепко сжав нежную ладонь, он уводит Азирафаэля из лавки, усаживает в Бентли и увозит домой.