Притяжение

Дверь скрипнула, и на Донхэ упал луч оранжевого света. Послышались шаги и перешептывание, осторожный стук высоких каблуков. Полоска света стала шире, и Донхэ завертелся на скрипучем раскладном кресле. — Тише, разбудите. — Свет погас. Это был голос усталого Сонмина. Два женских что-то громко зашептали в ответ, пока на них снова не шикнули. Все трое начали возиться на пороге в темноте, разуваясь. Через пять минут девушки скрылись в своей комнатке, Донхэ услышал, как включилась вода в ванной, и приоткрыл глаза. — Прости, — сказал Сонмин, возникнув над ним с бутылкой минералки в руках. — Клиенты их сегодня немного напоили, — он осуждающе покачал головой и сделал большой глоток. Донхэ кивнул, мол, всё нормально, и протянул руку за бутылкой. Промочив горло, он посмотрел на электронные часы на полу — почти пять утра. Его смена в одной из Бостонских больниц начиналась в восемь утра и должна была закончиться только в час ночи. Зато за овертайм платили в полтора раза больше, что было только на руку. Остальные санитары обычно отказывались от почти бесконечного рабочего дня, но у них не было цели накопить на колледж. — Всё равно пора вставать. — Опять пешком? — Как всегда. — Донхэ зевнул и потянулся. Поездка на метро даже с карточкой стоила доллар семьдесят. Поэтому он прогуливался пешком до какой-нибудь из станций зелёной ветки, где было легче всего проскользнуть на поезд зайцем, делал две пересадки и наконец-то оказывался на нужной улице. Сонмин тоже зевнул и зажмурил слипающиеся глаза. Донхэ направился умываться в раковине на кухне, а его друг сразу же завалился на освободившееся место. Вообще, Сонмин спал в кухне: в углу была его раскладушка, рядом стоял старый стул, служивший тумбочкой, на стене висели афиши мюзиклов «Однажды», «Призрак оперы» и «Бессмертные»; Сонмин постоянно откладывал деньги на билеты и ходил на мюзиклы каждый месяц, иногда ему удавалось выпросить какую-нибудь афишу в театрах. Донхэ поставил греться железный чайник, чтобы выпить кофе (одна ложка кофе, две ложки сахара), и сделал себе несколько бутербродов с ломтиками самого дешевого бекона из китайского супермаркета, над которым они снимали квартиру. Хозяевам сети супермаркетов «Super 88» принадлежал этаж над магазином в Чайнатауне, одна из квартир долгое время простаивала без дела, так что они решили её сдавать. Наверное, это была самая дешевая квартира в центре Бостона, которую только можно было найти. Шумное местечко, ещё и магазин внизу, сомнительные соседи по этажу, посредственное состояние самой квартиры под номером 21 — всё это снижало цену. Собственно, Донхэ и его соседи по квартире тоже относились к сомнительным личностям. Две девушки, китаянка и бразильянка, были проститутками. Они занимали отдельную комнату, так как зарабатывали больше Донхэ, Сонмин же просто въехал позже всех. У Донхэ были подозрения, что он был самым свободным в денежном вопросе среди них. Он оказывал эскорт услуги взрослым состоятельным женщинам, которые души в нем не чаяли. Если сначала Донхэ был не в своей тарелке со своими соседями, то со временем он перестал видеть в них только их профессии и почти не смущался, если вдруг Мэй затаскивала какого-нибудь клиента к ним домой. Донхэ включил радио, уменьшил громкость и попал на блок самых первых новостей. Он внимательно слушал диктора, жуя бутерброд, но за семиминутный выпуск ни слова не сказали про канатоходца из башни Пруденшал. Донхэ своими глазами видел его несколько дней назад, гулявшего туда-сюда от окна торгового центра в соседнюю высотку. Правда, посмотреть он не остался — был убитый после работы, да и глазам своим сразу не поверил. Кому бы такое в голову взбрело? Но раз новости молчали, значит, Донхэ могло и показаться. — Спишь с открытыми глазами? — Мэй легонько похлопала его по плечу. Донхэ встряхнулся и помотал головой, пытаясь не смотреть на неё. Девушки совершенно не стеснялись их с Сонмином и ходили по квартире в нижнем белье или обмотанные в одно полотенце. На Мэй как раз было одно из небольших дешевых полотенец из ванной, с её волос на пол капала вода, пока она кружила по кухне в поисках какой-нибудь еды. — Можешь принести из клиники каких-нибудь колёс для головы, а? — снова заговорила Мэй. — Я санитар, даже не медбрат, — в который раз повторил Донхэ. Он не любил это произносить вслух, потому что работать санитаром не было его мечтой. Он хотел стать врачом, как и его старший брат. — Я помню, помню, — протянула Мэй, заварив себе пакетик жасминового чая. — Разбитые мечты и всё такое. — Но могу купить что-нибудь подходящее в аптеке клиники. — Будь добр, у нас все закончилось. Донхэ смог поступить в медицинский колледж благодаря спортивной стипендии. Ему было шестнадцать, когда их семья приехала в Штаты из Южной Кореи, и ему пришлось учиться на класс младше, чем сверстникам; зато Донхэ почти сразу взяли в футбольную команду. Футбольные успехи школы после этого говорили сами за себя. Но уже в колледже Донхэ успел отучиться только год, прежде чем его отчислили после скандала с беременной подружкой. Позже, конечно, выяснилось, что всё это было хорошо спланированной подставой, но стипендию Донхэ никто не вернул. Сложно сказать, почему он решил сбежать в Бостон, оставив родителей, и жить впроголодь над шумным китайским супермаркетом, но Донхэ долго не раздумывал: купил билет китайской автобусной компании на ближайший рейс. Когда кассирша выдала ему распечатку, Донхэ узнал, что едет в Бостон. По крайней мере, у него была работа, пусть и грязная, и крыша над головой. И пополняемый счет на колледж в банке. — Мэй, я уже вас всех достал с этим, да? Она покачала головой, её мокрые волосы смешно облепили шею, как осьминог: — Ты тоже наши с Лорой истории наизусть знаешь. Выходя из кухни, она положила несколько звонких монет на кухонный стол. Донхэ взглянул на них — полтора доллара монетами по пятьдесят центов и один четвертак. — Завалялась мелочь в кармане. Съезди сегодня на работу за мой счет, дорогой. — Мэй потрепала его по волосам и скрылась в своей комнате. Донхэ был готов заплакать. . . Метро закрывалось полвторого ночи, и обычно Донхэ успевал на него после смены, но в этот день его снова задержали на работе. Доктор Пирелли так подставлял его почти каждую неделю, когда у них совпадали графики. Донхэ не был уверен, сделал ли он доктору что-то лично, или тот сам по себе был отвратительным типом. Поэтому Донхэ шёл пешком, волоча ноги в старых кедах по асфальту. Кеды жутко натирали стопы, и он подумывал пойти босиком, если до Хантингтон авеню его ноги не сотрутся по колено. К торговому центру Пруденшал Донхэ подходил с кедами в руках. Идти было сложно, неприятно, но зато не больно. В три часа ночи на улицах Бостона редко кого встретишь — город пустел уже к часу, потому что в полночь закрывалась половина заведений, вторая гасила огни в два. Донхэ, привыкший к поздним прогулкам по городу, искренне любил это время ночи. Около башни Донхэ притормозил, заметив двух высоких молодых людей, стоявших, задрав головы. У них в руках были пакеты из «Макдональдса», и они лениво попивали напитки через трубочки, не сводя взгляда с неба. Донхэ почти сразу понял, на что они смотрели, и тут же повернул голову. Канатоходец снова был там — шёл по тяжелому узкому канату, протянутому из одного здания в другое. Он красиво вытягивал ногу, когда делал шаг, и шел легко — как кошка. Его словно не беспокоила головокружительная высота, ведь даже в цирке идти под потолком не так страшно. Донхэ задержал дыхание и уронил кеды, потому что канатоходец резко развернулся и сделал колесо. Он не совсем удачно встал на ноги, но удержался. — Я говорил, что ему не надо было таскать у меня картошку перед этим, — сказал один из молодых людей по-корейски. Они всё ещё не замечали Донхэ и, казалось, были полностью поглощены представлением наверху. — Но он же делает вид, что не слышал. Второй рассмеялся — высоко и забавно — и вытащил из пакета первого горсть маслянистой картошки-фри, отправил её в рот и запил газировкой. — Свалится же, — резюмировал наблюдатель с картошкой, когда канатоходец подпрыгнул на месте и твёрдо приземлился на ноги. — Я тебе говорю, Мими. Мими было странным именем для Донхэ, но как только тот ответил на китайском, всё встало на свои места. Точнее, Донхэ ещё больше запутался, потому что парень с картошкой снова сказал по-корейски: — Я не каркаю, я просто морально готовлюсь. Ты только посмотри, что этот идиот делает. Да на какие деньги мы его хоронить будем? Опять придется просить у Шивона. Мими ответил по-китайски с широкой улыбкой на губах. Говорил он мягко и красиво. Донхэ немного учил китайский язык в школе, пока они жили в Корее, но отметки за него никогда не поднимались выше средних баллов, так что он ничего толком не понимал. Со стороны парочка звучала, мягко говоря, странно. А канатоходец, тем временем, улёгся на спину и лежал так, свесив одну ногу и руку, болтая ими в воздухе. Тонкий шест для равновесия покоился у него на груди. Донхэ приоткрыл рот и не мог отвести взгляда. Он боялся, что что-нибудь случится, но его тело отказывалось отворачиваться и уходить. Пока канатоходец лежал, Донхэ пытался его разглядеть, что было почти невозможно на таком расстоянии и в темноте. На таинственном трюкаче была какая-то черная облегающая одежда, он был очень худой, и ещё Донхэ удалось рассмотреть цвет его волос — светло-рыжий, явно не натуральный. — Он заснул? — Донхэ неожиданно для себя понял вопрос китайца. — Пусть лежит, пошли туда, присядем, — ответил его друг, показывая на скамейку. Они прошли мимо Донхэ, бросив на него только мимолетный взгляд. Его присутствие их явно не смутило, хотя китаец насторожился. Донхэ бы простоял ещё какое-то время, но усталость, отступившая на время, снова вернулась. Он поволочился домой, постоянно оборачиваясь, пока фигура канатоходца не пропала из его поля зрения. Сонмин был дома — смотрел маленький телевизор на кухне, а девочки, как обычно, работали до утра. Донхэ сразу рухнул в свою постель и свесил израненные ноги. Он так громко застонал от боли и усталости, что Сонмин тут же вскочил и забегал вокруг него. — Что у тебя с ногами? — М-м-м, — пробормотал в ответ Донхэ. — Я принесу антисептик, — вздохнул Сонмин. Он помог Донхэ вытереть ноги полотенцем, продезинфицировал и перебинтовал, как заботливая мать. Даже не переставал причитать — совсем как дома. — Спасибо. Сонмин кивнул и сел на край постели. Кресло скрипнуло и покачнулось, но они уже давно не обращали на его старое кряхтение внимания. — Возьми завтра мои серые кроссовки. Я всё равно в них не хожу, — предложил Сонмин. У него было две пары кроссовок, и одну из них он надевал всего несколько раз. — У меня нормальные кеды, просто ноги за смену опухли сильно. — Всё равно. Донхэ хотелось снова его поблагодарить, потому что Сонмин всегда обо всех заботился и никогда ничего не просил взамен. А ведь они почти друг с другом не общались — не совпадали по ритму жизни. Но вместо слов Донхэ смог только что-то промычать и отключиться на потеху Сонмину. . . Донхэ не любил ночные смены в пункте первой помощи. По ночам люди сходили с ума и начинали вредить себе и окружающим в два раза чаще, чем это случалось днём. Иногда коек просто не хватало. Казалось, что всех кругом тошнило или фонтанировало кровью. Поначалу Донхэ несколько раз за смену падал в обморок (к такому его на первом курсе колледжа не успели подготовить!), чем веселил врачей, медсестер и других санитаров, но потом всё-таки привык. — Донхэ, ты же вывихи научился вправлять в колледже? — к нему подскочила взволнованная медсестра, на перчатках которой была кровь. — Да… — неуверенно протянул Донхэ, оторвавшись от протирания пола после свежей лужи крови мужчины с ножевым ранением. После трёх часов очень часто начинались сюрпризы. Ему не нравилось, куда медсестра клонила. По меньшей мере, это было бы незаконно. — У нас ЧП, все зашиваются! — в другой стороне пункта первой помощи раздался истошный вопль. — Там в начале ряда уже час сидит паренёк с вывихом плеча. Отправь его домой. — Но— Она сложила ладони вместе, умоляя, и убежала. Санитаров в проблемы не посвящали, но в клинике часто не хватало персонала по ночам, это мог бы заметить любой дурак. Неуверенный в том, что делать, Донхэ все-таки направился искать кого-нибудь с вывихом; он почти сразу увидел молодого, крашенного в рыжий цвет азиата, который сидел, откинувшись на стуле, и держался за плечо. — Ты не похож на медбрата, — сказал он, и Донхэ услышал сильный корейский акцент. — Это у вас вывих? Тот кивнул, убрав с лица непослушную челку: у него оказались блестящие тёпло-карие глаза, прикрытые одинарными веками. Донхэ бросил взгляд на лист первичного осмотра: Ли Хёкджэ, 23 года, болит плечо. — Мистер Ли, будет немного больно, — сказал Донхэ, но тот ничего не ответил, разглядывая бледную девочку с матерью на соседней койке. Пожав плечами, Донхэ взял его за руку и всего за несколько четких движений сумел вправить сустав обратно. Он делал это всего второй раз в жизни, а получилось почти мастерски (впрочем, он себе льстил). Только пациент не оценил и взвыл на всё отделение первой помощи. Маленькая девочка вздрогнула и заплакала, в их сторону повернулись почти все. — Предупреждать же надо, — прохрипел Ли Хёкджэ, ощупывая своё плечо. На его лбу появились морщинки от напряжения. — Я чуть не умер от болевого шока. Донхэ извинился по-корейски, и пациент, вздёрнув бровями, смягчился. — Уже лучше, — признался он, всё ещё поглаживая ноющее плечо. В уголках его глаз блестели выступившие от боли слёзы. — Кореец и не в МТИ*? Донхэ рассмеялся: — С математикой и физикой всегда было плохо. — Понятно, — пациент внимательно смотрел на Донхэ, и последнего это напрягало, потому что он не привык, что его лицо так рассматривают. Но Ли Хёкджэ, похоже, не особенно смущало собственное поведение. Вдруг Донхэ обратил внимание на его черную одежду по фигуре и волосы цвета мякоти переспелого апельсина; на ногах у него были кеды с плоской крепкой подошвой. Незаметно ущипнув себя, Донхэ принялся расспрашивать: — Где же вас так угораздило среди ночи? — Упал. — С неба? — Донхэ сощурился. — Это такой неловкий подкат или настоящий вопрос? — Вопрос, — пробормотал Донхэ, смутившись от насмешливого взгляда Ли Хёкджэ. — С неба, — кивнул тот, — но удержался. Спасибо… — пациент задержал взгляд на его груди. — Донхэ. Санитар…? Понятно. Донхэ покраснел и прикрыл свой бедж: — Я могу объяснить. — Я не из тех, кто жалуется. — Хёкджэ поднялся и размял плечо. — Всё работает — мне большего и не надо, — он широко улыбнулся, обнажив розовые десны. Донхэ давно не видел такой искренней улыбки — никто не смел показывать подобную, потому что она обычно не украшала. Но эта беззастенчивая улыбка неожиданно преобразила странное лицо Хёкджэ. — Лучше воздержаться от прогулок по небу на неделю и не делать ничего экстремального рукой, — посоветовал Донхэ. — Вот как? — только и сказал Хёкджэ в ответ, не сводя с него взгляда, его небольшой рот на секунду скривился в напряжении. — Донхэ! — окликнула старшая медсестра. — Тут нужно убраться! Срочно! — она рьяно замахала ему руками, указывая на лужу странного цвета. — Иду! — отозвался Донхэ, но когда он снова повернулся к Хёкджэ, то только успел увидеть, как его спина скрылась в коридоре. . . — С чего ты взял, что это был тот канатоходец? — спросил Сонмин с любопытством. Донхэ пожал плечами и заерзал на стуле под внимательным взглядом добрых глаз соседа. Когда он так смотрел, сидеть спокойно было невозможным. Донхэ казалось, что Сонмин мог видеть его насквозь. — Одежда, волосы… — Кругом полно странных людей, — заметил Сонмин и загремел посудой в раковине. Сегодня была его очередь убираться на кухне, и он честно принялся за свои обязанности, пока его никто не вызвал. — А то, чем занимается этот парень, опасно и незаконно. В следующий раз кто-нибудь вызовет полицию. — Ты бы вызвал? — полюбопытствовал Донхэ, теребя край старой футболки, служившей пижамой. Он только что вернулся после дневной смены, выскочив на станции у торгового центра. Но этой ночью там никого не было, как и две предыдущие. Сонмин задумчиво поморщил лоб, расставляя тарелки и кружки в сушилке. Не сказать, что он любил связываться с полицией — за три года жизни в Америке у них было уже несколько не самых приятных встреч. — Я бы не стал, но здесь кругом сознательные граждане. Совсем как на Родине, да? — Сонмин улыбнулся и начал вытирать со стола. — Это ведь не преступление, — слабо возразил Донхэ. Но что-то ему подсказывало, что ничего хорошего в действиях канатоходца не было и, попадись он полиции, загремел бы за решетку на несколько лет. — Почему ты так прицепился к этому канатоходцу, а? — Сонмин шутливо нахмурился и покачал головой, чем напомнил Донхэ его бабушку. — Неужели красавец? Как Вон Бин? — поддел он. Донхэ попытался вспомнить, как выглядел упомянутый актер, но почему-то перед глазами назойливо вставала улыбка Ли Хёкджэ. Пока он задумчиво разглядывал трещины на столе, Сонмину кто-то позвонил. — Я убегаю, — объявил тот, направившись к небольшому встроенному шкафу с одеждой, на ходу скидывая с себя домашнюю светло-серую футболку в разводах и черные пижамные штаны. Донхэ и глазом не успел моргнуть, как Сонмин переоделся и вылетел из квартиры, едва не налетев на Лору. — Привет, — бросила она Донхэ и сразу же заперлась в ванной. — Ты в порядке? — спросил он, постучав по двери. Лора тихо ответила «да», и Донхэ вернулся в гостиную. Он забрался под теплое одеяло — ночи в конце августа были холодными — и попытался заснуть, но канатоходец словно ходил по его нервам и не давал сомкнуть глаз. Для Донхэ казалась невероятной сама мысль о том, чтобы делать что-то незаконное и опасное для жизни, а Ли Хёкджэ было всё равно. Донхэ продолжал вертеться в постели, пытаясь накрыть одеялом все тело, но либо ноги, либо плечи оставались оголенными, и их покалывал холодный воздух. Не выдержав, он встал и направился в кухню по ледяному полу. — Завтра я схожу туда в последний раз и забуду об этой истории, — вслух объявил Донхэ, стаскивая с кровати Сонмина его одеяло. Ночью следующего дня Донхэ поверить не мог, что подкрадывался к башне Пруденшал, как какой-нибудь грабитель: в тёмно-фиолетовой толстовке с капюшоном, накинутым на голову, мягких кроссовках Сонмина и черных джинсах. Он убедил себя, Мэй, Лору и Сонмина, что придёт, никого снова не увидит и тут же вернется домой. И план Донхэ почти сработал, пока он не заметил две знакомые фигуры. Тот самый Мими и его корейский друг стояли на своем обычном месте. Кореец пластиковой вилкой поедал китайскую еду из коробочки. Они сразу же заметили чужака и уставились на Донхэ с откровенной неприязнью. — Опять этот босоногий, — прокомментировал кореец и, заметив, как изменилось лицо Донхэ, спросил: — Ты меня понимаешь? — Да. — Я же говорил, что он тебя понимал, — Мими ткнул своего товарища в бок. У него оказался очаровательный — другого слова в голове Донхэ не всплыло — корейский. — Не обращай на Кюхёна внимание, он никогда не отличался манерами. Я Чжоу Ми. Чжоу Ми протянул Донхэ свою крепкую ладонь с длинными пальцами, кожа на ней оказалась очень сухой и шершавой, будто этими руками много работали. Кореец решил не представляться, его имя и так зазря прозвучало. — Не спится? — спросил Мими, заводя вежливую беседу. Кюхён стрельнул в него глазами, но ничего не стал говорить. Донхэ кивнул — он проспал до четырёх часов дня и к двум часам ночи всё ещё чувствовал себя бодро. Он сунул руки в карманы и посмотрел на трос, разделявший небо между двумя зданиями. — Пришёл посмотреть на него? — Кюхён выбросил коробку из-под лапши в ближайшую урну и заговорил, не оборачиваясь к Донхэ. — Он не очень-то любит, когда смотрят. — А вы тогда что здесь делаете? — Мы друзья, — улыбнулся Чжоу Ми. — Смотрим, чтобы он не попал в неприятности, потому что из Кембриджа его с фокусами уже выгнали. — Я слышал, что он упал несколько дней назад, — заметил Донхэ, пытаясь выглядеть так, словно действительно просто слышал это откуда-то. Кюхён и Мими напряглись и переглянулись, почувствовав, что Донхэ закинул удочку. — Хочешь травки? — вдруг спросил Кюхён. Донхэ закашлялся: — Нет, конечно. — Особенно было бы опрометчиво курить на улице, ведь даже дома на тебя могли настучать соседи. Мэй и Лора часто курили травку вместе с друзьями и другими проститутками, и у Донхэ каждый раз раскалывалась голова от отвратительного запаха. Однако, больше всего он боялся, что когда-нибудь в дверь постучится полиция, которой будет всё равно, кого арестовать. Он видел такое в кино. — Правильный? — Кюхён закатил глаза и вытащил плотно набитый короткий косяк, который, видимо, уже один или несколько раз раскуривали. — Куйсянь, — начал Чжоу Ми, и Донхэ снова потерял нить разговора, потому что Мими перешёл на китайский язык. Но в итоге Кюхён убрал косяк обратно за пазуху. — Я просто проверял его, вдруг он наркоман какой-нибудь. — Я Донхэ. — Видишь? — Чжоу Ми похлопал Донхэ по плечу и вдруг обнял его, как старого знакомого. — Он — Донхэ. Мими оказался ещё выше, чем выглядел со стороны — Донхэ только-только доставал ему до подбородка и чувствовал себя карликом; невольно он привстал на цыпочки, позволяя Чжоу Ми обвить его руками, и попытался сосредоточиться на их словах. Разговор казался абсурдным, двое новых знакомых будто издевались над ним. И хотя Кюхён не казался очень дружелюбным, Чжоу Ми производил хорошее впечатление, так что Донхэ почти перестал бояться, что его похитят или скинут в реку Чарльз. — Он пошёл, — объявил Кюхён, и все трое дружно посмотрели наверх. У Донхэ сразу затекла шея, потому что он почти ничего не видел и пытался найти удобное положение. Тёмная фигура канатоходца несколько раз совершенно спокойно прошлась туда и обратно, ступая легко, как по траве. Его голова была чем-то накрыта, но Донхэ уже был уверен, что именно с канатоходцем столкнулся в клинике. Рядом вздохнул Чжоу Ми, взволнованно и утомленно. Если они были дружны, то Донхэ мог это понять: каждый день смотреть, как твой друг делает что-то такое и бояться за него — устанешь, как бы ты ни сопротивлялся этому. Кюхён заметил, что Чжоу Ми не знал, куда себя деть, и взял его за руку. Донхэ показалось это милым. Канатоходец вдруг прибавил шаг и почти пробежался, подпрыгивая, будто готовился к прыжку в высоту. — Да он рехнулся, — пробормотал Донхэ. Кюхён кивнул, а Чжоу Ми зажмурился. Но ничего не произошло. Канатоходец твёрдо стоял на ногах. Он лишь подпрыгнул несколько раз на месте, как делал это в раньше. Канат под ним покачивался. — Вообразил себя Энди Льюисом*, что ли? — рявкнул Кюхён, сделав «рупор» из сложенных ладоней. — Тише ты, людей разбудишь. Льюис, кстати, самый осторожный человек в мире. — Чжоу Ми попытался прикрыть своему другу рот, и у них завязалась дружеская драка, рассмешившая Донхэ. — Хорошо, что Хёкджэ не хочет пересечь Гранд-Каньон на стропах, — рассмеялся Кюхён, оставив Мими в покое. Реакция Донхэ немного разрядила обстановку. Кюхён, конечно, по неосторожности называл имя канатоходца, но Донхэ и без этого уже не сомневался. Хёкджэ осторожно сел на канат и поднял голову, рассматривая тёмное звёздное небо над собой. У Донхэ закружилась голова, словно он на секунду потерял связь с землей, поэтому он попытался встать ещё твёрже. Донхэ всегда чувствовал себя неуютно, если его ноги не стояли на надежной поверхности. — В прошлый раз он соскользнул вниз, но успел ухватиться одной рукой, — вдруг доверительно сообщил Чжоу Ми. — Мы чуть со страху не померли. — Корейский у Мими был забавный, поэтому Донхэ не смог удержаться от улыбки. — Говори за себя, — вклинился Кюхён. — Я даже глазом не моргнул, это у тебя паника началась. — Мими, что же нам делать? Мими, он же упадет. Мими, звони в 911. Мими, давай его поймаем, — начал Чжоу Ми, подражая голосу Кюхёна. Даже его акцент был менее заметным. Донхэ давно так не смеялся. Всё-таки на земле было лучше, чем наверху — он снова посмотрел на Хёкджэ, наслаждающегося видом Бостона и болтающего ногами в воздухе, — где холодно и одиноко. — Он может так просидеть до утра. — Правда? — удивился Донхэ. — Иногда лежит. Даже заснул один раз, — закатил глаза Кюхён. — Ведёт себя по-ребячески, а сам меня старше. Оказалось, что Кюхёну в феврале исполнился двадцать один год («Больше не надо просить Мими ходить за вином», — добавил он). Чжоу Ми был старше Донхэ на год с лишним — ему двадцать четыре, а Донхэ в октябре исполнялось двадцать три. Они не стали рассказывать о себе что-то ещё, хотя он с радостью бы их послушал. Вместо разговоров они стояли и смотрели на Хёкджэ, которому явно не было дела до того, что происходило внизу. Кюхён старался незаметно поглядывать в свой смартфон, занимавший его больше, чем такая тривиальная вещь как человек в небе. Донхэ чувствовал внутреннюю борьбу с собой: с одной стороны, у него не было причин стоять и ждать, пока Ли Хёкджэ, с которым он однажды разговаривал пять минут, спустится, с другой — ему очень хотелось остаться, несмотря на ветер, пробиравшийся под толстовку. — Я что-то продрог, — пожаловался Кюхён — он стоял в джинсах и тёмно-синем свитере с круглым вырезом, Донхэ согласно закивал. — Не всю же ночь тут с ним уши морозить? — А если крикнуть ему, чтобы спустился? Чжоу Ми и Кюхён переглянулись (Донхэ уже привык к этой их дружной реакции). — Ладно, я понял. Мы до него не докричимся, — смутился Донхэ под их взглядами. Идея кричать ночью вообще изначально была глупой, он это понимал. Мими достал свой телефон и набрал сообщение: — Кое-кто хочет с тобой познакомиться, — зачитал он вслух перед отправкой, и уши Донхэ сразу покраснели. Чжоу Ми показал Хёкджэ на свой телефон, размахивая руками. Тот заметил и кивнул. На поясе канатоходца был закреплен футляр с мобильником («Без звука и без вибрации, чтобы не отвлекать», — пояснил Мими). Сверху через минуту пришло ответное сообщение: «Кто это?». Кюхён отобрал у Чжоу Ми телефон и набрал ответ: «Его зовут Донхэ. И он не наркоман. Мы проверили». Мими фыркнул, пытаясь удержать смех, потому что у Донхэ открылся рот в знак протеста. Хёкджэ какое-то время ещё сидел на канате, не желая уходить, но всё-таки зашевелился. Осторожно поднявшись, он уверенным шагом прошёлся до здания напротив Пруденшала и юркнул в приоткрытое окно. — Как он туда попадает? Это же офисы. — Производственный секрет, — улыбнулся Мими, приложив палец к губам. Донхэ почему-то стало жарко, пока он ходил туда-сюда в ожидании Хёкджэ. Кюхён смотрел на него почти сочувственно. — Лучше бы у вас была какая-нибудь еда, чтобы так выдергивать меня, — раздался смутно знакомый голос. Канатоходец подошёл к ним с телефоном в руках. Чжоу Ми тут же накинул ему на плечи куртку, которую успел выудить из большого рюкзака Кюхёна. Хёкджэ благодарно кивнул и тут заметил Донхэ. — Я тебя знаю! — он показал на него пальцем и посмотрел на своих друзей. — Это тот санитар, который вправлял моё плечо. — Вот как? — удивился Чжоу Ми. Кюхён впился в Донхэ сверлящим взглядом. — Ты что, сталкер? — весело спросил Хёкджэ, стягивая с головы тонкую черную шапку. Его рыжие волосы, правда, сухие и какие-то безжизненные, видимо, после окрашивания, были вспотевшими. Хёкджэ взъерошил их пальцами. — Нет, — замялся Донхэ, краска прилила к лицу жаркой волной. — Так получилось. Просто… Это же так опасно. И я… Видел тебя тут… несколько раз. Вот. — Я сейчас ни слова не понял, — пробормотал Хёкджэ, всматриваясь в его лицо. Он беспомощно посмотрел на Кюхёна. — Он слишком быстро говорит. — Ещё и с ужасным деревенским акцентом. В любом случае, много смысла в фразе не было, — ответил ему Кюхён. Потом он посмотрел на Донхэ и спросил: — Откуда ты? — Из Мокпо. Я когда волнуюсь, не могу акцент контролировать. — Ах, Мокпо, — протянул Хёкджэ. — Никогда там не бывал. Просто говори медленно, дело не в акценте. Донхэ удивленно взглянул на него — канатоходец пристально на него смотрел, словно изучая. Вдруг Хёкджэ провел пальцем по своим губам — тонким, но ярким — и улыбнулся: — Губы. Я смотрю на твои губы. Донхэ покраснел и завертел головой, пытаясь понять, какую шутку с ним играют. — Он читает по губам, идиот, — Кюхён в очередной раз закатил глаза и похлопал Донхэ по спине, не скрывая своего веселья. Хёкджэ кивнул, когда Кюхён договорил, и снова посмотрел на Донхэ, ожидая ответа. — Но это ведь очень сложно, — пробормотал Донхэ, — ходить по канату с нарушением слуха. Это же… невозможно. У тебя наверняка из-за этого проблемы с равновесием, так? Хёкджэ улыбнулся, но ничего не ответил. Что он мог на это сказать? Было очевидно, что тема являлась для него неприятной — тут особой проницательности не нужно было. Зато Донхэ всполошился не на шутку: — Это очень опасно. Тебе нельзя так рисковать жизнью! — Я в состоянии держать равновесие, не волнуйся… Донхэ, так? Донхэ кивнул и мысленно пнул себя. Чжоу Ми и Кюхён уже смотрели на него с неодобрением. Он не был другом Хёкджэ, чтобы иметь право советовать или уговаривать, но ему было не всё равно. Возможно, Хёкджэ просто не осознавал всю опасность ситуации, потому что два его друга пускали его трюкачество на самотёк. Донхэ не на шутку разозлился на всю троицу. — Послушай, — глаза Хёкджэ стали неожиданно холодными, — я потерял слух семь лет назад, за это время я узнал все свои сильные и слабые стороны. Мне не нужны дополнительные медицинские справки от санитара. — Но— — Донхэ. — Он обернулся и увидел, как Чжоу Ми качает головой. Ему было явно неловко из-за всей ситуации, и он понимал Донхэ, но тот совершенно не знал Хёкджэ, чтобы говорить на эту больную тему. — Тебе не пора домой? — подчеркнуто вежливо спросил Хёкджэ. Он даже не смотрел на Донхэ, поэтому тот не стал отвечать — всё равно не увидит. — Провожать не будем, извини, — едко подхватил Кюхён, не в силах скрыть испорченное настроение. Мими прерывисто обнял его на прощание под тяжёлыми взглядами своих друзей. Он наклонился к уху Донхэ и прошептал: — Не обижайся на них, пожалуйста. Они хорошие, но иногда бывают грубыми. Донхэ кивнул и пробормотал, что было приятно познакомиться. Чжоу Ми улыбнулся и оглянулся на Кюхёна, постукивающего ногой по асфальту. — Нас иногда можно найти в баре The living room на Атлантик авеню, — быстро прошептал он напоследок и присоединился к напряженному Хёкджэ и Кюхёну. . . — Люди не любят, когда им говорят, что делать или не делать. — Сонмин сидел на полу и смотрел сериал, одним ухом слушая рассказ Донхэ. Три дня они никак не могли пересечься, а Донхэ с каждым часом чувствовал себя всё хуже и хуже. Только на четвертый день Сонмин объявил, что с него хватит, и устроил выходной с пиццей, пивом, рисом и кимчи. — Но ты слишком переживаешь, — он отправил в рот большой кусок пиццы и зажмурился от удовольствия. Донхэ же крошку в рот брать не хотел. — Этот Хёкджэ тебе вообще никто. — Я знаю. — Не ходи больше с работы мимо Пруденшал, серьезно. Тебе даже не по пути. Донхэ вздохнул и заёрзал на месте. Он никак не мог сосредоточиться на том, что происходило вокруг него. Вчера Мэй пришла вся в слезах, а он так и не понял, что случилось. А в больнице Донхэ читал в перерывах учебники и статьи, связанные с нарушением слуха. Он не пытался найти лечение или что-то подобное, Донхэ не был настолько уж глуп, но ему просто хотелось понять Хёкджэ, хоть немного. — Я не думаю, что это хорошая идея — вмешиваться в его жизнь таким способом. Если они тебе понравились, подружись с ними каким-нибудь другим путем, — Сонмин говорил мягко и вкрадчиво. — Если ты будешь напоминать ему о его глухоте, он тебя возненавидит, и его друзья заодно. — Я понимаю. Сонмин вздохнул и слегка ущипнул Донхэ за щеку: — Надеюсь. — Я просто хотел подружиться. — Ох, ты, — улыбнулся Сонмин и вздохнул. — Ты давно не заводил друзей, так? Донхэ замялся. В школьные годы в Корее он всегда был популярным, и все набивались к нему в друзья, даже от девчонок отбоя не было. В Америке ничего сильно не изменилось — место в футбольной команде ставило его на ступень выше обычных учеников. Когда Донхэ хотел с кем-то пообщаться, они всегда были готовы. Про колледж ему не хотелось даже вспоминать. Но он никогда не встречал более странной компании, чем Хёкджэ, Чжоу Ми и Кюхён. Они настолько сильно отличались от обычной жизни Донхэ, что он хотел стать их частью. Это решение к нему пришло неосознанно, от него разило чем-то максималистским и детским, но Донхэ буквально загорелся этой идеей. Сонмин не стал дожидаться ответа или какого-либо продолжения разговора и снова уткнулся в телевизор. ============================================ *МТИ (MIT a.k.a. Massachusetts Institute of Technology) — Массачусетский технологический институт *Энди Льюис — американский канатоходец, который любит экстремальные пропасти