У зеркала

— Собирайся, ангел, нам пора! — воодушевлённо воскликнул Энтони, как только двери книжного распахнулись перед ним, впуская как его самого, так и немного прохладного воздуха. Пара посетителей дёрнулись от неожиданности, ещё один просто неодобрительно глянул в сторону падшего. — Ох, дорогой, погоди немного, — теперь люди обратили всё своё внимание на хозяина лавки. "Ангел." "Дорогой." Разве двое взрослых мужчин станут так обращаться друг к другу? Видимо, да. — Поверь, это не будет ждать. — Но ещё не вечер. — Да, но нам надо ехать уже сейчас, — возразил Кроули. — Иначе приедем туда, куда я хочу, ночью. — В чём проблема? — не понимает букинист. — Чем ночь хуже вечера? — Ночью не та атмосфера. Хотя я мог бы разогнать для тебя облака, чтобы ты любовался звёздами. Теперь посетители не просто смотрели на две противоположности, а подозрительно косились в их сторону. — Хорошо. Думаю, к вечеру мы успеем. Не хотелось бы заставлять тебя тратить свои силы после всего произошедшего. Три последних посетителя поспешили выбрать себе книги, расплатиться и уйти прочь. Кто знает, сами они ушли или здесь было замешано чьё-то чудо? Кроули одновременно с Азирафаэлем садится в машину и захлопывает двери. Очки съезжают на кончик носа, на лице играет ухмылка, а движения ангела стесняет ремень безопасности. Азирафаэль не помнит никаких ремней, и тем более, что сам пристёгивался, но быстро понимает, что это дело рук падшего, и раз он сам решил пристегнуть кудрявого, то стоит вжаться в сидение, зажмуриться и молиться. Возможно, не гони Кроули на запредельной скорости, вряд ли они успели бы к вечеру, а тут ещё и солнце не успело скрыться. Падший привёз букиниста в поле, под одиноко стоящее дерево. Он не спеша разложил место, уже расстелив красное покрывало на мягкой траве. — Ну так ты идёшь? — Энтони стоял перед открытой дверью Бентли, выжидающе глядя на ангела. — Это наше, как бы, первое и последнее свидания. Ты же понимаешь, что если не исправишь моё состояние, то меня ждёт либо вечность мучений, либо суицид. — Суицид? — Азирафаэль успевает уловить только это слово, когда наконец отходит от вождения демона. — Да, — падший поправляет очки, пряча глаза. — Поверь, найти святую воду в двадцать первом веке и утопиться мне не составит труда, так что давай вылезай. — Да, конечно. — Помнишь, ты говорил, что мы сможем сходить как-нибудь на пикник? — спрашивает демон, помогая ангелу покинуть машину, держа его за руку. — Ох, дорогой, это мило. Кроули никак не реагирует на "это мило", жестом приглашая Азирафаэля сесть, и первое, что они делают — напиваются. Как выяснилось, падший собирался после свидания напиться в одиночестве, поэтому запасся ящиком вина в багажнике. В итоге напились оба, забыв о корзинке с едой. И оба не хотели покидать это место. — Так как ты себя чувствуешь? — медленно, проговаривая каждую букву, спрашивает ангел, взглянув на рыжие волосы собеседника, которые переливались огнём во время заката. — Не знаю. — Мне действительно жаль, что из-за меня ты так страдаешь, Кроули. — Я сам виноват, — демон скривился, убирая пустой бокал подальше. — Нет. Думаю, если бы я раньше рассказал о своей привязанности к тебе, то этого всего не случилось бы. — Ещё вина? — падший неизвестно когда успел подсесть ближе к любимому и протянуть ещё не начатую бутылку полусладкого. Он уже трезв и ближайшее время пить не собирался, желая узнать о какой привязанности идёт речь. Азирафаэль молча подставил свой бокал, наблюдая, как тот заполняется вином. — Спасибо. — Ты совершенно не упоминал о своей привязанности ко мне до сегодняшнего вечера, ангел. — Ох, и правда, — херувим чуть нахмурился, тяжело вздыхая. — Честно, я не хочу расходиться после этого свидания. Мне нравится рядом с тобой. Даже тогда, те четыре месяца без тебя тянулись очень долго. — Четыре месяца? — этот разговор начинал интересовать падшего всё больше и больше. — Ты ещё молился мне. — Я не молюсь. Это унизительно. И разве я не просидел дома полгода? — Я соврал, — наконец признаётся Азирафаэль. — Мы не виделись четыре месяца, три дня, семь часов, восемь минут и, хм, сорок две секунды, кажется. — Ты считал? — И не мог работать, — он грустно взглянул вдаль, провожая взглядом последние лучи солнца. — В моей лавке не хватало тебя. За всё то время я успел привыкнуть, что ты рядом. Мне было тяжело. — Так почему ты не явился раньше, я же с ума сходил! В прямом смысле. Букинист недовольно цокнул. Он не знал, как объяснить то, почему пришёл только тогда, когда Кроули начал молиться. — Знаешь, легче мне не стало, — демон лёг, подкладывая руку под голову. Он любил наблюдать за тем, как на ночном небе поочерёдно зажигаются звёзды, хоть и делал это довольно редко. — Ждёшь поцелуя? — Что? — он снова сел, обращая всё внимание на ангела. — Ну... ты говорил, что поцелуи неплохо влияют на твоё здоровье, — неуверенно отвечает кудрявый, бегло глянув на собеседника. — Это да, — падший отвёл взгляд в сторону. — Но тебе самому не стало противно? Ты всё-таки поцеловал демона. — Если ты демон, то это не делает тебя моим врагом или тем, с кем мне не положено спать, обнявшись, — язык заплетался, но речь всё равно была понятной. — Возможно я не привязан к тебе, а люблю тебя, — ангел ненадолго замолкает. — Это ведь любовь? — Не знаю. — Холодает, — поёжившись на месте, тихо шепчет букинист, обхватывая свой бокал двумя руками. Энтони тут же укрывает его тёплым пледом в светлую клетку, которую так любит его ангел, и улыбается, слыша в ответ тихое "спасибо." Он и сам уже начал замерзать, но упорно не подавал виду. Тишину нарушали только звонкие голоса излюбленной демоном группы, тихо игравшей из чёрной Бентли, стоящей неподалёку. — А тебе понравилось? — спустя невероятно долгие минуты молчание наконец нарушено. — Поцелуй? — Да, — рыжий боится, что сейчас прозвучит ясное "нет", и внутри всё рухнет. — Я поддался какому-то странному порыву тогда, — ангел мило и всё ещё невинно улыбается, не поднимая смущённого взгляда. — И точно не знаю. Но мне самому это помогло, пока ты не... ну... — Я понял. Извини. — Не извиняйся. Это было приятно, а я просто испугался. Не знал, как реагировать. Падший с трудом верит своим ушам. Его ангелу понравился поцелуй? Может, тогда он сможет повторить? — Мы могли бы быть вместе? Жить под одной крышей? Спать в одной постели? Любить друг друга? — Наверное, — Азирафаэль пожимает плечами. Снова молчание. Он делает очередной глоток вина и смотрит в небо, в этот раз решая начать разговор первым. — В каком смысле ты зовёшь меня ангелом? — В смысле? — Ну, ты ведь любишь меня, а люди иногда называют любимых ангелами, но так же я и по своей сущности являюсь ангелом. А он-то и сам не знал. Вроде бы в голосе звучала любовь к Азирафаэлю, когда он обращался к нему "Ангел", но так же это было обычным прозвищем, типа второго имени. Букинист, даже будучи пьяным, мог спокойно читать эмоции Кроули по его выражению лица и ощущать его чувства. Сейчас он улыбался, ведь так тяжело поймать растерянность на лице этого змея. — Можешь назвать меня как-нибудь? — Как? — демон всё ещё был озадачен тем вопросом. — Милый? Любимый? Дорогой? — Повтори. — Дорогой. — Можешь ещё раз? — Дорогой. — Ещё. Ангелу нравилось слушать нежный голос падшего, называющий его дорогим, и наблюдать добрую, совершенно недемоническую улыбку. Падшему нравилось обращаться к ангелу с этой нежностью и искренне улыбаться. Ему нравилось наблюдать за румянцем на мягких щеках любимого. — Ангел, — тихо зовёт Кроули, указывая на свои губы, — можно?.. Херувим молча кивает, убирает бокал в сторону и подсаживается ближе к демону. Рыжий снимает очки, прикрывает глаза и немного наклоняется вперёд. Ангел укрывает пледом их обоих. Плед был не слишком большим, поэтому, чтобы согреться, пришлось сесть как можно ближе друг к другу. Пришлось обнять друг друга. В этот раз букинист был смелее. В этот раз он даже не пытался оттолкнуть Кроули. В этот раз поцелуй нежный. В этот раз на фоне играет припев "We are the champions" группы "Queen", заставляя падшего улыбаться в поцелуе. — Отныне это моя любимая песня, — не без улыбки произносит Энтони, оторвавшись от мягких ангельских губ, чтобы вдохнуть немного воздуха. — Обещай, что будешь давать мне таблетку в виде поцелуя каждый вечер. — Если это вылечит тебя, то тогда впереди ждёт целая вечность на двоих. — А если одного поцелуя по вечерам будет недостаточно? Азирафаэль, будучи всё ещё пьяным, подарил Кроули новый, более горячий поцелуй. Сколько бы поцелуев и каких именно не было подарено падшему в тот вечер, рассвет они всё равно встречали у него в квартире, где утром ему удалось наконец-то порадовать херувима своими умениями в кулинарии.