Prized

Ремус уставился на Снейпа, его сердце все еще колотилось от ярости и разочарования, но он изо всех сил старался держать себя под контролем. Как бы он ни злился из-за того, что, вероятно, происходило с Гарри в этот момент, он знал, что Северус не виноват. Он, вероятно, делал все, что мог, чтобы защитить Гарри, даже если сейчас казалось, что этого недостаточно. — Я не понимаю, — наконец произнес оборотень в наступившей между ними напряженной тишине. — Чего ты не понимаешь? — голос Снейпа был холодным, почти ледяным. Его губы были плотно сжаты, а глаза сузились. Ремус был почти уверен, что человек перед ним напуган и делает все возможное, чтобы скрыть это. Он знал, как сильно Снейп ненавидел оборотней, и почти чувствовал вину за то, что застрял с ним в комнате наедине. С другой стороны… — Я не понимаю, почему мы не можем просто пойти и спасти Гарри. Убить Дамблдора, взять Хогвартс силой и вытащить моего крестника из этой богом забытой школы. И как больно говорить о месте, где он вырос, о месте, которое он когда-то считал домом, как о богом забытом. Но ни одно другое слово не подходило. Дамблдор взял то, что когда-то было его убежищем, и использовал это, чтобы заточить единственное, что у него осталось от любимых друзей. Люпин никогда больше не сможет видеть Хогвартс в прежнем свете. Северус рассмеялся, скорее горько, чем весело. — Мы не можем этого сделать, Люпин, потому что как мы выясним, под каким ритуалом Гарри? Если мы убьем Дамблдора до того, как получим эту информацию, есть шанс, что название ритуала и, следовательно, наша возможность нарушить его, уйдет с ним в могилу. Ремус резко выдохнул, его дыхание участилось. Он снова вдохнул и на этот раз обнаружил, что с трудом справляется с комом в горле. — Я понял, — сказал он и удивился, каким хриплым стал его голос всего за несколько ударов сердца. — Но, черт возьми, Северус, должно же быть что-то еще, что мы можем сделать, что-то большее, чем просто сидеть и ждать, когда Рональд, блядь, Уизли решит предать свою семью! Разве это не нелепая мысль? Ни один Уизли никогда не отворачивался от своей семьи. Перси был близок к этому, но даже он не отбросил все идеалы, в которые верили Уизли. — Если у тебя есть предложение получше, я хотел бы его услышать, — пожал плечами Снейп. — Потому что если ты считаешь, что я не думаю об этом каждый день, ты ошибаешься. Я обещал, что буду оберегать его, и… — Северус стиснул зубы и покачал головой. Ремус закрыл глаза и судорожно вздохнул, смаргивая слезы, которые начали собираться в уголках глаз. Он не был печален; он был уверен, что это были скорее слезы разочарованного гнева, чем что-либо еще. — И ты сказал, что они не были... что девочка Уизли не была… — Кажется, они не зашли дальше поцелуев, — тихо сказал Снейп. Он снова покачал головой и потер глаза ладонями. — Не то чтобы этого было недостаточно. Если я могу что-нибудь сделать, чтобы остановить это… — Можешь рассказать ей о ритуале? — спросил Ремус, но потом отвернулся. — Нет, неважно. Это был глупый вопрос. Конечно, ты не можешь. Ты не можешь рисковать тем, что она скажет кому-то, что ты больше на стороне Гарри, чем кажется. — Точно, — сказал Северус. Его голос звучал почти... безнадежно. Люпин не привык слышать от него такой тон. Позади них раздался щелчок, звук отпираемой двери. Ремус вздохнул, но не двинулся к ней. — Ты можешь мне кое-что сказать? — спросил он, когда Северус тоже не пошевелился. Было кое-что, что он должен был выяснить, но он не доверял никому, кроме Северуса, настолько, чтобы ожидать честного ответа. — Возможно, — ответил Снейп. — Хотя я не могу обещать, что тебе понравится то, что я скажу. — Каково это, быть Пожирателем Смерти? Северус немедленно покачал головой. — Не делай этого, — быстро сказал он неожиданно охрипшим голосом. — Не совершай этой ошибки, Люпин. Ремус не шелохнулся. — Тогда скажи мне, что Волдеморт собирается позволить Гарри идти своим путем, — сказал он тихо. — Скажи мне, что он позволит людям, которым не доверяет, общаться с ним. Северус отвел взгляд, его глаза потемнели от какого-то чувства, которое Ремус не мог определить. Может быть, сожаление? — Я не могу этого сказать, — сообщил он после недолгого молчания. — Но Люпин, пожалуйста, ты не хочешь этого. Этот человек убил твоего лучшего друга! Он убил Лили и... Ремус кивнул, соглашаясь с его аргументами. — Да, — сказал он, резко перебивая Северуса. — Волдеморт убил Джеймса и Лили, и, по крайней мере частично, он виноват в смерти Сириуса. И я никогда не прощу его за это, но Северус, скажи мне, что он позволит Гарри видеть во мне больше, чем гребаного посланника, если не будет верить, что я лоялен. Северус снова покачал головой. — Я не могу сказать тебе этого, Люпин, — повторил он. — Но я могу сказать тебе, что ты совершишь ошибку. Что ты не Пожиратель Смерти, что ты никогда не будешь Пожирателем Смерти по-настоящему. Ремус опустил взгляд на свои руки. — Я тоже никогда не думал, что стану членом стаи Грейбека, — тихо сказал он. — Может, я и не член его стаи, пока нет, но буду, если останусь здесь. И я не могу уйти, только не от Гарри... если Волдеморт собирается держать Гарри здесь. — Тогда будь членом стаи Грейбека, но не совершай этой ошибки, — рявкнул Северус. Он не смотрел на Ремуса. — Принятие темной метки – одна из вещей, о которых я жалею больше всего, — затем он вздрогнул и оглянулся, как будто ожидал, что Волдеморт ворвется в дверь. Когда ничего подобного не произошло, Северус слегка потер руку, как будто это причиняло ему боль, и немного расслабился. Ремус протянул руку, прежде чем успел передумать, и коснулся плеча Снейпа. Мастер зелий вздрогнул, его глаза расширились, но он не отошел. — Мне жаль, что ты так думаешь, — осторожно сказал Ремус. — Но я... я должен сделать то, что лучше для Гарри, и если это означает присоединиться к Темному Лорду... Хотя Ремус с трудом верил, что эти слова сорвались с его губ, он знал, что это правда. Он слишком долго колебался. Он не знал, правильно ли принял решение, простят ли его Джеймс, Лили или Сириус за то, что он принял Метку, но Ремус знал, что так и должно быть. Северус не смотрел ему в глаза. — Ты можешь быть верен Темному Лорду, достаточно верен, чтобы заслужить его доверие, не принимая его метки. Ремус сжал плечо Северуса, недостаточно сильно, чтобы причинить боль. — Может быть, — тихо сказал он. — Но смогу ли я быть рядом с Гарри, когда он выйдет из под действия этого проклятого ритуала? Ты думаешь, Волдеморт позволил бы кому-то, кто не носит его метку, находиться рядом с Гарри так скоро после его освобождения? Северус наконец посмотрел на него затравленным взглядом. — Ты хочешь быть там, когда Гарри освободят? — спросил он, и что-то в его голосе, какое-то предупреждение, заставило Ремуса усомниться в ответе, который, как ему казалось, он знал. Но... — Да, — твердо произнес он. — Конечно, я хочу быть там, когда Гарри освободят. Северус рассмеялся глухим и прерывистым смехом. — Ты можешь думать, что это то, чего ты хочешь, Люпин, так же, как ты думаешь, что хочешь быть Пожирателем Смерти, но поверь мне, ты понятия не имеешь, о чем просишь. Ты представляешь какой-то триумфальный момент, когда мы освободим Гарри, и он сразу же поблагодарит нас за всю нашу тяжелую работу, верно? Ремус открыл рот, чтобы ответить, опровергнуть мысль о том, что он мог бы быть так наивен, но Северус просто не дал ему ничего сказать. — Все будет не так, Люпин. Нам повезет, если мы вообще сумеем его освободить, а если и сумеем, то это не будет моментом триумфа. Он может выйти слюнявым лунатиком, неспособным составить связное предложение или... или... — Северус снова рассмеялся, и вскоре смех перешел в слезы, резкие рыдания, которые сотрясали его стройное тело. Ремус не был уверен, но ему показалось, что он услышал, как мужчина сказал: — Это все моя вина. — Это не твоя вина, — быстро ответил Ремус и использовал руку, которую все еще держал на плече Снейпа, чтобы притянуть его ближе. Часть его думала, что Северус использует увеличившийся контакт как предлог, чтобы полностью отстраниться, однако тот, видимо, был так расстроен, что только наклонился к Ремусу и позволил себе плакать. — Как это может быть твоей виной? Это же не ты сказал Дамблдору, где Гарри. — Если бы он доверял мне больше, то сказал бы, что идет за Гарри, — хрипло прошептал Северус. Ремус почувствовал, как кто-то дергает его за одежду, и понял, что Северус сцепил руки на груди. — Я мог бы вытащить его вовремя, и это могло стоить Волдеморту его шпиона, но это стоило того, чтобы избавить Гарри от этого. — Я не знал, что тебя так волнует благополучие Гарри, — осторожно сказал Ремус. — Я обещал оберегать его, — повторил Северус. Его рыдания прекратились, и он прислонился к Ремусу еще на несколько мгновений, прежде чем отстранился и потер глаза руками. — И посмотри, какую фантастическую работу я проделал. — Это не твоя вина, — повторил Ремус. Он потер плечо Северуса рукой, которая оставалась там, затем опустил руку прежде, чем Северус мог стряхнуть ее. — Это была не твоя вина, правда. Дело в том, что они не знали, как Дамблдор нашел Гарри и могли никогда этого не узнать. Но Ремус абсолютно точно знал, что это не было виной Снейпа. — Прости, что... плакал... на тебе, — сказал Северус натянуто. — Заверяю тебя, что у меня не было намерения это делать. Ремус не пытался сдержать смех, вырвавшийся у него, смех искреннего веселья. — Все в порядке, — честно ответил он. — Ты меня не побеспокоил. Я рад, что смог быть здесь. Северус уставился на него, его глаза скользили по лицу Рема, как будто он что-то искал. — Мы не друзья, — медленно произнес он, словно пытаясь понять, что имеет в виду Ремус. — Это твое решение, — честно ответил Ремус. — Я все еще злюсь на тебя за то, что ты раскрыл мою тайну на третьем курсе Гарри, но если хочешь, мы можем оставить все это позади. Или во всяком случае попытаться. Северус отвел взгляд. — Ты оборотень, — сказал он, но в его голосе не было и намека на язвительность, как когда-то. — Да, — согласился Ремус. — Я был таким с детства, как ты знаешь. Я изо всех сил стараюсь держать себя в руках, но, как тебе хорошо известно, иногда я оступаюсь. Думаю, то же самое можно сказать и о любом человеке. Северус кивнул в знак согласия. — Я не буду извиняться за то, что раскрыл твой статус школе на третьем курсе Гарри, — сказал он сухо. Ты не должен был быть там, о чем свидетельствует тот факт, что ты забыл принять зелье Волчьего Аконита. Ремус поколебался, потом кивнул. — Я мог бы указать, что это произошло, когда я был под принуждением, но я думаю, что ты знаешь об этом. Я также думаю, что ты не совсем неправ, учитывая, что мой момент принуждения мог стоить жизни нескольким невинным детям, включая Гарри. — Спасибо, что признал это, — сказал Северус все еще немного напряженно. Ремус открыл рот, чтобы ответить, но прежде чем он успел это сделать, дверь открылась и в комнату ворвался Волдеморт. Он хмуро посмотрел на них обоих. — Ради Мерлина, вы оба еще здесь? Я отпер дверь минут пятнадцать назад. — Мы исправлялись, — сухо сказал Северус. Он поклонился Волдеморту, кивнул Ремусу и вышел из комнаты. Ремус глубоко вздохнул. — У вас есть минутка... милорд? — спросил он тихо, осторожно. Он все еще не был уверен, что принял правильное решение, простит ли его кто-нибудь из друзей, пожалеет ли он об этом, но... Но он уже решил, что сделает все, что потребуется, чтобы быть с Гарри в трудную минуту, и это определенно было время нужды. — Есть, — прохладно ответил Волдеморт. — Что тебе нужно, Люпин? Темная метка, когда Ремус ее получил, горела так, как никогда прежде. Это была самая страшная боль, которую он когда-либо испытывал, хуже, чем воображаемое предательство Сириуса или настоящее предательство Питера. Ремус только надеялся, что он не предаст своих ближайших друзей, приняв темную метку, надеялся, что они поймут, что он делает это для Гарри. — Гарри будет так рад, что ты с ним, — сказал Волдеморт, и Ремус склонил голову в знак признательности. Конечно, конечно, они поймут...