Мой красивый сенсей

      Сакура старалась не возвращаться мыслями к тому, что ей сообщил Наруто, совершенно не подозревающий, что напарница давича сама испробовала губы их учителя, но ей было любопытно с кем Какаши провёл прошлую ночь и отчего не скрывал свою интрижку от посторонних. Мучаясь совестью, искал утешения или просто замещал женщину, с которой действительно желал оказаться в постели?       Было бы обидно, если так, ведь ученице тоже хотелось побыть с тем, кто занимал особое место в её жизни, оставить приятное воспоминание, которое бы имело значение, почувствовать настоящую связь, а не просто забываться в чужих руках, как раньше. Его руки другие: родные и тёплые, — их отпечаток запомнился бы на всю жизнь.       Девушка о многом сожалела: что не успела пробежать пальцами по серебряным волосам, сжать его бёдра ладонями, коснуться языком языка или … хотя бы сказать Какаши, что она не прочь перевести отношения в горизонтальную плоскость. И гори всё огнём: позже они разобрались бы, как смотреть друг на друга без стеснения.       Разве важны последствия, когда, возможно, бывший наставник, вместо своих дурацких и бессмысленных извинений, мог подать ей кофе с утра? Уже слишком поздно. Хатаке застал куноичи врасплох, а заторможенная реакция стоила упущенного шанса.       Хуже того, злиться не на кого: ни он ей ничего не должен, ни она — ему, — но эмоции хлестали через край, порождая странный порыв отомстить, следом за Хатаке, позволить себе вляпаться в приключение, завернуть в бар, и как следует развеяться.       Сначала выпить, поболтать с коллегами, может быть, ночь тоже проведёт не одна. И плевать на всех, кто косо посмотрит, в том числе, на хвостом бродящего за ней Наруто, и на штабных канцелярских червей, кто мог доложить Шестому. Он сам её отдал, выпустил из объятий, разорвал поцелуй.       Самый известный бар в Конохе привлекал все чины, видал такие виды, что можно выпустить несколько томов мемуаров: множество пьяных тайн, блюющую Цунаде, хорошо набравшегося Морино, танцующих на стойке джонинов. И Сакура наметила себе оставить след в истории заведения, где на самом входе висит табличка: «Горячо уважаемые шиноби, не разносите бар. Убытки будут списаны с ваших счетов, но нам надоело отстраиваться».       Местные туалеты тоже были отдельной достопримечательностью — стены превратились в доски позора, где посетители писали всё наболевшее. Одних только «Саске — сволочь» насчитывалось двадцать штук разными почерками, включительно почерком Сакуры, нацарапанным от злости и бессилия, когда тот только покинул её, Наруто и деревню.       Разбавляя навязчивое общество напарника, девушка вызвала Ино, притащившую с собой жениха, Тен Тен, которая не возражала против любого сборища и сомневающуюся Хинату, до тех пор, конечно, пока не шепнула ей на ухо, что с ними будет Узумаки, при чём очень пьяный. Сработало безотказно.       У самого входа кричащая вывеска — бар «Свиная рожа». Именно в таком состоянии обычно выходят из этих дверей, и в таком же она надеялась оказаться. До них донеслась оживлённая музыка и шлейф сигаретного дыма, помешанного с перегаром — привычный запах, многообещающий, жадно втянутый аккуратным носом.       — Даже не думай, подруга, — Тен Тен, заметив сладостный трепет Сакуры, смеясь, толкнула её локтем. — Ещё тебя домой я тащить на буду. На мои услуги и так три кандидата. Наруто точно придётся выносить отсюда.       — Не волнуйся, — улыбнулась Харуно. — Я всегда на своих двух. А вот Наруто, пить, и правда, не умеет.       — Что не умею, даттебаё? — подозрительно сощурился напарник, краем уха услышав своё имя, и тут же очутился рядом с медиком, забросив погрустневшую Хьюга.       Сакура нахмурилась. Что это за женщина такая? Давно бы уже взяла быка за рога. Точнее, за рог. Даже если не получится, уж лучше встретить единожды отказ, чем годами изводить сердце.       — А ты не подслушивай, — прикрикнули на него, сопроводив звонким подзатыльником; на источник шлепка развернулись Ино и Сай. — Я тебе что сказала про путанье под моими ногами? Хинате вон с нами скучно. Её развлекай.       — Ай! — Наруто, причитая, потёр шею, но сразу же смолк под грозным взглядом. — Чего я должен её … Ладно, даттебаё.       Обиженный, поплёлся обратно к защебетавшей Хинате, взволнованно и непроизвольно тянущей ладони к пострадавшему:       — Тебе больно?       — Нормально. — отмахнулся от неё Узумаки, заставив Сакуру пригрозить тому кулаком.       — Сурово ты с ним. — протянула Яманака даже с налётом сочувствия, взяла жениха под руку, марионеткой подчиняющегося любым действиям.       — Как иначе он поймёт? — безразлично пожала плечами Харуно. — Пошли скорее.       Раньше здесь был качественный декор, но за необходимостью в регулярной реставрации, владельцы заведения стали придерживаться жёсткого промышленного стиля: видны торчащие провода, кирпичные стены, покрытые неровным слоем бетона, столы и стулья, небогатые деталями, из распиленной древесины, наспех покрытой лаком, чтобы в руки и задницы не впивались занозы. Есть в этой грубой простоте определённый шарм. Сакуре нравилось всё честное, простое, без излишеств, потому что её всегда сопровождали сплошные сложности. То ли путь шиноби, то ли судьба, то ли сама наломает дров, но эта данность переходит за ней из года в год.       Компания, собранная из элитных команд шиноби, не могла остаться незамеченной, когда вся Коноха знала их либо в лицо, либо по репутации. Пристальное наблюдение вызывало нервозность, на уровне инстинктов воспринимая его враждебно, однако, запретить людям смотреть на себя она не может. Зато официант, выделивший им стол, сбалансировал восприятие, не изменяя наплевательской физиономии. Служащие бара, ровно, как и стены, — ветераны всякой жути. Зайди сюда хоть разложившийся в могиле Первый Хокаге, — они и бровью не повели бы.       Сакура, усаживаясь, осмотрелась. Глядят не только зеваки. Ещё знакомые. Кого-то не сумела вспомнить, кого-то узнала сразу, например, бессменного бармена и отряд пограничников из гарнизона Конохи. Туда списывали самых бестолковых и бесперспективных, а также отбывающих наказание за проступки, вроде неё с друзьями. Бывало, условно охраняли периметр, проверяли документы чужаков, а своим же, днями напролёт просто кивали, воспроизводя игрушки-болванчики.       Сейчас Сакура занималась в администрации столь же бесполезной службой, за исключением вновь открытого расследования пятнадцатилетней давности. Разница в том, работа в наивысшей государственной структуре оставляла элемент причастности, связи с внешним миром, политикой, что был утрачен в застенках больницы. Тем не менее, речь идёт о Харуно: как только решалась одна проблема, появлялось две новых.       Стоп. Она пришла сюда, чтобы перестать думать. Включаясь в реальность, прислушалась к болтовне друзей, рьяно обсуждающих последнее дефиле нового Хокаге. Этого не хватало.       — Ребята, оставьте сенсея в покое, — сурово произнесла Сакура. — Он тот день, без того, едва пережил.       Выпивка подоспела в фирменной подаче заведения: сто рюмок впритык расставленных на широком круглом подносе.       — Чего это? — хихикнула Ино, осушая стопку и закашлявшись. — Мы просто ошалели, а ты, хитрая, раньше всех всё видела.       — С чего ты взяла? — занервничала девушка, загребущими руками схватив и выставив перед собой сразу целый ряд.       Друзья переглянулись, но озвучил самый бесстрашный и самый бессмертный.       — Ничего себе ты разогналась, Сакура. — присвистнул Узумаки, неторопливо потягивая своё саке.       — Потому, что вы с Хокаге на вечер вместе пришли. — подитожила Яманака.       — Ты меня учить будешь, Наруто? — прорычала медик, оброняясь на две стороны и выпивая из двух рюмок сразу.— И пришли мы не вместе. Сопровождать его — мои прямые обязанности.       — Мы и не спорим, — согласилась Тен Тен. — Речь вообще о другом: никто не ожидал, что Шестой нам в костюме покажется. Я не видела ни разу, чтобы он что-то, кроме униформы носил.       — Мы его вообще без маски видели, — с важным видом уведомил напарник, игнорируя предупреждающие глаза Харуно. — Я же вам рассказывал, даттебаё.       — Да кто тебе поверит? — засомневалась Ино. — Правду говорит, Сакура?       Любопытство на всех лицах, даже доселе отсутствующих в общем диалоге Сая и Хинаты. И что делать? Солгать? А смысл?       — Да, — призналась с неохотой, не стремясь дальше разворачивать вопрос, от которого планировала отгородиться, но теперь так точно не выйдет. — Он к нам после той небольшой постановки и пришёл.       — Я же говорил! — блондин просиял гордостью, сверкнув всеми белыми зубами, и, кажись, нарочито не замечая тающей рядом Хьюга.       — Это нечестно! — встрепенулась Ино, хлопнув по столу, чем едва не впечатала вмятины; поднос скрипуче взвизгнул. — Значит, старались все, а лавры только вам!       — Он так решил, не мы. — коротко отрезали, широко ухмыляясь, ведь Харуно, пребывая в пассивной агрессии, приятно было кого-то уколоть.       — И что там? — поддержав невесту, подал холодный голос Сай.       Сакуре было, что рассказать: о томном взгляде за прикрытыми веками, пышных, капризно вздернутых, полных и мягких губах с привкусом жасминового чая, сексуальной родинке возле угла. Ох, как было, но скажешь лишнее слово, да не в той интонации, — потом додумают, перекрутят и не отцепишься от подколов.       — Сенсей — красавец! Губищи такие… знатные, — нахваливал Узумаки, взяв инициативу на себя. Ещё пожалеет. — и родинка на подбородке.       — Да ладно? — изумилась блондинка, округлив глаза. Сай нахмурился. Ревновал, похоже.       — Ино, ты бы меньше другими мужчинами интересовалась, раз уже помолвлена. — попытка Харуно пристыдить успехом не увенчалась.       — Ты бы хоть какими-то интересовалась. — фыркнули в ответ, мимолётно показав язык.       — Или Наруто просто влюбился. — прыснула в кулак Тен Тен перед наступившимся парнем. Нечего было подставляться.       — Изменник. Я думала, он кроме Саске никого больше целовать не хочет, а тут губы чужие рассматривает. — почти серьёзно пропела Яманака.       — Чего это ты веселишься? — подхватила Харуно, уворачиваясь от летящей в неё закуски. — У него вышло то, что у нас не получалось.       — Злые вы, даттебаё, — буркнул напарник смеющейся компании. — То случайно было, и Шикамару виноват во всём.       — Сакура, твой вердикт? — поинтересовалась Тен Тен. — Он влюбился, или сенсей и правда так хорош?       — Влюбился, конечно, — отшутилась девушка. — А так, приятная внешность. Не буду мучить: вы сами его видели. Сенсей как-то пронюхал про наш план. Он и был тем фотографом, которого мы нанимали.       Ребята ахнули, но никто, видимо, под воздействием гендзюцу, кроме седьмой команды, не помнил чего-либо определённого, только расплывчатую фигуру, яркие вспышки фотоаппарата и растворившийся в воздухе теневой клон. Её вернуло к простой и постоянной истине — Какаши оберегал свои границы. До вчерашнего дня. Значит, что-то изменилось, и вряд ли отношение к ней. Какаши, скорее, поддался отчаянию одиночества, но секундно. Вероятно, даже сожалел о содеянном.       Медик, отвлекая фокус, чтобы не разныться, заговорила о первом курсе Академии, когда плошал не только Узумаки, а за каждым имелась пара-тройка грешков. В общем, ничего не изменилось, они — те же сорвиголовы, что и годы назад, правда, новые грехи значительно печальнее, увесистее, вслух без необходимости не обсуждались и не служили поводом для смеха. С быстро исчезающим спиртным перекрикивать музыку уже не составляло никакого труда и наступило временное облегчение от насущных бед, подпорченное Саем и Ино, тошнотворно воркующими, как пара влюблённых голубей. Хината тщетно пыталась завладеть вниманием Наруто. Сакура, пылая праведным гневом на всё мужское население планеты, была в настроении вмешаться.       — Хината! — заворчала Харуно. — Мы зачем тебя с собой брали? Ты же вообще не пьёшь.       — Я не люблю. — Хьюга виновато поддернула плечами.       — Согласна, так пить не интересно. — горячо закивала медик, обратилась к Узумаки, треснув по плечу. — Наруто, снимай майку и садись на стол.       — Зачем это, даттебаё? — вспыхнули щеки и распахнулись голубые глаза. — Здесь же людей полно.       — Снимай, говорю! — подмигнула напарница.       Он поднялся, ошарашенно глядя на непоколебимую возлюбленную, схватился за края, потянул вверх, снимая через голову. Сай и Тен Тен, не слышавшие подругу, вытянули лица и раскрыли рты, Ино поперхнулась. Хината прятала взгляд. Весь бар на этой ноте также бросил заниматься своими делами: большая их часть одобрительно заголосила раздевающемуся джинчурики, некоторые мёртво замолчали, а женская половина высоко оценила свистками рельефный торс со слабым загаром. Сакура, забрав из его дрожащих рук топ, бросила на сиденье, и пригласительно указала на эмалированную поверхность. Узумаки, пунцовый, оглядывающийся по сторонам, неловко уселся и стыдливо ежился.       — Хината, ты тоже вставай, — распоряжения отдались командным тоном, не терпящим возражений. — Я лью, ты пьёшь. Быстро.       — Куда льёшь? — с отдышкой спросила брюнетка. — Зачем?       — На меня что ли? — всполошился блондин, порываясь подскочить, но был тут же придавлен обратно.       Закатив глаза, Харуно свободной рукой потянула Хьюга за жилет, и вооружилась стопкой саке. Иначе растормошить двух баранов не выйдет никогда.       — Я показываю, ты запоминаешь. — быстро плеснула содержимое в область ключицы и припала губами раньше, чем Наруто смог тихо простонать, следуя за жидкостью едва ли не до пупка, проходясь по широкой груди и кубикам пресса. Почти до капли, но несколько таки очутилось на оранжевых брюках. Яманака, с неподдельным уважением, хмыкнула, а её жених дезориентировано трепетал ресницами, не припоминая, чтобы в книжках читал о таком методе укрепления дружбы. Тен Тен, то и дело, хлопала себя по лбу.       — Пей! — помещение зашлось гулкими и весёлыми возгласами, а когда она закончила, выдохнув и заправив за уши розовые волосы, наградил её овациями. Сакура круто развернулась к ним, театрально поклонилась, и вернулась к охоте за главной скромницей деревни. На языке солоноватый привкус кожи.       — Твоя очередь. Бегом.       Хината сдавленно тряхнула головой, ломаясь меньше, чем ожидалось, запечатлела почти французский поцелуй на его животе и, тем самым, сорвала, пожалуй, даже более бурные аплодисменты. Они друг друга стоят: наследница — волк в овечьей шкуре, а Наруто — весьма сообразительный идиот. Узумаки, возможно, и получил бы удовольствие, если бы не трясся от ужаса, но в любом случае, этот вечер он запомнит надолго. Хьюга так точно осмелеет достаточно, чтобы пригласить его на свидание. Труд не напрасен. Остался последний штрих.       — Хината, — та подняла задернутые проволокой глаза, допивая струи четвёртой стопки где-то возле левого соска, и отлипая от не знающего куда себя деть, блондина. — Мы же не оставим Наруто трезвым.       — Не оставим, — она прекрасно поняв намёк, растегнула жилет, под которым только пышная грудь в кружевном бюстгальтере. Готовилась, очевидно, к обещанию Сакуры о пьяном Наруто. Тот нервно сглотнул, но не зажмурился и отказываться не спешил, пока толпа вокруг довольно гудела. Бармен что-то разбил. Ещё бы. Хината — очень красивая женщина.       — Давай самостоятельно, — Харуно протянула полную стопку и коварно подмигнула. — Смелее.       Момент решающий. Наруто мялся, тем не менее, наконец, глубоко вдохнув и затаив дыхание, будто перед погружением, принял стеклянный сосуд, подался вперёд, выливая саке на белую шею и полоснув языком. С первого раза больше стекло вниз, чем попало в рот, что никого не волновало, особенно девушку, чьи мечты сбывались в свете того, как его рука рефлекторно легла ей на талию, а лица едва не столкнулись, когда поднялась пьяная голова. Есть искра. Дальше сами разберутся. И кто бы так решил её проблемы с Какаши?       Делегировав свои обязанности по выдаче алкоголя Ино, она направилась в туалет по нужде. Нужде расплакаться. Призраком пролетела мимо нескольких восхищенных обитателей бара, сопроводивших глазами изящный силуэт до дверей уборной, которые та толкнула с силой. Повоевав с неподдающимся шпингалетом, прошествовала к раковине, где не имелось зеркала, очевидно, за ненадобностью нетрезвых рож лицезреть своё состояние, зато имелось немало записей на стенах позора, внезапно расплывшихся пятнами. Она разрешила слезам излиться, предварительно пошмыгав носом, и не беспокоясь о покрасневших белках. Их после спишет на спиртное. Восставшая злость нуждалась в выходе.       Привычнее всего разнести всё вокруг, однако, в памяти вдруг всплыла вывеска с убедительной просьбой не трощить заведение, и Сакура нашлась с единственной возможностью отвести душу: пошарилась по карманам, обнаружив обычную ручку, нашкрябала, на маленьком свободном участке личные выводы, старательно выписывая буквы: «Какаши — лось бессовестный». Загадка — откуда в голове взялось животное, просто взялось. Про бессовестного точно правда: вместо того, чтобы довести начатое до конца, спрятался в коконе. Вытерла слезы, отошла на несколько шагов, любуясь шедевром. Стало легче. Нет. Она это так не оставит. Лось ей за всё ответит.