stay gold

— Стэн, — Кенни тянет пальцы к его лицу и ведет по щеке вниз, очерчивая линия, поглаживая. Кенни чувствует себя дураком — ревнует к солнцу, что свободно касается его, одаривая своим теплом, — ты веришь в реинкарнацию? Стэн будто просыпается — быстро моргает, прогоняя свалившуюся на голову полудрему, и смотрит в ответ удивленно. Какая, к черту, реинкарнация? Им по шестнадцать лет, они видели и бога, и Сатану, и Будду. Они знают, что вера бессмысленна и финал будет один. Все это Стэн не произносит, но оно упрямо считывается с плотно сжатой линии губ. Губ, которые много веков назад целовала сама Принцесса, уронив золотые пряди ему — самому бравому эльфийскому рыцарю — на плечи. Вокруг Королевства бушевала война, эльфы и люди резали друг друга, безумные в своей ненависти, а Принцесса продолжала целовать эльфийского рыцаря, своего врага, будто не ведая, что творит. Будто завтра никогда не наступит. Принцесса Кенни была реалисткой. — Я дам вам в три раза больше, — на стол посыпались градом золотые монеты, — если у нас со Стэном будет шанс. Шанс на нормальную жизнь, когда не придется ждать его во мраке леса с содроганием сердца, не зная, жив он или уже мертв, вернется к ней или нет. Шанс прожить жизнь вдвоем. — Ты очень любишь его, — усмехнулась старая колдунья, перебирая золото скрюченными пальцами; ей не требовались объяснения и долгие рассказы о судьбе-злодейке, не потребовалось и объяснять, кто такой Стэн. Ее бесцветные глаза видели дальше, чем положено людям, устремляя свой взор через эпохи. — И поплатишься за свою любовь страшной участью. Скажи, деточка, оно тебе надо? Принцесса, о красоте которой слагали баллады, усмехнулась под стать старой ведьме. — Я уже проклята: я не могу быть с любимым. Кенни отдала свою кровь и волосы с головы Стэна для заклятья — ведьма бросила это все в котел с какими-то травами, сказала что-то на нечеловеческом языке и заставила это выпить. Кенни почувствовала, как силы покидают ее тело, и услышала — лес вокруг, сомкнувшись, шептал ее имя. — Теперь ваши души связаны. У вас будет шанс, о котором ты так просишь, но нескоро — придется дождаться. А пока... И ведьма, эта старая карга, воткнула в Принцессу свой кинжал — кровь рекой полилась на платье и окропила собой черную землю через дыру в полу. Кенни проснулась на следующий день в своих покоях со знанием, что стала бессмертной. Она не сможет умереть до тех пор, пока жив Стэн. Честно говоря, Кенни не увидела в этом проклятья. И без того бесстрашная Принцесса рвалась в бой почти бездумно, разрывала себя на части — в буквальном смысле, — натыкалась на острые мечи и кинжалы и проливала кровь, свою и чужую — ее хватило бы на море. Умирать раз за разом оказалось больно — Кенни стискивала зубы и терпела, зная, что это все окупится. Когда-нибудь. ...они пережили страшную войну, перемирие, создание нового объединенного королевства и коронацию первого короля эльфов и людей, отразили не одну атаку захватчиков. А потом Стэн погиб в мирное время, не выдержав и года спокойствия. Его нашли у стен крепости с собственным мечом в груди — точно в том же месте, где когда-то проклятая колдунья вонзила в Кенни кинжал. Принцесса угасла через несколько лет, растратив себя в бессмысленной борьбе за возвращение престола, который не был ей нужен. До этого она устроила охоту на ведьм, но те словно сгинули. А потом у них появился шанс. И еще один, и еще много. Кенни перерождалась: в разных телах, в разных странах, разного пола. Мир рушился, перекраивался, менялся, а Кенни был — была? — здесь, неизменно. И раз за разом находил Стэна: юного или старого, здорового или больного, мужчиной или женщиной. Они были возлюбленными, были друзьями, были врагами. Роли менялись раз за разом: однажды даже они попали в эпоху супергероев и были героями в ярких плащах, борцами за свободу и справедливость. Иногда им приходилось скрываться, особенно когда в лотерее судьбы выпадали разные классы или одинаковый пол. Иногда они разлучались и умирали в одиночестве. Кенни ненавидел такие жизни, но избежать их не мог. Иногда его мучило, что раз за разом, когда он спрашивает Стэна о прошлых жизнях, ответ неизменен: — Нет. Двое подростков лежат в мягкой траве и говорят о вечном. И солнце нежно гладит Стэна по лицу. Кенни усмехается в капюшон парки, рассматривая Вселенную у Стэна в глазах. Такую же, как и эпохи назад. Ему никогда не надоест спрашивать. Как и проживать одну жизнь за одной. Вместе со Стэном.