***
– У нас ведь был уговор, – голос Эвилины звучал абсолютно бесстрастно, но золотые аазимарские глаза девушки яростно блестели, явно выдавая то, как она нервничала. Подтверждало это и то, какими яростными движениями она пыталась расчесать свои длинные, с металлическим медным отливом, волосы, при помощи простого деревянного гребня, сидя на кровати. – Ты сам настоял на нём, и что же я теперь слышу? Высокая худощавая, абсолютно голая фигура мужчины, с длинными спутавшимися волосами, слоняется по коридорам особняка. А если бы тебя кто-то схватил? Что прикажешь мне делать? Но её собеседник молчал. Кем бы он ни был, вести с девушкой диалог он, похоже, не хотел. Эвилина расстроено вздохнула. – Ну, как хочешь. Это твой выбор. Я безумно устала, давай спать. И вновь ответом ей была тишина. Тишина, которую она, казалось, прекрасно понимала.***
Задремала Баронесса Обретенных Земель практически сразу после того, как голова девушки коснулась мягкой удобной подушки, набитой гусиными перьями. Бадди, как обычно устроившись рядом с ней, привычно грел её спину, и спала бы она крепко и долго, если бы не странное шуршание прямо под дверью спальни правительницы, вырвавшее лучницу из приятной дремоты. Верный спутник, судя по блестящим в темноте звериным глазам, не спал уже какое-то время, напряжённо прислушиваясь к посторонним звукам и еле слышно рыча. Махнув рукой и показав, что помощь ей не требуется, Эвилина бесшумно соскользнула с кровати, успев прихватить с собой аккуратный острый серп, с красивой резиной ручкой, всегда лежащий ночью у неё под рукой, на тумбе около кровати. Искренне радуясь тому, что она любит практичность, одетая в обычные штаны и рубаху лучница мгновенно и без единого звука оказалась прямо у деревянной, основательно крепкой двери, из-за которой по прежнему раздавались странное шебуршание и приглушенный бубнёж. Девушка приложила ухо в дереву, прислушиваясь. Звуки явно исходили от кого-то, стоящего совсем рядом от входа в её спальню, раздавались где-то справа и, похоже, принадлежали одному человеку. Баронесса тут же прикинула, что быстро и тихо открыть дубовый массив, ограждающий её от источника шума, она не сумеет, ведь её дверь была слишком тяжела для того, чтобы провернуть такое, поэтому единственное, на что Эвилина могла рассчитывать в данной ситуации – эффект неожиданности. Резко повернув ключ в замочной скважине, лучница прямо босой ногой, со всех имеющихся сил, пнула от себя деревянный массив с витиеватыми, немного потрескавшимися узорами. Беспощадно скрипя на старых петлях, дверь стремительно распахнулась, оглушительно бабахнув о стену слева от комнаты, но на этом бывшая наемница не успокоилась. Золотой нимб появился у неё над головой в тоже мгновение, когда девушка ловко, в одно кошачье движением, выпрыгнула из дверного проёма. Горящий со всей силы ореол слеплял настолько ярко, что сама аазимар невольно щурилась от его света, мысленно жалея своего противника, которому, определённо, было куда хуже, чем ей. Происходившее далее случилось крайне стремительно. Подозрительный источник шороха, не ожидавший, похоже, подобного, невольно охнул от неожиданности, и Эвилина, инстинктивно среагировав на звук, резко, на пятках, развернулась к своему ночному визитёру, наставляя серп точным, выверенным годами, движением ровно на горло неприятеля. Баронесса и разбудивший её "гость" всего мгновение стояли лицом к лицу, прежде чем аазимар обескуражено не воскликнула: – Тристиан?! Перед девушкой действительно стоял опешивший от неожиданности, взъерошенный и помятый жрец Саренрэй, одетый в беленую льняную мужскую сорочку, такие белые широкие штаны, но с неизменным символом своей богини в одной руке и небольшой странно дымящейся свечой в другой. – Я бы пожелал Вам доброй ночи, но, видимо, это пожелание произносить уже поздно? – искренне пытаясь вернуть обыкновенное спокойствие и самообладание, постарался отшутиться юноша, косясь на всё ещё приставленное к его кадыку остриё серпа. – Ох, прости, – тут же опуская оружие, и почти полностью гася нимб, пробормотала Баронесса. Коридор перед комнатой теперь освещался лишь свечой служителя богини Солнца, да совсем слабым, еле светящим золотым ореола за головой аазимара. – Ничего! – лучезарно улыбнулся в ответ Тристиан. Его голос быстро приобрел будничное дружелюбие. – Я, должно быть, сильно напугал тебя, прости. – Да, об этом... – протянула Эвилина задумчиво. – Что ты делал у моей комнаты ночью? Даже при скудном освещении девушка заметила, что от её безобидных слов жрец слегка вздрогнул и покраснел. – Ко мне перед сном пришёл Кестен, – почему-то, потупив взгляд пробормотал юноша. – Он заметно волновался, и сообщил о приведение, которое, по слухам, ходит по особняку ночью, а так же сказал, что волнуется о Вашей безопасности и непременно велит удвоить охрану. Меня, в свою очередь, он попросил как можно скорее обойти всё здание, и проверить его на наличие потусторонних сил. Эвилина удивлённо моргнула пару раз. Признаться, она не рассчитывала, что безобидные, на первый взгляд, слухи, поднимут такую панику среди её подчинённых. " Хорошо, что об этом пока знают только Гаресс и Тристиан, – мысленно выдохнул Баронесса, – иначе бы в столице точно поднялся бы настоящий кипишь. С Хранителем мне, пожалуй, придётся поговорить завтра. Хотелось бы мне знать, где ходит его удвоенный ночной караул после всего того грохота, что я устроила. А сейчас..." Взгляд девушки скользнул по растрепанным, словно после сна, длинным светлым волосам её собеседника. – И всё же, ты так и не ответил, что делал у моей комнаты ночью, – чуть наклонив голову набок, уточнила она, следя за реакцией юноши. К удивлению лучницы, жрец в ответ на её слова покраснел ещё больше, чем до этого, и отвёл взгляд. – Мне не спалось... - сбивчиво, тихим голосом проговорил явно смущенный Тристиан. – Кестен попросил совершить обход как можно скорее... Вот я и подумал, что раз уж заснуть я не могу, почему бы не обойти особняк сейчас? – Благодарю за заботу, но думаю, это твоё решение было немного опрометчивым, – Эвилина, стараясь не выдать того, что эта милая забота юноши пришлась ей по душе, с максимально бесстрастным выражением лица привычно крутанула в руке серп. – Да, пожалуй, Вы правы, – заметивший этот не произвольный жест Тристиан положительно кивнул, вновь глядя в глаза собеседнице. Девушка в ответ тяжело вздохнула. – Надеюсь, я, всё же, отучу тебя постоянно "Выкать" мне, – с искренней печалью отметила она. – Мы же договаривались – зови меня по имени, мне так привычнее. – Да, конечно! – жрец немного растерянно взмахнул руками, будто одёргивая себя, из-за чего свеча в его руке сильно колыхнулась, и по стенам тут же заплясали причудливые тени. – Я обязательно привыкну, Эвилина, если тебе действительно этого хотелось бы. – Да, хотелось бы... – задумчиво произнесла девушка, делая широкий шаг вперёд, к юноше. Теперь пару разделяли всего несколько десятков сантиметров. – Но, знаешь, я бы, всё же, предпочла, если бы ты называл меня как и все самые близкие – Лина. Аазимарский светящийся взгляд Баронессы пристально рассматривал необычные для простого человека золотые выразительные глаза служителя Саренрэй. Хрупкая девушка была на целых полголовы ниже крепкого и отлично сложенного для юноши, ведущего немного аскетичный образа жизни, однако в ней, даже одетой в простую одежду для сна, чувствовались внутренняя сила и стержень. Всё это смущало и, если быть честным, сильно сбивало Тристиана с толку. Жрец глубоко вздохнул и выдохнул, мысленно отметив, что в его походной одежде с капюшоном скрывать свои эмоции от этой девушки ему куда проще. Его прерывистое дыхание бескомпромиссно выдавало всё искреннее волнение мужчины. В голове тут же предательски всплыл их с Эвилиной разговор, когда юноша, упросивший Джода поделиться своими запасами исцеляющих зелий, на очередном привале где-то в лесу подошёл поблагодарить будущую Баронессу за своё спасение в Храме Олега. Он тогда долго сомневался, стоит ли ему вообще затевать это разговор, но всё же, подошёл к ней, когда их лагерь на шестерых был почти собран. Он отдал ей несколько зелий и, не удержавшись, сказал: – Я рад, что познакомился с тобой. Если тебе понадобиться помощь – я буду рядом. Он хорошо помнит, как глаза Эвилины удивленно расширились, будто бы она не ожидала, что он скажет ей что-то подобное, и как с губ её сорвалось быстрое: – Я не против, чтобы мы стали друг другу ещё ближе. Тристиан тогда непонимающе моргнул в ответ, но быстро спохватился и ответил: – Конечно! Я буду рад называть тебя своим настоящим другом, Эвилина! Лучница же медленно наклонила голову в бок. По выражению её лица можно было тогда понять, что она ждёт. Очень ждёт, что же именно он ей ответит. – Это не то, что я имела в виду… Тристиан лишь свёл вместе брови, и напряжёно замолчал на несколько секунд. – Я… Я понимаю, – жрец криво улыбнулся ей, после чего кашлянул и отвёл взгляд от её пронзительных золотых нечеловеческих глаз. – Нам пора в путь. Но я… Я буду рад как-нибудь вновь побеседовать с тобой. Но поговорить им так и не удалось. Победа над Рогачом, дела в баронстве – всё это требовало много времени, и пара просто не могла остаться друг с другом наедине. До сегодняшней ночи. В коридоре же, между тем, повисла неловкая пауза, однако первой в этот раз отступила Баронесса. – Возможно, я действительно хочу слишком многого сразу, – с грустной улыбкой девушка стремительно отошла от юноши в сторону своей двери и, не давая Тристиану ничего сказать раньше неё, добавила: – Я очень ценю твою помощь и заботу, но тебе необходимо выспаться, ведь ты мой единственный бесценный канцлер, Тристиан. Они сдержанно, почти официально попрощались в коридоре, пожелав друг другу доброй ночи, после чего Эвилина стрелой метнулась к себе в комнату, чересчур громко захлопнув за собой дверь. " Веду себя как малолетняя глупая дурочка... Да что же со мной такое?" – думала она, привалившись, а затем сползая вниз по только что захлопнутой ею двери в свои покои. " Веду себя как малолетний глупый дурак... Да что же со мной такое!" – думал он, несясь к себе по незамысловатым коридорам особняка, и моля свою богиню, чтобы никто сейчас не попался ему на пути и не увидел его красное, как помидор, лицо. " Ведут себя как два малолетних дурака... Всё с ними понятно!" – скептически думал слышащий весь этот странный диалог от и до Бадди.