***
— Мам, как ты думаешь, он скоро проснется? — прошептал где-то над ухом детский девичий голосок. Сознание очень неохотно выплывало из темного омута, а потому события последних нескольких часов казались мне чем-то нереальным. А часов ли? Неизвестно, сколько я проспал, может и все сутки. — Скоро, моя хорошая, — ответил девочке мягкий женский голос, и чья-то теплая рука ласково потрепала меня по голове. — Ваш папа замечательный лекарь, с мальчиком все будет хорошо. Я решил, что пора переставать изображать из себя полено и подать голос. Ведь чтобы узнать, где же я оказался, и что вообще происходит, проще спросить, чем строить догадки самому. — Где я? — голос, хотя и был хриплым после сна, все еще мало походил на мой собственный. Я раскрыл глаза, и в поле моего зрения оказалась красивая женщина лет тридцати-сорока на вид. Темно-русые волосы уже тронула ранняя седина, но само лицо оставалось молодым. Сеточка морщин в уголках ярко-голубых глаз указывала на добродушность женщины, что она тут же и доказывала, тепло улыбаясь мне и не переставая мягко поглаживать по голове. Прохладные ладони навевали неуловимую тоску по давно забытому ощущению. — Тише, малыш, — проворковала она, заметив в уголках моих глаз соленые капли. — Меня зовут Леандра, ты находишься у меня дома. — Леандра? — переспросил я, утерев ладонью непрошенные слезы. Имя показалось мне смутно знакомым. Я попытался сесть, но женщина настойчиво уперлась рукой мне в грудь, опуская обратно на кровать. — Бетани, будь добра, позови своего отца. Скажи ему, что наш гость пришёл в себя. — Угу, — услышал я краем уха и повернул голову в сторону звука. На меня испуганно смотрела маленькая девчонка, смущённо мнущая в руках подол своего голубого платьица. На вид ей было лет шесть-семь, но это не точно. Я мало в своей жизни сталкивался с детьми такого возраста, поэтому точно сказать затруднялся. — Это моя дочь Бетани, — представила девочку Леандра, когда та уже развернулась в сторону выхода из комнаты. — А тебя как зовут? Я проигнорировал её вопрос, но не из-за того, что был неблагодарной скотиной, а потому что только тогда заметил, где я оказался. Комната, где я располагался, явно не принадлежала двадцать первому веку. Первое, что мне бросилось в глаза - это отсутствие обоев, что в принципе меня не особо удивило, потому что дом был построен из бруса. Затем глаз упал на грубо сколоченную мебель, каменный пол, укрытый плетеным ковром, деревянные окна… Можно было бы подумать, что я оказался в каком-то загородном доме, вот только сильнее всего меня смутили подсвечники на стенах и отсутствие какой-либо люстры и розеток. Никаких электрических приборов в комнате не оказалось, и следами цивилизации даже не пахло. В голову закралось нехорошее подозрение, попахивающее бредом сивой кобылы. — Та-ак, — раздался на всю комнату приятный бас, привлекая внимание к вошедшему человеку. — Как тут поживает наш маленький гость? Мужчина действительно оказался просто гигантских размеров, метра под два ростом, мощного телосложения, с густой, но аккуратной бородой и чёрными, как смоль, волосами. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он меня, присаживаясь на стул рядом с кроватью. У меня аж дыхание перехватило, когда такая громадина оказалась рядом со мной. Хотя угрозы от него никакой не ощущалось, а очень даже наоборот. В темно-карих, почти чёрных глазах плясали смешинки, и красивое лицо с широкой улыбкой располагало к себе. — Н-нормально, — ответил я, слегка запнувшись. — Можно мне сесть? — Да, конечно. Как нога? — продолжил мужчина допрос, откидывая одеяло с моих ног. — Ну-ка пошевели ей, — я подчинился. — Так, отлично, а теперь в другую сторону. Никаких неприятных ощущений нет? — я мотнул головой. — Отлично, — он громко хлопнул в ладоши и гаркнул во все горло. — Гаррет! В дверях появилась знакомая широкополая шляпа. Тот самый парень, что нёс меня на руках! Кажется, он мне уже представлялся? Рядом с ним в комнату просунулись два ребёнка помладше. Девочка Бетани и ещё один мальчишка, как две капли воды на неё похожий. — Принесите нашему гостю завтрак, — дал указание отец семейства, и вся троица мгновенно исчезла. — Что ж, с моей женой ты уже, наверное, знаком, — обратился он ко мне. Я кивнул. — Меня зовут Малкольм Хоук, те три оболтуса, которых ты только что видел, — наши дети. Старший - Гаррет, ему четырнадцать, двое других - Бетани и Карвер, им девять, они близнецы. Мужчина представлял членов своей семьи, а в моей голове громко била набатом паника. Я знал эти имена, я уже сталкивался с ними, но существование этих людей невозможно! — Так как зовут тебя? — снова спросила Леандра, беря меня за руку. — Я… — мысли в голове разбегались как тараканы, — я… не знаю? — Не помнишь? — Малкольм нахмурился. Я мотнул головой. — Это плохо. Мы поспрашивали в окрестностях, пока ты спал. Мы и сами здесь недавно, переехали из Редклиффа, никого ещё толком не знаем… Так вот, никто в Лотеринге не терял детей, и по описанию тебя никто не признал. В моей голове все потихоньку становилось на свои места. Я никогда не верил в мистику, всегда отрицательно относился к религии и отвергал существование высших сил, но эта ситуация больно ударила под дых мои убеждения. Я в другом мире! Более того, я в Тедасе! Это игра, плод воображения команды разработчиков, как такое возможно?! Что это, если не магия? — Ничего не помню, — я покачал головой, всеми силами пытаясь выглядеть убедительно. Теперь главное не оказаться в местном аналоге психушки, если тут есть таковой. — Бедный ребёнок, — покачала головой Леандра. — Что нам теперь делать, Малкольм? — Мы принесли еду, — раздался от двери мальчишечий голос, и в комнате снова появились дети четы Хоук. Гаррет нёс в руках поднос с умопомрачительно пахнущей снедью, Бетани прижимала к себе глиняный кувшин, наполненный до краёв каким-то красным напитком, а Карвер с недовольным лицом крутил на пальце гигантскую кружку. Дети поставили свою ношу на тумбочку рядом с кроватью, и Гаррет, подчинившись незаметному знаку отца, поспешил увести младших из комнаты. Горячая похлебка дала мне время и возможность обдумать свои дальнейшие действия. Говорить правду о своём происхождении я не собирался по уже упомянутой причине, но и оставаться в одиночестве в этом неприветливом к детям средневековом мире тоже не хотелось. — Так говоришь, что ничего не помнишь? — снова спросил Малкольм. Я опять молча покачал головой. С набитым ртом говорить неприлично, а похлебка к тому же оказалась безумно вкусной. — Совсем? Родителей тоже? — Вообще ничего, — подтвердил я, с трудом сглотнув пищу. — Как будто стена в голове. — А где ты находишься, ты знаешь? — Ммм, в Ферелдене? — молодец Лёша, больше неуверенности в голосе. — Правильно, малыш, ты в Ферелдене, — подтвердила Леандра. — Но откуда ты сам, ты не помнишь? И как оказался в полях Барлина тоже? Я снова отрицательно качнул головой. Превращаюсь в болванчика. — Я слышал о таком, — задумчиво произнес Малкольм. — Ребёнок не помнит свою личность, не знает откуда он, кто его родители. Но при этом знания об окружающем мире сохранились. Что же такое с тобой случилось, малец, что ты совсем забыл свою жизнь? Недоуменного пожатия плечами было достаточно. Я старался говорить как можно меньше, чтобы скрыть слишком богатый для маленького ребенка лексикон. — Дорогой, ты не против, если мы оставим тебя ненадолго в одиночестве? — спросила у меня Леандра, многозначительно поглядывая на мужа. — Поешь пока в тишине и спокойствии, может что-то вспомнишь. Я попрошу детей пока тебя не беспокоить. — Хорошо, — согласился я, в тайне радуясь возможности побыть наедине с собой. — А мне уже можно вставать? — Да, уже можно, — заверил меня Малкольм. — Но если почувствуешь, что нога еще болит, обязательно мне скажи. Чета Хоуков быстро ретировалась, тихо прикрыв за собой дверь, и я остался в полной тишине. Тут же отложил в сторону глубокую тарелку, налил себе приятно пахнувшего напитка, оказавшегося прохладным ягодным морсом, и принялся обдумывать ситуацию. Каким-то магическим способом меня занесло в мир одной из любимых мной игр. Я совершенно не хотел думать, как такое возможно, почему это произошло и по какой причине. Все мои мысли крутились вокруг одного вопроса: «Что делать дальше?». У меня нет семьи, нет денег и даже нет возможности их заработать, ведь я ребенок! Кстати об этом. Я быстро осмотрелся и обнаружил в углу комнаты большое зеркало в деревянной оправе. Откинув с себя легкое одеяло, которым был укрыт все это время, я принялся внимательно осматривать свою лодыжку на предмет повреждений. В месте, где сомкнулись рамки стальной ловушки, остался довольно заметный шрам, охвативший ногу с двух сторон, но в целом нога действительно хорошо двигалась, и болевых ощущений я не наблюдал. Спустив ноги с кровати, я обратил внимание на свои острые коленки и тонкие ножки. Я был одет в одну длинную рубаху, прикрывающую меня почти до колен, но она сильно задралась и открывала моему взору бледную кожу бедер, на которой яркими пятнами расцветали россыпи веснушек. Сделать первый шаг было психологически сложно, я боялся боли, которую могло вызвать повреждение, но ее не последовало. Поэтому оставшееся до зеркала расстояние я преодолел чуть ли не бегом, так хотелось наконец увидеть себя. Это зеркало явно видало лучшие свои годы, да и не было оно таким же точным как те, к которым я привык. Все какое-то неровное, покрытое пятнами, оно слегка искажало изображение, но все-таки давало полное представление о том, кто перед ним стоял. Тощий мальчишка, лет восемь-девять на вид, небольшого роста даже для ребенка. Это был настоящий я, только лет на пятнадцать моложе, времен начальной школы. Не изменилось ничего: те же рыжие, кудрявые волосы, достающие до плеч, которые мама никогда мне не стригла, а убирала в пучок, слегка вытянутое лицо с длинным носом и тонкими губами, глаза цвета молочного шоколада и огромное количество веснушек. Они покрывали все лицо и шею и скрывались где-то под воротом рубашки. Что ж, это действительно я, это моя внешность и мое тело. Остался даже шрам чуть выше правой ключицы который я заработал на уроке физкультуры. К двадцати трем годам он почти исчез, но в этом возрасте был сильно заметен. Я снова вернулся на свое место, чтобы не давать Хоукам повода думать, что я забыл и свою внешность, ведь это было бы совсем странно. Хоуки. Семья, история которой является основной во второй части игры. Ее я прошел от и до, знаю каждый камушек Киркволла, каждый квест, каждую развилку сюжета. В свои пятнадцать я обожал игры этой серии, они помогали уйти в мир фантазий, побороть хоть ненадолго апатию и депрессию после смерти мамы. Но вот третью часть я так и не прошел. Интересы сменились, желания пропадать в виртуальном мире больше не было, меня увлек мир реальный. Видимо очень зря, сейчас мне пригодилась бы любая информация. — Ты правда совсем-совсем ничего не помнишь? — звонкий голосок, раздавшийся неожиданно, вырвал меня из моих мыслей. На пороге, держась за руки, стояли близнецы и с любопытством меня рассматривали, словно я зверушка какая-то. Вопрос задала Бетани, так и искрящаяся неподдельным восторгом и дружелюбием, а вот ее братец наоборот смотрел хмуро и неприветливо. Так, будто я сломал его любимую игрушку. Тогда я вспомнил, что по канону этот малый не отличался легкостью характера. Не дожидаясь моего ответа, девочка прошла в комнату, таща на буксире брата и села на кровать рядом со мной. Карвер, вырвавшись из захвата сестры, остался стоять неподалеку. — Я Бетани, — представилась малышка, протянув мне маленькую ладошку. — А это мой брат Карвер. Мы с ним близнецы, но я старше! — уточнила она, и тут же заработала злой взгляд от братца. — А тебя как зовут? — Он же ничего не помнит, глупая! — подал голос мальчик, надменно растягивая гласные. Это выглядело так комично, что я невольно хихикнул, прикрыв рот рукой, за что тоже немедленно был удостоен хмурого взгляда. — Ну хоть что-то же должно было остаться! — с детской непосредственностью возмутилась Бетани. — Ведь нельзя просто взять и забыть вообще все! Вот скажи, что ты помнишь, — обратилась она непосредственно ко мне. — Ну-у, — неуверенно начал я, — я знаю, что мы находимся в Ферелдене. Еще я знаю, что есть Вольная Марка, Орлей и Тевинтер. — Ты забыл Андерфелс и Ривейн, — перебил меня Карвер, а его сестра подхватила. — Да, а еще Пар Волен и Антиву. — Я все это знаю! — воскликнул я, сам того не ожидая. — Но я совершенно не помню ничего, что связано со мной самим. — Это ничего, — махнула рукой девочка. — Наш папа великий маг, он тебе точно поможет! — Тише ты, идиотка, — зашипел на нее брат, как рассерженная змея. — Мама запрещает нам об этом говорить, это секрет! — Но он все равно знает, — оправдывалась Бетани. — Папа ведь лечил его магией! — И все равно, ты не должна рассказывать об этом первому встречному, Бет! — Он прав, Бетани, —поддержал я парнишку. — Это очень опасная тайна, если ее узнают посторонние, то за вами могут прийти храмовники! — Карвер! Бетани! Что вы здесь делаете!? — в комнату снова вернулись Леандра и Малкольм. — Я же просила вас не беспокоить мальчика! Ну-ка марш отсюда! Помогите лучше Гаррету покормить кур. Дети без возражений покинули помещение, а старшее поколение семьи Хоук расположились на их месте. Рядом со мной прямо на кровать села Леандра и аккуратно взяла меня за руку, а Малкольм занял место на стуле. Они оба выглядели смущенными и взволнованными, но было четко видно, что они пришли к какому-то окончательному решению по поводу моей персоны. — Малыш, — начала разговор женщина, — из-за того, что мы не смогли найти никого, кто признал бы в тебе своего ребенка, на данный момент ты считаешься сиротой. Усугубляет ситуацию то, что ты совершенно не помнишь ничего о себе и не можешь даже сказать, как оказался в Лотеринге… Я слушал Леандру, затаив дыхание. От их решения и ее слов сейчас зависело мое будущее в этом мире. — В общем мы предлагаем тебе два варианта, — продолжил вместо нее Малкольм. — Мы можем отвести тебя в местную церковь, где сестры и Преподобная мать позаботятся о тебе, или… ты можешь остаться у нас. Мы попробуем найти твоих родных, поспрашиваем купцов и наемников, может кто-то что-то слышал, ну а пока ты поживешь с нами. — И если вдруг твое происхождение так и останется тайной, — подхватила вновь Леандра, — то мы усыновим тебя, и ты станешь нашим четвертым ребенком. — Я согласен! — выпалил я, даже не став думать. — Я хочу остаться с вами! Я действительно надеялся на такой исход, потому что посчитал, что держаться рядом с семьей, о будущем которой знаю все и даже чуть больше гораздо безопаснее, чем остаться одному в темном Средневековье. Чета Хоуков как-то облегченно и синхронно выдохнула, а Малкольм сел так, чтобы его лицо оказалось на уровне с моим. — Что ж, пока ты на нашем попечении, тебя нужно как-то называть, верно? Не будем же мы звать тебя «Эй ты»! Как тебе «Виайр»? Оно переводится как «вестник удачи», это с эльфийского. — Ви-айр, — попробовал я на слух новое имя. Что ж, довольно необычно, но все же лучше, чем Лёша. — Мне нравится! Так в двадцать три года я вновь обрел настоящую семю.Глава 1
20 ноября 2019 г. в 16:45
Я понял, что что-то не так сразу же, как только открыл глаза и попытался встать. Яркое синее небо мало походило на потолок больничной палаты, рыхлая земля подо мной не напоминала койку, да и колосящаяся вокруг рожь (или пшеница, я не знаю) в целом не была похожа на интерьер какого-либо лечебного заведения. Сначала в голове мелькнула мысль о дурацком розыгрыше, но она испарилась, как только я решил подняться и осмотреться.
Вокруг простиралось бескрайнее поле желтой ржи. Ее стебли были настолько высокими, что мешали моему обзору и я не видел ничего поверх нее. Вокруг того места, где я очнулся, хрупкие растения были обломаны и вытоптаны, образуя круг небольшого диаметра. Вот только к самой «полянке» никакой тропинки не вело. Я как будто… просто появился из ниоткуда?
— Что ж, я хотя бы жив, — пробормотал я себе под нос и тут же закрыл рот ладонью.
Это не растения вокруг меня вдруг стали невероятно большими, а я сам стал… ребенком. Я принялся крутиться на месте, пытаясь как можно подробнее оглядеть свое тело. На мне были надеты явно не мои холщовые рубашка и бриджи, фасоном отдающие Средневековьем. А вот маленькие детские ступни были босыми, отчего ощущался сильный дискомфорт — сухая трава под ногами сильно кололась. Тонкие кисти и миниатюрные ладони с длинными изящными пальцами не могли принадлежать двадцатитрехлетнему парню ростом метр семьдесят.
Еще одной особенностью, бросившейся мне тогда в глаза, были волосы. Яркие, рыжие, отливающие медью, и завивающиеся крупными локонами, они достались мне от мамы и всегда очень нравились ей, но после ее смерти я никогда больше не отращивал их, предпочитая спортивную стрижку. Они отросли. Длинные пряди упорно лезли в лицо, подчиняясь редким порывам теплого ветра.
— Какого хрена здесь происходит? — «пропищал» я, снова оглядываясь по сторонам. — Это просто невозможно… Я, наверное, еще сплю… — пробормотал я себе под нос, — или даже в коме, а это все плод моего воображения…
Почему-то от этой мысли мне стало немного легче, хотя, если задуматься, ситуация от этого проще не становилась. Но это подтолкнуло меня сдвинуться с места и сделать несколько неуверенных шагов в сторону зарослей пшеницы, стоящих передо мной стеной. Я погрузился в шелестящие тонкие стебли, аккуратно раздвигая их руками и стараясь тщательно выбирать место, куда ставить ноги. Маленькие ступни явно не привыкли к хождению босиком.
Не знаю, сколько времени я провел, блуждая среди колосьев — часы я никогда не носил, а телефон из кармана исчез вместе с моей одеждой. Иногда мне казалось, что я просто брожу кругами. Первый тревожный звоночек тренькнул у меня в голове, когда в очередной раз выбирая место куда наступить, я с удивлением обнаружил лежащий на земле капкан. Огромную, металлическую махину с зазубренными краями, способную ногу не просто зажать, но и, вполне вероятно, перекусить.
— В мире до сих пор пользуются капканами? — задумался я, обходя опасный механизм стороной. Его зубцы угрожающе блеснули на солнце мне вслед.
Как оказалось, очень даже пользуются. За последующие несколько минут мне повстречалось еще пять таких устройств, одно из которых видимо почти успешно справилось со своей задачей: его рамки были закрыты, а торчащая посередине явно отгрызенная серая лапа аппетита не придавала.
—Я надеюсь, хозяин этой лапы не бродит где-то в округе в поисках своей собственности, — пошутил я, ни к кому, в общем-то, не обращаясь. — Интересно, а если умереть в коме, в реальном мире тоже умираешь?
Спустя еще некоторое время моего «путешествия», я, наконец, услышал что-то кроме шелеста колосьев и пения птиц над головой — где-то неподалеку вели разговор два человека. Не задумываясь о том, что в моей голове вроде как чужих быть не должно (напомню, я все еще думал о том, что я в коме), я двинулся в сторону голосов, уверенно пробираясь сквозь заросли. Босые пятки немного привыкли к постоянному дискомфорту и уже не приходилось с такой тщательностью выбирать место, чтобы сделать шаг.
Я успел лишь уловить тот момент, когда вместо теплой, нагретой солнцем земли почувствовал под ногой холод метала, но сделать уже ничего не смог. Противный скрип ржавых деталей прозвучал как гром среди ясного неба, и острые рамки с силой ударили меня по лодыжке, разрывая в мясо нежную кожу.
Я завопил… Нет не так, я ЗАВОПИЛ во всю мощь своих почему-то детских легких, падая на землю. В ногу словно вцепилась бешеная собака, считающая своей целью откусить ее к чертовой матери. Я попробовал освободиться из ловушки, но попытка разжать рамки не увенчалась успехом, ведь силы детских рук для этого было явно недостаточно. Обезумев от боли, я пытался даже вытянуть ногу, не понимая, что тем самым делаю только хуже.
К счастью, я не успел навредить себе еще больше — колосья рядом со мной зашевелились и на вытоптанную мной полянку выскочил молодой паренек лет четырнадцати. Его одежда была какой-то разновидностью той, что была на мне, вот только голову украшала большая соломенная шляпа, из-под которой торчали во все стороны черные, как смоль, волосы.
Он моментально сориентировался в ситуации и, не обращая внимания на мои крики, тут же присел рядом со мной.
— Тише, не дергайся, — заговорил он звонким, еще не сломавшимся голосом. — Ты сделаешь только хуже, не шевелись.
Он вцепился руками в мои плечи и с силой придавил меня к земле, не давая мне двигаться. Парень был явно сильнее и больше меня, а значит гораздо старше.
— Отец! — позвал он громко, как только убедился, что я немного успокоился. — Не переживай, сейчас придет мой папа, он тебя вылечит. Я Гаррет, кстати, — представился подросток и аккуратно провел ладонью по моей щеке, стирая влагу.
Рядом снова послышался шорох и по другую сторону от меня присел мужчина. Его черные волосы абсолютно так же торчали в разные стороны, как и волосы его сына, а темно-карие глаза смотрели с беспокойством.
— Привет, малыш, — поздоровался он и тепло улыбнулся. — Как же ты тут оказался?
И здесь я почувствовал. Приятная прохлада охватила мою ногу в том месте, где ее чуть не отпилил капкан. И это чувство не было похоже на вылитую холодную воду или что-то похожее. Это была сила, которую я не мог и мог почувствовать одновременно, которая словно существовала где-то в другом измерении, но соприкасалась с нашим, и ее отголоски приятно холодили открытую рану. Так я впервые встретился с магией и осознал, что это не просто кома.
— Ну не плачь, маленький, все не так уж и плохо, — продолжая улыбаться проговорил мужчина. — Тебе очень повезло, никакие важные части не задеты. Надо только освободить тебя от этой ловушки, и все быстро заживет.
— Тебе помочь? — спросил Гаррет у отца, успокаивающе поглаживая меня по голове одной рукой, а другой продолжая удерживать меня на земле.
— Да, мне нужно, чтобы ты зажал вот этот рычаг как можно сильнее, — мужчина показал парню что-то, чего я не видел. — Осторожнее, береги пальцы.
Удерживающие меня руки исчезли, подросток бросился выполнять поручение отца. Я тут же попытался сесть, но был остановлен другой парой рук и мягким голом:
— Не надо, лежи. Тут не на что смотреть.
Спустя много лет, когда я уже насмотрелся на несколько развороченных капканами конечностей, я сказал ему спасибо. Зрелище кровавого мяса и сверкающих костей вряд ли придало бы мне сил в тот момент.
Спустя мгновенье ловушка звонко щелкнула, и мужчина смог разжать тугие рамки. Давление на ногу прекратилось и стало чуть легче, но вот боль никуда не исчезла, она все еще остро вгрызалась в поврежденную конечность.
— Нужно отнести его домой, чтобы промыть рану, — сказал отец сыну. — Сейчас я могу лишь забрать его боль, но это не решит проблемы. — Снова это странное чувство охватило мою ногу, но на этот раз быстро улетучилось, забрав с собой самую сильную боль и оставив только напоминание о ней. — Беги вперед, предупреди маму, а я возьму нашего друга.
Гаррет быстро кивнул и убежал, а я был аккуратно подхвачен на руки этим огромным мужчиной с добрыми глазами. По сравнению с ним я казался совсем малышом, хотя это и не было исключено, ведь я так и не смог как следует осмотреть себя, чтобы выяснить свой возраст. Вероятно, перенесенный стресс и размеренные шаги мужчины сделали свое дело — меня потянуло в сон так сильно, что противостоять этому желанию я не мог. Глаза закрывались все чаще и оставались закрытыми все дольше, пока веки совсем не отказались подниматься.
— Как же ты все-таки оказался на поле старика Барлина? — услышал я вопрос мужчины сквозь дрему.
— Я и сам не знаю, —ответил я, и мое сознание погрузилось во тьму.