Самый мультифэндомный ЖиП всех времён и народов

      — Парадидл, парадидл… — Джаред сидел за барабанами и тренировал ненавистные рудименты. — Во имя святого Рика Аллена, кто их придумал?!       — Ну не Рик же Аллен, правда? — Стив вошёл незаметно; дверь находилась за — и чуть правее — барабанной установкой. — У него бы руки не дошли, не так ли?       — Черно, Стиви. Черно, но смешно, — грубовато произнёс Дайнс. — Что тебе здесь надо?       — А есть ли разница, — Терриберри, приблизившись к Джареду со спины и положив руки на плечи, наклонился к его уху и шёпотом продолжил: — Есть ли разница, когда на часах давно за полночь, никого нет и везде погас свет?       — Не люблю этого делать, но повторюсь: что тебе нужно? — с расстановкой сказал Джаред.       Стиви выпрямился и нагнулся к другому уху младшего.       — Есть дельце.       — Правда? Ну и?       — Ты же любишь барабаны?       — Ну.       — Бас-бочка, тома, крэш¹?       — Это начинает меня раздражать, Стиви.       — А знаешь, что в барабанах самое приятное? Правильно, барабанные палочки. Не веришь? Я тебе докажу…       Старший небрежно провёл указательным пальцем правой руки по выпирающей кости ключицы и, вырисовывая лёгкую волну, завёл ладонь под футболку Джареда, остановившись на груди.       — Нравится? — Ти поцеловал кожу за ухом, очертил языком ушную раковину и оттянул мочку, вырвав из уст Дайнса стон сквозь зубы.       — Убери от меня свои руки, наглец, — Джаред злобно зашипел.       — Эй, я слишком резок? Ты любишь понежнее? — Стиви поцеловал мочку уха Дайнса, следом — тонкую кожу на шее, взяв за запястья его руки.       — Отстань, Терриберри! Я буду кричать! — Джаред вскочил и вырвал свои руки из цепких пальцев Ти. Голос срывался, переходя на фальцет. — Ты же меня не тронешь?       — Эй, тише, — Стиви вскочил вслед за Джаредом. — Если только ты сам этого не захочешь, — глаза Ти встретили испуганный взгляд Дайнса.       — Ты на тринадцать лет старше меня… Я тебя ненавижу, — младший говорил уже спокойнее.       — Ладно, у тебя нет ни одной причины любить меня. Но это не означает, что я не могу испытывать к тебе симпатию.       — Как?..       — Что «как»? — недоуменно прошептал Стиви.       — Симпатия… Ты же всеми силами выказываешь своё недовольство мной и всем, что я делаю? — Джаред постепенно переходил на крик. — Сегодня я отыграл свою партию без ошибок, а ты всё равно остался недоволен, наорал на меня и назвал бездарностью.       Дайнс раскраснелся; он явно был не в состоянии сдерживать эмоции.       — Я ненавижу не тебя, я ненавижу то, как ты со мной обращаешься. С твоей стороны нет никакого уважения ко мне. Ты — наш продюсер, а я даже не знаю, какую музыку ты слушаешь… Как, не зная этого, можно работать с человеком в музыкальной индустрии? — изо рта Дайнса буквально исходило пламя, всеобжигающее и всеопаляющее; зрачки страшно расширились.       — Я слушаю металл. Если тебе от этого легче… А накричал я на тебя потому, что ты сыграл не ту партию, которую мы разучили в прошлый раз, — задумчиво, как бы оправдываясь, объяснился Ти. — А ещё ты безумно талантлив, зависть не даёт смотреть на твою игру без неё. Думаю, я хотел бы…       — А я хотел бы не слышать твоего голоса, не видеть тебя. Но, извините, всех остальных парней в группе ты устраиваешь.       В комнате повисла тишина. Нарушил её Стивен.       — Можно хотя бы обняться? — с толикой робости в голосе спросил старший.       Стиви отставил в сторону стул и медленно обнял Джареда, уткнувшись в его плечо. Спустя несколько минут молчания Джаред наконец заговорил, отстранив Стива от себя.       — Ты намёков не понимаешь, что ли? Я не хочу тебя видеть, не хочу слышать, ты, кусок ржавого металлолома.       — Тогда… Закрой глаза, а я буду молчать, — Терриберри продолжил обнимать Дайнса.       Случилась недолгая пауза, как остановка в музыкальном произведении — нежное замедление, молчание после жёстокого спора, — а сразу после — крещендо, знаменовавшее собой победу.       — Думаешь, мне и вправду может понравиться то, что ты мне покажешь? — спросил Джаред, вывернувшись из рук старшего.       — Ты же понимаешь, о чём я? Ты уверен?       — Я… Я догадываюсь. Но не уверен…       — Скажи.       — Ты… Т-ты хочешь меня? В смысле… Ты хочешь… вот что хочешь мне доказать? — робким полушёпотом спросил Джаред, разводя руками и недоумевающе глядя в пол.       — Да, если ты не против.       Стив положил свои руки на талию Джареда и огладил кожу сквозь ткань футболки большими пальцами. Тело младшего покрылось мурашками и содрогнулось. Стивен за футболку утянул Дайнса в свои объятия и, приблизившись губами к уху, прошептал:       — Хэй, не переживай, я осторожно. Очень осторожно.       Терриберри коснулся своей нижней губой нижней губы Джареда, глянувшего на него из-под ресниц. Дыхание выбивалось из ритма, стоило толь оказаться рядом с этим пареньком с каштановыми волосами, примятыми бейсболкой с надписью «JENT». Дайнс будто растворялся под ласками рук старшего, чьи длинные пальцы рисовали узор, кажется, на каждом доступном сантиметре его кожи. Джаред ощутил напряжение во всём теле, в том числе и в члене, и, еле сдерживая стон, подался бёдрами навстречу Стивену. Ти, прикусив кожу за ухом младшего, оставил на ней багровый засос. Дайнс напряг нижнюю челюсть и простонал через нос.       Стиви сделал буквально один шаг назад и с придыханием произнёс:       — Станцуй для меня, малыш. Станцуй сейчас и разденься, — и поставил первую попавшуюся пластинку в проигрыватель. Заиграла «When it rains it pours».       Младший задвигал бёдрами в такт музыке. Шагнув в сторону, Дайнс вскинул правую руку, а левую протянул Стиви, который, в свою очередь, положил свою сверху и начал медленно покачиваться, влюблённо оглядывая младшего. Наконец Джаред игриво оттолкнул Терриберри пальцами рук и буквально сорвал с себя футболку; та улетела в сторону. Бейсболка, запутавшаяся в одежде младшего, при падении ударила козырьком по райду¹.       Стивен, забыв об обещаниях, резко потянул на себя ремень на джинсах Дайнса и, звеня при этом бляшкой и судорожно расстёгивая ширинку, жадно его, наклонившегося, чтобы снять обувь, поцеловал. Как только тот от неё избавился, Ти схвати его за обнажённые плечи и чуть приподнял, намереваясь поцеловать. Не разъединяя губ, Стив просунул пуговицу брюк в прорезную петлю и с характерным звуком разъединил зубчики молнии бегунком. Зажав ладонями джинсы, он спустил их, разулся и бросил штаны на пол.       — Да сними уже свою чёртову футболку, — Джаред сказал на сквозь зубы, на выдохе говорит Джаред, выделив особенно следующее слово, — папочка.       Неизвестно почему, у Стивена в голове начинает играть песня какого-то бойз-бенда… One… One direction, кажется. «Рядом с тобой, словно заряженный пистолет…» — фраза, максимально точно описывающая его состояние.       Терриберри одним махом содрал с себя всю оставшуюся одежду, даже боксёры. Джаред повторил за ним.       Движения, страсть и пылкость. Ударные, гитара и бас. Музыка — инструментальная часть и вокал. Вот кто они есть, вот кем стали, соединившись. Музыкой. Приторно-сладкой, тягучей, но выкипающей до гари карамелью. Сейчас они — карамель. Сейчас они — музыка. Они — карамельная музыка. Или музыкальная карамель.       Стиви провёл четырьмя пальцами по позвоночнику Дайнса в районе поясницы. Кожа покрылась мелкими бугорками, волосы на теле встали дыбом. Горло старшего схватил спазм нетерпения, но он произнёс, чуть кряхтя:       — Пойдём на диван… Малыш.       — Да… Папочка.       Легко подхватив «малыша» на руки, Ти унёс его на диван и, уложив на спину, коснулся его коленки, с лёгким нажимом отвёл ногу вправо. Наклонившись и уперевшись руками в диван рядом с талией и шеей Дайнса, Стив вжался в его губы своими.       — Я за палочками, малыш, — Терриберри шептал прямо в губы младшего, и потому между их ртами растянулись тонкие ниточки слюны.       Джаред поднял глаза, чуть застенчиво спросив: «Может, не надо?». Но в ответ получил пошловато-строгий взгляд Ти и сдался:       — Папочка… Сделай это…       Старший ненадолго отошёл к барабанной установке, взял чехол с палочками и вернулся.       Пошло глядя в глаза младшему, он облизал одну. Подняв левую ногу Джареда, ввёл палочку на четверть длины и начал чуть её поворачивать, будто что-то размешивал. Дайнс застонал. Ко вращению добавилось теперь иное движение — толчки. Чем глубже и быстрее становились фрикции, тем несвязнее он говорил, тем тяжелее, прерывистее дышал. Вот Стиви добавил вторую, а затем и третью. Минута — разрядка — бормотание младшего, абсолютно невнятное.       — Папочка, Сссс…тиви, Сссс…тиви, папочка… — почти про себя, задыхаясь, говорил Джаред.       — Да, малыш… — Ти помог младшему подняться на локтях, чтобы отдышаться. Когда дыхание Дайнса более-менее выравнялось, старший едва коснулся его губ, и Джаред, схватив его за предплечья, швырнул его на диван, тут же приблизившись к его члену. Облизнув губы и мельком глянув в глаза Ти, он по-детски высунул язык и провёл им по всей длине, затем, обхватив губами ствол, начал двигать головой, но брал максимум сантиметров семь. Позже Дайнс оторвался от своего занятия и вопросительно посмотрел на Стиви, начавшего постанывать сразу после падения на диван.       — За щеку и руками… Малыш, — старший задыхался от ощущений.       — Да, папочка…       Джаред вновь соединил губы на папочке и, задев языком головку, сразу взял за щеку.       — Руками, руками… Офм-ф-ф… — стон превратился в тяжёлый выдох.       Дайнс подключил к работе руки и начал мычать. Терриберри закатил глаза и вскрикнул, стоило младшему случайно коснуться его зубами. У того не особо получилось заглотить, но Стиви и без того получил оргазм, и без того бурно кончил.       Старший нежно взял младшего за подбородок и приблизил его губы к своим, соединив их в поцелуе.

***

      Утром ребята из группы нашли два обнажённых тела, переплетённых друг с другом во сне.       Никому не хотелось трогать те барабанные палочки, что валялись на полу возле дивана…